Онлайн чтение книги Снести ему голову Death of Fool (=Off With His Head)
Глава 9. Вопрос воображения

I

Аллейн решил, что назвать Дульси Мардиан безмозглой особой было бы слишком круто. Хотя на губах ее постоянно блуждала странная улыбка, а речь отличалась непоследовательностью. Похоже, она принадлежала к тому типу людей, которые улавливают лишь половину того, что им говорят. Впрочем, он не был уверен, что странность некоторых ее высказываний объяснялась только этим.

Она ждала его в тесном гостиничном холле. На ней была шляпа, немилосердно надвинутая на глаза, непромокаемый плащ — из тех, что носят водители такси, — и стоптанные на пятках ботинки для верховой езды. В руках мисс Мардиан держала трость. Ее собаки — бультерьер и спаниель — так переплелись вокруг нее своими поводками, что она напоминала упакованную посылку.

— Здравствуйте, — сказала она. — Заходить я не буду. Тетя Акки просила передать вам, что ждет вас вечером к обеду. В четверть девятого или в половине. Об одежде можете не беспокоиться. А, чуть не забыла. Передает извинения за то, что так поздно уведомила вас. Надеюсь, вы придете — она ужасно злится, если не приходят, когда она зовет. До свидания.

Она собралась быстренько улизнуть, но не тут-то было — собаки не дали ей сделать и шагу. Это дало возможность Аллейну продолжить разговор.

— Большое спасибо, — поклонился он и, подумав, добавил: — Боюсь только, мне не во что будет переодеться.

— Я скажу ей. А ну, собачки…

— Помочь?

— Спасибо, я сама. Надо дать им шлепка.

Она шлепнула бультерьера, который не очень злобно, но все же лязгнул на нее зубами.

— Мне кажется, — вдруг выдала Дульси, — вы захотели стать полицейским еще в детстве.

— Да нет.

— Не правда ли, ужасно — я о старом Вильяме? Тетя Акки прямо рвет и мечет. Она и без того была в дурном настроении из-за Ральфа, а теперь еще такой ужас…

По коридору прошла Трикси и завернула в обший зал.

— Я сразу вспомнила… — сказала Дульси, но не удосужилась объяснить, что она вспомнила и в связи с чем. Здесь было слишком много народу, чтобы вести какие-то разговоры по делу, если таковые намечались. И Аллейн предложил ей зайти на несколько минут в их импровизированную контору, но рыжая дама, кажется, восприняла это предложение как нечто непристойное.

— Нет, спасибо, — не раздумывая отказалась она, безуспешно пытаясь вырваться из собачьих пут. — Боюсь, это невозможно.

Аллейн не отступал:

— Мне бы хотелось обсудить с вами некоторые подробности дела. Можно, я приду к обеду немного пораньше? Или если леди Алиса рано ложится, я могу…

— Я ложусь в то же время, когда и тетя. Думаю, мы закончим рано, — поджала она губы. — Тетя Акки не сомневается, что вы нас поймете.

— Ну конечно. Но если бы я мог немного поговорить с вами наедине…

Он замолк, увидев, как она заволновалась.

Похоже, плен, который устроили ей бультерьер со спаниелем, возбудил в ее мозгу страшные картины потерянной девственности. Но несмотря на охвативший ее ужас, бедняга приняла самый что ни на есть храбрый вид. Кажется, это даже доставляло ей некоторое удовольствие.

— Вам нечего делать, — в очередной раз удивила она старшего инспектора. — в Южном Мардиане и соседских угодьях, если вы не умеете позаботиться о себе. Ну боже мой!

Бультерьер завел со спаниелем драку. Дульси принялась лупить собак по очереди и вынуждена была принять помощь, предложенную Аллейном, — в одиночку ей было уже не выбраться.

— Руки прочь! — грубо выкрикнула она, как только почувствовала, что может справиться со своими питомцами сама. — И ведите себя прилично, — успела она дать совет, прежде чем собаки рывком утащили ее за дверь.

Аллейн задумчиво почесал нос.

Затем он вернулся к остальным и поинтересовался у доктора Оттерли, что он думает о невменяемости мисс Мардиан.

— Дульси? — хмыкнул доктор Оттерли. — Ну…

— Между нами…

— Скажем, таковой не установлено. Но она странная особа, бесспорно, и на то есть причины. Во-первых, длительное узкородственное размножение. А во-вторых, двадцать лет назад во время охоты она получила сильное сотрясение. Удар в голову. С тех пор не ездит верхом.

— А по ее разговору можно подумать, что она выезжает чуть не каждый день на охоту.

— Да? Ну вот, я же говорю — странная особа. А она случайно не вела себя так, будто вы пристаете к ней со всякими непристойными предложениями?

— Да-да.

