Онлайн чтение книги Данганронпа: Киригири Danganronpa Kirigiri
1 - 5

— Игра? Почему ты называешь убийства игрой? — спрашиваю я у сидящей в кресле Киригири.

— Необходимо кое в чём убедиться, — Киригири продолжает говорить, не ответив на вопрос. — Если я осмотрю всё сама, будет быстрее, но… Ты же меня не развяжешь?

— Нет, — решительно отказываю я.

Сердце подсказывает мне, что она не убийца. А точнее, мне не хочется думать, что она бы пошла на убийство.

Но если мыслить логически, то, как ни посмотри, убить их могла только она.

Как детектив, я не имею права идти против логики.

— Если тебе нужно что-то проверить, я стану твоими глазами, руками и ногами. Идёт?

— …Ладно.

— С чего начнём?

— Обыщи личные вещи убитых. Если сможешь, принеси сюда сумки Амино-сана и Инудзуки-сана.

— Ага, сумки…

Я, как и велела Киригири, по очереди захожу в комнаты Амино и Инудзуки. И стараюсь лишний раз не смотреть на трупы…

Я ставлю портфель Амино и чемодан Инудзуки возле Киригири. Чемодан оказался тяжеленным, и пока я его тащила, у меня аж лоб покрылся испариной.

— Довольна?

— Посмотри, что в сумке у Амино-сана.

Я открываю портфель Амино и роюсь в содержимом. Внутри две папки-скоросшивателя с непонятными мне записями, учебник по английскому, ну и ещё маленькое полотенце для рук, сигареты, зажигалка, кошелёк и прочие личные мелочи. И чёрный конверт в боковом кармане.

— Что в конверте? — спрашивает Киригири.

— Поручение, — отвечаю я, заглянув внутрь. — Текст точно такой же, как в том, которое пришло мне. Только имя адресата другое.

— И всё?

— Всё.

— Ясно… — Киригири задумчиво сжимает губы. — Неплохо бы осмотреть все остальные вещи, но сделать вывод я и сейчас могу.

— А? Ты что-то поняла?

— То, второе поручение, которое ты мне показала… Да нет, не поручение, а вызов — отправили только тебе.

— Вызов?.. Ты об этом?

Она о письме, которое начиналось с: «Детектив…».

Так его прислали не всем?

— В вещах Амино-сана его нет, так? И я такого не получала, — объясняет Киригири. — Думаю, тебя выбрали на роль детектива в этом деле.

— Роль детектива?.. У меня?..

— Да. — Голос Киригири звучит холодно, она смотрит на меня с недетской серьёзностью. — Так сказано и в письме. В письме-вызове тебя известили об убийстве, которое должно было здесь произойти. И ты — детектив, который должен его раскрыть.

— Э-эй, погоди! Хочешь сказать, что если бы я быстрее догадалась про вызов, то могла бы предотвратить убийства?

— Полагаю, что так.

— Н-но… Как же…

Я не обратила внимание на вызов убийцы и позволила убийствам случиться у себя под носом?..

Будь я догадливее… Будь я внимательнее… Будь я хорошим детективом… Я могла бы предотвратить убийства. Трое людей могли бы выжить.

Трое людей… Может, я их толком и не знала, но я позволила убийце забрать три жизни… Да ещё и жизни троих детективов. Из-за меня целых три человека, которые боролись с несправедливостью в этом мире…

Мои руки дрожат.

Как будто я сама их убила.

— Если рассуждать подобным образом, то можно понять, откуда в этом деле столько странностей. Первым, о чём я подумала, когда очнулась, было: "Почему меня не убили?".

Мне кажется, подобное заявление прекрасно демонстрирует всю странность характера маленькой девочки по имени Киригири Кёко.

Она воспринимает смерть как нечто само собой разумеющееся и не видит в ней ничего особенного. Она ходит со смертью рука об руку. Я лишь пытаюсь представить, через что должна пройти школьница, чтобы так рассуждать, и меня бросает в дрожь.

— У него была прекрасная возможность меня убить, так почему же он оставил меня в живых? Потому что у меня роль убийцы.

— Так это ты их?..

— Не путай. Просто так были распределены роли. Ты здесь затем, чтобы меня изобличить, а я — чтобы быть изобличённой. Так задумано.

— То есть настоящий убийца пригласил тебя сюда, чтобы подставить?

— Да.

— Но ведь это странно! И вызов сам по себе странный! Какой был смысл в том, чтобы отправлять мне письмо с предупреждением о грядущем убийстве до того, как оно произошло? И зачем вообще нужен детектив? Убийце-то здесь он уж точно без надобности.

— Говорю же, я думаю, что это игра.

— Бессмыслица какая-то. Убивать людей — игра?

— Скорее уж… Смертельная игра, дуэль, на которую убийца вызывает детектива.

— Но…

— Если принимать во внимание вызов, который ты получила, и то, что в живых оставили только нас двоих, то это единственное возможное объяснение.

— То есть это что-то вроде азартной игры с убийствами?

— Вероятно, можно и так сказать.

— Короче, ты говоришь, что сейчас мы находимся внутри детективной игры с настоящими убийствами, и убийца организовал всё это, чтобы вступить со мной в состязание?

