Онлайн чтение книги Золотые Земли. Птицы Великого леса Птицы Великого леса
Глава 3

Ратиславия, Лисецк

Месяц лютый

– Князь! Великий князь едет!

Бежал народ со всех сторон, торопился, роняя шапки на бегу. Ребятня радостно визжала, охали восхищённо бабы, склоняли покорно головы мужики, и все они жадно разглядывали Ярополка Снежного.

Одного князя недавно принял уже город Лисецк, его же проводил к Калиновым холмам на вечный покой.

Минул месяц, и новый князь вошёл в город, а подле него верхом на коне без седла, в мужской шубе и с двумя девичьими чёрными косами ехала лесная ведьма, и нельзя было сказать, кто больше вызывал любопытства у людей – Снежный князь или его спутница.

Дара держала голову высоко. Она крепко цеплялась в поводья лошади и людей перед собой не различала, видела лишь их шапки да пёстрые платки. Конь под ней волновался, окружённый со всех сторон шумной толпой, и Дара стянула рукавицу, чтобы погладить его по холке.

– Страшно? – хмыкнул рядом Снежный князь.

– Вовсе нет, – поджала губы девушка.

Ярополк улыбнулся весело.

– А бледна, словно смерть, – он подъехал ближе, добавил ещё тише: – Это они тебя боятся, лесная ведьма, а тебе бояться нечего.

Только тогда Дара огляделась внимательнее по сторонам, всмотрелась в горящие любопытством и ужасом глаза, прочитала в них почтение и восхищение, страх и восторг. Она – лесная ведьма, которая наслала на город Совин смертельное пламя. Её страшились, точно чумы.

Мысль эта заставила Дару расслабить пальцы, вздохнуть спокойнее. Её опасались, считали могущественной ведьмой, но при этом не бежали прочь, не кидали камни, а смотрели с благоговением, как на грозное языческое божество.

Княгиня Злата так же сожгла рдзенский город, тоже была лесной ведьмой, только она погибла в огне, который породила. Дарина выжила.

Конь будто почуял её уверенность, задышал спокойнее, послушно пошёл вперёд чуть поодаль от княжеского скакуна.

Только пару седмиц назад Дара прокралась в Лисецк тайком и после бежала, скрываясь от княжича Вячеслава. На этот раз весь город вышел к ней навстречу, а у княжеского терема поприветствовал Ярополка и его людей сам князь Чернек.

Он был стар, красен лицом, одутловат и не понравился Даре с первого взгляда.

Внимательный, цепкий взгляд оказался у Чернека, Дара сразу почувствовала на себе его пристальное внимание. Чернек смотрел так, будто знал о ней больше других.

Великому князю поднесли хлеб с солью, и Ярополк принял угощение, расцеловал Чернека по имперскому обычаю, а после вдруг поднялся по широкому крыльцу, оставил позади себя хозяина города и поднял руку к небу.

– Тише! – разнеслось по двору. – Князь говорит.

– Князь…

Ярополк ждал, а шум затихал, замолкал люд вокруг княжеского терема, все взгляды обратились к Снежному князю.

– Народ Лисецка! – начал он.

Дара вскинула голову, чтобы лучше видеть Ярополка. Высокий, широкоплечий, он возвышался надо всеми во дворе, и, казалось, что нельзя до него дотянуться, пусть и отделяло его всего несколько ступеней.

– В Ночь костров в вашем городе умер мой отец, Великий князь Мстислав, прозванный Мирным, – продолжил Ярополк. – Убийца его – трусливый пёс Шибан, который сам нарёк себя государем вольных городов. Он прислал в Лисецк колдунов, чтобы лишить моего отца жизни. Он прислал и других убийц за мной в Златоборск, но, как видите, вот он я, стою перед вами живой и здоровый, – Ярополк развёл в стороны руки, улыбнулся, блеснув белыми зубами. – Обломал я пару клыков псу Шибану, убил его лучших колдунов.

Тяжёлую тишину прорезали неуверенные смешки. Толпа зашепталась негромко, но мгновенно замолкла, стоило Снежному князю продолжить:

– Ранее осенью Шибан спалил Нижу и убил моего старшего брата, – стёрлась улыбка со смуглого лица, льдом обожгли глаза. – Из всех Вышеславичей я один остался у власти, но не забывайте, люди Лисецка, что мои предки основали ратиславские города, и весь мой род стоит на их страже. Я зубами вгрызусь в землю, но не сдам больше ни пяди нашей земли. По весне степняки пойдут сюда, к этим самым стенам. Но родом и именем своими клянусь, что Шибан близко не подойдёт к городу. Я встречу его в поле, в честном бою, и на этот раз ему не застать нас неожиданно, не подослать своих татей, не спалить деревень и не скрыться в степях. Здесь, в Лисецке, я соберу лучших воинов всех ратиславских княжеств. Те, кто был со мной в городе Снежном, знают, как я расправляюсь с врагами, знают, чего стоит моя месть. Весь север, весь остров Скренор узнали цену моей ярости. А сюда, в Лисецк, я пришёл не только с лучшими воинами, принёс не только свой меч.