— С ней такое бывает. Типичный случай комплекса старой девы. Леди Алиса считает, что ее всплески и спады эмоций в точности соответствуют фазам луны. Я бы объяснил клинику этого явления по-своему — если вам это интересно… А сейчас, если вы не против, Аллейн, я пойду — страшно опаздываю.

— Разумеется.

— Не стану требовать от вас объяснений по поводу вашего странного заявления. Угу?

— Неужели? Вы очень великодушны.

— Идите к черту! — пожелал доктор Оттерли. Впрочем, вполне беззлобно.

— Бэйли и Томпсон оборудовали в конюшне нечто вроде рабочего кабинета и вплотную занялись пятнами, — доложил Фокс. — Кэри встретился с сыном садовника. Это он вчера принес Лицедею записку от самого садовника насчет косы. Мальчишка подтверждает, что Лицедея не видел. Эрни забрал у него записку, отнес в комнату к отцу, вернулся и сказал, что Лицедей, если сможет, все сделает.

— Я так и думал.

— Кэри поговорил также с парнем, который должен был танцевать за Эрни, — это сын Дэна. Он говорит, что дедушка прибыл на место в последний момент. Эрни был уже одет в костюм Шута, а сам он — в костюм Эрни. Лицедей особо не распространялся — схватил Эрни и принялся срывать с него одежду. Никто не пытался ничего объяснять. Просто переоделись и начали представление.

— Ясно. Что ж, Брате Лис, думаю, нам надо слегка передохнуть, а потом приниматься за это дитя природы…

— Это которое? Трикси?

— Как выразился бы мистер Бегг — аппетитная малышка. Прямо-таки развеселая пейзанка с карнавала в Милквуде. Где тут боковая дверь?

Они нашли ее и вышли на задний двор.

— А вот и конюшня. — Аллейн окинул взглядом строение. — Здесь они репетировали. Заглянем?

Они прошли по выложенной кирпичом дорожке и оказались у небольшого окошка с задней стороны конюшни. Изнутри оно было завешено дождевиком.

— Плащ Бэйли, — определил Аллейн. — Стараются ребята.

Он постоял, набивая трубку и задумчиво поглядывая на окошко.

— Кто-то прочистил на стекле дырочку, чтобы смотреть, — заметил Аллейн..

Он присел на корточки, в то время как Фокс пытался изобразить на лице снисходительность. Между кирпичной дорожкой и стеной конюшни осталась полоска нерастаявшего снега.

— Взгляните. — Аллейн указывал на что-то пальцем.

Миссис Бюнц носила поверх ботинок резиновые боты с каблуками. Она топталась в них здесь каждый вечер, а сейчас, когда подморозило, следы хорошо схватились и были отчетливо видны. Носами они смотрели к стене и находились прямо перед самым окном.

— Размер шестой. Это не Камилла Кэмпион, и у Трикси тоже нога поменьше. Сдается мне, что это наша тевтонская фольклористка подглядывала тут за репетициями… Смотрите-ка, а вот вам и подарочек — можно сказать, руководство к действию.

Под окошком рос развесистый куст чертополоха. На одной из его веток болтался обрывок серо-голубой шерстяной материи.

— Домотканая, — хмыкнул Аллейн, — смею вас уверить.

— Вот нюх! — восхитился Фокс.

— Если вы об этой даме, — откликнулся Аллейн, — то вы как нельзя более правы, Братец Лис. Нюх у нее как у ищейки. Эти фанатики все такие. Идемте.

Они обошли конюшню и оказались у входа, внутри было одновременно и холодно и душно. Пахло пыльными мешками, паутиной, остался и запах вспотевших тел танцоров. Кругом валялись раздавленные окурки от сигарет. Пыль, которую актеры вздымали во время танцев, осела везде, где только можно. В дальнем конце виднелись закрытые двустворчатые двери, и за ними слышались голоса Бэйли и Томпсона.

— Не будем их беспокоить, — решил Аллейн. — Но если бы эти двери были открыты — как, видимо, обычно и бывает, — то через окошко открывался бы прекрасный вид на танцующих.

— Правда, слегка усеченный вид, не так ли?

— Думаю, фигуры то и дело мелькали и исчезали — у картины были как бы обрезаны края. Да-а, дружище Фокс, — протянул Аллейн. — Пожалуй, «хоп — и птичка в клетке», как выразились дамы из замка Мардиан, у нас не получится. Слишком уж много здесь подводных камней.

— Какие, например?

— Ну, во-первых, деловые наклонности братьев Андерсен. Во-вторых, надо выведать насчет грешков господина Ральфа. В-третьих, сами понимаете, эта Бюнц. И всякие приключения Эрни перед началом представления. А любовные порывы Криса… Все это — а возможно, это еще не все — рано или поздно сыграет свою роль. Все — или ничего.

— Ничего?

— Думаю, здесь важно найти нужную ниточку и за нее потянуть.

Бэйли, видимо услышав их голоса, приоткрыл створку двери и просунул голову.

