Онлайн чтение книги Злые чары. Книга заклятий
МИРОВЫЕ РОЗЫ

КРИК БЕЛОЛИКОГО

Мне снятся розы красные,

И золотисто-чайные,

И нежно-снежно-белые,

Но радости мне нет.

Сверкания прекрасные,

Цветы необычайные,

Но стонут сны несмелые,

Что страшен черный цвет.

Мой сад — Земля обширная,

И весны в нем повторные,

Сплетенья многозвездные

Меняют свет и тьму.

Но тает сказка пирная,

Встают виденья черные,

И болты мне железные

Велят упасть в тюрьму.

Как цепи снять ужасные?

О, как сломлю те болты я?

О, где вы, братья смелые?

Как снять нам этот гнет?

Сперва царили Красные,

Потом царили Желтые,

Теперь кончают Белые,

За Черными черед.

ЗАКОЛДОВАННОЕ ПОЛЕ

Ровное, чистое,

Поле путистое,

Путь убегает — куда?

К недостижимому,

Счастью любимому.

Счастье, блеснешь ли когда?

Только пойдешь к тебе,

Только речешь Судьбе

Дай же мне, дай мне мой Рай,—

Поле меняется,

Путь затрудняется,

Рытвины, вот, примечай.

Темные пропасти,

Страшные лопасти

Жадно-разъятых цветов,

Дьяволом сеянных,

Ведьмой взлелеянных,

Ведьмой повторности снов.

Тех же все тающих,

Ум ослепляющих,

В омут ведущих, во рвы

Сонными чарами,

Чадом, кошмарами

Дышат все стебли травы.

И засыпаешь ты,

Сонно блуждаешь ты,

Падаешь, тянешься ввысь

Ты изуродован,

Весь обнародован,

Явность ты, липкость, и склизь.

Сыты ли лопасти?

Полны ли пропасти?

Кто их наполнит, и чем?

В снах повторительных,

Вечно-мучительных,

Слей ты, и глух ты, и нем.

Вдруг все окончено

То, что утончено,

Рвется, бледнеет — и вот

Снова на воле ты,

Снова на поле ты,

Снова дорога — зовет

ОДОЛЕНЬ-ТРАВА

Одолень-трава,

Я среди чужих,

Стынут все слова,

Замирает стих

Я среди людей,

Нет житья от них,

Помоги скорей,

Дай мне спеть мой стих.

Ты, как я, взросла

Меж полей, в лесах,

Под Луной светла

На немых волнах

Ты печальница,

Нежный цвет твой был,

Ты купальница,

Водяной прострел.

Пала молния

В безглагольность вод,

Пала молния,

И цветок цветет.

Одолень-трава,

Уж который год

Ты светло-жива

Меж зеркальных вод.

Я блуждал, скорбя,

Меж пустых полей,

Я нашел тебя,

Помоги скорей.

Одолей ты мне

Не обрывы гор,

Где на темном дне

Шепчет темный бор.

О, не мрак лесной,

И не тьму ночей,

И не омут злой,

И не ширь степей.

Одолень-трава,

Одолей ты мне

Тех, в ком жизнь едва

Тлеет в тусклом сне.

Кто, как мертвый гнет,

Тяготит мечты,

Меж зеркальных вод

Не узнав цветы

Ты всегда жива,

Талисман лучей,

Одолень-трава,

Одолей людей.

МИРОВОЕ ДРЕВО

Под старым дубом я сидел.

        Кругом тепло, светло.

А старый дуб гудел и пел.

        Я заглянул в дупло.

Там был пчелиный дикий рой.

        Они жужжат, поют

Красавец леса вековой

        Минутный дал приют.

Не также ль мы жужжим, поем

        В пещерах мировых?

В дуплистом Небе, круговом.

        Поем судьбе свой стих,

Но нас не слышит Игдразиль

        Таинственных судеб.

Мы в мед сольем цветную пыль,

        Но мед наш сложим в склеп.

И лишь в глубокий час ночей,

         Когда так вещи сны,

Узор звездящихся ветвей

          Нам светит с вышины.

К НЕБУ

Небо, тебя я пою,

Напевом прерывным.

Небо, тебя я пою,

Красоту голубую твою.

Но ты мне не будешь отзывным.

Все, что в себе ты таишь, колыбель несосчитанных

                                          звезд,

Ты для себя создаешь, и лелеешь, качаешь,

Бросишь кометы, планеты кругом расцвечаешь,

Бездну вспоишь и над бездною вытянешь мост.

