Онлайн чтение книги А потом - убийство! And So To Murder
Глава 12. СОМНИТЕЛЬНЫЙ ВОПРОС О СЛУЧАЙНОЙ СИГАРЕТЕ

1

Медпункт в «Пайнеме» представляет собой просторный бетонный зал за студийными павильонами. Зал был сейчас ярко освещен и больше, чем когда-либо, напоминал терминал аэропорта. К ним вышел врач и закрыл за собой дверь.

— Мы хотим знать, — заявил Билл, — есть ли у нее хоть крошечный шанс выжить.

Голос эхом отражался от стен и крыши; ответ доктора тоже прозвучал гулко.

— Шансы так малы, — сказал он, — что я бы ни на что не надеялся. Если яд проглотить, он действует очень медленно, разве что вы приняли очень большую дозу. Но если он проникает в организм через легкие, он сразу попадает в кровь… да вы сами видели, как стремительно все произошло. Надейтесь на лучшее, но на всякий случай помолитесь за нее.

— Что вы предприняли?

— Дал ей горячий кофе и сделал укол. Точнее, кофе мы заставили ее выпить. Она бредит и что-то бормочет о подделанных чеках и письмах. — Врач окинул Билла и Монику тяжелым взглядом. — Полагаю, вам известно, что о подобных происшествиях положено извещать полицию?

— Полицию? — повторил Билл. Ему показалось, что голос его загремел, как гром. Он откашлялся и постарался взять себя в руки. — Да я ничего не желаю сильнее! Если бы только нам прислали способного полицейского, ах, если бы! Но нет, нам пришлют дурака, полного идиота, а потом произойдет что-нибудь еще.

Моника потянула его за рукав:

— Билл! Я только что вспомнила… К нам приехал представитель Скотленд-Ярда.

— Что?!

— Человек из Скотленд-Ярда. Его фамилия… — она наморщила лоб, вспоминая, — кажется, Мастерс.

— Мастерс здесь?! Где он?

— Беседует с типом по фамилии Маршлейк. И с остальными. По крайней мере, он был здесь совсем недавно. А где он сейчас, не знаю.

Даже сейчас трудно было осознать, что жизнь перевернулась с ног на голову и что за стеной борется за жизнь Тилли Парсонс. Они старались не терять времени попусту. Привезли ее сюда из старого здания в машине Билла, на которой он никогда не ездил в Лондон, и которая стояла на стоянке, в удобном месте. Долго ли протянет Тилли? Все зависело от количества яда, которым убийца так старательно пропитал предназначенную для Моники сигарету.

Однако Монике не пришлось долго гадать, где может находиться старший инспектор Мастерс. Не успели они произнести его фамилию, как в застекленной галерее, соединяющей медпункт с главным корпусом, показалась знакомая Биллу Картрайту фигура. Поозиравшись но сторонам и, наконец, заметив их, Мастерс двинулся уверенной, авторитетной походкой. Но даже издали они увидели страшное выражение его глаз. Бесстрастный, как карточный шулер, с седеющими волосами, аккуратно зачесанными с боков и прикрывающими растущую плешь, он надвигался на них, словно галеон на всех парусах.

— А, вот вы где, — мрачно проговорил он.

— Старший инспектор, — ответил Билл, — позвольте пожать вашу руку. Никогда в жизни я так не радовался вам! Но, ради всего святого, как вы здесь оказались?

— Оказался, — невнятно ответил Мастерс, смерив его мрачным взглядом. — Главное, что я здесь, хотя не облечен никакими полномочиями, по поручению некоей персоны, которую я не назову, — он находился в самом дурном расположении духа, — и, собственно говоря, без ведома полиции Бэкингемшира.

— Что это значит?

— Это значит, что несколько минут назад я и некоторые другие услышали, как кто-то бежит сюда и кричит, что убили даму по имени Тилли Парсонс. Верно?

— Боюсь, что да.

Мастерс сжал губы.

— Понятно. Вот оно как. А еще я узнал из разговоров с определенными людьми там, наверху, что на студии властвует террор. Было совершено уже два покушения на жизнь… мм… возможно, данной молодой леди?