— Нигде никаких пятен, сэр, — сообщил он. — Только следы крови на сапогах и рукавах костюмов Андерсенов. Мечи все чистые. Но они ведь трогали тело. Коса слишком сильно обгорела, чтобы что-либо понять, а костюм лошади весь вымазан в смоле. — Обычно у Бэйли был довольно угрюмый вид, но такого рода рапорта он отдавал с неизменной ухмылкой. Украшала она его лицо и сейчас. — У мистера Бегга тоже забрать одежду? — спросил он.

— Я говорил ему, что мы собираемся это сделать. Можете взять машину на час.

Бэйли продолжил доклад:

— Заглядывал сержант из местных. Обби. Такой — еле тепленький. Говорит, когда вы утром ушли от Андерсенов, поднялась шумиха. Похоже, Эрни что-то знает про Криса Андерсена. Мол, все повторял: «А как же Крис, Лицедей и еще кое-кто?» Обби все записал и оставил записи. Кажется, ничего интересного.

— Дайте посмотреть, — заинтересовался Аллейн и, взяв у Бэйли записную книжку, внимательно прочитал заметки.

— Хорошо, — сказал он. — Продолжайте в том же духе. Рад, что вы не нашли для себя ничего неожиданного и вполне довольны собой.

Бэйли посмотрел на него с сомнением и убрал голову.

— А теперь я намереваюсь встретиться с Трикси, — объявил Аллейн.

— Если будет очень страшно, — посоветовав Фокс, — кричите.

— Благодарю вас, Фокс. Так и сделаю.

2

Трикси была за шторкой, отделяющей пивную от гостиной. Там, за стеллажами с бутылками, она устроила себе уютный уголок с двумя стульями и электрическим камином. В это укрытие она и пригласила Аллейна и, классическим жестом смахнув с одного из стульев воображаемые пылинки, сама уселась на другой — так близко, что они чуть не касались друг друга коленями. После чего приготовилась внимательно слушать.

— Трикси, — начал Аллейн, — я хочу задать тебе пару вопросов личного характера — ты, наверное, подумаешь: вот какой прыткий! Но уверяю тебя: если твои ответы нам не пригодятся, я сразу же забуду о них. Если же они нам как-то помогут, то мы, со своей стороны, постараемся сохранить все в тайне. Хорошо?

— Ну да… — с готовностью отозвалась девушка.

— Прекрасно. Прежде чем мы перейдем к этим вопросам, я хочу, чтобы ты рассказала мне, что ты видела вчера вечером во дворе замка.

Ее описание танца тоже соответствовало версии доктора Оттерли, за исключением тех моментов, когда у нее, скорее всего, просто переключалось внимание. В частности, это произошло вскоре после выхода Лицедея. Она следила за «ухаживаниями» Щелкуна и тоже оказалась забрызганной смолой.

— Это приносит счастье, — широко улыбнулась Трикси. У нее были удивительно крепкие на вид, белые зубы, а кожа словно светилась изнутри теплым светом.

Она в подробностях помнила, как Щелкун гонялся за Камиллой, и как Камилла бросилась в объятия Бетти. Но в тот момент, когда появился Лицедей, Трикси, кажется, опять отвлеклась. На этот раз она заметила миссис Бюнц.

— Ты стояла достаточно близко к ней? — спросил Аллейн.

— Ну, в общем да. Только она все рвалась глянуть поближе, запачкалась в смоле… Но все-таки пролезла.

— Правда?

— Но когда вышел Лицедей, я видела, как она продирается обратно, а когда я опять посмотрела — ее уже не было.

— Нигде?

— Да похоже, нигде.

Зная, как миссис Бюнц жаждала посмотреть танец, Трикси была немало удивлена и поэтому внимательно оглядела толпу, ища немку глазами. Но ее не было видно. После этого Трикси сама увлеклась представлением и забыла про миссис Бюнц. Позже, когда Дэн уже принялся за свой сольный танец, она снова огляделась вокруг и вдруг — о чудо! — заметила миссис Бюнц. Та стояла в арке и смотрела на сцену. Речь Трикси была взволнованной. Начиная с этого места ее откровения полностью соответствовали рассказу доктора Оттерли.

— Что ж, это нам поможет, — кивнул Аллейн. — Спасибо, Трикси. А теперь, боюсь, нам придется перейти на личности. Сегодня днем, когда ты зашла к нам в комнату и там был мистер Ральф Стейне, по твоему виду и его поведению я понял, что у вас с ним что-то было — некое взаимопонимание. Это так?

Улыбка Трикси превратилась в откровенную ухмылку. На щеке у нее появилась ямочка, глаза заблестели.

— Он же из порядочных — мистер Ральф, — сказала она.

— Много ли времени он проводит здесь, в отцовском доме?