Князь замолчал, оглядел толпу, внимавшую каждому его слову.

– Помнишь ли, народ Лисецка, мою бабку княгиню Злату? Она пришла из Великого леса, чтобы разнести слово Создателя по всей ратиславской земле и чтобы отдать свою жизнь, но не подпустить к нашим городам клятых рдзенцев. Создатель призвал Злату к себе и на долгие годы оставил ратиславские границы без чародейской защиты. Мы не лойтурцы и не рдзенцы, чтобы страшиться колдунов и ведьм, мы чтим силы, что даны самим Создателем, самой матерью-землёй, мы знаем, как использовать эти силы во благо. И потому в пору несчастья, когда степняки рвутся к нашим городам, Создатель послал нам новую лесную ведьму. Дарина…

Ярополк обернулся к ней, протянул руку, а Дара застыла на месте, не смея пошевелиться. Княжеский холоп подтолкнул её легонько в спину.

Окаменели ноги. Страшнее это оказалось, чем идти на поклон Моране-пряхе, страшнее, чем когда обливали чёрной кровью ворона в ночном лесу. Все люди, что собрались на княжеском дворе, не сводили теперь глаз с дочки мельника, и Дара чувствовала их любопытство и страх.

– Лесная ведьма…

Ярополк ждал, в голубых глазах читалось нетерпение. Дара поднялась на крыльцо, встала рядом на ступень ниже.

Снежный князь продолжил:

– Вы должны были слышать о новой лесной ведьме, это она сожгла Совин, отомстила за нашу княгиню Злату и князя Ярополка Змееборца. И она поклялась мне поступить так же с войском Шибана, когда оно пойдёт на Ратиславию. Ну что, Лисецк, веришь, что я, Великий князь, принесу победу?

Он улыбнулся широко. Толпа неуверенно шепталась, разглядывая Дару. И вдруг кто-то, кажется, из людей князя, выкрикнул:

– Верим!

И народ тут же подхватил:

– Верим! Верим!

– Спали степняков!

– Дотла спали!

Дара истуканом застыла на ступенях терема. Глаза бегали от одного лица к другому. Радость и ярость, вера и боль – их чувства смешались в жуткое месиво. Люди улыбались, но лица оставались злыми, а из глаз текли слёзы. Дара растерянно оглядывалась по сторонам, и каждый выкрик, каждый взмах руки вырывал из прошлого воспоминания, которые ей хотелось забыть. Она смотрела на ликующий народ, а видела перед собой Забытый переулок, наводнённый разъярёнными людьми.

Но толпа не накинулась на лесную ведьму, не разорвала на куски. Толпа приветствовала её, улюлюкала весело, хвалила её преступление и на новое зверство понукала.

Они не чувствовали запаха гари, не видели сожжённые тела, они не отнимали чужие жизни, задыхаясь от восторга. Они никогда не были на её месте.

Дара оглянулась на Ярополка, и он прочёл удивление в её глазах, понял незаданный вопрос.

– Они ждут, что ты спасёшь их жизни, убьёшь их врагов, пока они сами будут прятаться за городскими стенами.

– Я уничтожила Совин, – возразила Дара. – Там были люди… невинные…

– Сколько раз рдзенцы палили Старгород? – успел только сказать Ярополк, как к нему подошёл грузный князь Чернек и вовлёк в разговор.

Дара осталась в одиночестве среди толпы, ожидая Снежного князя.

– Да озарит Создатель твой путь, госпожа лесная ведьма.

Позади стояла высокая женщина. Была она немолода и сухощава, будто после долгой болезни, и вокруг рта и на лбу её застыли морщины, как если бы она постоянно хмурилась.

– Княгиня Лисецкая Здебора желает встретиться с тобой, – сказала женщина и указала на крыльцо княжеского терема, где на самом верху стояла старая женщина в богатых одеждах, наблюдая за лесной ведьмой.

– Так что она прячется? – удивилась Дара. – Все здесь собрались.

Незнакомка скривила тонкие губы.

– Иди за мной, госпожа лесная ведьма, – бросила она с презрением. – Княгиня тебя ждёт.

