Онлайн чтение книги Анна Болейн. Страсть короля Anne Boleyn. A King's Obsession
Глава 4. 1515–1516 годы

Клод Валуа была почти ребенком, нежная на вид девушка с милым личиком и волнистыми каштановыми волосами. Ее прищуренные глаза все время беспокойно блуждали по сторонам, и она сильно хромала; этот дефект был врожденным. Однако как дочь покойного короля Людовика и наследница герцогства Бретань, она была желанной добычей на королевском рынке брачных партнеров, вот почему будущий король Франциск сделал своей невестой эту бедную девочку.

На аудиенцию Клод прибыла с опозданием и подошла к своему трону величаво, насколько это позволяли ее состояние и неровная походка. Платье из темно-синего, как ночное небо, бархата, расшитое французскими лилиями, с распущенной на талии шнуровкой, казалось, придавливало ее к полу, но она не переставала улыбаться и, судя по первому впечатлению, которое сложилось у Анны, обладала мягким характером.

– Добро пожаловать, мадемуазель, – произнесла королева, глядя одновременно на и за Анну, пока та отвешивала глубокий реверанс. – Вы можете подняться. Сестра не с вами?

Анна была готова к этому вопросу.

– Ваше величество, Мария заболела и была вынуждена вернуться домой в Англию. – Она молилась, чтобы Клод проглотила эту ложь.

– Грустно слышать это, – сказала королева. – Надеюсь, ничего серьезного.

– Мадам, меня заверили, что время и хороший отдых в деревне сделают свое дело.

Клод улыбнулась:

– Что ж, мадемуазель Анна, я рада нашей встрече, потому что слышала очень хорошие отзывы о вас. Стóит при моем дворе освободиться месту, как тут же поднимается шумиха, но мне понравилось, что о вас говорят, как и моей свекрови мадам Луизе, которая обратила на вас внимание во время визитов к королеве Марии. Она рассказала о ваших достоинствах.

– Вы очень добры, ваше величество.

Анна знала, что при дворе верховодит мадам Луиза, которая совершенно задвинула в тень Клод, но в манерах юной королевы нельзя было заметить и тени затаенной обиды.

– При моем дворе три сотни молодых леди, – тем временем продолжала Клод. – Вы попадете в хорошую компанию. И надеюсь, будете здесь счастливы.

На этом Анну отпустили. Одна придворная дама пришла за ней, чтобы отвести в новое жилище – еще одну девичью спальню высоко под крышей, где ей предстояло делить общее пространство с девятнадцатью другими девушками. В теплую погоду тут было душно. Анна сразу начала скучать по Марии. Перспектива оказаться одной при столь многолюдном королевском дворе страшила. Но – и тут Анна вздернула подбородок – она с этим справится. И может быть, среди этих трех сотен молодых дам найдет себе подруг.

– Вы будете прислуживать ее величеству, когда вас позовут, – сказала Анне провожатая. – В остальное время вы можете находиться в этой спальне или в часовне королевы. Вам дозволяется также прогуливаться в ее личном саду с другими девушками, но всегда в компании с кем-то. Больше без разрешения никуда ходить нельзя. Это понятно?

Анна упала духом. Похоже, обстановка тут еще хуже, чем в Клюни.

– Да, мадам, – смиренно ответила она.

За первые несколько дней Анна поняла, насколько ее сковывает эта новая жизнь, и совсем было приуныла. Однако поставленные королевой строгие условия в некотором смысле играли ей на руку: Анна обнаружила, что большинство ее новых компаньонок тяготятся ими, и от этого между фрейлинами завязались более тесные отношения. Девушки постоянно придумывали способы, как обойти ограничения, и вскоре Анна с энтузиазмом включилась в эту игру. Многие юные дамы с удовольствием слушали ее рассказы о жизни при бургундском дворе и впадали в тоску, когда она говорила, какой свободой пользовалась там. Долгое время они питались слухами и теперь жаждали узнать, как развивались события в замке Клюни, от человека, который был там и все видел своими глазами. Анна радовалась, что так упорно занималась французским: теперь она говорила бегло и могла спокойно общаться и сплетничать с другими дамами, зная, что они восхищаются ее успехами в языке. Узкий аристократический кружок охотно расширился за счет нового члена, и Анна чувствовала себя в нем как рыба в воде.