— Ну, на неделе он у себя в конторе в Биддлфасте, а по выходным — домой. — Трикси хихикнула. — У нас здесь кругом такая скучища. А возле пастората вообще тишина, ровно в могиле. Горячему молодцу и пойти-то некуда…

— У него хорошие отношения с отцом?

— Ну, такие. Как я думаю, пастор и знать не знает, чем занимается сынок, какие у него там затеи…

— Очень вероятно…

Трикси разгладила передник и, поймав свое отражение в зеркале, поправила волосы. Все это она проделала без всякого кокетства и вместе с тем, как подумал Аллейн, с полным сознанием своей всепобеждающей женственности.

— Ну и?.. — поторопил он.

— Мы просто забавлялись. Вреда ж никакого не вышло… Не должно было… Он такой вежливый, добрый…

— А что же вышло?

Она снова захихикала.

— Да ничего не вышло. Это уж точно. Только вот Эрни нас видел. Прошлой весной, в Кузнецовой Роще. — Она снова взглянула в зеркало, но на этот раз задумчиво, словно пыталась разглядеть там не себя — такую, как сейчас, — а себя в тот вечер, о котором говорила. — Не было ничего уж такого, чтобы так гоношиться, но он же у нас с придурью, этот Эрни.

— И что же он сделал?

Оказывается, довольно долго он не делал ничего. Тогда, весной, он просто поглазел на них и убежал. Они слышали, как он несся по тропинке через рощу. Трикси, вероятно, обладала особым даром делать вид, что ничего не произошло, но на этот раз ее пренебрежение к столь грубому нарушению идиллии выглядело как поругание их теплых отношений. После появления Эрни Ральф был как на иголках. Они почти сразу расстались и с тех пор уже не встречались для подобных совместных развлечений. Ральф не приезжал в Южный Мардиан несколько выходных подряд. А летом он надолго уехал отдыхать за границу. На все вопросы Аллейна Трикси отвечала быстро и с готовностью.

— Но в конце концов Эрни как-то проявил себя с дурной стороны?

— То-то и дело. Это уж когда приехала Камилла.

— И с чего это вдруг?

— Думаю, он прослышал, откуда ветер дует. Не так уж он и глуп, чтобы ничего не замечать. Ни для кого не секрет, что Ральф втюрился в нее.

— Их что — видели вместе?

— Да нет.

— Значит…

— Он ухаживает за ней в Лондоне. Прислуга в замке слышала, как ихняя бабуля устроила ему из-за нее разнос, а Ральф сказал, что, если Камилла будет согласна, он все равно женится на ней, невзирая ни на что.

— А при чем тут Эрни? — терпеливо спросил Аллейн.

Как выяснилось, Эрни часто общался с прислугой замка. Обычно он приходил туда по воскресеньям, подолгу слушал их разговоры и иногда вставлял словечко сам. Поэтому он уж отлично знал об отношении госпожи Алисы к роману ее племянника с Камиллой. Вот тут-то он и внес свою лепту, рассказав о том, что видел весной в роще. Старые сплетницы даром времени не теряли… Тут перед Аллейном раскрылась цепочка передачи деревенских слухов и сплетен во всей своей красе.

— Тебя-то сильно донимала вся эта болтовня?

— Господь с вами, — улыбнулась она. — Что они понимают в жизни, эти старые девы!

— А кто-нибудь еще знал об этом?

Она подняла на него удивленный взгляд.

— Конечно знали. Как не знать?

— А Лицедей тоже знал?

— А то не знал… И так ко всему относился — прямо ровно дитя малое. Он же у нас был такой весь божий одуванчик, правильный донельзя…

— А кто ему сказал?

— Как кто? — хмыкнула Трикси. — Конечно Эрни. Он все рассказал, папаша разволновался и побежал ябедничать госпоже Алисе, а потом еще пригрозил Ральфу, что все расскажет пастору. Тогда Ральф примчался ко мне и говорит — что, мол, мне делать. А ему говорю — не обращай внимания. Поговорят-поговорят и забудут. И вообще, собака лает — ветер носит. Больше всего, — добавила Трикси. — Ральф боялся, что прознает Камилла.

— А она еще не знает?

— Вроде бы нет. Но думаю, если даже и узнает, ничего меж ними от этого не изменится. Она достаточно благоразумная девица — несмотря на высокое воспитание. Вообще, она хорошая, держит верность — настоящая леди. Но и гордость своя имеется — все ж таки мать ее из простых. Я ведь с ней говорила, с глазу на глаз. Когда девушка так влюбляется, что теряет голову, ей всегда хочется с кем-нибудь поговорить.

— Значит, тебе кажется, что она не знает про вас с Ральфом?

— Да нет. Думаю, нет. Хотя теперь Ральф, может статься, скажет ей сам. Но уж если он решится раскрыть ей карты, тогда я не знаю, что будет. Я лично наказала ему — лучше вовсе не говори. Правда, Камилла утверждает, что близки они с ним не были. Вот только в минувшее воскресенье он увидел ее в церкви, и его так сильно забрало, что он бежал за ней следом аж до самой Кузнецовой Рощи и там ее поцеловал. Но потом из кузницы вышел Лицедей и засек их. Камилла говорит, он приказал ей уходить, а Ральф сказал, что ей и вправду лучше оставить их. Ну, она и ушла — оставила их вдвоем. Думаю, Лицедей устроил Ральфу порядочный разнос, но Камилла не знает, что там меж ними было.

— Понятно. Как ты думаешь, не мог ли Лицедей угрожать Ральфу, что расскажет про вас Камилле?

Трикси сказала, что, скорее всего, так и было. Более того, выяснилось, что в понедельник Лицедей сам лично пришел в «Лесной смотритель» и стал донимать Трикси разговорами о том, что теперь-де Ральф должен жениться на ней и спасти ее честь. Трикси весьма самоуверенно заявила старику, что такие крайности совершенно ни к чему. Тогда Лицедей разразился гневной тирадой насчет того, что он не потерпит, чтобы его внучка брала себе мужа «выше по положению», и опять взялся честить ее мать. Ничего, кроме беды, говорит, из этого не выйдет. А потом добавил без всякой связи, что Ральф, по-любому, обязан жениться на Трикси.

— И что ты на это ответила? — спросил ее Аллейн.

— Сказала, что у меня свои понятия.

Дальше он спросил ее, чем закончился их разговор с Лицедеем, и заключил, что какое-то понимание все же было достигнуто. Во всяком случае, до среды Скрещенных Мечей предполагалось сохранять вооруженный нейтралитет. Никто не смог бы исполнить роль Бетти лучше Ральфа, и это перевешивало для Лицедея все остальное. Ближе к концу их разговора он почти успокоился. Трикси заметила, что ему в голову пришла какая-то счастливая мысль.

— Ты узнала, что это была за мысль?

— Ну, узнала. Его же так и распирало от собственной хитрости.

— Да?

— Он сказал, что напишет новое завещание и оставит Камилле деньги. Сказал, что заставит Ральфа составлять его, и тогда он образумится.

— Но почему?

— Потому что он заставит написать его, что она получит эти деньги только в том случае, если не выйдет за Ральфа, — объявила Трикси.

Последовала долгая пауза.

— Трикси, — сказал наконец Аллейн. — не могла бы ты ответить мне честно — ты когда-нибудь любила Ральфа Стейне?

Некоторое время она пристально смотрела на него, а потом встряхнула головой. Мускулы на ее шее напряглись и набухли, затем она разразилась смехом.

— Я?! Ну, он, конечно, миленький — ничего не скажешь, только он не в моем вкусе, да и я не в его. Я же говорю — мы просто развлекались, как птички божии. Все без обид.

Она решила, что разговор окончен, встала и обеими руками оправила платье.

— А сейчас у тебя есть мужчина? — спросил Аллейн.

— Ну да, и очень даже приличный.

— Могу я узнать, кто это?

— И зачем это вам — не понимаю, — протянула она. — Ну, Крис Андерсен. Вы же видели нас давеча на дороге.

— А что об этом думал Лицедей?

Впервые за все время разговора Трикси смутилась. Сначала нежный, как яблоневый цвет, румянец залил ее щеки. Затем, как показалось Аллейну, кровь полностью отхлынула от ее лица.

— Ты сказала, — продолжал он, — что Лицедей считал, что на тебе должен жениться Стейне. А он знал про Криса?

Она помялась, а потом ответила:

— Да уж наверное.

— И был против?

— Ну уж точно не в восторге, — вздохнула девушка.

— Был у них разговор с Крисом?

Она прикрыла рот рукой и больше ничего не сказала.

Аллейн серьезно посмотрел на нее:

— Вижу, ты умеешь держать язык за зубами, и надеюсь, ты так и поступишь. И вот еще о чем я хочу тебя попросить…

Трикси внимательно выслушала просьбу.

— Думаю, можно попробовать… Я попробую.

Он поблагодарил ее и открыл перед ней дверь.

«Замечательная женщина», — подумал старший инспектор.

3

Напившись ароматного крепкого чаю, Фокс сидел на своей кровати, курил трубку и наблюдал, как его начальник собирается на званый обед.

— Вода слишком горячая, — отметил Аллейн. — Надо будет сказать Лесному смотрителю или тому, кто у них тут этим занимается.

— Так что же, извините за нескромный вопрос, приключилось с Трикси?

Аллейн рассказал.

— Ну надо же! — покачал головой Фокс. — Значит, старик попросил парня состряпать завещание, чтобы тот своей же рукой разорвал их отношения! Вот так номер!

— Боюсь, что Лицедей был не только гнусным старикашкой-тираном, но к тому же и гнусным старикашкой-снобом.

— А молодой адвокат, — продолжал Фокс, прослеживая собственную мысль. — хотя и распространялся про это завещание, главного-то и не упомянул. Не так ли?

— Так.

— Ага!.. — покивал головой Фокс. — Гм… Ну а как вам эта Трикси, сэр?

— Ну, что касается секса, Братец Лис, то Трикси, как говорится, не обременена моралью.

— Подумать только!

— Этакая сильная, мощная и добродушная девица со своими понятиями — не думаю, чтобы она совершила в своей жизни что-нибудь дурное. Напротив, ее даже можно назвать благородной.

— Я так и думал.

— Причем благородной во всех смыслах этого слова.

— Все совпадает, — продолжал Фокс. — А сегодня утром Эрни проболтался, что Крис разговаривал со стариком. Не насчет ли нашей Трикси?

— Я бы не удивился.

— Ага! Может, нам быстренько разведать это, пока вы не уехали в замок, сэр?

— Тогда нам придется поторопиться. По-вашему, Фокс, чтобы распутать это дело, главное — не верить в сказки, так я понимаю? Это, признаться, крайне трудно. Посудите сами. Лицедей точно был живой, до того как спрятался за дольменом, и даже будучи уже там, махал рукой Ральфу Стейне — если он действительно махал. А через какие-то восемь минут его находят там безголовым. Все, кого ни спросишь, клянутся и божатся, что он не сходил со своего места, и готовы целовать Библию, утверждая, что никто на него не нападал. Вспомните, даже совершенно незаинтересованные лица — Кэри и сержант — и те говорят то же самое. Значит, мы должны найти объяснение, которое бы не опровергало их показаний. Мне лично приходит в голову только одно…

— Расскажите же.

— Что касается пятен крови, к примеру, то все дело за этим проклятым Куртисом — скорей бы он приезжал и все подтвердил. Даже если бы у всех пятерых братьев, Бегга, Оттерли и Стейне вся одежда была в крови, для нас это малоинтересно — ведь этот старый осел Кэри позволил им чуть ли не целоваться с трупом. А между тем Бэйли говорит, что обнаружил на их тряпках только единичные смазанные пятна — на рукавах и штанинах… И еще эта история про кровавые игры с кинжалом на германской территории. Думаю, Бегг прав — нападающий в этом случае получает порцию крови не хуже, чем третий убийца в «Макбете».

— Да, но этому мы, кажется, уже нашли объяснение, — заметил Фокс. — Не так ли?

— Так. Хотя оно ни на йоту не приблизило нас к ордеру на арест.

— А мотивы?

— К черту мотивы, как выражаются американцы. К черту! Мотивов здесь не оберешься. Куда ни плюнь — везде мотив. Без них нам, конечно, не обойтись, но шубы из них, как говорится, не сошьешь. Так-то вот, Братец Лис. Нам нужен шанс. Шанс!

Он втиснулся в пиджак, а затем принялся терзать свою голову расческой.

— Позвольте мне заметить, сэр, что у вас прекрасный костюм, — вдруг сменил тему Фокс. — Кто бы мог подумать, что вы провели в нем целую ночь в вагоне поезда!

— Думаю, для госпожи Мардиан скорее подошел бы какой-нибудь фрак времен королевы Виктории и красный носовой платок. Так какие у вас планы, Братец Лис? Хватит ли у вас сил на то, чтобы пойти в кузницу и посмотреть, не выкопали ли ребятки сокровища Лицедея? Кстати, кто сегодня дежурит?

— Новый констебль из Биддлфаста, которого Кэри встретил сегодня днем с автобуса. В девять приезжает машина скорой помощи из Йоуфорда, чтобы забрать останки. Надо пойти в кузницу и за всем проследить.

— Ну, ладно. Поеду оттуда.

Они спустились вниз и услышали, как Трикси говорит кому-то, что телефон сломан.

— Этого еще не хватало, — проворчал Аллейн.

Они подошли к автомобилю — на его крыше уже лежал свежий слой снега.

— Послушайте-ка! — Аллейн поднял взгляд на освещенное и наполовину приоткрытое окно во втором этаже.

Снежная пелена придавала ему вид театральной декорации. Из глубины комнаты слышался девичий голос. Медленно и четко произнося каждый звук, он декламировал: «Моррис для девятерых — шашки в круг…»

— Камилла, — улыбнулся Аллейн.

— Что она говорит! — несколько испуганно воскликнул Фокс.

Аллейн поднял палец. Голос снова продекламировал: «Моррис для девятерых — шашки в круг…»

— Это цитата. «Моррис с девятью шашками» — помните такую игру? Вот почему мне все время казалось, что танцоров должно быть девять, а не восемь. Или…

Голос продолжил с новой интонацией: «Моррис для девятерых — шашки в круг!»

— Как старается… — покачал головой Аллейн.

— Первый раз мне показалось, она сказала «в кровь», — вытаращив глаза, прошипел Фокс.

— Просто у нас уже мысли работают в одном направлении. — Старший инспектор весело крикнул, подняв голову к окну: — Вы еще скажите: «Смертные прихода морозов ждут…» — и Камилла высунула голову в окно.

— Куда это вы направляетесь? — поинтересовалась она. — Если не секрет?

— Секрет. Спокойной ночи, Титания. Или правильнее сказать — Джульетта?

— Доктор Оттерли считает, что самое подходящее — Корделия.

— Видимо, он к ней неровно дышит. Ну что ж, не смею вас больше отрывать от столь возвышенных занятий — возвращайтесь в ваш сказочный мир… — помахал рукой Аллейн.

Девушка хихикнула и ушла в глубь комнаты. Медленно и осторожно они подъехали к перекрестку. Аллейн посмотрел на инспектора:

— Надо бы выпытать у Эрни, что же он хотел сказать своим выступлением с верхушки дольмена. И еще когда упоминал о разговоре Криса с отцом. Как говорится, куй железо, пока горячо…

— Взгляните. Что это там у них?

— Ого-го! Похоже, работа кипит — только дым идет.

Кузница весьма оживляла своим видом общий заснеженный пейзаж. Там вовсю пылал огонь в печи, а кроме того, всюду сновали какие-то мелкие огоньки. Картина была многообещающей, как рождественская открытка с секретом.

Когда Аллейн с Фоксом подъехали поближе, рядом с домом обнаружился автомобиль Бегга. Кажется, у пятерых братьев Андерсенов хлопот было под завязку — во всяком случае, задействованы были все имеющиеся в доме свечи, керосиновые лампы, факелы и электрические фонари. На середину кузницы они вытащили козлы, и на них, как в лучшие дни церковных пожертвований, было разложено множество небольших кучек денег — медных, серебряных, бумажных. Когда вошли Аллейн с Фоксом, братья как раз сгрудились вокруг всего этого великолепия и указывали своими фонарями на золотую кучку, лежащую несколько особняком.

— Соверены, — повторял Дэн. — Одиннадцать золотых соверенов! Вот они! Прямо не верится!

— Золото! — выкрикнул Эрни. — Ведь это золото?

— Наверняка еще дедушкино, — почтительно сказал Энди.

— Он был такой бережливый да прижимистый, отец весь в него — яблочко от яблони. Это все говорили.

Последовали дружные почтительные возгласы и причитания над горсткой сверкающих монет. Стоявший неподалеку высокий констебль подошел поближе к столу, а откуда-то из-за неосвещенной наковальни вышел Бегг — на губах его играла смущенная улыбка человека, ставшего свидетелем чужой удачи.

Заслышав шаги Аллейна и Фокса, все тут же настороженно обернулись и подняли головы.

— Взгляните, сударь, — предложил Дэн. — Вот что мы нашли — кто б мог подумать. Это сбережения моего отца, деда и, похоже, даже прадеда. Здесь кроны с портретом короля, и соверены, и банкноты — да все такие потрепанные и старые, что и не понять, какого они достоинства. Прямо как гром среди ясного неба, ей-богу…

— Не удивлюсь, — заметил Аллейн, — если тут наберется чертова уйма денег. Где вы все это нашли?

— А где ни попадя. В железных сундуках под его кроватью. В ржавых консервных банках и дырявых горшках на самых верхних полках. Может, вам оно и смешно, но все это валяется там уже незнамо сколько лет. И это, как я понимаю, еще не все. Где-нибудь еще припрятана чертова прорва.

— Прямо непостижимо! — сказал Энди.

— Повезло же нам… — неуверенно сказал Нэт.

— А завещание вы нашли? — спросил Аллейн.

— Нашли, — разом ответили они. Братья были так похожи лицом и манерами, что Аллейну снова показалось, что перед ним настоящий хор.

— Разрешите взглянуть.

Дэн с готовностью достал завещание. Он нашли его в запертом железном сундуке под кроватью — оно было составлено двадцать лет назад.

Энди, который чем дальше, тем больше утверждался в их глазах как наименее суровый и наиболее сентиментальный из Андерсенов, охотно пояснил:

— Второе апреля тысяча девятьсот тридцать шестого года. В этот день наша Бесс сбежала, чтобы выйти замуж. Он тогда страшно бушевал. Всю ночь глаз не сомкнул. Все ходил, ходил из угла в угол…

— Он еще огонь тогда развел, — вспомнил Дэн. — Сжег все ее платья и вообще все, что после нее осталось.

— Ох-ох-ох!.. — Эрни оглушительно загоготал и бухнулся на колени.

— Кажется, — сказал Крис, — в ту ночь он его и написал. На следующий день, когда пришли два мужика, которым надо было что-то залудить, он попросил их зайти в свою каморку. Потом они вышли оттуда и все пересмеивались между собой — мол, вряд ли такое наследство сделает из кого-нибудь миллионера. Их подписи стоят как фамилии свидетелей.

