«Мой сын»? Ну разумеется, он имел в виду Тора! И я сразу почувствовал, какой интерес вспыхнул в душе Попрыгуньи. Она, естественно, не пожалеет сил, чтобы помочь нашему Красавцу. Странно, что она вообще ухитрилась как-то с моим присутствием смириться.
– Но ведь Тор в этой игре не настоящий , – попытался возразить я. – И вообще не живой. Это всего лишь некая конструкция, состоящая из множества пикселей и мимолетных фантазий.
Один покачал головой.
– Ты не совсем прав. Сядь, успокойся и попробуй сосредоточиться. Обещаю, вскоре тебе все станет ясно.
Я пожал плечами и сел, уставившись на темный экран той штуковины, которую Попрыгунья мысленно именовала монитором. А Один – или Эван? – вручил мне некий черный предмет («Это игровая панель», – пояснила Попрыгунья), на котором были высечены незнакомые руны.
Собака, высунув язык до полу, торчала рядом и с надеждой на меня посматривала.
– Ну и как в это играют? – спросил я.
– А ты и не будешь играть. Играть будем мы , – сказал Эван, и, судя по выражению его лица, в котором явственно чувствовалось то ли присутствие, то ли, наоборот, отсутствие чего-то, я понял, что разговариваю с настоящим хозяином этого тела, а не с его «жильцом», мошенническим образом туда пробравшимся. А он, обращаясь к Попрыгунье, прибавил: – Игра будет довольно сложной, так что тебе придется полностью мне довериться. Согласна?
Она лишь молча помотала головой. Но я-то мог читать ее мысли, и там, в глубине, среди смятения, гнева и всевозможных подозрений, по-прежнему теплилась ее непреходящая вера в Эвана, – вот и я точно так же когда-то верил в Одина, даже когда он, ублюдок чертов, уже замыслил предать меня врагам.
В голосе Эвана послышалась настойчивость:
– Попрыгунья, скажи: ты действительно считаешь, что я способен хоть чем-то тебе навредить?
Она снова энергично помотала головой.
– Клянусь, у нас все получится, – сказал он. – И никаких фокусов, никакого обмана и прочего дерьма. Обещаю.
О, если б я получал по золотому кольцу каждый раз, когда Один обещал мне нечто подобное! Да у меня теперь было бы столько золота, что я мог бы и с самим карликом Драупниром посоревноваться! Попрыгунья, может, и поверила словам Эвана, но ведь я-то знал, что под обличьем этого юноши по-прежнему скрывается Один, двуличный, двоедушный Один, каким он не раз бывал когда-то. А со мной можно только так: обманешь меня один раз – и пусть тебе будет стыдно. Но уж если ты и во второй раз меня обманешь, тогда берегись: я способен голыми руками вырвать из твоего тела позвоночник и прыгать через него, как через скакалку.
– Прошу прощения, – вмешался я, – но нельзя ли узнать, моя-то роль во всем этом какова?
И Эван – или Один? – пристально глядя мне в глаза, сказал:
– Ты же ухитрился как-то попасть в игру «Asgard!», так вот, мне бы очень хотелось узнать, как тебе это удалось.
– Я заключил временный союз.
– С кем?
И я вкратце рассказал, как Йормунганд, проломив стены Черной Крепости, вместе со мной вырвался на свободу. Однако же я благоразумно умолчал о том, что в настоящее время Мировой Змей затерялся где-то на просторах этого электронного Асгарда.
Один – или Эван? – внимательно меня выслушал, и я заметил, что в глазах его светится, пожалуй, искреннее восхищение. Лохматый белый пес сидел, прижавшись к его ногам, и выжидающе потряхивал вываленным языком.
– Попрыгунье удалось вытащить тебя из игры только потому, – сказал Один, – что ты как-то сумел проникнуть в ее мысленное пространство. А теперь ты вернешься в игру и постараешься установить точно такую же связь с Громовником.
– С Тором? С этой Чугунной Башкой? Ни за что! – запротестовал я. – Ты что, забыл, сколь «дружески» мы с ним расстались? И ты хочешь, чтоб я согласился еще и общее пространство с ним делить? Мало того, что я и так вынужден делить и тело, и мысли с их исходной хозяйкой, хоть это и страшно неудобно, но уж делить все это еще и с тем, кто обещал оторвать мне голову и использовать ее в качестве стоппера для дверей, я совсем не намерен!