Дарина оглянулась на Ярополка, но он был окружён боярами, и каждый желал с ним поговорить, каждый требовал внимания. Княгиня Здебора тем временем ждала. Не стоило настраивать её против себя. Неохотно Дара поднялась по ступеням крыльца.

Княгиня оказалась худа, как тростинка. Шуба выглядела огромной, слишком тяжёлой на узких плечах. Зимы давно забрали её молодость и красоту, однако остались при ней стать и гордость.

Дарина поклонилась низко, с почтением, приветствовала хозяйку Лисецка, и княгиня слегка улыбнулась в ответ, пригласила пройти на женскую половину дворца.

Ступала Здебора неторопливо, будто вымеривала каждый шаг, и мало обращала внимания на снующих вокруг девок-чернавок, на склоняющих головы боярынь и даже на свою гостью. Она провела Дарину в горницу, где коротала дни за вышивкой, принимала боярских жён и вела с ними беседы и где теперь за столом накрыли обед для княгини и её гостьи.

Дара замешкалась, оказавшись в богатых палатах. Внутри было тепло, даже жарко, и стоило снять шубу, но под густыми соболиными мехами скрывались старые простые одёжки, которые она получила ещё в Пясках от старухи Здиславы.

Здеборе помогли раздеться служанки, и Дара смогла рассмотреть золотую нить на длинных рукавах и жемчужную вышивку на груди.

– Не стесняйся, дорогая гостья, раздевайся. Здесь жарко натоплено, – произнесла княгиня, и её служанки тут же подскочили к Даре.

Дара осталась в своей штопаной льняной одежде, гордо расправила плечи и села за стол. Она не отвела глаз от княгини, а та не смогла скрыть презрения.

Все яства на столе выглядели немыслимо вкусно. Стояли там и жареный поросёнок, и треска, и пряники. В походе даже Ярополк питался простой кашей, порой курятиной, а Даре и при жизни в Златоборске не выпадало счастья отведать подобных кушаний, и теперь, оставшись наедине с княгиней, она растерялась.

Немногословной оказалась Здебора. Она ела осторожно, откусывала маленькими кусочками, и Дара засмущалась самой себя, простых своих привычек. Обычно она громко чавкала – за это её даже Горица ругала, – и теперь кусок не лез в горло. Она решилась только откусить немного от пряника, запила водой и села, ожидая, пока княгиня решит закончить эту пытку.

– Князь Чернек попросил меня позаботиться о тебе, – произнесла наконец Здебора, отложив в сторону тонкий нож, которым нарезала рыбу. – Он наслышан о новой лесной ведьме и рад, что ты будешь защищать наш город.

Дарина кивнула, проговорила что-то невнятное в ответ. Здебора смотрела внимательно, каждый жест подмечала, каждое слово.

– Ты, дорогая гостья, верно, устала с дороги. Всё-таки пусть ты и могущественная ведьма, но всего лишь женщина. Маланья, – позвала она, и тут же на пороге возникла рослая служанка, которая встретила ранее Дару на крыльце. На поясе её висела большая связка ключей. – Проводи нашу гостью в её опочивальню, позаботься обо всём.

– Слушаюсь, княгиня, – поклонилась Маланья.

Дара не спешила идти за ключницей.

– Я бы хотела сначала обсудить дела с Великим князем, – сказала она. – Быть может, я нужна ему.

– Если будешь нужна, так он за тобой пришлёт. – Взгляд у Здеборы был строгий, колючий. – Великий князь теперь с моим мужем беседует, у них разговор важный и долгий, после совет намечается. Женщины в государственных делах не разбираются, тебе не стоит беспокоить князя.

– Это ему решать, – вырвалось у Дары.

Лишь глаза выдавали недовольство княгини.

– Я хочу сначала встретиться с Великим князем и послушать, что он скажет. – Дара медленно поднялась из-за стола, посмотрела на княгиню сверху вниз. – Пришли, княгиня, мне холопку, чтобы помогала и дорогу в тереме показывала, за это благодарна буду. А пока нет у меня времени на отдых. Как ты и сказала, для дела я в Лисецке, для его защиты.

Здебора подняла кубок, сделала глоток и только после сказала:

– Маланья, проводи гостью, куда она пожелает.

– И ещё, княгиня, прошу тебя поселить вместе со мной мою сестру Весняну.

– Рада буду вас у себя принять. – Губы Здеборы растянулись в улыбке.

Глаза княгини оставались бледными, холодными, точно у рыбы.

Здебора оказалась права, Ярополк был занят. Дара прождала почти две лучины, пока не вышел Третьяк и предупредил, что совет затянется надолго.