Королева Клод была добра и привязчива, но за мягкой внешностью скрывалась стальная воля и, как подозревала Анна, глубоко страдающая душа. И неудивительно, если учесть, что Клод была замужем за этим невообразимым развратником. Не секрет, что он развлекался с множеством любовниц, – это было одной из главных тем разговоров среди чувствительных молодых женщин, которыми полнился двор. Однако Клод – настоящая святая – игнорировала сплетни, или, скорее, разговоры, которые внезапно смолкали при ее появлении. Когда король посещал супругу, что случалось нечасто, она была с ним сама сладость, но когда он уходил – обычно очень быстро, – едва могла скрыть печаль.

Клод, конечно, знала о постоянных изменах супруга и о том, какой пример распущенности являл он придворным. Свидетельством тому были строгие моральные правила, установленные королевой для своего двора. Ее миссией было защищать своих дам от хищников-мужчин, но в результате жизнь здесь походила на монастырскую. Анне сразу сказали, что она должна следовать примеру королевы, вести себя скромно и соблюдать приличия. Дни ее представляли собой унылый круговорот молитв, исполнения служебных обязанностей, благочестивого чтения и бесконечного шитья. Через неделю она подумала, что сойдет с ума и умрет от досады. Тут и речи быть не могло о любовных играх!

Королева почти никогда не покидала своих покоев. Анна узнала, что она не любит двор и не одобряет происходящее там.

– Ее милость ездит туда, только когда без этого не обойтись, – сказала одна из девушек, – но предпочла бы провести это время в Амбуазе или Блуа.

– Подальше от двора? – встревоженно спросила Анна.

– Если король даст согласие, то да. И он обычно соглашается. Разумеется, у него есть на то свои причины. – Это заявление сопровождалось лукавой улыбкой.

«Клод нельзя винить, – рассуждала Анна. – В конце концов, какой королеве понравится терпеть унижение, видя, как ее муж демонстрирует публике своих любовниц, или ловя на себе сочувственные, а порой и насмешливые взгляды придворных?» Поглядите-ка на эту несчастную маленькую калеку; неудивительно, что король ходит на сторону!

Ощущение у Анны было такое, будто ее посадили в тюрьму, замуровали в роскошных, расписных-раззолоченных покоях королевы; здесь было все, что может понадобиться женщине, но Анну это не радовало. Какой смысл надевать красивые придворные платья, на которые отец потратил столько денег, если их никто не видит?

В июне король повел армию в Италию, где собирался оказать содействие венецианцам против вторгшихся в их владения испанцев. После отъезда монарха со свитой в Лувре воцарились мир и покой. Мадам Луиза взяла на себя обязанности регента, так как Клод была беременна, и по большей части предоставляла маленькую королеву самой себе, делая выбор в пользу более вдохновляющего общества своей дочери Маргариты. Получив возможность свободно отдыхать и потакать своим прихотям, Клод ослабила бдительность и, так как большинство искушений были устранены, дала своим фрейлинам больше свободы. К облегчению Анны, им наконец позволили бродить по прекрасным апартаментам и галереям, любоваться висевшими там удивительными картинами и гулять по волшебным садам.

От девушек и дам продолжали требовать регулярного посещения церкви и отказа от чтения романов. Клод считала увлечение любовными историями опасным, способным привести нестойкие юные души к падению, а потому составила список благочестивых трудов, ознакомление с которыми не только допускалось, но и предписывалось. Однако Анна скоро научилась ловко прятать один томик в другом и ухитрялась читать книги, по мнению Клод, довольно скандального толка, которые тайком таскала из королевской библиотеки.

Отдадим королеве должное: она понимала, что ее дамам необходимо оттачивать умения, которые дадут им возможность блистать при дворе, когда придет время сопровождать туда госпожу, и позволят привлечь к себе внимание достойных стать мужьями кавалеров. Клод отрабатывала с ними умение держать осанку и прививала хорошие манеры, а также подчеркивала важность умения вести беседу. Анна быстро развивала свои природные склонности и осваивала то, что поможет ей преуспеть при дворе. Она ходила по лестницам вверх-вниз со стопкой книг на голове, совершенствовала искусство делать реверансы, осваивала новые танцевальные движения и училась двигаться так грациозно и плавно, словно у нее не было ног.