– Не беспокойся. – Это снова был Один – я легко определил это по характерному блеску его единственного глаза (кстати, когда у него так блестит глаз, это признак в высшей степени ненадежный: он может пообещать все, что угодно, но в конце тебя непременно будет ждать Смерть). – Я ведь уже сказал, Капитан: у меня есть план.
Я только поморщился. У меня вызывало сомнения даже не столько существование этого плана, сколько те бесконечные неудобства и неприятности, с которыми будет связано его воплощение в жизнь. По опыту прошлых лет я знал, как это ужасно – жить вместе с Тором. Он был страшно неряшлив, вечно страдал от избыточного количества газов в кишечнике и явно питал склонность к насилию, особенно в отношении Искренне Вашего. И потом, мне было вполне хорошо и в моем нынешнем обличье. Меня вовсе не привлекала перспектива отказаться от этого – пусть даже на один час! – и вновь нырнуть в электронные глубины игры «Asgard!».
– А что, если я там застряну? Что, если меня убьют? – вяло сопротивлялся я.
– Не сомневаюсь, ты в любом случае найдешь возможность вернуться обратно, – бодро заявил Один. – Ну что, ты готов?
– А тебе как кажется?
– Мне кажется, что сейчас ты скажешь: заставить тебя вновь вернуться в игру «Asgard! » нам будет ничуть не легче, чем заставить змея Йормунганда надеть фрак и котелок и учиться танцевать фанданго.
– Как хорошо ты меня знаешь, брат! – язвительно заметил я.
Он улыбнулся.
– И все же иного пути нет. Для осуществления моего плана необходимо присутствие Громовника.
– Ну так сам за ним и отправляйся, – предложил я. – А я обещаю к твоему возвращению пиццу приготовить.
Один покачал головой.
– Боюсь, что из этого ничего не получится. У Эвана, хозяина моего физического тела, попросту силенок маловато. И присутствие в его ментальном пространстве не одного, а сразу двух чужеродных существ может оказаться для него смертельно опасным. Так что придется все-таки отправить туда Попрыгунью. Но я обещаю вам обоим, – поспешно прибавил Один, поскольку Попрыгунья тут же снова начала протестовать, – что это станет одним из необходимых шагов к нашему освобождению, и мы наконец сможем оставить позаимствованную на время плоть и вернуть себе прежний, истинный облик.
Будь он проклят! Слова истинный облик – это приманка, насаженная на острый рыболовный крючок! Но наш Старик прекрасно знал, что перед подобным искушением мне не устоять. Изо рта у меня так и посыпались проклятья на языке Хаоса. Один терпеливо ждал.
– А что, такая возможность действительно существует? – осторожно спросил я.
Он кивнул.
– Да. Клянусь.
Я вздохнул.
– Ладно, я согласен. И давайте поскорее начнем. – Я лишь коснулся игровой панели, а потом позволил Попрыгунье вновь стать полновластной хозяйкой собственного тела. Сам же я постарался как можно скорее достигнуть того странного состояния, более всего похожего на транс или сон, благодаря которому и способен был перенестись в мир игры «Asgard!», переливающийся, как мыльный пузырь.
Несколько секунд мне казалось, что у нас ничего не получится. Потом плоский экран передо мной замерцал, ожил, и как раз в тот момент, когда я уже начал говорить Одину, что ничего не выходит, передо мной вдруг возникли небо Асгарда, мост Биврёст и равнина Идавёлль; потом я ощутил сильное головокружение, словно опять вниз головой падая с Радужного моста… и понял, что расстался с телом Попрыгуньи и стою перед воротами Асгарда в ином, почти узнаваемом обличье.
Послышалась громкая военная музыка, и на небосклоне возникли слова:
А ТЕПЕРЬ ВЫБЕРИ СВОЕГО ГЕРОЯ.
И снова Асгард стал разворачиваться передо мной, подобно гигантскому знамени из царства Сна. Опять загремела музыка, и я прочел:
ТЫ ВЫБРАЛ ТОРА.