После Третьяка стали выходить из дверей дружинники и знатные бояре, Дара приметила среди них Стрелу и позвала. Странно было говорить с ним после их знакомства в Совине, после того, как Дара узнала, зачем Стрела на самом деле находился в Рдзении. Повернись всё иначе, окажись рядом княжич Вячеслав, так, быть может, Стрела не стал бы беседовать с Дарой и тут же перерезал ей горло. Но теперь он стал женихом её сестры, дружинником её князя. Они были на одной стороне. Пока что.

– Не знаешь, надолго ли затянется совет? – спросила Дара, мучительно пытаясь вспомнить настоящее имя Стрелы.

– Думаю, да. Великий князь пока только нам раздал распоряжения, с ним остались воеводы и князь Чернек. А ты чего ждёшь?

Дара замялась, не ответила. Не объяснять же дружиннику, что она надеялась поговорить с Ярополком о Здеборе, попросить совета, как вести себя дальше?

– Скажи, – вместо этого попросила Дара, – я видела с тобой ополченцев, которых ты показывал князю. Среди них был один парень из деревни Мирной, откуда он там?

– Мирная принадлежит моему дяде, он собрал ополченцев и отдал под моё начало, чтобы я привёл их на службу к Великому князю.

Дара не решалась говорить дальше, и Стрела сам предложил:

– Устроить вам встречу?

– Если можно.

– Тогда чего время терять? Пошли, заодно займусь их размещением.

Дара оглянулась на закрытые двери в последний раз и пошла за Стрелой.

В городе стояла суматоха. Не готов оказался Лисецк к княжескому ополчению. Немало людей он принял, когда прибыл в город Мстислав Мирный, но ещё больше привёл с собой Ярополк.

Стрела направился прямиком к длинной гриднице, где жили дружинники, и попросил подождать снаружи.

– Как звать твоего товарища?

– Богдан из деревни Мирной. Скажи, что его ищет дочка мельника Молчана.

Стрела кивнул и быстро взбежал по ступеням, хлопнув тяжёлой дверью.

Дара ждала в нетерпении, волновалась, дёргала черный мех своей шубы. Ей не давал покоя тяжёлый взгляд Богдана, когда они увиделись поутру. Отчего так недружелюбно он смотрел, словно Дара ему враг?

Из гридницы выходили люди, и каждый раз, когда распахивалась дверь, Дара вздрагивала. Ей было страшно встретить Богдана, как если бы он стал навьим духом, явившимся из мира мёртвых, из прошлой жизни.

– Вот твой товарищ, – наконец на пороге показался Стрела.

Позади него стоял Богдан. Рядом с ладным юрким Стрелой деревенский парень казался неказистым. Невысокий, широкоплечий, он был сложён, как медведь, а одет в простой овечий тулуп. Дара невольно сравнивала Стрелу и Богдана и отчего-то думала, как странно, как чудно было бы, окажись здесь Милош. Он бы, верно, посмеялся над её девичьим увлечением, даже устыдил бы за «дурной» вкус. А ведь когда-то Дара была почти влюблена в него, и не только она. Многим девушкам из Мирной и Заречья нравился Богдан.

Он не изменился, остался прежним в сотнях вёрст от родного дома, а Дарина за минувшие месяцы прожила десяток разных жизней и почти позабыла, какой была дочка мельника.

– Не задерживайся, – велел Стрела Богдану. – У меня со всеми вами ещё разговор будет. А ты, Дарина, передай, пожалуйста, Весняне, что я вечером загляну.

Строгим, удивительно серьёзным сделался Стрела, Дара с трудом узнавала его.

– Хорошо, Ростислав, – вспомнила она наконец его имя. – Передам. Заходи, будем ждать.

Приглашение вышло неискренним. Нехорошо, что парень ходил к незамужним одиноким девушкам, злые люди могли напридумывать сплетен про Весю, опорочить её честь. За себя Дара не беспокоилась, лесной ведьме терять нечего.

Стрела ушёл, и Богдан спустился с крыльца, глянул на Дару искоса, из-под ресниц.

– Да озарит Создатель твой путь, госпожа лесная ведьма, – хрипло произнёс он. – Давно не виделись.

– Здравствуй, Богдан, – Дара рассматривала его, думая, как лучше начать разговор. – Какая же я тебе госпожа? – усмехнулась она.

– Так все тебя теперь госпожой величают.

– Ты меня всегда Даренькой звал, – напомнила она.

– Так то я звал дочку мельника, а не лесную ведьму… Нашла ты, значит, свою мать, – метнул он острый взгляд, в самое сердце попал.

Все в деревне верили, что мать Дарины сама лесная ведьма, только Старый Барсук и Молчан знали, что случайная рдзенская чародейка выносила ребёнка и сбежала.

– Нашла, – признала Дара. – Только она мертва, её казнили Охотники.

– Ты за это спалила Совин?

– И за это тоже.

Мимо то и дело сновали люди, одни заходили в гридницу, другие выходили, Дара с Богданом мешались всем на пути. Они отошли в сторону, встали под закрытыми окнами, неловко глядя в разные стороны, только не друг на друга. Странной вышла их встреча, словно два незнакомца пересеклись случайно, и говорить им оказалось не о чем, каждое слово рождалось тяжело.

– Расскажи, пожалуйста, как там дед Барсук, как Ждана? Давно их видел?

– Неплохо они, здоровы, это главное. Зареченские от них ушли, как только общую избу поставили. Старый Барсук снова ходит, но на мельнице он теперь совсем не помощник. Не знаю, как Ждана по весне одна справится.

Заныло сердце, на глазах неожиданно, пугающе быстро выступили слёзы.

– Как ты оказался в ополчении? Зачем согласился идти на войну?

– Никто меня не спрашивал. Приехал боярин, велел людей собирать, меня выбрали, так как я здоровый и сильный. Вот, теперь сражаться учат.

Они снова неловко помолчали. Дара кусала губы, Богдан глядел куда-то вдаль, топтался на месте, смешивая снег с грязью.

– Я могу попросить Великого князя отпустить тебя домой, – предложила Дара. – Он пойдёт мне навстречу.

Богдан вдруг посмотрел прямо ей в глаза, пронзительно, обиженно.

– Не надо, госпожа лесная ведьма, – процедил он. – Всё в порядке, не я один из Мирной пришёл, своих не брошу.

– Ты единственный сын у отца, кто будет ему помогать?

– А сейчас не только мой отец наследника может потерять, у всех так, – упрямо сказал Богдан. – Ты, госпожа, не сердись, а я пойду. Боярин Ростислав меня одного ждать не будет, за опоздание ещё и выпороть велит. А сестре своей, раз она тоже тут, мои добрые пожелания передай.

– Богдан! – Отчаяние прозвенело в голосе. Дара протянула руку, пытаясь ухватить юношу за локоть, но он быстро взбежал на крыльцо.

– Прощай, госпожа, – громко хлопнула дверь.

Дарине стало тошно и мерзко, словно помоями её облили. Что она сделала, чтобы Богдан её ненавидел? Вспомнились тут же собственные насмешки и издёвки, злые игры, в которые она играла с парнем. Но никогда прежде Богдан не говорил с ней так холодно. А теперь словно стена между ними выросла. Что же выходит? Он мог простить ей жестокость, но не превосходство?

Солнце уже клонилось к земле, быстро тускнели краски.

Дарина поспешила вернуться в княжеский дворец, на женскую половину и велела служанке найти её сестру.

Их с Весей поселили в большой тёплой палате, и пусть на двоих стояла лишь одна кровать, но она была мягкой и тёплой, застеленной меховыми шкурами. На полу лежали пёстрые ковры, а на стене напротив кровати висел бледно-синий гобелен лойтурских мастеров. Только в Рдзении, в домах Михала и ландмейстера Охотников Дара видела похожие гобелены, обычно рисовали на них цветы и сады, диковинных зверей и красивых девушек. На этом неизвестный мастер изобразил древний замок на берегу реки и толпу, что смотрела, как Охотники сжигают на костре женщину.

Языки пламени посерели от времени, чёрными тенями стали люди на берегу, лишь голубые воды и лазурное небо сохранили былую яркость, но нельзя ошибиться, невозможно не узнать Охотников, невозможно забыть лойтурские стяги и знаки ордена Холодной Горы.

Дара слишком хорошо помнила, как пахла палёная человеческая плоть.

Руки задрожали, горло словно сжала удавка, и из груди вырвался крик. Страшный, истошный.

Дверь отворилась, вбежала перепуганная служанка, замерла посреди комнаты.

– Что случилось?.. Госпожа, – растерянно проговорила она.

– Вон! – рявкнула Дара. – Пошла вон!

Девка кинулась прочь, а Дара сама поспешила за ней.

– Стой, – рявкнула она в спину убегающей девушке.

Служанка обернулась, лицо её вытянулось, побледнело от страха, но она не посмела ослушаться.

– Отведи меня к Великому князю, – приказала Дара.

В покои Снежного князя она вошла неуверенно. Гнев успел затихнуть, но страх по-прежнему глодал сердце.

Ярополк сидел у печи в резном кресле, застеленном шкурами, пил из простой деревянной кружки. У печи копошился Третьяк, ворочал дрова кочергой, дабы распалить огонь.