— Да, старший инспектор, на жизнь мисс Стэнтон.

— Здравствуйте, мисс. — Мастерс снова повернулся к Биллу. — Могу также сообщить вам, сэр, что дело достаточно серьезное. Почему никто не заявил в полицию?

— Мы заявляли.

— Неужели?

— Да. Если вы помните, я рассказал вам обо всем две недели назад. Но вы сказали, что, возможно, кто-то просто неудачно пошутил. Вы еще уверяли, что преступно беспокоить кого-то пустяками в такое трудное время.

Мастерс изменился в лице.

— Никто не заявил о происшествии официально, сэр. Частный разговор — совершенно другое дело. А сейчас будьте добры рассказать мне, что произошло здесь сегодня вечером. Только без шуток.

Билл все подробно рассказал. В конце Мастерс бросил взгляд на врача, как бы испрашивая подтверждения. Тот кивнул.

— Понятно. Ясно. Итак, по-вашему, кто-то подложил отравленную сигарету в шкатулку на столе, зная, что рано или поздно данная молодая леди ее возьмет, потому что, кроме нее, больше никто таких сигарет не курит?

— Конечно! И подбросить отраву мог кто угодно и когда угодно. Шкатулка всегда стоит на столе. Сигарету могли подбросить несколько дней назад.

Тут Моника открыла рот, чтобы возразить. Она вдруг четко вспомнила все события дня, припомнила с ясностью все свои передвижения. Но до поры до времени решила промолчать.

— Кстати, о сигарете, сэр. Она у вас?

Билл дернулся:

— Вообще-то нет. Я…

— Ее у вас нет?

— По правде говоря, старший инспектор, о проклятой сигарете я совершенно позабыл! В последний раз, когда я ее видел, она валялась на полу, в том месте, куда я отшвырнул ее ногой.

— Сигарета, сэр, — улика. Но если злоумышленник болтается неподалеку, что вполне вероятно, возможно, улики больше нет. Замечательно! Я вляпался в дерьмо и знаю, по чьей милости. — Мастерс задумался. — С другой стороны, почти все, кто имеет хоть какое-то отношение к делу, сидят наверху, в кабинете мистера Маршлейка. Хм! Оно и к лучшему.

— Кто там, наверху? — резко осведомился Билл.

— Некие мистер Хаккетт, мистер Фиск и мисс Флер.

Что-то щелкнуло у Моники в мозгу, но только на мгновение.

— Во всем случившемся есть что-то очень странное, — выпалила она и, замолчав, покраснела.

— Что такое, мисс? — с участливым видом повернулся к ней Мастерс.

— Да нет, я так… Возможно, ничего и нет…

— Тем не менее, выкладывайте, мисс, — вкрадчиво попросил старший инспектор. — Облегчите душу. Никогда не знаешь, что важно, а что нет, верно?

— Да… Речь идет о Фрэнсис Флер. Когда она уходила от меня… около семи… она сказала, что едет прямо в Лондон, за мужем. Потом, уже в восьмом часу, она встретила Билла и кое-что ему сказала. — Воспоминания мучили Монику, и она поспешила дальше: — А сейчас, в восемь, по вашим словам, она наверху беседовала с вами.

Ей ответил Билл.

— Все в порядке, — заверил он ее так же торопливо. — Я видел в Лондоне Гагерна; он ждал ее. Я… случайно с ним столкнулся. Когда мое такси остановилось перед входом в главный корпус, я увидел, что она стоит на ступеньках. Было четверть восьмого, но еще не совсем стемнело, хотя все окна были занавешены маскировочными шторами. Я отпустил такси и спросил, передала ли она то, что я ей поручил, мисс Стэнтон. — Он заговорил громче, обращаясь к Мастерсу. — А еще я сказал, что она получит нагоняй от Гагерна за то, что опоздала. Она ответила, что решила вообще не ездить в Лондон; она позвонила Гагерну по телефону и сообщила ему о своем решении. Потом она принялась сплетничать по пустякам, старший инспектор; к делу это не относится, но я, разумеется, не поверил ни единому ее слову, хотя и попытался потом обратить все в шутку. Шутка не удалась.