— Да.

— И ты думаешь, я в это поверю?! — яростно возражаю я. — Почему я? Почему из шестидесяти пяти тысяч пятисот детективов выбрали именно меня?

— Возможно, вызов брошен всем детективам… Или даже самой концепции существования детективов.

Киригири щурится и мотает головой, чтобы откинуть упавшие на лицо волосы.

Выглядит она так, словно это ей убийца только что бросил вызов, и она готова его принять.

— Ясно… Предположим, что всё происходящее для убийцы игра… Как мне разгадать эту тайну? Ты, как и прежде, единственная подозреваемая.

— Для начала я скажу, как всё это выглядит с моей точки зрения… Я не убийца, и ты тоже никого не убивала. Твоя рука на ощупь совсем не такая, как рука убийцы.

— И?

— Убийца кто-то другой.

— Я обыскала тут каждый уголок. Мы здесь одни.

— Нет, обыскала ты не всё.

А осталось ли хоть одно место, которое я не осматривала?..

Потайных комнат и секретных проходов здесь нет, мы в этом убедились до того, как потеряли сознание. И рядом со зданием на снегу нет ничьих следов. Входная дверь и все окна заперты изнутри. Даже если допустить, что у кого-то есть дубликат ключа, у автоматической входной двери нет никаких следов, так что никто отсюда не выходил и не входил.

Если допустить, что убийца — не Киригири, а кто-то другой, то откуда он пришёл и куда делся? Ну не на воздушном же шаре он к нам подобрался, пролетев через автоматическую дверь? Не прячется же в холодильнике, уменьшившись до размера пластиковой бутылки?

Нет, это уж точно невозможно.

— Для начала я хочу кое-что уточнить, — подаёт голос Киригири. — Ты сказала, что у трупов отрезаны головы. Но в вызове говорится «расчленение»…

— Ты же не хочешь сказать, что?..

— Не следует ли ещё раз внимательно осмотреть трупы?

У них может быть отрезана не только голова, но и остальные конечности?

— Если снимешь с меня наручники, я их осмотрю, — предлагает Киригири.

— Нет, посиди здесь. Я сама пойду.

— Смотри внимательно. Обрати внимание, как именно их расчленили. Трупы сами обо всём тебе поведают.

— …Ага.

Я, конечно, соглашаюсь, но… Сказать по правде, я морально не готова к тому, чтобы осматривать расчленённые тела. Наверное, на это способны только те детективы, чей номер начинается с цифры девять.

Тем не менее, сделать это должна именно я.

Если мне и впрямь бросили вызов, я обязана принять его с достоинством.

Я решаю начать с трупа, который обнаружила первым — того, что с головой Амино. В комнате всё ещё разит кровью, и меня мутит. Я прикрываю нос рукавом и подхожу к трупу.

Одеяло так и осталось откинутым, так что место, в котором перерубили шею, отделив голову от тела, прекрасно видно.

Я стягиваю одеяло чуть ниже.

Туловище трупа похоже на тело Эмби. Я помню его чёрную майку. Судя по литым мышцам, дело тут явно не в том, что тела просто переодели.

Его руки, начиная от плеч, тоже отрезаны.

На первый взгляд кажется, что руки присоединены к телу, но на самом деле их просто очень плотно прислонили к туловищу в месте разреза.

Но и это ещё не всё… Каждую руку разрубили на три части: от плеча до локтя, от локтя до запястья и от запястья до кончиков пальцев.

Его и правда расчленили…

Я резко отшатываюсь, неуклюже шлёпаюсь на пол и остаюсь сидеть на месте.

Я не могу сохранять присутствие духа, когда у меня перед глазами такое.

С трудом сдерживая вырывающийся из горла крик, я собираю в кулак всю свою волю и поднимаюсь на ноги. Если кто-то и впрямь совершил такое чудовищное преступление, чтобы вызвать детектива на дуэль… Значит, я обязана выйти из неё победительницей.

Детектив должен бороться за справедливость.

Я сжимаю зубы до скрипа и снова принимаюсь разглядывать труп.

Похоже, части разрубленных рук тоже перемешали с частями других трупов. Невозможно было бы скрыть леденящую кровь разницу из-за цвета кожи и разной одежды на разных частях рук. Одежду резали вместе с руками, по ней было более или менее понятно, где чей фрагмент. Скорее всего, верхняя часть руки принадлежит Амино, нижняя — Эмби, и если рассуждать методом исключения, то кисть — Инудзуке. Обе руки разложены и перемешаны, как мозаика.

К моему ужасу… обе ноги тоже разрубили на три фрагмента и перемешали их с фрагментами других трупов. Их разложили в той же последовательности, что и части рук.

Всего труп разделан на четырнадцать фрагментов.

Прикрывая рот рукой, я, пошатываясь, выхожу в зал.

Киригири в кресле смотрит на меня холодно, будто с самого начала предвидела, как я отреагирую на труп.

— Всё как ты говорила, — всхлипываю я. — Зачем он?.. Если это правда игра, то убийца просто чокнутый…

— Как выглядело тело? — похоже, что Киригири моё состояние не трогает, и интересует её исключительно труп.

Я усаживаюсь прямо на пол, и рассказываю Киригири обо всём, что видела.

— Ясно. Убийца был даже более жесток, чем я предполагала.

— Ты правда так думаешь? — спрашиваю я, заглядывая в лицо Киригири. — Зачем всё это?.. Зачем кому-то понадобилось так поступать с телами?..

— Если верить вызову, который ты получила, то расчленённые трупы нужны для трюка.

— Для трюка?..

— Следует полагать, что у убийцы была некая причина на то, чтобы расчленить трупы.

— Причина резать трупы?..

— Их может быть множество, но чаще всего так делают, чтобы труп было проще переносить.

— Переносить?..

То есть кто-то сделал это, чтобы трупы было проще перетащить на кровати? И ведь верно, труп взрослого мужчины весит больше шестидесяти килограммов, поднять его должно быть очень непросто. А вот если разделить его на части, то перенести их труда не составит.

— Проверь тела в других комнатах, — велит мне Киригири.

Мне отчаянно хочется ответить: «Проверь сама», — но я обещала, что сделаю это, так что ничего не остаётся, кроме как исполнять обещание.

Я захожу в следующую комнату и осматриваю труп. Голова принадлежит Эмби, а туловище — Инудзуке. И этот труп тоже разделан на четырнадцать фрагментов, ноги и руки разложены так, что сверху оказались части Эмби, а дальше следуют части Инудзуки и Амино. Медальон, раньше висевший на шее Эмби, валяется рядом с трупом. Я поднимаю его и изучаю. Ничего, кроме имени Эмби, написанного латиницей, на нём нет.

Я уже видела два расчленённых тела, и нет особого смысла любоваться на третье. И всё же я должна увидеть его своими глазами.

Держась за стену, я перехожу в следующую комнату. В ней я осматриваю третий труп.

Голова Инудзуки, тело Амино. Ноги и руки разложены по порядку: Инудзука, Амино, Эмби.

Таким образом, я осмотрела все три тела, но никакой новой информации мне узнать не удалось, исключая то, что они были расчленены. Непонятно, от чего они умерли. Моих навыков не хватает и на то, чтобы на взгляд определить примерное время смерти. Простыни промокли от чёрно-красной крови, но не похоже, чтобы она била фонтаном, и, думаю, это означает, что тела расчленяли уже после смерти.

Также можно предположить, что разделывали их теми самыми большими садовыми ножницами, которые лежат на полу. Все три тела расчленили на кроватях. Доказательство тому — несколько порезов на простынях, которые я обнаружила.

Я возвращаюсь в зал и отчитываюсь перед Киригири.

— Всё ясно, — спокойно говорит Киригири. Она младше меня на три года, и от хладнокровия этой маленькой девочки у меня мороз по коже. — Есть ещё кое-что, в чём я хочу убедиться, — её слова звучат, как требование.

— Чего ещё изволишь, крошка-детектив?

— Нажми вон на ту кнопку.

Киригири смотрит в какую-то точку на стене.

Там находился выключатель для управления куполом.

— Да, точно! Я совсем забыла.

Крыша.

Если к нам забрался шестой человек, незваный гость, то он мог убить троих детективов, а потом открыть купол и выбраться на крышу. В таком случае он и сейчас там прячется.

Я открываю дверцу встроенного в стену шкафчика и нажимаю на кнопку.

Зеркальный купол постепенно открывается под звук работающего мотора.

Внутрь тут же врываются снег и ветер. Через отверстие можно углядеть уже успевшую сгуститься ночную тьму.

Когда купол открывается достаточно широко, я ещё раз нажимаю на кнопку.

— Сможешь осмотреть крышу? — спрашивает меня Киригири, тряся головой, чтобы стряхнуть с волос упавший на них снег.

— Хм… Высоковато… — я задумчиво скрещиваю руки на груди.

Но у меня может получиться туда залезть.

Я передвигаю стоявший в центре зала круглый стол к стене, забираюсь на него. Нацелившись на открывшееся в куполе отверстие, то самое место, где раньше заканчивалась стена и начиналась крыша, я прыгаю.

Есть!

Мне едва удаётся достать до края отверстия, и я вцепляюсь в него пальцами. Как раз с этого места начинает открываться купол, если его запустить.

Подтянувшись, я кое-как лезу наверх.

— Ничего себе, — доносится до меня восторженный голос Киригири. — Ты высоко прыгаешь.

— Хе-хе… У меня очень сильные стопы. Я установила новый рекорд по вертикальным прыжкам среди старшеклассниц, — с большим трудом, но мне всё же удаётся взобраться на край открывшегося отверстия. — Но, увы, физической силы мне не достаёт, так что использовать силу ног в спорте у меня не вышло. Кто знает, может, меня бы в «Пик Надежды» приняли, если бы я участвовала в спортивных соревнованиях… Ну, или нет.

Я решила стать детективом. Мои сильные ноги в такой работе никак не помогают.

А сегодня вот впервые пригодились.

Я озираюсь по сторонам, напряжённо вглядываясь в темноту. Но, увы, убийцы нигде не видно. Не осталось даже следов на снегу, которые могли бы свидетельствовать о том, что на крышу кто-нибудь забирался. В темноте лишь белеет укрытая снежным покровом крыша в форме звезды.

Я спрыгиваю обратно в зал, оставив ночной темноте только облачко белого пара, в которое превратился мой вздох разочарования.

Нажимаю на кнопку и закрываю купол.

— Всё-таки тут только мы вдвоём, — констатирую я, отряхивая снег с одежды.

— Верно, — Киригири кивает. — Благодаря тебе нам удалось узнать, что на крыше никого нет.

— Радость-то какая, — язвлю я. — Если там никого нет, значит, подозрение падает на тебя.

— Ты опять за своё? — спрашивает Киригири, прищурившись.

— Но я же всё проверила. Никто, кроме нас, сюда не входил и отсюда не выходил. Из нас пятерых трое мертвы. Убить их могли только я или ты.

— Ты всё осмотрела, но и только. Рассуждать ты толком и не пыталась, — говорит Киригири, уставившись мне прямо в лицо. На меня смотрят невинные глаза школьницы, и вместе с тем это глаза детектива. — Разберись со всем от начала и до конца, онээ-сама, тогда ты точно поймёшь, кто убийца, — Киригири непринуждённо откидывается на спинку кресла.

— Эй, погоди-ка… Так ты знаешь, кто настоящий убийца?

— Возможно… — На губах Киригири играет таинственная улыбка, которую она как будто бережно хранила как раз для этого момента. — Продолжим. Вспомни, с чего начался инцидент.

— В смысле — с чего начался?..

— Начнём с того, как тебе и остальным подсыпали снотворное.

— А, кстати, в вызове же было написано: «Транквилизаторы»!..

— Нет, транквилизатор и снотворное — не одно и то же. Думаю, транквилизатор — это то вещество, которое меня заставил вдохнуть убийца, когда приложил мне к лицу платок. А вам всем ещё до этого подсыпали снотворное.

— И когда же? Уж я-то, по крайней мере, была начеку и к напиткам из холодильника даже не притронулась.

— А ты разве не пила баночный кофе в машине?

— Ой! — невольно восклицаю я. — Точно, нам же перед отправлением раздали по банке с кофе! Ты думаешь, туда могли подмешать снотворное замедленного действия?

— Да. Это единственный возможный вариант.

— Вот как… Выходит, что убийца — тот водитель?

— Нет, водитель развернулся и уехал обратно по той же горной дороге. Сложно поверить, что он мог бы тайком вернуться и прокрасться в это здание. Ты же сама проверила, что снаружи к нам никто не входил, так?

— Н-ну да…

— Водитель делал то, что ему велел Оэ Ёсидзоно. Ему было велено в том числе и раздать нам по банке кофе.

— То есть убийца уже тогда приступил к исполнению своего плана… Я и подумать не могла.

А ведь если бы я в тот момент обо всём догадалась, мне бы, возможно, удалось помешать убийце!

Я кусаю губы.

— Думаю, он рассчитал дозировку так, чтобы снотворное начало действовать уже после того, как мы окажемся в этом здании. Не пойму только, почему в вызове не было указано снотворное…

— Возможно, потому что под транквилизаторами подразумевалось и то и другое?

— Может быть… — Киригири опускает глаза, погрузившись в раздумья. — Так или иначе, мы все должны были на время потерять сознание. Тогда он и приступил бы к убийству с расчленением.

И у убийцы всё прошло как по маслу.

Раз уж в подобных обстоятельствах только нас с Киригири оставили в живых, в этом должен быть какой-то смысл. По словам Киригири, это всё потому, что мне была уготована роль детектива, а ей — роль убийцы, вот только…

— Оказавшись здесь, мы очень внимательно всё осмотрели, — Киригири пробегает взглядом по залу. — В результате мы выяснили, что ни Кибы Рюитиро, ни Оэ Ёсидзоно, ни любых других посторонних здесь нет.

— Ну да.

— Потом мы потеряли сознание, а когда очнулись, ты всё здесь обыскала, и снова — никаких признаков того, что здесь был кто-то посторонний. На снегу нет новых следов. Ты сама, своими глазами, в этом удостоверилась, так?

— Само собой. Я всё очень тщательно обыскала и пришла к такому выводу.

— В здании были только мы пятеро.

— Да, совершенно верно, — я энергично киваю.

— Не сомневаюсь, что убийца всё организовал именно таким образом, чтобы заставить тебя прийти к ошибочным выводам. Ведь тебе же ничего не остаётся, кроме как обвинить в убийстве меня, так?

— Но кроме тебя… Некому…

— Раз так, я позволю себе возразить, — официальным тоном провозглашает Киригири. — Убийца не я. Убийство совершила не одна из нас, а другой человек.

— Другой человек… Но ты же сама говоришь, что кроме нас пятерых здесь никого не было.

— Именно так.

— Но при этом убийцы среди нас двоих нет?

— Верно.

— Погоди… Убийца — один из погибших?

— Да.

— Н-ну нет! Это попросту невозможно! Их же расчленили, всех троих! Никто из них не может притворяться мёртвым. Или один из них совершил самоубийство? Нет, тоже не подходит: трупы-то разрезаны на фрагменты, а фрагменты перемешаны. Не мог же кто-то со стороны взять и поиграться с частями трупов, разложив их, как мозаику!

— Мог. Просто нужно понять, кто это был.

— Т-точно не я!

— Это и так ясно. Сначала нужно подумать о том, зачем убийца расчленил трупы. Почему именно по четырнадцать частей? И зачем перемешал части между собой?

— Откуда мне знать, зачем? Это просто какой-то психопат решил так развлечься. Или ты думаешь, в том, что он расчленил жертв и разложил части в таком порядке, есть какой-то смысл?

— Он есть.

— Да не может в этом быть смысла!

— Может. Успокойся, подумай, и тебе всё станет ясно.

— Успокоиться… Успокоиться…

Киригири говорила, что трупы иногда расчленяют, чтобы их было удобнее переносить. Возможно, это как раз наш случай?

— «…Переносить? Но откуда и куда?», — мысленно спрашиваю я у себя.

— У всех загадок в этом деле есть одна, очень простая, разгадка, — добавляет Киригири.

Если среди погибших убийца… Если убийца не притворяется мёртвым и не совершал самоубийства…

Значит, он заранее подготовил ещё один труп и подменил себя им!

Куда он мог деть ещё один труп? Только принести его с собой. Каким образом? Конечно же, разрезав его на части.

— Ты думаешь, кто-то принёс сюда расчленённое тело ещё одного, шестого человека?

— Это единственное возможное объяснение.

— Но… Как же так?.. Я же видела лица убитых. Трое убитых — это точно те самые детективы, с которыми я сегодня познакомилась. Амино-сан, Эмби-сан и Инудзука-сан мертвы…

— Значит, один из них был самозванцем. Убийца заранее убил и расчленил детектива, переоделся им и предстал перед нами в таком виде…

— Переоделся?.. Но это же невозможно! Мы показывали друг другу наши карточки с фотографиями. Ты думаешь, он замаскировался так, чтобы его приняли за другого человека? Но ведь на такое способен разве что детектив-мастер маскировки. Или ты думаешь, что убийца тоже мог быть детективом? Да не просто детективом, а владеющим искусством перевоплощения? Не слишком ли много допущений в такой логической цепочке?

— Нет, не так. Ему не составило труда перевоплотиться. Нужно было просто отправиться в Библиотеку и выбрать того детектива, который на него похож.

— А… Точно! Если детектив был на него похож, убийца и впрямь мог выдать себя за него!

В Библиотеке зарегистрировано больше шестидесяти пяти тысяч детективов. Вероятно, отыскать детектива, который будет на тебя похож, не так уж сложно.

Убийца заранее убил детектива, присвоил его карточку Библиотеки Детективов и притворился им, когда знакомился с нами…

Более того, убийца незаметно для нас принёс сюда расчленённый труп. Шестой человек, незваный гость, всё это время был среди нас и действовал прямо у нас под носом.

— Но… Допустим, я понимаю, зачем он расчленил трупы… Зачем убийца перемешал части тел? Не похоже, чтобы в этом был какой-то смысл.

— Смысл есть. Убийце это было необходимо.

— Необходимо?..

— Во-первых, расчленённый труп можно компактно упаковать. Это ты себе представить можешь, так?

— … Ну да.

— Во-вторых, проблемой стали бы трупные пятна. Когда человек умирает, его кровь перестаёт циркулировать по телу и под действием силы тяжести концентрируется в тех участках тела, которые находятся снизу. Когда она там скапливается, на коже проявляются отдельные пятна или целые сетки. Чем больше времени проходит, тем заметнее становятся трупные пятна.

— Да, об этом даже я знаю.

Никогда бы не подумала, что мне такие вещи будет в подробностях объяснять школьница. Вот это я понимаю, детектив с девятым номером: она с таким спокойным лицом говорит о вещах, при мысли о которых обычному человеку пришлось бы сдерживать рвотные позывы.

— Убийца заранее убил детектива, того самого, за которого планировал себя выдать. Это, несомненно, случилось ещё до того, как мы здесь собрались. То есть с момента смерти того детектива прошло больше времени, чем у других трупов. Если бы он бездумно оставил первый труп, как есть, по трупным пятнам можно было бы догадаться, что жертвы умерли в разное время. И поэтому убийца откачал кровь из трупа. Тело он расчленил, так что не думаю, что это было так уж сложно.

— Если в трупе нет крови, то и трупные пятна не образуются?

— Верно. Ему удалось сделать так, чтобы на теле не было трупных пятен, но из-за этого перед ним возникла другая проблема: следы крови на месте убийства. Слишком мало крови, чтобы со стороны казалось, что жертву убили здесь.

— А он не мог воспользоваться кровью для переливания, которая в пакетах? — высказываю я то, что приходит на ум. — Или, например, сохранить кровь, которую откачал из трупа, и использовать её?..

Меня мутит от собственных слов. Мир у меня перед глазами того и гляди поплывёт, но я сжимаю зубы и терплю.

— В этом не было необходимости. Кровь можно было собрать и здесь.

— Собрать?..

Она, наверное, о других жертвах.

— Убийца в любом случае намеревался подготовить три трупа: самый первый и следующие два, трупы людей, которых он убил уже здесь. Вторые два трупа он тоже должен был расчленить. Было бы странно, если бы расчленённым оказался только труп-подмена.

— Понятно… Чтобы подмена не стала очевидной, он расчленил и других жертв… Это мне ясно, но зачем ему понадобилось перемешивать части тел?

— Если бы он просто оставил тело-подмену на кровати, это выглядело бы неестественно. Я уже говорила, проблемой стала бы кровь. В первом трупе её было бы очевидно меньше, чем в двух других. Не было бы кровавых следов на простынях. Всё не выглядело бы так, будто человека убили здесь.

— А-а… И поэтому он перемешал части первого тела с частями тех, кого убил здесь, чтобы всё выглядело так, будто всех троих расчленили прямо на кроватях!

— Именно. Таким образом он избавился от неестественности благодаря крови на местах разрезов и на простынях. Я думаю, он резал трупы на всех трёх кроватях. Хотел обыграть всё так реалистично, чтобы в том, что всех троих расчленили прямо здесь, не осталось сомнений.

— Ну да… На простынях же остались разрезы, так что я в этом ни капли не сомневалась.

Возможно, он так плотно приложил части тел друг к другу, чтобы скрыть, что на некоторых не было крови.

— Ну как? Ты поняла, как должен был сработать трюк с расчленением трупов?

— Угу… Типа того… — я неуверенно киваю. — Я попробую всё это резюмировать, а ты послушай… Сначала убийца расчленил труп, который планировал выдать за свой, чтобы принести его сюда. Он откачал из него кровь, избавившись таким образом от трупных пятен, и стало незаметно, что труп несвежий. Когда мы оказались здесь и лишились чувств, он убил и расчленил ещё двоих детективов. Чтобы я не обнаружила, что один из трупов подмена, он перемешал части тел между собой, скрыв возможную неестественность.

Я заглядываю в лицо Киригири, безмолвно спрашивая: «Всё верно?» — и она коротко кивает.

— Но где же настоящий убийца?

Я оглядываюсь вокруг. Мог ли он сейчас напряжённо вслушиваться в наши рассуждения?..

— Раз снаружи нет никаких следов… Значит, убийца до сих пор в здании, — Киригири отстраняется от спинки кресла, как будто насторожившись и к чему-то готовясь.

— Но я же обыскала тут каждый сантиметр! Убийцы не было нигде. Я даже на крышу залезла…

— Если поймёшь, где убийца прятал труп, всё станет ясно само по себе. Убийца достал оттуда труп, а значит, там стало пусто. Ему осталось только самому там спрятаться. Ясно? Ну теперь-то ты понимаешь, Юи-онээ-сама?

Где убийца прятал труп? Как убийце удалось привезти труп в «Сириус»?..

Так, убийца расчленил и утрамбовал труп-подмену и привёз сюда. Просто нужно вспомнить, кто приехал с какой сумкой.

У Амино был портфель, как у типичного офисного работника.

У Эмби — небольшой саквояж.

А у Инудзуки… Большой чемодан. Я, как и велела мне Киригири, притащила его из комнаты Инудзуки в зал. И я помнила, каким он был тяжёлым.

Если раньше в чемодане был спрятан труп, то…

Тот, кто приехал с чемоданом, и есть убийца. И это Инудзука Ко!

Точнее, следовало говорить: «Тот, кто притворялся Инудзукой».

Он упаковал труп-подмену в чемодан, сам прикинулся Инудзукой и как ни в чём не бывало приехал в «Сириус» вместе с нами. Если подумать, то очень возможно, что когда он красовался передо мной своей наблюдательностью, то просто рассказывал то, что заранее обо мне выведал.

Итак, закончив раскладывать трупы, он спрятался в собственном чемодане.

— Киригири-тян, я всё поняла. Прости, что так долго в тебе сомневалась.

— Теперь-то подозрения сняты?

— Да. Ведь убийца здесь!..

Я чуть-чуть отступаю назад, чтобы взять разбег.

— Убийца — ты, Инудзука!

Я с размаху пинаю чемодан, и от удара его относит назад. Чтобы не дать Инудзуке уйти, я наступаю на перевернувшийся чемодан. И только после этого протягиваю руку к застёгнутой молнии.

И вот — чемодан открыт.

И оттуда…

…не вылез Инудзука.

Чемодан ломится от бутылок с виски, водкой и прочими алкогольными напитками.

— А?..

Но… Почему?

Ведь убийца должен был прятаться внутри…

— Что ты делаешь, онээ-сама? — Киригири озадаченно смотрит на меня.

— Но ведь… Убийца расчленил труп-подмену и принёс его сюда, правильно? Если так, то убийцей должен быть Инудзука, ведь у него была самая большая сумка. Другие двое не смогли бы пронести сюда труп в своих вещах…

Стоп.

Что всё это значит?

Нет, как ни посмотри, а в портфель или саквояж труп не затолкаешь. Но единственный возможный вариант, чемодан, был доверху набит бутылками со спиртным. Кстати, кажется, Инудзука и сам говорил, что внутри выпивка.

Получается… Никто не приносил сюда труп?

Мой взгляд сам собой устремляется к Киригири.

Неужели все её рассуждения были ложью, чтобы сбить меня с толку?

— Ты сейчас думаешь, уж не я ли убийца? — Киригири видит меня насквозь.

— Но ведь… То, что ты сказала, оказалось полной чушью! Ты говорила, что убийца расчленил труп и принёс его сюда. И каким же образом? Чтобы принести сюда труп, понадобился бы как минимум чемодан. Но в нём оказались только бутылки со спиртным. Никто не приносил сюда труп.

— Мои рассуждения — не чушь, — Киригири ни капли не меняется в лице. — Для начала подумай: допустим, убийце бы удалось затолкать расчленённый труп в чемодан, но получилось бы у Инудзуки-сана, с его габаритами, туда залезть?

— …Ну да. Не получилось бы.

— Я думаю, бутылки в чемодане и правда принадлежали Инудзуке-сану.

— Тогда кто и как принёс сюда труп-подмену?

— Я думаю, убийца просто привёз его на машине.

— В смысле?

— Например, он мог приехать сюда на машине утром, когда ещё не шёл снег.

— А… Об этом я не думала.

— Возможно, он заманил сюда первую жертву раньше, чем прибыли мы. Потом убил её и расчленил. Правда, я не думаю, что убийство произошло здесь. Если бы здесь убили человека, где-нибудь могли остаться следы крови. Кто-нибудь из нас, детективов, мог обратить на них внимание.

— Понятно… Но если убийца привёз сюда труп раньше, чем приехали мы, то кое-что не складывается. Мы внимательно всё здесь обыскали сразу, как приехали. Трупа нигде не было.

— Убийце удалось очень ловко его спрятать.

— Спрятать... Но где? Мы же всё-всё осмотрели и трупа не нашли… Он зарыл его в снегу снаружи? Но тогда остались бы следы.

— Всё очень просто, — бросает Киригири и продолжает объяснять. — Но перед тем, как я скажу, выполнишь одну мою просьбу? — Она смотрит на меня исподлобья.

— Что такое?

— Я прошу, чтобы ты поверила, что я не убийца.

Выражение её лица пугающе серьёзно.

И сейчас в нём впервые отражается мольба.

Мне очень… Очень хочется ей верить, но…

Что, если она лжёт?

Что, если завершающей частью её замысла должно стать моё убийство?

Не могу же я поверить ей просто из сострадания.

Но при этом я уже начинаю верить, что её логических способностей хватит для того, чтобы развеять туман, которым окутано это дело. У неё талант детектива.

— Если ты мне веришь, то отвяжи ленту с моей правой руки. Одной руки будет достаточно.

Что она задумала?

Не знаю.

Но всё же решаю ей довериться.

Как детективу.

Я освобождаю её правую руку.

— Спасибо.

В этот момент я впервые вижу её очаровательную улыбку… Ну, или мне так кажется. У неё не слишком-то живая мимика, так что улыбка мне могла и привидиться.

— Хорошо, теперь возьми портфель Амино-сана, — требует Киригири. Подчинившись, я поднимаю портфель с пола и передаю его Киригири. Она кладёт его себе на колени. — Принеси чемодан Инудзуки-сана сюда.

— Хорошо. — Я волоку лежавший в отдалении чемодан к креслу. — Теперь всё, крошка-детектив?

— Да, всё готово, — на щеках Киригири играет лёгкий румянец.

— Ну и? Когда мы сюда приехали, где-то здесь уже был спрятан труп?

— Да. Сейчас я понимаю, что осталось одно место, куда никто не заглядывал. И это неудивительно, ведь мы и предположить не могли, что где-то здесь спрятано расчленённое тело.

Но… Я могла предположить подобное, потому что получила вызов. Мне горько, когда я думаю, как всё могло повернуться, если бы я обратила на него внимание.

— Говори уже, что это за место?

— Внутри телескопов.

— Что?... Внутри… Телескопов?..

— Во всех пяти комнатах стояло по одному телескопу-рефлектору Ньютона с апертурой 200 миллиметров. Если знать, как они устроены, то сразу станет ясно, где убийца спрятал труп.

— Нет, не может такого быть, не может! Труп бы не уместился внутри телескопа. Да если бы и поместился, его бы сразу обнаружили. У него же трубу видно насквозь…

И тут я вспоминаю лекцию Инудзуки о телескопах-рефлекторах. В его большой трубе, в самом конце, установлено вогнутое зеркало, и изображение в зеркале через отражатель попадает в объектив.

— Ой, так он!..

А что если подвинуть вогнутое зеркало вперёд, внутрь трубы?

Не образуется ли тогда внутри трубы телескопа незаметное глазу пустое пространство?

— Вижу, ты поняла. Если у телескопа апертура 200 миллиметров, в трубе поместится даже голова. У мужской головы ширина максимум сантиметров шестнадцать. Конечности, разрезанные на три части каждая, тоже можно уложить так, чтобы они не заняли много места. Убийца спрятал пять фрагментов тела: голову, левую руку, правую ногу, левую ногу и правую ногу — в пяти телескопах, разделив фрагменты по частям.

— Там… Был труп?.. Но я же смотрела в глазок…

— И ничего толком не могла разглядеть. Раз вогнутое зеркало было сдвинуто, то фокус должен был сместиться.

— Ну да. Ничего не было видно.

— Если бы среди нас был человек, разбирающийся в телескопах, то, загляни он в трубу, может, и заметил бы, что вогнутое зеркало смещено. Но никто из нас не обратил на это внимания.

Вероятно, Инудузка более или менее во всём этом разбирался, но и он ничего не заметил. Либо он уже успел многое позабыть, либо не думал о том, что здесь могло произойти убийство.

— Ты тоже ничего не заметила?

— Нет. Когда я оказалась в комнате, то заглянула в окуляр лишь мельком. Я ещё подумала, что, наверное, так выглядит изображение в ненастроенном окуляре.

— А твоя… Ну, та, особая, способность тоже ничего не подсказала?

— Я слышу поступь бога смерти только когда приближается опасность.

— То есть если ты имеешь дело с трупом, то опасности уже нет, — у меня вырывается тяжёлый вздох. — Погоди, а как же туловище? Где была спрятана шестая, самая большая часть трупа? Ещё одного телескопа здесь нет…

— Туловище было спрятано в одном месте… Там, где сейчас притаился убийца.

— Убийца?

— Да.

— Но, по-моему, мест, где можно было бы спрятаться, больше не осталось…

— Нет. Одно осталось, — в голосе Киригири мне слышатся нотки веселья. — Но подумай сама. Это небольшое место, куда еле-еле поместится туловище. С трупом можно было производить разные манипуляции, но если там будет прятаться живой человек, то он должен быть очень маленького роста…

— Да, ты права. Но среди тех, кто здесь оказался, не было невысоких людей. Ты самая маленькая.

— Нет, был один человек меньше меня.

— Нет, не было.

— А я определённо его видела.

— И куда ты, в таком случае, смотрела? Кстати, так где он прячется? Притащим его сюда, и всё сразу станет ясно. Ну же, говори.

— Ну ладно… Сейчас.

С этими словами Киригири тянется правой рукой к чемодану Инудзуки и достаёт одну бутылку. Она отвинчивает крышку и с какой-то радости щедро льёт содержимое себе на юбку, там, где бёдра.

По комнате тут же стремительно расползается острый запах спирта.

— Э-эй! Ты что делаешь?!

Её юбка насквозь мокрая от алкоголя.

Киригири достаёт из сумки Амино зажигалку.

— Киригири-тян!

— Это водка крепостью в девяносто шесть градусов*. Если пропитать ею ткань, то, думаю, она легко загорится, — Киригири, не меняясь в лице, берёт зажигалку в правую руку.

Всё, что она делает, кажется мне полнейшим безумием.

— Что ты задумала?!

— Я собираюсь себя поджечь.

— Не вздумай! С чего тебе вообще…

От одного щелчка зажигалкой могут воспламениться витающие в воздухе пары алкоголя. Тогда и её вымокшая насквозь одежда тоже вспыхнет. Парой ожогов она не отделается. Неужели она решила сжечь себя заживо?..

Я никак не могу понять, зачем она это делает.

— Я серьёзно. Мой дедушка учил меня, что я должна быть готова изобличить преступника ценою собственной жизни.

— Что ты такое говоришь?! Киригири-тян, не надо!

— Я готова пожертвовать собственной жизнью ради правды, — говорит она таким леденяще холодным тоном, что мне становится не по себе.

Сейчас её взгляд устремлён прямо в лицо смерти, и глаза стали абсолютно серыми.

Большой палец Киригири ложится на колёсико зажигалки.

— Не надо!

— Пять секунд — и я себя подожгу.

Пять…

Четыре…

Я подхожу ближе.

Нужно было пнуть её по правой руке и выбить зажигалку.

Три…

— Молчи и смотри, — одёргивает меня она.

Две…

Я невольно замираю.

Одна…

— Сдаюсь.

Не пойми откуда вдруг доносится мужской голос.

Я рыскаю глазами по залу.

Ни души.

— Ты во всём права. Я проиграл. И отболтаться у меня тоже не выйдет.

Да чей же это голос?

Киригири, левая рука которой всё ещё пристёгнута наручником к креслу, поднимается и встаёт. Обернувшись, она велит:

— Ну так вылезайте, Эмби-сан.

Но как… Внутри такого маленького кресла?..

Кресло почти сразу приходит в движение… Сама собой открывается молния на подушке у спинки, и появился Эмби-самозванец, в той же майке, что и раньше.

Взрослый мужчина физически не смог бы уместиться внутри настолько небольшого кресла. Там внизу что, портал в другое измерение? Я с сомнением приглядываюсь к Эмби, и… У него нет обеих ног. Ляжки заканчиваются двумя культями.

— Я потерял ноги в одном пожаре. До сих пор болят.

↑ Скорее всего, подразумевается польский Spirytus.