Что ж, это вносит дополнительную ясность , подумал я. Ведь если б мне предложили выбирать, кого из богов оживить, уж Тора-то я бы точно не выбрал. И все же с этим выбором придется смириться, если я хочу вновь обрести свое бессмертное обличье. Кроме того, у меня, разумеется, имелся и свой собственный план. Странно: неужели Один мог поверить, что у меня никакого плана нет вовсе?
Итак, я занял соответствующую позицию и стал ждать нашего Силача и Красавца. Долго ждать не пришлось. Старый приятель явился предо мной в клубах дыма, сопровождаемый раскатами грома и завыванием гитар. Как ни странно, выглядел он почти как прежде: рыжая борода, свинячьи глазки, крошечные мозги и прямо-таки написанная на физиономии жажда убийства.
Должен сказать, что не вижу особого смысла в таких играх, как «Asgard!». По-моему, в настоящем, физическом мире и без того слишком много насилия, чтобы отправляться на его поиски куда-то еще. Кроме того, хотя виртуальный мир игры тоже представляется нам во многих отношениях реальным, обычные законы и правила там все же не действуют. Там, например, совершенно неправильно интерпретированы мои многочисленные таланты и возможности – Попрыгунья, скажем, была уверена, что я в своем электронном обличье способен без конца метать во врага рунические стрелы, прикрываясь руническим щитом, или одним прыжком преодолевать огромные пропасти, но есть, спать и заниматься сексом мне совершенно не нужно; в игре не предусматривалось для меня даже такой простой вещи, как возможность почесать себе нос.
Я огляделся в поисках того гоблина-лизоблюда, которого заметил в прошлый раз, оказавшись в игре, но его нигде видно не было. А может, он просто где-то затаился. Мировой Змей тоже не показывался, хотя я чувствовал, что он поблизости и непременно объявится в самый неподходящий момент.
Одним мощным прыжком я вскочил на парапет, полагая, что оттуда смогу наилучшим образом использовать свои возможности в случае нападения Тора, но убивать его я все же не собирался. Не думаю, впрочем, что у меня вообще существовал в этом отношении какой-то выбор – судя по всему, правила игры позволяли этому воплощению Тора сколько угодно раз умирать и воскресать без каких бы то ни было болезненных последствий.
А вот в том, что сам я сумею выжить, я был уверен гораздо меньше. Насколько я сумел разобраться, мой пиксельный двойник, как и двойник Тора, мог без конца умирать и возрождаться, но настоящий Локи – точнее, сама его суть , не так давно обретшая убежище в теле Попрыгуньи, – этому правилу вовсе не подчинялся. Так что я запросто мог угодить куда-нибудь в царство Снегов и Льдов, если бы что-то пошло вразрез с моим планом. А потому я, стоя на крепостной стене, с изрядной долей беспокойства ожидал встречи с этим псевдо-Тором и все пытался придумать, как же мне все-таки вступить в контакт с разумом Громовника.
А потом времени на размышления не осталось – заметив меня, псевдо-Тор тяжелой поступью двинулся в атаку, держа в руках грозно поднятый молот. От его шагов, казалось, содрогался весь мир.
«Беги, о мерзкое порождение Хаоса, пока я…»
– Эй, погоди-ка минутку! – воскликнул я. – По-моему, это мы давно уже проехали? И все наши прежние размолвки остались в прошлом? И потом, кто бы там ни писал для этой игры наш диалог, он понятия не имел , как свойственно выражать свои мысли настоящему Тору. Ведь речь настоящего Тора вряд ли можно было бы назвать достаточно внятной, даже если в кои-то веки его рот и не набит битком какой-нибудь жратвой. Так что забудь пока об этом поистине достоверном образе, и давай поговорим как следует, а не словами, выдуманными каким-то человеком в брюках.
Издав нечленораздельный гневный рев, псевдо-Тор ринулся ко мне, совершив поистине гигантский прыжок, и сразу очутился совсем рядом со мной, практически на расстоянии поцелуя.