— Ну, ну, сэр, нет никакой необходимости так кричать. Я вас прекрасно слышу.

Билл замолчал. Он чувствовал себя виноватым, однако заволновался еще сильнее.

— Действительно, как странно! — пробормотал он себе под нос. Он вспомнил, как Фрэнсис Флер стояла на белых ступеньках под вечереющим небом, а за спиной у нее белели призрачные павильоны «Пайнема». — Знаете, старший инспектор, Фрэнсис ничего не сказала мне о вашем приезде. То есть… возможно, она не знала о том, что вы здесь.

— Знала, — возразила Моника.

(Да, и Мастерс вел себя как-то странно.)

— Ну возможно, она просто не хотела, чтобы о моем присутствии стало известно всем, — хихикнул Мастерс. — Обычные люди недолюбливают нас, сыщиков. Как бы там ни было, она определенно была со мной — и с другими людьми — с двадцати минут восьмого. Очень красивая дама. Да-да. О-очень красивая!

Старший инспектор задумался. Но уши у него были чуткие, как микрофоны. Он повернулся к Монике:

— Прошу прощения, мисс… Что вы там говорили о каких-то пустяковых сплетнях?

— Ничего. Я так, про себя.

— Да? Возможно, они все же важны.

— Старший инспектор, — медленно заговорил Билл, — не знаю, что вы здесь делаете, а вы, видимо, не склонны делиться информацией. Могу лишь сообщить, что, если вы не облечены официальными полномочиями, должно быть, дело в ваших замечательных способностях вести переговоры, раз вам удалось удерживать столько народу до восьми вечера и заставить их сидеть без ужина.

— Не знаю, сэр, возможно, они сидели без ужина и благодаря моим замечательным способностям… Я, кстати, тоже не ужинал, раз уж на то пошло. Однако почту за честь, если вы с вашей приятельницей пойдете со мной… Доктор, вы побудете с ней?

— Да. Позвоните, если я понадоблюсь.

Мастерс повел их застекленной галереей назад, к главному входу. Следом за ним молодые люди поднялись по лестнице в коридор, по обеим сторонам которого было множество дверей. Он жестом пригласил их войти в один из кабинетов.

Внутри их терпеливо дожидался злой как черт сэр Генри Мерривейл.

2

Г.М. сидел за сверкающим полировкой столом, на котором стоял аппарат для селекторной связи — такой, где нужно переключать кнопки. Видимо, аппарат очень занимал сэра Генри. Однако лоб его пересекала озабоченная складка.

— Значит, вы их нашли, — проворчал он.

— Нашел, — кивнул Мастерс. — А еще… беда пришла раньше, чем вы предсказывали. Мисс Парсонс взяла отравленную сигарету из шкатулки, которая стояла на столе этой молодой леди. — Он представил их друг другу. — Мисс Стэнтон — сэр Генри Мерривейл.

Г.М. с трудом поднялся на ноги, торжественно склонил лысую голову и снова сел.

— Итак, — пробормотал он. — Неужели она?..

— Вероятно.

— Значит, — не выдержал Билл Картрайт, — вы все-таки решили приехать и помочь нам?

— Меня интересует пропавшая пленка, — зарычал Г.М. — И больше ничего! Только у меня есть совесть. Я не могу стоять в стороне и наблюдать, как человека запихивают прямо в прокатный стан, не пытаясь ему помочь. — Он уставился на Монику. Потом его глазки переместились к двери, ведущей в смежный кабинет. За дверью слышались невнятные голоса. — Я видел всех действующих лиц, — продолжал он. — И задал им интересующие меня вопросы. Особенно мисс Флер.

— Да, — кивнул Мастерс, — и славные же были вопросики! Прошу прощения, мисс. Первым делом он спросил ее, по-настоящему ли она мылась в ванне, когда ее показывали в фильме, или понарошку.

Г.М. засопел носом.

— Мне просто было любопытно. Всю жизнь мечтал побывать на киностудии. А теперь, когда у меня появился благовидный предлог, оказывается, здесь все черно, как в угольном погребе. Знаете, Мастерс, во мне погиб великий актер. Я всегда думал, что сумею сыграть Ричарда Третьего.