Но на призыв, на призыв лишь загадками мне

                                       отвечаешь,

Ты — водоем,

Вечно в себя из себя истекаешь, играешь, колодец

                                         эфирный.

Ты — водоем,

Взглянешь — утонешь в богатстве твоем.

Если кому быть богатым, так Бездне, конечно,

                                       всемирной.

Роскошь твоя — без конца.

Только зачем же я беден?

Небо, быть может, ты любишь, что падают слезы

                                          с лица?

Может, кому я свечу, потому что от боли я бледен?

Звезды ведь бледны на Млечном Пути.

Что ж, мое сердце, сердце людское,

Порвись и цвети.

Красок так много, возьми сочетанье любое,

В золоте, в пурпуре можешь взрасти,

Тешься, играй, расцвети, отцвети.

В Море утонешь, красиво оно, голубое.

СВЕТ ВЕЧЕРНИЙ

Твой вечер настанет, и вместо всемирности вольного

                                            света,

За Солнцем погасшим, затеплишь ты в тесном

                                      покое свечу.

Твой вечер настанет. Кончается лето.

За летом? За осенью? Что там? Молчу.

Мы любим, хотя нам и жутко от тени,

Мы любим законченность комнат знакомых

                           с узором немых половиц.

Крыльцо на запоре. Не хрустнут ступени.

Немые!

Дрожат на стене, как живые,

Отраженья движений.

И в странном, в каком-то церковном сближеньи

                          сочетаются бледности лиц.

Без звука веселий,

Глаза утопают в глазах.

Что скрыто в их безднах? В них духи сейчас

                                         пролетели?

В них омут печали? В них сказка свидания? Страх?

Никто не придет к вам. На версты кругом

                          закрутились завей метели.

Не плачь и не бойся. В затеях-завеях мы тонем,

                     но светим, как звезды в ночах.

ПРИ МОРЕ ЧЕРНОМ

При Море черном стоят столбы.

Столбы из камня. Число их восемь.

Приходят часто сюда рабы.

И сонмы юных несут гробы.

Бледнеют зимы. И шепчет осень.

Порой и звери сюда дойдут.

Порой примчится сюда и птица.

И затоскуют? Что делать тут?

Пойдут, забродят, и упадут,

Устав стремиться, устав кружиться.

При Море черном стоят столбы.

От дней додневных. Число их грозно.

Число их веще меж числ Судьбы.

И их значенья на крик мольбы:—

Навек. Безгласность. Враждебность. Поздно.

В ПУТЬ

День меняется на вечер, коротается,

Солнце красное на Запад содвигается

Лес зеленый на пределах стал светлей,

Лес зеленый в чаще принял тьму теней.

В путь-дорогу, в путь-дорогу, в даль скитания,

Воздохнув, пошли, идут мои мечтания

Белый лик, тесовый гроб, туман, тоска

В путь-дорогу. В путь Дорога далека.

К НОРНАМ

Парки, Норны, Суденицы,

Назначающие час,

Необманные Девицы,

Кто вам, страшным, предал нас?

Парки, Норны, Суденицы,

Скоро ль мой настанет час?

Ткань готова Бредил Случай.

Я встречался с Красотой.

Больше, Миг, меня не мучай,

Не сменяй черту чертой.

Да укроюсь черной тучей,

Да упьюсь моей бедой.

Это — Было, Есть, и Будет —

Раздробило цельность сна.

Норны, Север да остудит

Сердце, где жила Весна.

Пусть меня весь мир забудет.

Мной забыт он Тишина.

ТЕСНЫЙ ГРОТ

Тесовый гроб, суровый грот смертельных окончаний,

В пространстве узких тесных стен восторг былых

                                        лобзаний.

Тяжелый дух, цветы, цветы, и отцветанье тела,

Застылость чувственных красот, в которых жизнь

                                         пропела.

Безгласность губ, замкнутоесть глаз, недвижность ног

                                            уставших,

Но знавших пляску, быстрый бег, касанье ласки

                                             знавших.

Тесовый гроб, твой ценный клад еще прекрасен ныне,

Не сразу гаснет смелый дух померкнувших

                                            в пустыне.

Но, тесный грот, твой мертвый клад в ужасность

                                          превратится.

Чу, шорох. Вот Безглазый взгляд. Чу, кто-то шевелится.

ПУТЬ ТУДА

Путь туда — бесповоротный,

В безызвестную страну,

Может, к низости болотной,

Может, в вечную Весну,

Может, к радости вольготной,

Может, в омут, вниз, ко дну.

Лютый зверь туда прорыщет,

И навек прощайся с ним,

Путь туда едва кто ищет,

У живых он нелюбим,

Только Ветер, он просвищет,

Но воротится другим.

Ничего он не расскажет,

Только дивно воздохнет,

Тень от трав иною ляжет,

Ниже глянет Неба свод,

Сердце словно кто-то свяжет,

Тьма в нем, тьма в нем запоет.

СИНИЙ КАМЕНЬ

Если хочешь молча плакать с неразлучною тоской,

Приходи смотреть на травы, на осоку над рекой.

Травы белый цвет роняют на текучую волну.

Шелестит, шуршит осока. Боль в душе идет ко дну.

Приходи сюда к теченью, в преломлении зари.

Неподвижный Синий камень, как любимый, избери.

В тихом шелесте осоки, в белом цвете лепестков,

Ты уснешь на Синем камне, меж зеленых берегов.

Не увидят, не узнают, не притронутся к слезам

Не увидишь сам, что видно душу синим Небесам

Только дрогнешь, как приснится, что навек — река

                                           с тобой,

Неподвижный Синий камень. Небо, сумрак голубой.

ВСЕБЕСПРИЮТНОСТЬ

Не вся ли Земля для меня — отчизна моя роковая?

Не вся ли Земля — для мeня?

Я повсюду увижу —из серых туманов рождение

                                   красного дня,

И повсюду мне Ночь будет тайны шептать,

                    непостижности звезд зажигая.

И везде я склонюсь над глубокой водой,

И, тоскуя душой, навсегда — молодой,

Буду спрашивать, где же мечты молодые

Будут счастливы, видя цветы золотые,

Без которых всечасно томится душа.

О, Земля одинакова всюду, в жестоком нежна,

                               в черноте хороша.

Я повсюду найду глубину отражений зеркальных

Чьих-то глаз вопрошающих, сказок печальных,

В их сияньи немом темноты и огня.

Не вся ли Земля — нам отчизна, навек роковая?

И Небо, все Небо — для них, для меня,

Повсюду нас Ночь обоймет, нам звезды, как слезы,

                                          роняя.

БЛИЗ СИНЕГО КАМНЯ

Близ Синего камня песок золотой,

Песок золотой измельченный Водой.

Вода голубая прозрачная днем,

И черная злая во мраке ночном.

Близ Синего камня песок золотой,

И падает с Неба звезда за звездой.

Вода умножает и точит песок,

А Камень все тот же и путь вес далек.

Пути все далеки для тех кто идет

Песком измельченным над сказкою вод.

И вечно все тот же песок золотой,

Близ Синего камня над вечной Водой.

ВОПЛЬ

Я верю в возможную силу и правду — его,

                    всепобедного Света,

Но есть несчастливцы, что гибнут зимою задолго

                               до роскоши лета.

Я знаю что мною озер серебристых в горах

                        и в лесах первозданных.

Но сколькие умерли в жаркой пустыне, без влаги,

                           без капель желанных.

Я видел, как кондор царит над пространством,

                 как мощь альбатроса прекрасна.

Но сколько убитых для них именитых, подумать —

                               подумать ужасно.

Я вижу, я слышу я помню я знаю что было

                      что есть здесь что будет.

Но, в бездну из бездны срываясь, в столетьях,

                  мои вопль никого не пробудит.

ОТСВЕТЫ

Мы — несколько маленьких раковин близ кипенья

                             бессмертных морей.

Мы — несколько пенных узорностей, летим все скорей

                                          и скорей.

Мы—белые тучки чуть видные бахрома разорвавшихся

                                               гроз.

Мы таем, блистаем, и падаем слезами на мертвый

                                               утес.

Мы  стебли былинок что выросли на разбитой стене

                                         крепостной.

Весною своею цепляемся за осень мечты неземной.

Мы думаем будто мы думаем нами думают вихри

                                              миров.

Мы  отзвуки тысячных отзвуков от звука нездешних

                                             громов.

Мы думаем будто мы ведаем Воскресенья

                                  зиждительный свет.

Мы, бедные бледные отсветы оттуда где места нам

                                                нет.