С предельной ясностью Анна понимала, что дорогие наряды в английском стиле, которыми ее снабдил отец, выглядели совершенно неуместными в Париже, где вырезы носили квадратные, более широкие и отделывали их по краю кантами с вышивкой и драгоценными камнями, да и капоры французских дам имели форму нимбов, а не фронтонов, какие носила мать Анны. Старшие по возрасту дамы неодобрительно прищелкивали языками, видя новомодные головные уборы: для замужней дамы считалось неприличным показывать свои волосы – видеть их должен только муж, но даже добродетельная Клод любила французские капоры, так что критиков заставили поутихнуть.

В Бургундии Анна приобрела два бархатных капора, какие носили бегинки, и теперь применяла на практике свои навыки в рукоделии, переделывая их во французские, которые ей очень шли. Платья она тоже тщательно подгоняла под французскую моду: делала разрезы на внутренних рукавах, с тем чтобы пропустить сквозь них буфы батистовой рубашки, а свисающие рукава подгибала и собирала таким образом, чтобы получались длинные сборчатые манжеты, которые скрывали ненавистный шестой ноготь. Анна всегда добавляла к костюмам какие-нибудь новые, невиданные доселе детали: на лифе появлялись переплетенные ленты и камни из цветного стекла, кайма с выреза платья повторялась на подоле юбки, а лоб украшала серебряная цепочка, которая выглядывала из-под капора. Это давало восхитительный эффект. Хрупкая фигурка Анны постепенно приобретала женственные очертания и имела такие совершенные пропорции, что платья смотрелись на ней великолепно. Другие девушки отдавали ей должное и по прошествии весьма непродолжительного времени начали копировать маленькие новшества, введенные Анной. А еще немного погодя она поняла, что многие женщины, даже высокого ранга, следят за ней, чтобы не пропустить новые веяния в моде. Головокружительное ощущение – задавать тон в одежде при дворе, который был впереди всех в мире, если дело касалось стиля. И Анна почти каждый день придумывала какую-нибудь новую деталь.

Летом, когда в Париже стало жарко и душно, Клод начала скучать по своему любимому замку Амбуаз, но приближалось время родов, и она не отважилась пускаться в путешествие. Это был первый ребенок королевы, и она изо дня в день молилась, чтобы родился сын, наследник французского престола, так как салический закон не допускал восшествия на трон Франции женщины.

Анна видела, как замужние дамы из свиты покачивали головами за спиной королевы и бормотали, что хрупкое сложение и увечье Клод не предвещают благополучного исхода родов. Однако роды, присутствовать на которых Анне, пребывавшей в девичестве, не позволили, прошли, по общим отзывам, без всяких затруднений. Разочарованием стало появление на свет дочери, но Господь, без сомнения, имел на то свои причины.

Младенец родился крошечным, но черты королей династии Валуа были видны с первого взгляда. Девочку окрестили Луизой в качестве комплимента матери ее отца и в память отца Клод короля Людовика. Фрейлины были очарованы малышкой и не упускали случая взять ее на руки или покачать в колыбельке. Анна оставалась равнодушной. Младенцы ее сердце не трогали, хотя она допускала, что все будет по-другому, когда у нее появится собственный ребенок. Но кто знает, когда еще это произойдет? Желания выходить замуж не было. Сама мысль о том, что влечет за собой супружество, казалась Анне невыносимой. Стоило ей подумать об этом, как в голове всплывал образ короля Франциска, набрасывающегося на Марию.

От сестры пришло письмо – после долгого молчания. Зная Марию, на иное Анна и не рассчитывала. Сестра не забеременела, и Анна возблагодарила Господа. Увидев дочь, отец, само собой, не обрадовался, но смягчился, прочитав письмо королевы Марии, в котором та в довольно откровенных выражениях объясняла, что честное имя его дочери едва не было скомпрометировано французским королем, но, по милости Божьей, она сохранила его незапятнанным. Сэр Томас проглотил явную ложь. Он даже написал Анне и дал совет держаться подальше от короля. Однако бедная Мария была приговорена томиться в деревне, в Хивере, пока отец энергично занимался поисками для нее супруга.