Впрочем, я успел вовремя заслониться руническим щитом, а затем, приседая и уклоняясь от ударов, спокойно обратился к Громовнику:
– Я – Локи. Ты меня еще помнишь? Мы же с тобой только вчера встречались, хотя и мимолетно. Здесь же, в игре.
Тор испустил какой-то придушенный вой – казалось, бык пытается проглотить обыкновенную кошку.
Я качнулся в сторону, уходя от очередного удара, и снова попытался воззвать к его разуму:
– Ну дай же мне, наконец, передохнуть! Ведь я здесь, чтобы тебе помочь. Меня Один сюда послал.
«Он, наверное, ничего не помнит, – еле слышно прозвучал у меня в ушах далекий голос Попрыгуньи. – Он с тех пор по крайней мере в тысяче игр поучаствовал».
– В «Asgard!» играет так много людей? Ничего себе! – искренне удивился я.
«Ну вообще-то «Asgard!» – очень популярная игра».
И в эту секунду молот Тора обрушился буквально в шести дюймах от моей головы, так что я был просто вынужден выстрелить в него тяжелой арбалетной стрелой, сотканной из рун, иначе этот удар размазал бы меня по парапету.
Тысяча игр! Тысяча смертей! Ничего удивительного, что Тор был совершенно сбит с толку. То есть его, конечно, никогда нельзя было назвать интеллектуальным гигантом, а малейшая растерянность обычно лишь добавляла ему агрессивности. Я прыгнул куда-то вверх – возможно, на какой-то выступ, а может, на какой-то более высокий уровень (если, конечно, мы все еще находились в игре), – полагая, что обрету более выигрышную позицию. И потом, какое-никакое уменье моей хозяйки играть в эту игру подсказало мне, что там имеется оружие, которым я мог бы воспользоваться.
Тор зарычал и последовал за мной. Для такого громилы лазал он очень неплохо.
– Я здесь затем, чтобы помочь тебе, – повторил я, когда Тор начал в гневе один за другим швырять вниз, на раскинувшуюся под горой долину, камни из парапета. Потом я не выдержал и, чувствуя, что вот-вот и сам полечу следом за этими камнями, отчаянно завопил: – Клянусь! Меня сам Генерал сюда послал!
Псевдо-Тор снова зарычал, парапет под ним начинал рушиться, а с небес вновь грянула боевая музыка, показавшаяся мне совершенно неуместной.
«Давай, – раздался в дальнем уголке моего сознания голос Попрыгуньи, – давай же! Тебя ведь все таким умником считали!»
– Мне казалось, что это ты в случае чего должна помешать ему меня убить! – сердито заметил я.
«Нет, – возразила Попрыгунья, – с Тором ты сам должен разобраться. Ну а меня вполне устраивают оба варианта».
Ничего себе! Это и впрямь был удар ниже пояса. Ее слова болью отозвались в моем сердце. Как она могла – после всего, что я для нее сделал! Я наспех порылся в ее мыслях, связанных с игрой, надеясь найти хоть какие-то знания, способные помочь мне в битве с Тором, и отыскал некое заклятие, которое меня буквально окрылило. Правда, я к таким крыльям совсем не привык – уж больно они были велики и неуклюжи; они скорее походили на крылья дракона, а не птицы, но все же сумели унести меня от беды. На этих крыльях я вознесся прямо на мост Биврёст, который был настолько похож на настоящий, что у меня просто сердце защемило; с другой стороны, я прекрасно понимал, что он не настоящий, и от этого сердце у меня щемило еще сильней.
Вдруг вокруг меня вспыхнули яркие лучи радужного света, пиками пронзая небеса, и я почувствовал, что моя «пикселированная» душа готова к сражению. Опасность, конечно, была велика, и все равно оказалось очень приятно вновь оказаться на поле брани! Вы, возможно, считаете меня существом скорее интеллектуального склада, не слишком склонным к простым физическим действиям, так что, с вашей точки зрения, приходить в восторг от предстоящей смертельной схватки мне вовсе не следовало бы. Однако я испытывал именно восторг, предвкушая ее. Я всегда наслаждался участием в сражениях. Именно поэтому колдунье Гулльвейг-Хейд и удалось переманить меня на свою сторону, когда она задумывала Рагнарёк.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления