Онлайн чтение книги Смерть и Золотой человек Death and the Gilded Man
Глава 18

— Дамы и господа, — начал капитан Доусон. — Друзья! Уважаемые гости! Дети!

Капитан Доусон откашлялся.

Вздох восхищения, вырвавшийся из груди приглашенных детей, вызвал у него упоение.

К слову сказать, юные гости принарядились. Они были чистенькие до скрипа — отмыты почти до невероятного состояния. Девочки вплели в косы ленты, мальчики надели самые тесные крахмальные воротнички, способные причинить им наихудшие мучения. Новые скрипучие ботинки и туфли были начищены до зеркального блеска. Все — от торжественно настроенных малышей, усаженных в первом ряду, до самодовольных или, наоборот, застенчивых подростков сзади — хранили относительное молчание.

По обычаю, детей рассаживали по рядам согласно их росту; кроме того, перед первым рядом складных стульев, где сидели малыши, поставили дополнительный ряд кресел пошире, способных вместить пышные формы мисс Клаттербак, сэра Джона и леди Минстерстроук, майора Бэббиджа, мисс Дэрн, а также мистера и миссис Тэлбот. Когда какая-то малышка робко пискнула, что ей ничего не видно, мисс Клаттербак резко приказала ей не быть такой эгоисткой.

Священник, весьма здравомыслящий человек, сел сзади, чтобы присматривать за самыми буйными.

Кроме того, за рядами стульев выстроились слуги «Уолдемира», за которыми присматривала миссис Питерс, экономка.

За барной стойкой устроили импровизированную ложу. Ник, взгромоздившийся на высокий табурет, сидел рядом с Кристабель Стэнхоуп, доктором Клементсом и Буллером Нейсби. Пятое место было зарезервировано для капитана — он должен был присоединиться к ним после того, как выполнит свои обязанности ведущего. Элинор и Винсент Джеймс выступали как помощники режиссера, а Бетти была ассистенткой Великого Кафузалума.

В данный момент никого из всей четверки не было видно. Серые шелковые кулисы были задернуты, и перед ними в таинственном полумраке стоял капитан Доусон.

— Дамы и господа! — во второй раз начал он. — Друзья! Уважаемые гости! Дети!

Капитан снова откашлялся.

— Вот что я хочу сказать. — Он сунул было руки в карманы, но тут же снова их вынул. — Мы встретились в канун новогоднего праздника, когда принято желать друг другу счастья; вы понимаете, что я имею в виду?

— Правильно! Правильно! — Майор Бэббидж уважительно зааплодировал.

Мисс Клаттербак аплодировала тоже.

Дети хранили почтительное, но упорное молчание.

Почти всех их перед выходом из дому ухватывали за ухо и строго-настрого приказывали вести себя хорошо. Под присмотром мисс Клаттербак они протрусили с полмили по первому в этом году снегу, и им даже не разрешили толкать друг друга в сугробы. По прибытии в «Уолдемир» детям сообщили, что наверху «кое-кто очень болен», и велели ходить на цыпочках и разговаривать шепотом — что очень вредно для психического состояния. В новых скрипучих туфлях и ботинках затекали пальцы ног. Тугие воротнички резали шеи. В головах под расчесанными волосами роились разные мысли. И действительно, все, кроме разве детских психологов, заметили бы эти первые признаки надвигающегося взрыва.

— Да, желать друг другу счастья, — продолжал капитан Доусон. — От имени и по поручению хозяйки дома, миссис Дуайт Стэнхоуп, выражаю надежду, что всем вам понравятся многочисленные сюрпризы, которые, несомненно, вас ожидают.

— Правильно, правильно! — поддакнул майор Бэббидж.

— Правильно, правильно! — поддержала его мисс Клаттербак.

— Не стану затягивать вступительную речь; вас ждет настоящий праздник тайн и загадок.

— Ну и повеселимся же мы, — прошептала Кристабель почти в самое ухо Нику. — И зачем вообще беднягу Рыжика заставили произносить вступительную речь?

— Элинор настояла.

— Сегодня у нас в гостях знаменитый артист, известный во всей Европе и Америке как Великий Кафузалум! Великий Кафузалум… — тут капитан Доусон заглянул в записку, — настоящий индус.

— Разумеется, — громким шепотом уточнила мисс Клаттербак, — все знают, что это не больше и не меньше как сэр Генри Мерривейл.

— Он учился у индийских йогов и тибетских лам. Его таланты изумили весь мир! Сейчас вашим глазам предстанут настоящие чудеса. Волшебные предзнаменования, посланники с небес. Дамы и господа, гости и друзья… Великий Кафузалум!

Капитан Доусон спрыгнул со сцены и, пятясь, прошел назад.

Шелковые кулисы разъехались в стороны, как будто разорванные неким бесшумным взрывом. За ними зрители увидели сцену, задрапированную черным, с серебристыми столиками на одной ноге, а также прочим реквизитом, расставленным кое-как и сбивающим с толку. На авансцену быстрым шагом вышел сам Великий Кафузалум.

— Господи! — воскликнул сэр Джон Минстерстроук.

Кристабель бросила на сцену всего один взгляд, после чего прижала ладони к лицу и начала беспомощно раскачиваться на табурете.

Ник тоже посмотрел. И хотя он заранее готовился увидеть нечто ужасное, он не мог не вздрогнуть.

О вечерних платьях и костюмах принято говорить «безукоризненные». Костюм Великого Кафузалума безукоризненным назвать было нельзя. Возможно, владельцы модных ателье с Савил-Роу начали бы критиковать его наряд. Но одно бесспорно: на нем действительно был вечерний костюм. Белый жилет действительно был белым жилетом. Рубашка не торчала из брюк. Брюки были отглажены.

Никто не смог бы придраться ни к широкой черной в алую полоску накидке, наброшенной на плечи Великого Кафузалума, ни к его белым перчаткам. Эстетическая ошибка лежала в другой плоскости.

На голове у Великого Кафузалума красовался огромный пухлый тюрбан, украшенный приклеенным спереди фальшивым рубином, из-под которого торчал высокий белый плюмаж, похожий на радиоантенну в полицейской машине. Под тюрбаном все увидели широкое лицо шоколадного цвета, украшенное очками в черепаховой оправе. Глаза за очками взирали на публику с неописуемым злорадством. Лицо почти тонуло в огромной черной бороде, веером расходившейся от самых ушей.

Наконец-то и для детей началось что-то интересное!

По залу прошелестело дружное «О-о-о!» — признак восхищенного признания. Фокусник как будто сошел с картинки в книге.

— Какой искусный грим! — похвалила мисс Клаттербак. — Дети, конечно, вы поняли, что это только грим?

Великий Кафузалум замер и наградил мисс Клаттербак пронзительным взглядом.

— Видишь, Дорис? Видишь, Аннабел? Видишь, Марджери?

— Прошу вас, мадам; не надо, мадам.

— А ну-ка, ведите себя прилично, неблагодарные девчонки! Сидите тихо, а я буду рассказывать, к каким трюкам прибегнет этот джентльмен при показе своих фокусов.

Великий Кафузалум снова как-то по-особенному посмотрел на мисс Клаттербак.

Но вскоре он возобновил свой марш. Он зашагал, гордо неся свой живот, вперед, к рампе.

За ним шла Бетти в белом вечернем платье с оборками; на фоне темных кулис она казалась неземным созданием. Великий Кафузалум, тряхнув черной бородой, величественным жестом расстегнул накидку, сбросил ее с плеч и швырнул ассистентке. Он поднял вверх руки в перчатках и пошевелил пальцами, потом снял перчатки, и они исчезли, словно растворились в полумраке.

К сожалению, Великий Кафузалум сделал слишком широкий шаг.

Тюрбан с плюмажем свалился у него с головы, грациозно взмыл в воздух и словно поплыл в сторону.

Последний жест, видимо, был условным знаком. Как будто по договоренности с небесными силами, сверху вдруг опустился большой и тяжелый киноэкран; он ударил Великого Кафузалума точно по лысой макушке.

— Черт его побери со всеми разом! — послышался откуда-то сзади женский голос.

Маленький театр славился замечательной акустикой.

Наступила ужасная тишина. Мисс Клаттербак встала с кресла, развернулась кругом и внимательно оглядела всех детей по очереди: не смеет ли кто смеяться.

Происшествие продемонстрировало, сколь сильным влиянием обладала мисс Клаттербак. Когда представители подрастающего поколения сначала наблюдают, как взрослого человека со всего размаху бьет по макушке тяжелый экран, а потом слышат сочнейшее ругательство, произнесенное в присутствии священника, результат совершенно предсказуем.

Правда, по залу пробежала волна дрожи. Самые младшие по-прежнему молчали и торжественно взирали на сцену. Какой-то двенадцатилетний мальчишка в заднем ряду скорчился, как будто его тело свело судорогой, и его пришлось вывести. Несколько слуг сползли вниз по стене и закрыли лица руками.

Что же касается самого Великого Кафузалума, его самообладанию могли бы позавидовать многие британские боксеры. Он зашатался, но не рухнул. После инцидента из-за нависающего экрана можно было видеть только его дрыгающиеся ноги.

Но когда экран рывками пополз вверх, все увидели его лицо с величественным и надменным выражением, обращенное к небесам. Он сделал шаг назад, и тюрбан, покончив с вежливым приветствием, взмыл в воздух и приземлился на голове у фокусника.

— Очень весело, правда? — воскликнул майор Бэббидж.

Наградив публику убийственной улыбкой и косо, кое-как угнездив тюрбан на голове, Великий Кафузалум приступил к делу. По-прежнему не произнося ни слова, он быстро показал, так сказать для затравки, несколько простейших фокусов с разноцветными платками. Потом поднял руки и продемонстрировал публике большую стеклянную чашу.

Великий Кафузалум поставил чашу на стол. Взял графин и до половины налил в него воды. Потом жестом подозвал к себе Бетти. Ассистентка приблизилась довольно неуверенной походкой, неся большой поднос с кучками цветного песка: красного, синего и желтого.

Последовало священнодействие — Великий Кафузалум закатал рукава до локтей. Схватив обеими руками по пригоршне цветного песка, он бросил их в воду и перемешал. Мешая песок с водой, он энергично крутил руками, отчего брызги летели во все стороны, — благородное зрелище, которое проникло в самую душу зрителей. Когда смесь в чаше приобрела достаточно отвратительный цвет, он сделал повелительный жест.

— Йя Аллах! — сказал Великий Кафузалум. Погрузив обе руки в воду, он принялся выуживать оттуда горсть за горстью разноцветный песок и щедро разбрасывать его вокруг себя или кидать на ковер. Песок оказался совершенно сухим.

Первые робкие хлопки вскоре переросли в шквал аплодисментов.

Мисс Клаттербак натянуто улыбнулась:

— Видишь, Дорис?

— Да, мисс Клаттербак. Черт его побери со всеми разом!

— Любимый фокус милого мистера Маскелайна; он проделывал его еще тридцать лет назад. — Громкий свистящий шепот мисс Клаттербак было слышно во всем зале. — Секрет заключается в том, что… Ты что-то сказала, Дорис?

— Нет, мадам.

— Секрет заключается в маленьких водонепроницаемых мешочках, заполненных сухим песком. Мешочки бросают в чашу, закидывая полными пригоршнями рассыпного песка, а мутная вода мешает их разглядеть. Фокуснику остается только вытащить мешочки, незаметно надорвать их и высыпать сухой песок; обрывки он, прикрыв ладонью, кидает назад, в воду.

Великий Кафузалум остановился и снова посмотрел на мисс Клаттербак.

— Ха-ха-ха! — залилась мисс Клаттербак.

Внимательный наблюдатель заметил бы, что Великий Кафузалум медленно постукивает носком туфли по полу.

Но его ужасное лицо оставалось по-прежнему невозмутимым.

Он подошел к кулисам, за руку выдернул оттуда Элинор и с крайне надменным видом потащил ее за собой по сцене. Элинор, в голубом платье, посмотрела на зрителей и глупо хихикнула.

Великий Кафузалум принялся разглядывать обычный на вид деревянный стул. Потом взял экземпляр газеты «Тайме», развернул его, разложил на полу, как бы показывая, что внизу нет никаких люков, а сверху поставил стул.

Элинор уселась на стул. Обменявшись с ней двумя-тремя быстрыми репликами шепотом, Великий Кафузалум вытащил откуда-то громадный кусок малинового шелка. Покрутив его перед собой в духе Айседоры Дункан, фокусник накрыл Элинор и стул тканью. Сверху он набросил простую накидку, ниспадавшую до пола.

— Знаете, что я вам скажу? — шепотом осведомился майор Бэббидж.

— Что? — холодно ответил лорд Минстерстроук.

— Ужасно весело, — заявил майор. — Ей-богу! — добавил он, как будто только что это понял.

— О-о-о! — дружно, разом выдохнули представители молодого поколения.

— Ничего себе!

— Черт побери со всеми разом!

Ник был вынужден признать: эффект был самый что ни на есть поразительный. Он мысленно похвалил старика.

Сделав несколько таинственных пассов руками, Великий Кафузалум сдернул верхнюю накидку. Под ней оказался стул. Газета «Таймс» была на месте. Но и Элинор, и закрывавший ее кусок малинового шелка разом исчезли, испарились, пропали с глаз, как лопнувший мыльный пузырь.

На сей раз все аплодировали искренне, хлопая в ладоши и надрываясь от восторга. Нику показалось, что от шума сейчас слетит купол здания. Детям не просто понравился фокус; они дали волю давно подавляемым чувствам. Тринадцатилетние мальчишки повскакали с мест и вопили что было мочи.

На невозмутимом лице Великого Кафузалума мелькнуло выражение удовлетворенности. Он вышел на авансцену и низко поклонился — насколько позволял его живот.

— Сейчас, — объявила мисс Клаттербак, — вы видели фокус Ботье де Колта «Исчезающая дама», усовершенствованный Чарлзом Бертраном.

Великий Кафузалум застыл на месте.

— Его секрет, — продолжала мисс Клаттербак, — заключается главным образом в стуле. Он сконструирован так, что из каркаса поднимаются проволочки, которым можно придать форму человеческой головы, плеч и коленей. Сиденье раскрывается. Газета на самом деле искусно разрезана.

Великий Кафузалум чуть наклонил голову. Пальцы, которыми он прикрыл глаза, забарабанили по лбу. Кристабель Стэнхоуп чуть не плакала.

— Все было бы чудесно, — прошептала она, — если бы не эта ужасная женщина. Инспектор, вы ничего не можете с ней сделать?

— Не уверен, что в том есть необходимость, — ответил Ник.

— Что значит — не уверены?

— Если ваша мисс Клаттербак будет продолжать в том же духе, что-то подсказывает мне, что скоро она получит по полной программе.

— Когда Элинор Стэнхоуп сидела на стуле, скрытая под накидкой, — продолжала тем временем мисс Клаттербак, — она подняла проволочный каркас и тут же быстро проскользнула вниз через поднятое сиденье. Под искусно разрезанной газетой, разумеется, находится люк, куда она и удалилась; и все это время вам казалось, будто вы видите под накидкой ее голову и плечи. Проволочный каркас достаточно быстро складывается. Что же касается исчезающего куска ткани, мистер Бертрам обычно…

Хорошенького понемножку. Внезапно дернувшись, Великий Кафузалум сорвал с головы тюрбан, яростно швырнул его на пол и прыгнул на него. Хотя он и не рассчитывал на такой эффект, его последняя выходка вызвала почти столько же аплодисментов, сколько и исчезнувшая дама.

— Интересно, что он сейчас покажет? — прошептал майор Бэббидж. — Может, он съест свой тюрбан?

— Сэр Генри, нет! — умоляющим тоном воскликнула Кристабель. — Ради всего святого, не надо!

Каким-то чудом Великому Кафузалуму удалось восстановить равновесие и взять себя в руки. Несколько раз глубоко вздохнув, он поднял с пола тюрбан и нахлобучил его на голову. Тюрбан слегка помялся; перья плюмажа надломились и теперь свисали под углом сорок пять градусов. Если раньше иллюзионист напоминал восточного владыку, то теперь он стал похож на восточного владыку после ожесточенного спора с одной из самых темпераментных обитательниц своего гарема.

— Дамы и господа, — пропел Великий Кафузалум густым басом.

В зале немедленно воцарилась тишина. Великий Кафузалум глубоко вздохнул.

— Гуляя позавчера по Стрэнду, — начал он скороговоркой, свойственной всем фокусникам, — так вот, гуляя позавчера по Стрэнду, я встретил одного приятеля, мистера Эрнеста Бивина. И он сказал…

— А как же индийский фокус с веревкой?

Не стоит думать, будто подобный вопрос мог исходить от мистера Бивина. Его задал шофер, стоявший у стены со скрещенными на груди руками.

Великий Кафузалум закрыл глаза.

— Вы сказали, что умеете показывать индийский фокус с веревкой. Так вот какое мое мнение: показывайте! А мы посмотрим!

— В самом деле! — Мисс Клаттербак в исступлении заломила руки.

— Тот джентльмен, — Великий Кафузалум кивком указал на шофера, — хочет посмотреть индийский фокус с веревкой.

— И я тоже! — заявила мисс Клаттербак. — Но должна заметить, миссис Стэнхоуп, что в вашем доме прислуге, по-видимому, позволено слишком многое…

Великий Кафузалум почесал огромную бороду.

— И та дама, — продолжал он, — тоже хочет посмотреть индийский фокус с веревкой. Верно?

— Дорогой мой, прошу вас, не делайте из себя посмешище. Такого фокуса не существует.

— Неужели?

— Конечно!

Великий Кафузалум поправил очки. Положив одну руку на пояс спереди, а другую заведя за спину, он поддернул на себе брюки, как моряк. Расправив плечи и зловеще ухмыляясь на манер пирата Черная Борода, который приветствует офицеров захваченного испанского галеона, он наклонился и вытянул вперед руку.

— Поднимитесь на сцену, мадам, — пригласил он.

— Как по-вашему, все кончится благополучно? — прошептала Кристабель.

— Уверен, что нет, — ответил Ник.

— Лично я считаю, — Кристабель разглядывала застрявшие в бороде Великого Кафузалума крупинки разноцветного песка, — пусть делает со старой ведьмой что хочет. Надеюсь, он ее проучит. Но…

— Инспектор Вуд!

— В самом деле! — ледяным тоном начала мисс Клаттербак.

— Идите, Эмма, — заревел майор Бэббидж, толкая свою соседку локтем в бок. — Будьте умницей! Шагайте!

— Инспектор Вуд!

Наконец Ник услышал настойчивый шепот, доносившийся откуда-то сзади.

Внезапно он понял, что они с Кристабель остались одни в импровизированной ложе. Он не заметил, когда вышли остальные. За ним, напряженный и сосредоточенный, стоял Ларкин. Над стойкой горела лампа, и он увидел, что лицо Ларкина, хотя и спокойное, бледно и покрыто испариной.

— Прошу прощения, мадам. Сэр, можно вас на пару слов? Дело довольно срочное.

Всегда одно и то же! Стоит только расслабиться и начать радоваться жизни, как происходит нечто, разбивающее спокойствие вдребезги. Кристабель обернулась к дворецкому.

— Надеюсь, ничего не случилось? — прошептала она и посмотрела на часы. — Половина пятого. Чай подадут детям в пять?

— Да, мадам. Все уже готово. Прошу вас сюда, сэр.

В полутемном, переполненном зальчике было невыносимо жарко.

Ник не замечал жары, пока не выбрался наружу следом за Ларкином. Тем временем Г. М. со сцены попросил нескольких джентльменов также подняться к нему. Ник так и не понял, зачем Великому Кафузалуму столько помощников. Ларкин открыл дверь и придержал ее, пропуская Ника вперед.

Снаружи, на террасе, Ник сразу озяб. В подступающих сумерках казалось, что белые стены стали как будто светлее и ярче неба. Ник осторожно закрыл за собой дверь; до него донеслись взрывы хохота, проникающие даже через обитые войлоком стены.

— Что такое? — спросил он. — Вы выполнили мои указания? Сравнили метки из прачечной?

— Да, сэр. Они принадлежат мистеру Стэнхоупу. Но…

Неприятно видеть, как человек теряет самообладание. Лицо Ларкина сделалось совершенно белым. Чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться рукой за белый подоконник.

— Что такое, говорите же? Что же случилось?!

— Мистер Стэнхоуп… — ответил Ларкин. — Он мертв.