Листья начали желтеть, колокола Парижа радостным перезвоном возвестили, что король Франциск одержал великую победу при Мариньяно и сделался королем Милана. Он с налета достиг того, за что король Людовик боролся и о чем вел переговоры много лет. Люди обезумели от радости. Повсюду распевали новую песню: «Victoire au noble roi François!» [15]«Победа благородного короля Франциска!» (фр.) Анна не могла выкинуть ее из головы. Клод в экстазе молилась на коленях, благодаря Господа за Его благословения и за то, что сохранил супруга живым. Мадам Луиза распорядилась устроить празднование для народа.

– Мой сын покорил тех, кто склонялся только перед Цезарем! – важно заявила она, раздуваясь от гордости. – Мне предсказывали, что он одержит эту победу.

Клод распорядилась, чтобы двор переехал на юг, в Амбуаз. Во время этой поездки длиной в сотню миль Анна начала сознавать, как велика на самом деле Франция и как прекрасна – реки ее разливались широко, поля тянулись, сколько хватало глаз. Королевский поезд приближался к зеленой долине Луары. Анне сказали, что они въезжают в Сад Франции. Это была мирная, плодородная сельская местность с мягкими волнистыми холмами, виноградниками, фруктовыми садами и замками, которые выглядели так, словно сошли со страниц иллюстрированных рукописей; и мимо всего этого широким плавным потоком текла медленно несущая свои воды река.

Королевский замок Амбуаз величественно возвышался на берегу Луары и доминировал над городом; его окружал великолепный сад с затейливыми павильонами, ажурными решетками и террасами, на которых были разбиты цветники. Таких дворцов Анна еще не видела. Наиболее осведомленные из ее компаньонок сообщили, что ему уже не одно столетие, но несколько лет назад его перестроили в итальянском стиле.

Клод сильно изменилась: стала веселее, беззаботнее и оживленнее – это место она считала своим домом. Королева начала планировать рождественские праздники, каких еще не бывало при дворе, в надежде, что Франциск проведет это время с ней. Он вырос в Амбуазе, и в детстве они с Клод вместе здесь играли. Анна и другие девушки и дамы часами плели венки и гирлянды из вечнозеленых растений, в элегантных каминах ярко горели трескучие поленья, а ковры, расшитые тысячами цветов, защищали обитателей дворца от сквозняков.

Однако король не приехал к Рождеству – остался в Милане.

«Скоро он будет дома», – стоически заявила Клод и приняла решение не отменять празднования.

В январе мадам Луиза явилась в покои королевы и сообщила, что по пути на север Франциск совершит триумфальную поездку через Прованс.

– Я собираюсь присоединиться к нему, – объявила она. – Богу известно, как я жажду увидеть сына.

– Я тоже поеду, – сказала Клод радостно и без намека на недовольство. Было ясно, что она, жена короля, привыкла играть подчиненную роль при матери своего супруга.

– Мы все поедем, вы, я и Маргарита, – подтвердила мадам Луиза, и лицо Клод засияло.

Анна тоже пришла в восторг от перспективы поездки на юг. Далеко ли Прованс? Сколько времени они будут туда добираться?

На это потребовалось две недели. Глухая зимняя пора, конечно, не лучшее время для путешествий, но, к счастью, погода стояла необыкновенно мягкая, и дороги были сухими. По пути они пересекли плодородные долины Луары, посетили Бурж, Клермон-Ферран, Лион и Гренобль, огибали горы с покрытыми снегом вершинами, ехали по волшебному краю, где до самого горизонта тянулись тронутые морозом виноградники, и наконец достигли зеленого, живописного Прованса, который изобиловал крутыми каменистыми холмами и древними оливковыми рощами. Анна и не представляла, что страна может быть такой многоликой. Южная часть Франции очаровывала и совсем не походила на уже знакомые ей края.

