Онлайн чтение книги Задиг или Судьба
Ужин

Сеток, не желая разлучаться с человеком, в котором обитала сама мудрость, взял его с собою на большую ярмарку в Бассору, куда должны были съехаться самые крупные негоцианты со всех концов земли. Для Задига было большим утешением видеть такое множество людей из различных стран, собравшихся в одном месте: мир представлялся ему одной большой семьей, сошедшейся в Бассоре [48]Бассора – очевидно, современный город Басра, расположенный на юге Ирака на реке Тигр при его впадении в Персидский залив.. На второй день после приезда ему пришлось сидеть за одним столом с египтянином, индийцем с берегов Ганга, жителем Катая [49]Катай – так в Европе назывался Восточный Китай., греком, кельтом и другими чужеземцами, которые во время своих частых путешествий к Аравийскому заливу выучились арабскому языку настолько, что могли на нем объясняться. Египтянин был в сильном гневе.

– Что за отвратительный город эта Бассора! – говорил он. – Мне не дают здесь тысячи унций золота под вернейший в мире залог.

– Как так? – спросил Сеток. – Под какой же залог не дают вам этой суммы?

– Под залог тела моей тетушки, – отвечал египтянин, – женщины, лучше которой не было во всем Египте. Она всегда сопутствовала мне в моих путешествиях, и. когда она умерла в дороге, я сделал из нее превосходнейшую мумию, – в моей стране я получил бы под нее все, что попросил; непонятно, почему здесь мне отказывают даже в тысяче унций золота под такой верный залог!

Излив свой гнев, он принялся было за превосходную вареную курицу, как вдруг индиец, взяв его за руку, сказал с горестью:

– Ах, что вы собираетесь сделать?

– Съесть эту курицу, – ответил владелец мумии.

– Остановитесь! – воззвал к нему индиец. – Очень может быть, что душа покойницы переселилась в тело этой курицы, а вы, вероятно, не захотите съесть вашу собственную тетушку? Варить кур – значит наносить оскорбление природе.

– Что вы пристали ко мне с вашей природой и с вашими курами? – вспылил египтянин. – Мы поклоняемся быку, но все-таки едим его мясо.

– Вы поклоняетесь быку? Возможно ли это? – воскликнул житель берегов Ганга.

– Почему же невозможно? – ответил тот. – Вот уже сто тридцать пять тысяч лет, как мы поклоняемся быкам, и никто из нас не видит в этом ничего плохого.

– Как, сто тридцать пять тысяч лет? – воскликнул индиец. – Вы несколько преувеличиваете! С тех пор как Индия заселена, прошло восемьдесят тысяч лет, а мы, конечно, древнее вас. И Брама [50]Брама (или Брахма) – одно из верховных божеств в индуизме, творец и блюститель общего порядка. запретил нам есть быков прежде, чем вам пришло на ум строить им алтари и жарить их на вертеле.

– Куда же вашему забавнику Браме тягаться с нашим Аписом [51]Апис – священный бык у древних египтян.! – сказал египтянин. – И что он сделал путного?

– Он научил людей читать и писать, и ему обязаны они шахматною игрою, – ответил брамин.

– Вы ошибаетесь, – сказал халдей, сидевший рядом с ним. – Всеми этими великими благами мы обязаны рыбе Оаннесу [52]Оаннес – священная рыба древних халдеев. и по всей справедливости должны почитать только ее. Каждый вам подтвердит, что это было божественное создание с золотым хвостом и прекрасной человеческой головой, которое ежедневно выходило на три часа из воды и читало людям проповеди. Всякому известно, что у рыбы Оаннеса было несколько сыновей, ставших потом царями. У меня есть ее изображение, и я воздаю ей должные почести. Быков можно есть сколько угодно, но варить рыбу, разумеется, великое святотатство. К тому же вы оба недостаточно древнего и благородного происхождения, чтобы спорить со мною. Египетский народ существует только сто тридцать пять тысяч лет, индийцы могут похвалиться лишь восемьюдесятьютысячелетним существованием, меж тем как наши календари насчитывают четыре тысячи веков [53]Действительно, халдейский календарь был одним из древнейших в мире.. Поверьте мне, откажитесь от ваших глупых басен, и я дам каждому из вас изображение Оаннеса.

Тогда вмешался в разговор житель Камбалу [54]Камбалу – старое название Пекина. и сказал:

– Я очень уважаю египтян, халдеев, греков, кельтов, Браму, быка Аписа и прекрасную рыбу Оаннеса, Но, может быть, Ли или Тянь [55]Катайские слова, которые означают; Ли – свет, разум, Тянь – небо, и употребляются в смысле «божество». (Прим. автора), называйте его как угодно, стоит и ваших быков и рыб. Я не стану говорить о моей стране: она велика, как Египет, Халдея и Индия вместе взятые. Не спорю я и о древности происхождения, ибо важно быть счастливым, а древность рода значения не имеет. Что же касается календарей, то должен вам сказать, что во всей Азии приняты наши и что у нас они были еще до того, как в Халдее научились арифметике.

– Вы все просто невежды! – воскликнул грек. – Разве вам не известно, что отец сущего – хаос, что форма и материя сделали мир таким, каков он теперь?

Грек говорил долго, но его наконец прервал кельт, который, выпив лишнее во время спора, вообразил себя ученее всех остальных. Он клялся, что только Тейтат [56]Тейтат – одно из верховных божеств древних галлов. да еще омела [57]Омела – это растение почиталось древними галлами; в его честь устраивались празднества (обычно в первый день нового года); считалось, что омела помогает от всех болезней., растущая на дубе, стоят того, чтобы о них говорить; что сам он всегда носит омелу в кармане; что скифы, его предки [58]Так полагали во времена Вольтера; в настоящее время родство скифов с кельтами наукой отвергнуто., были единственными порядочными людьми, когда-либо населявшими землю; что они, правда, иногда ели людей, но тем не менее к его нации следует относиться с глубоким уважением и, наконец, что он здорово проучит того, кто вздумает дурно отозваться о Тентате.

После этого спор разгорелся с новой силой, и Сеток начал опасаться, что скоро прольется кровь. Ио тут поднялся Задиг, который во время спора хранил молчание, и, обратившись сперва к кельту, как к самому буйному спорщику, сказал ему, что он совершенно прав, и попросил у него омелы; затем он похвалил красноречие грека и постепенно внес успокоение в разгоряченные умы. Катайцу он сказал всего несколько слов, так как тот был рассудительнее остальных. В заключение Задиг сказал им:

– Друзья мои, вы напрасно спорите, потому что все вы придерживаетесь одного мнения.

Это утверждение все бурно отвергли.

– Не правда ли, – сказал Задиг кельту, – вы поклоняетесь не омеле, а тому, кто создал и ее и дуб?

– Разумеется, – отвечал тот.

– И вы, господин египтянин, вероятно, почитаете в вашем быке тоге, кто вообще даровал вам быков?

– Да, – сказал египтянин.

– Рыба Оаннес, – продолжал Задиг, – должна уступить первенство тому, кто сотворил и море и рыб.

– Согласен, – отвечал халдей.

– И индиец, – прибавил Задиг, – и катаец признают, подобно вам, некую первопричину. Хотя я не совсем понял достойные восхищения мысли, которые излагал здесь грек, но уверен, что и он также признает верховное существо, которому подчинены и форма и материя.

Грек, которым теперь восхищались и остальные, ответил, что Задиг отлично понял его мысль.

– Итак, – вы все одного мнения, – сказал Задиг, – и, следовательно, вам не о чем спорить.

Все бросились его обнимать. Сеток, очень выгодно продавший свои товары, возвратился с Задигом к себе на родину. Там Задиг узнал, что во время его отсутствия он был судим и приговорен к сожжению на медленном огне.