— Кто, вы?!

— А что? — заревел Г.М., оскорбленный до глубины души. — В прежние времена я ни о чем другом не мечтал! Я вам рассказывал, что дружил с Генри Ирвингом? Тогда я еще не облысел и выглядел вполне ничего себе! Так вот, я вечно приставал к нему, чтобы он позволил мне сыграть Ричарда Третьего.

— Понятно. И он позволил?

— Вообще-то нет, — помрачнел Г.М. — То есть не совсем. Он сказал: «Мой дорогой, ничто не доставит мне большего удовольствия, чем позволить вам сыграть Ричарда Третьего. Но, откровенно говоря, если бы я разрешил вам сыграть Ричарда Третьего — или кого угодно, кроме третьего стражника с копьем без слов, — от театра «Лицеум» не осталось бы камня на камне!» Это в нем говорил художественный вкус. Вот у него он был! Кстати, раз уж речь зашла о художественном вкусе… кажется, у нас здесь его с лихвой хватает. Отравленная сигарета, значит? Чем ее отравили?

— Белладонной, — ответил Билл.

— Белладонной. Судя по выражению вашего лица, полагаю, белладонна тоже была вашей блестящей идеей?

— Не растравляйте рану, мне и так плохо. — Биллу повсюду мерещилось лицо Тилли. — Да, я кое-что набросал о белладонне, но отравленная сигарета была лишь одной из идей. Да, свои заметки я хранил в столе. Но неужели всякий раз, как вы задумываете написать роман, надо думать о том, что кто-то попробует…

Он не находил слов, чтобы объясниться.

— И потом, убийца вовсе не обязательно узнал о белладонне от меня. Ведь не я придумал такой способ. Так случалось в жизни. Одну из жертв в деле Моулда в 1923 году убили с помощью сигары, пропитанной белладонной.[1]Если читатель пожелает проверить достоверность фактов, сообщенных Уильямом Картрайтом, отсылаем его к книге Г.Дж. С. Томпсона «Неразгаданные отравления» («Хатчинсон и K°», 1937).

— Полегче, сынок. Я просто жду рассказа о случившемся. Минутку! — Г.М. с трудом протянул руку и прикоснулся к переключателю селектора. — Прежде эта штука была включена, — негромко заявил он. — Сейчас она выключена. Я собираюсь снова ее включить и хочу, чтобы вы знали: все, что вы скажете, будет слышно заинтересованным лицам в соседней комнате. Так что не будем терять время. Готовы?

Моника с трудом поборола отвращение.

— Прошу вас! — воскликнула она. — Прежде чем вы продолжите, вы кое-что должны знать. Я могу точно сказать, когда сигарету подкинули в мою шкатулку.

Первым чувством, которое она испытала, впервые увидев Г.М., было недоверчивое изумление. Она ожидала всякого, но совершенно не предполагала, что великий человек выглядит именно так. И все же… в нем определенно что-то было.

Ее заявление произвело на аудиторию поистине шокирующий эффект. Г.М. вытянул руку, словно собираясь снова выключить громкую связь, но, переглянувшись с Мастерсом, не прикоснулся к аппарату. Зная, что каждое ее слово слышно в соседней комнате, Моника преисполнилась решимостью.

Она подробно рассказала все, включая получение третьего анонимного письма и то, что Тилли отрицала свою причастность к происходящему. Но прежде чем она закончила, Г.М. перебил ее. Он снова переглянулся с Мастерсом; их взгляды становились все более странными.

— Погодите минутку. — Он потер подбородок. — Давайте проверим, правильно ли я вас понял. Вы купили пачку сигарет — пятьдесят штук — в табачном киоске на вокзале Марилебон перед тем, как сесть на поезд?

— Да.

Старший инспектор Мастерс присвистнул.

— Значит, — заявил он, — версия о том, что отравленная сигарета изначально находилась в пачке, исключается. То есть, сэр… никто не станет запихивать в пачку отравленную сигарету просто так, на случай, если мисс Стэнтон окажется поблизости и купит ее.

— Успокойтесь, Мастерс. — Г.М. положил массивные руки на колени и наклонился вперед. — Итак… Вы сунули пачку в сумочку?

— Да.

— И как вы говорите, вы не выпускали сумочку из рук с того момента, как кинули в нее сигареты, и до того времени, как высыпали их в красную кожаную шкатулку?

— Да, не выпускала, — уверенно кивнула Моника. — Даже когда я на минутку заходила в кабинет Тилли, а потом вернулась к себе, я все время держала сумку под мышкой.

Г.М. взмолился:

— Ради бога, подумайте хорошенько! Перед тем как вы высыпали сигареты в шкатулку, она была пуста?

— Да.

— Вы уверены? Там не завалялось ни одной сигаретки?

— Я абсолютно уверена, что шкатулка была пуста. Я даже перевернула ее вверх дном, чтобы вытряхнуть табачные крошки.

— А после того, как вы набили шкатулку сигаретами, вы не выходили из комнаты ни на минуту?

— Ни на минуту.

Выпученный голубой глаз Мастерса смотрел на Монику в упор; инспектор прикусил нижнюю губу.

— Сдается мне, — обратился он к Г.М., — тот, кого мы ищем, храбрый малый. У него чертовски крепкие нервы. Надо же — сунул отравленную сигарету в шкатулку прямо на глазах у хозяйки! Дальше все должно быть просто… Мисс, кто находился в комнате между временем, когда вы высыпали сигареты в шкатулку, и временем, когда мисс Парсонс вытащила отраву?

Моника закрыла глаза.

— Во-первых, сама Тилли, конечно…

— Кто еще? — спросил Г.М.

— Билл. Но он ничего не подсовывал. Как бы там ни было… — Она замолчала.

— Что — «как бы там ни было»?

— Да нет, ничего! Мы говорили на личные темы. Мы…

Билл склонился к столу, решительно выключил громкую связь и закончил за нее.

— Мы обнимались и целовались, — заявил он. — Это было прекрасно. Я попросил ее руки.

— Нет, ты не просил!

— Ну ладно. Так ты выйдешь за меня замуж?

— Да.

— Значит, все в порядке, — сказал Билл, включая громкую связь.

Он ждал, что Г.М. возмутится, но Г.М. просто сидел и исподлобья разглядывал Монику. Зато для людей в соседней комнате наступившая внезапно пауза стала самой изощренной пыткой.

— Значит, — кивнул Г.М., — молодого человека можно исключить. Кто еще был у вас?

— Человек по фамилии О'Брайен. Но он даже близко не подходил к столу. Он все время сидел на диване.

— Ясно. Дальше!

— Еще заходили мисс Флер, мистер Хаккетт и мистер Фиск.

— Вот как? Значит, отраву мог подкинуть любой из этой троицы?

Как будто она сама находилась на экране, где шел цветной фильм; Моника вдруг увидела перед глазами всю сцену. Правда, она могла в любой момент остановить демонстрацию ленты и внимательно рассмотреть все до мелочей. Она увидела лица. Услышала голоса, вспомнила жесты и интонации.

— Нет. — Она помотала головой.

— Что значит «нет»?

— Один из них точно не мог этого сделать.

— Который из трех? — спросил Г.М. Очень медленно он потянулся к селектору и выключил громкую связь.

— Мистер Хаккетт. Я помню все, что он делал. Он вошел в комнату и встал передо мной. Он заходил ненадолго и все время находился совсем недалеко от меня.

Г.М. снова переглянулся со старшим инспектором.

— А другие двое?

— Мисс Флер была у меня дольше. Вот она подходила к столу; помню, она положила руки на шкатулку. — Полная нелепость происходящего поразила Монику; она даже хихикнула при мысли, что лощеная красавица мисс Флер — отравительница. — Но я не видела, чтобы она открывала шкатулку.

— Ясно. А третий, режиссер?

Моника ответила не сразу.

— Он сидел за столом несколько минут — совсем недолго. Я не замечала, что он там делает. Мне только показалось, будто он вертит в руках нож для разрезания бумаги.