По мере того как они продвигались между двумя горными кряжами к Систерону, где должны были встретиться с королем и его войском, восторг Анны все увеличивался. Она заметила, как просияло бесстрастное лицо Клод, когда та завидела вдали Франциска – триумфатора, победителя, обросшего бородой и браво сидевшего на коне. Король выглядел величественнее, чем прежде, и был облечен новой уверенностью в себе. Вот он слез с коня, обнял жену, мать, потом сестру… Нет, ничего не изменилось: Анна, как и прежде, ощущала непреодолимое отвращение.

Вместе с другими дамами она проследовала за королем и королевой к мощной цитадели, которая защищала город со своего сторожевого поста высоко в горах. Шедших плотной толпой людей переполняло радостное возбуждение, и Анна не могла дождаться начала пира и танцев. Ощущая зуд в пальцах, она помогала распаковывать вещи своей госпожи, готовила ее к появлению на публике. Потом полетела в спальню, расположенную наверху главной башни, где быстро скинула дорожный костюм, умылась розовой водой и нарядилась в платье из дамаста сливового цвета с черной бархатной оторочкой. Заплетать волосы не стала – пусть струятся по спине, – но перехватила нитями, на которые были нанизаны мелкие, искрящиеся драгоценные камни. Взгляд в зеркало утвердил Анну в мысли, что еще никогда она не выглядела столь привлекательно.

Король Франциск ее приметил.

–  La petite Болейн! Вы сегодня очаровательны, – сказал он, проходя мимо нее по дороге к своему месту на помосте в сопровождении разодетых, как павлины, придворных. За время кампании король прибавил в весе.

Анна вспыхнула. Франциск был последним мужчиной, внимание которого она хотела бы привлечь, однако опустила глаза, присела в реверансе и, молясь про себя, чтобы он оставил ее в покое, пробормотала:

– Благодарю вас, сир.

– Мне приятно видеть здесь всех вас, юные леди, – косясь на Анну, произнес король. – Двор без дам – все равно что год без весны или весна без роз.

Он двинулся дальше, и Анна испытала такое облегчение, что у нее едва не подкосились ноги.

Медленно и с большими остановками двор перемещался на север; на всем пути победителя Милана чествовали и прославляли. Лион полюбился Франциску, и он приказал остановиться там на три месяца. Анна сопровождала королеву в поездке к Римскому форуму Траяна, расположенному на высоком холме, откуда открывался вид на весь Лион и место слияния двух великих рек – Роны и Соны. Зрелище было захватывающим. Анна стояла у парапета и любовалась видом, когда почувствовала, что за ней кто-то наблюдает…

Он сидел на обвалившейся стене с альбомом для набросков в руках и быстро рисовал. Гривой седых волос, крупными чертами лица и мощным телосложением мужчина напоминал льва. Как-то Анна уже видела этого человека в компании с королем и заинтересовалась, кто он такой. Незнакомец улыбнулся.

– Добрый день, сэр, – поздоровалась Анна.

Пожилой мужчина поднялся на ноги и поклонился.

– Мадонна. Вам нравится моя картина? – проговорил он с сильным акцентом; его французский был ужасен.

Никогда еще Анна не видела столь прекрасного и реалистичного рисунка. Глядя на собственный профиль, она даже задержала дыхание. Вот она стоит в подчеркивающем фигуру сером платье с черной отделкой и красном с золотом капоре. Художник отлично ухватил и передал ее черты. Нос немного длинноват, но это не портило общего впечатления.

– Вам нравится? – повторил вопрос незнакомец. – У вас – как это говорится – интересное лицо.

– Это великолепно! – воскликнула Анна. – Я видела много произведений искусства в Бургундии и здесь, во Франции, но это нечто исключительное. Я тут как живая.

– Тогда возьмите себе. – Радостно улыбаясь, мастер опустился на прежнее место.

Анна заколебалась:

– Себе? О, вы так добры, сэр! Я буду беречь его как сокровище. Вы подпишете?

Художник взял кусочек угольного карандаша и нацарапал шифр из трех букв: одна над другой, большая «Д», потом галочка острым углом вниз и косая «Л».

– ДВЛ? – удивленно переспросила Анна.

– Леонардо да Винчи к вашим услугам, Мадонна.