– Вечер добрый, Дарина, – приветствовал князь.

Он взглянул на неё мельком и сделал глоток.

– Что стряслось? – Князь вытянул руку, и Третьяк тут же поспешил забрать у него кружку.

– Как ты понял, что что-то стряслось?

– Мне бы хотелось верить, что ты соскучилась по мне, но это вряд ли, – он произнёс это будто игриво, но во взгляде не читалось никакого интереса, одна усталость. – Так что случилось?

Дара покосилась на Третьяка, но Ярополка будто не беспокоило его присутствие, значит, при холопе можно было говорить.

– Я повздорила с княгиней Здеборой.

Ярополк едва заметно переменился в лице.

– Быстро ты… Рассказывай.

Дара оглянулась по сторонам, подумывая присесть, но лавки стояли далеко от кресла князя, и девушка решила остаться на ногах. Да и рассказ вышел коротким. Дара искренне повинилась в собственном дурном нраве и высокомерии, поведала, как черства была с ней княгиня и как сама Дара резко отвечала на холодное гостеприимство.

– Старушка Здебора не меняется, – проговорил себе под нос Ярополк. – Третьяк, что скажешь?

Холоп собирал грязную посуду на столе, чтобы унести из покоев.

– Скажу, Великий князь, что у неё пуговицы на кафтане со рдзенскими совами, я успел заметить, когда Чернек её тебе представлял. А ещё мне рассказали, что в местном храме Пресветлый Брат – лойтурец. Говорят, Здебора его с собой привезла, ещё когда замуж выходила, она ему и помогла так высоко подняться.

– Лойтурец, значит, – хмыкнул Ярополк. – Впрочем, чего ещё ждать от Здеборы? Княгиня рдзенка, – пояснил он Даре. – Чернек взял её в жёны по настоянию моего деда, она в родстве с Болеславом Лисицей из совета Старшей Совы. Древний рдзенский род, сильный. Его предки основали Лисецк. Неудивительно, что лесной ведьме Здебора не рада.

– Так что мне делать? Она же смерти моей хочет, – Дара услышала, как предательски дрожал собственный голос.

Ярополк повёл бровью, нахмурился.

– Не показывай никому своей слабости. Быть может, даже продолжай быть заносчивой и наглой, – усмехнулся он. – Пусть злится. Здебора верит, что властна надо всеми в Лисецке, так покажи ей, что это не так. Ты же лесная ведьма.

Он оглядел внимательно Дару с ног до головы, и улыбка тут же потухла.

– Она тебя в этом видела?

Дара неловко поправила складки старой понёвы, кивнула.

– Совсем забыл, что из всех нарядов у тебя только шуба. Третьяк…

– Завтра подберу новые платья.

– Сегодня, – велел Ярополк. – И ещё бусы, перстни, гривны – возьми из моих сундуков всю эту ерунду, если чего не найдёшь, то купи. И вот ещё, найди моё Писание. Оно должно быть в…

– Знаю. – Холоп шустро метнулся в угол спальни, поднял крышку одного из сундуков и достал нечто, обёрнутое багряным бархатом.

– Вот, возьми моё «Слово на Рассвете», Дарина, – сказал Ярополк, и девушка приняла из рук холопа книгу, развернула ткань.

Священное Писание было в тяжёлом позолоченном переплёте, от золотого сола посередине к краям расходилась медовыми лучами янтарная россыпь.

Дара бережно держала книгу, поражаясь её красоте. На всю Мирную только у брата Лаврентия имелось Писание, было оно не в золотом, а в кожаном переплёте. Троутосец привёз «Слово» с Благословенных островов и дорожил им больше, чем собственной жизнью. Сама Дара почти не держала в руках книг, отец учил её писать на кусках бересты, а то и вовсе рисовал буквы палкой на земле. Теперь же ей досталось настоящее сокровище.

Девушка подняла глаза на Ярополка, он улыбался, и Дара осторожно, со странным, священным почти трепетом открыла первую страницу. На ней изображено было имперское кайло Константина-каменолома.

– Спасибо, Великий князь, – поблагодарила Дара. – Я буду беречь твой подарок.

– Надеюсь. Только учти, что Писание тебе не для красоты, а для дела. С завтрашнего дня дважды в день будешь ходить на службу в храм. Молись там поусерднее, чтобы ни у кого и сомнений не возникло, что ты веришь в Создателя, а не в Перуна с Мокошью.

– Но я же лесная ведьма…

– И что с того? Пусть силу тебе даст хоть сама Аберу-Окиа, покуда ты используешь её во благо, народ будет тебя любить. И бояться, раз эта самая сила у тебя есть. А правды никто знать не должен. Будем надеяться, что до весны никто тебя не раскусит.

Дедушка говорил, что зима не позволит лесной ведьме окрепнуть, не даст золоту в крови разгореться. Солнце не будет греть до самой весны, а Дарина останется не сильнее деревенской знахарки.

– Будем надеяться, – повторила девушка за Ярополком. – Спасибо за твой подарок и за советы, Великий князь.

Ярополк чуть склонил голову к правому плечу.

– Счастлив порадовать тебя, Дарина.

Дочка мельника плохо различала, что таится за сладкими речами, да и сама говорить красиво не умела, но ей немало пришлось услышать лживых ласковых слов от Милоша.

Она постаралась улыбнуться.

– Я счастлива просто быть здесь, подле тебя, Великий князь.

Ярополк не поверил бы, заметь он смущение на её лице, не поверил бы он и преданности или восхищению. Лесная ведьма улыбнулась лукаво, так, как улыбалась Милошу зимними ночами.

– Где бы я могла столькому научиться? Думаю, любопытно будет поиграть с лисецкой княгиней.

– Не заиграйся, Дара. Здесь нужен опыт.

– Но у меня хороший учитель.

– Лучший, – поправил Снежный князь, и Дара рассмеялась его шутке, сверкнула тёмными глазами из-под ресниц.

– Лучший, – повторила она. – Спокойной ночи, князь.

В спальне на женской половине терема ждала сестра. Весняна уже расстелила постель, взбила подушки и теперь тихо, почти испуганно пыталась ругаться со служанкой, которая хотела навести порядок в комнате.

Дара остановилась на пороге, наблюдая, как девушки упрямо перетягивали друг у друга серебряный кувшин для воды.

– Мы с сестрой справимся без твоей помощи, иди, – сказала Дара.

Служанка посмотрела на лесную ведьму с нескрываемым возмущением. Дара равнодушно выдержала её взгляд. Странно, чудно было девке прислуживать простолюдинкам, пусть и вольным. Верно, только страх перед ведьмой или боязнь ослушаться княжеского приказа удерживали её здесь.

– Поутру ты мне понадобишься, проводишь в храм на рассветную службу, – предупредила Дара служанку, прежде чем та выскользнула из их с сестрой покоев.

Веся с раздражением грохнула кувшин на стол.

– Да как же так? – вздохнула она с возмущением. – Дара, что же нас теперь и кормить с ложечки будут, как маленьких? Она меня привела сюда, сказала, что мы с тобой будем жить вместе, а потом как начала хозяйничать, меня вообще не слушала.

– У знатных людей принято, что за них всё слуги делают, даже умываться и одеваться помогают, – сказала Дара, и так странно было ей вспоминать о своей жизни в Златоборске, пояснять сестре то, что стало для неё привычным. – Но её злит, что мы с тобой простолюдинки. Ничего, смирится. И ты привыкнешь. Неловко это, правда, поначалу. Главное, что мы теперь вместе.

– Верно, ты права, – согласилась Веся, продолжая осматривать спальню, как вдруг взгляд её упал на гобелен. – Ох, Дарка, ты видела?

– Да.

Пару мгновений они с сестрой стояли рядом, разглядывали побледневший от времени костёр и горящую на нём ведьму.

– Холодно что-то у нас, ты не мёрзнешь? – невинным голоском спросила Дара. – А то дров никто не принёс.

– Не холодно вовсе, – честно ответила Веся. – Ты раздевайся поскорее и залезай в постель, смотри, какие тёплые шкуры.

– Лучше огонь в печи пожарче растоплю.

И Дара рванула гобелен со стены. Ткань затрещала в одном углу и легко порвалась. Девушка дёрнула сильнее, ещё раз, ещё и, наконец, бросила гобелен себе под ноги.

– Что ты делаешь? – испугалась Веся. – Он, должно быть, такой дорогой!

– Ничего, расплачусь с княгиней как-нибудь, – процедила упрямо Дара и протащила гобелен по полу.

На столе в ларце для рукоделия лежали ножницы.

– Веся, помоги, – пропыхтела Дара, усердно разрезая ткань. – Возьми нож и рви эту тряпку помельче, целиком в печь не влезет.

Когда пришёл поздним вечером Стрела, девушки кидали лоскуты ткани в открытую печь, и огонь пел весело, принимая угощение. Ростислав присел рядом на постеленную на голый пол лисью шкуру, взял из кучи огрызок гобелена.

– Охотник, – тут же узнал он длинный меч со знаком Холодной Горы.

Дара молча забрала у него лоскут и кинула в огонь.

– Расскажи, – попросила она. – Только честно, зачем Ежи привёл меня к вам? Что вы ему обещали?

Стрела оглянулся на Весю, будто спрашивая её разрешения, и только после ответил:

– Мы с Небабой угрожали ему, грозились убить. Парниша испугался до смерти, он бы кого угодно привёл, не только тебя. Правда, взамен он взял с нас обещание вывести из города Весю и остальных, кого получится.

– Значит, Ежи знал, что вы пришли по мою голову.

– Конечно, знал, да и был не слишком против.

– Ясно.

Веся прильнула к Даре, положила голову на плечо сестры.

– Он не со зла, подумай только, как страшно ему было. Ты видела Небабу? Он же здоровый, что медведь.

– Страшно, конечно, – согласилась Дара мрачно. – Скажи ещё кое-что, Стрела, кому ты теперь служишь? Княжичу Вячеславу или Великому князю?

– Я состою в дружине Великого князя. Пока Мстислав правил, мы под его началом ходили, только князь все дела по дружине княжичу передал. Теперь выходит, что мы Ярополку служим.

– Значит, княжичу ты больше не подчиняешься? – Дара повернулась к Стреле, чтобы лучше видеть его лицо.

Огонь в печурке пылал ярко, почти как солнце.

– Нет.

– И если он прикажет меня убить, ты ослушаешься?

Ростислав не выдержал её взгляда, обернулся вновь на Весю, ища совета.

– Ну и вопросы ты задаёшь, – пробурчал он. – Плохо же тебе, наверное, спится, раз такие мысли мучают.

– Будут мучить, раз жених сестры помышляет о моём убийстве.

– Дара, да что ты говоришь такое? – ахнула Веся, хватая её за руку. – Ростислав никогда не навредит тебе, я же его невеста, а ты будущая своячница.

Стрела не сказал ничего, а Даре больше слов и не требовалось.

Веся поднялась, чтобы позвать холопа и попросить принести им ужин. Её тихий ласковый голос был слышен из-за двери. Дара прислушалась, повернулась к Стреле.

– Постарайся справить свадьбу до весны, – прошептала она.

– Что? – он удивлённо распахнул глаза. В его зрачках отражались огоньки свечей, их тёплый свет делал грубое разбойничье лицо мягче и приветливее.

– Тише, я не хочу, чтобы Веся услышала, – едва слышно сказала Дара. – Пожалуйста, постарайся справить свадьбу до наступления весны. Веся меня не послушает, но когда станет твоей женой, то будет обязана тебе подчиняться. Ей не место здесь. Она будет в опасности. Пожалуйста, женись на ней поскорее и отправь к себе домой. Я боюсь за неё.

– Я тоже, – прошептал Стрела.

Они смотрели друг другу в глаза, не мигая, и, кажется, впервые между ними возникло согласие.

– О чём шепчетесь? – раздался голосок Веси.

– Думаем, что бы ещё из княжеского дворца на растопку отправить, – усмехнулась Дара и подвинулась в сторону, чтобы сестра могла сесть между ними.

Веся взяла Дару за руку, положила голову на плечо Ростиславу. От печи шло тепло, и зима за окном стала не так страшна.

Гобелен скоро прогорел, наступило позднее время, и пора пришла гостю прощаться.

После, когда Веся готовилась ко сну и переплетала толстую косу, Дара осталась сидеть у огня и рассказала о встрече с Богданом. Веся от волнения готова была сразу побежать к нему в гридницу.

– Он что-нибудь рассказал о домашних? Как мать с отцом? Как дед? – распереживалась она. – Всё хорошо?

– Все здоровы, – соврала Дара.

Богдан мог случайно упомянуть, что Молчана больше нет на свете. Как Веся это переживёт?

«Как переживёт Ждана весну? – пришло отчего-то на ум. – Как она будет одна работать на мельнице?»

Если мачеха не справится, то они со Старым Барсуком умрут от голода, некому будет им помочь.

«Но, верно, Ярополк мог бы послать к ним холопа в помощь, а то и двух. Быть может, он даже подарит мне холопов, если я попрошу», – подумала Дара.

Раз Великому князю нужна лесная ведьма, так лучше ему постараться заслужить благодарность и верность Дарины.

Только мало толку от ведьмы без силы.

Дара заглянула в нутро печи, вгляделась в самую сердцевину огня, потянула золотую нить, затянула покрепче, привязывая к запястью.

Неожиданно печка громко охнула, содрогнулась, и огонь погас. В спальне стало совсем темно, даже свечи потухли.

Дара заморгала, ослеплённая вспышкой силы. Кровь её ярче вспыхнула на мгновение.

Этого было мало.