— Шкатулка была рядом?

— Во всяком случае, он мог до нее дотянуться.

— Значит, вы утверждаете… — хлоп! Г.М. снова включил громкую связь, — что данная персона, вероятнее всего, и подложила сигарету в шкатулку?

У Моники заболела голова. Резкий металлический лязг переключателя действовал ей на нервы.

— Я… не знаю. Мне кажется, такое просто невероятно. Но… невероятно все, что произошло. Не знаю.

— Больше к вам никто не входил?

— Никто.

— А не мог кто-то незаметно для вас прокрасться внутрь?

— Боже правый, нет!

— Переходим к анонимным письмам. Вы все их сохранили?

— Да. Первые два я надежно спрятала, а третье лежит в ящике стола в старом здании.

— Тилли Парсонс заявила, что не писала их. Так?

— Да.

— А как по-вашему, кто их писал — она или нет?

(Хлоп! — он снова переключил рычажок.)

— Не знаю. — Моника с беспомощным видом покачала головой. — Если она и писала их, — она покосилась на Билла, — по-моему, у Тилли была какая-то причина… Я не хочу, чтобы Тилли умерла. Вы не должны допустить, чтобы она умерла!

На сей раз ее перебил старший инспектор Мастерс. Пощипывая нижнюю губу, он принялся расхаживать по крошечному кабинету, с сомнением качая головой.

— Извините меня, сэр, но вы уверены, что не идете по ложному следу? Экспромтом могу предположить: происшествие с мисс Парсонс выглядит как типичное самоубийство. Пусть мистер Картрайт расскажет вам. Он помнит, что она говорила и делала и как себя вела. Допустим, она сама подкинула в шкатулку отравленную сигарету, а потом вдруг передумала и сама вытащила ее…

Г.М. смерил Монику тяжелым взглядом.

— Продолжайте, — велел он. — Закругляйтесь. Выкладывайте все до конца.

Моника завершила рассказ при включенном переговорном устройстве. Мастерс всем своим видом выражал сомнение, однако Г.М. решительнее сжал губы и задумчиво прикрыл глаза, отчего остальные тревожно переглянулись.

— Ах, эти домашние, уютные подробности, — проворчал он. — Они просто обворожительны… А еще… нет. Хочу сам увидеть. Теперь скажите мне вот что. Фрэнсис Флер и те два типа, Хаккетт и Фиск, находились в вашем кабинете вместе. Помните, когда они ушли?

Моника задумалась.

— Задолго до семи. По-моему, без двадцати пяти — без двадцати семь.

— Они ушли вместе?

— Нет. Мисс Флер пошла вперед, а те двое зашли в кабинет к мисс Тилли.

— Вот как? И долго они там пробыли?

— Не очень. Они спешили наверх, к вам… то есть к старшему инспектору Мастерсу. Они не знали, что вы здесь. Они пробыли у Тилли всего пять-десять минут. Потом вышли, а Тилли проводила их к выходу.

Мастерс нахмурился.

— Видимо, так и было, сэр, — кивнул он, обращаясь к Г.М. — Они поднялись наверх без десяти семь, хотя мисс Флер присоединилась к нам только в двадцать минут восьмого. Что скажете?

Г.М. энергичным жестом заставил его замолчать.

— А потом?

— Потом Тилли рвалась ко мне; она просила, чтобы я зашла к ней. Но я не согласилась. Со мной был О'Брайен, и потому она хлопнула дверью и вернулась к себе в кабинет.

Г.М. ткнул толстым пальцем в Билла:

— Да. А когда он приехал?

— В двадцать минут восьмого. Я уверена в этом.

— Ясно. Скоро ли после его приезда к вам вошла Парсонс и взяла отравленную сигарету?

— Я… точно не знаю…

Билл откашлялся.

— Я тоже, — признался он, — не могу точно сказать, в какое время она появилась. По моим впечатлениям, около половины восьмого.

— Подходит, — кивнул Мастерс.

Г.М. встал на ноги.

— Пошли со мной, вы все, — скомандовал он. — Я хочу кое-что вам показать.