— Выходит, они крепко ошибались, — дружелюбно сказал Дэн. — Пусть не миллионы, но совсем даже неплохо, а?

Андерсены снова загалдели, а констебль из Биддлфаста закашлялся.

— Надо же, как все повернулось… — изумился Саймон.

Аллейн прочитал завещание. Документ был краткий, по нему все владения Лицедея отходили его сыновьям в равных долях «при условии, что они ничего не отдадут моей дочери Элизабет или ее ребенку, который может появиться в результате ее поступка». Подпись — В. Андерсен.

— Грустно все это! — Энди тяжело вздохнул.

Нэт взволнованно обратился к Аллейну:

— Но что же нам теперь делать, сударь? Сгодится ли такая бумажка? Можно нам с ней к коронеру? Законная она или как?

Аллейна так и подмывало ответить ему: «А чего? Может, коронеру на что и сгодится!» — такие эти Андерсены были в доску деревенские, красномордые, так в упор на него выставились, как будто перед ними стоял сам Господь Бог.

Он сдержался.

— Поговорите об этом с вашим адвокатом. Если ваш отец не составил другого завещания, то с этим, я думаю, будет все в порядке.

— И тогда у нас как раз хватит, чтобы переделать эту старую лавчонку в автосервис — правда же, мужики? — возбудился Эрни.

Дэн с серьезным видом сказал:

— Сейчас не тот случай, чтобы об этом говорить, Эрни. Вот придет время, тогда и потолкуем.

А Крис сказал:

— Почему же сейчас не потолковать? Каждый небось про себя только и думает. А уж с такой кучей деньжищ…

Энди сказал:

— А я бы не стал толковать об этом — ему бы такое не понравилось. — Он повернулся к Аллейну. — Насколько я понимаю, сударь, нам надо все у вас спрашивать. Скажите, как быть-то нам теперь?

— Пусть все остается как есть, до тех пор пока не выяснится вопрос с завещанием. Но вообще-то я в этих вещах не разбираюсь, к тому же мне уже пора ехать. Вот, пожалуйста, мистер Фокс здесь остается — до приезда «скорой». Единственное, что могу вам посоветовать, это когда вы закончите ваши… ваши сногсшибательные поиски, внимательным образом пересчитайте все деньги и заприте куда-нибудь на замок. Как говорится, денежки счет любят. До свидания.

Они хором забубнили слова благодарности.

Аллейн взглянул на Фокса и вышел. Саймон бросил братьям через плечо:

— Не делайте ничего такого, что бы поостереглись делать при мне — слышали? Чао-какао! — И он последовал за Аллейном к машине. Фокс присоединился к ним.

— Прямо детский сад какой-то, ей-богу, а? — осклабился Саймон.

Аллейн уклонился от ответа.

— По крайней мере, Эрни, — не унимался Бегг. — Он же прямо как большой ребенок.

Он открыл перед Аллейном дверцу машины и придержал ее. Некоторое время он стоял так, разглядывая свои ботинки и ковыряя носком снег — в этот момент он сам напоминал мальчишку.

— Все вы копаете под старину Капрала, — проворчал он.

— Нам нужны от него только факты. Как и от любого другого свидетеля.

— Но он же не любой другой. Он может вам такого наговорить. Наплетет своим языком…

«Сейчас начнет повторяться», — подумал Аллейн.

— Прямо как большой ребенок, — не преминул подтвердить эту мысль Саймон.

— Не волнуйтесь, — заверил летчика Аллейн. — Мы будем смотреть в оба.

Саймон с усмешкой покосился на старшего инспектора.

— А все-таки им повезло. — Он выразительно пошуршал в воздухе пальцами.

— Да уж, — согласился Аллейн. — Не зря Лицедей так прижимался. Ладно, мне пора.

Из-за холода мотор никак не желал заводиться. В освещенном пролете двери кузницы показался Эрни. Затем, сделав пару шагов по направлению к машине, он остановился. Что-то в его поведении заставило Аллейна насторожиться.

— Хай, Капрал! — весело окликнул его Саймон — что-что, а уж здороваться он любил.

Аллейн решил воспользоваться представившейся возможностью.

— Послушайте, — тихо сказал он Саймону, — я хочу кое-что у Эрни спросить. Разумеется, я мог бы сделать это один, но мне кажется, если выбудете стоять рядом, он даст более вразумительный ответ. Ну так как?

— По рукам…

— Эрни, — позвал Аллейн, — можно тебя на секунду?

Эрни сделал шаг вперед.

— Если вы пытаетесь его подловить… — начал Саймон.

— А вы полагаете, тут есть что ловить?

— Да нет, зачем…

— Эрни, — повторил Аллейн, — поди сюда на минутку.

Не спуская глаз с Саймона, Эрни все так же медленно подошел к ним.

— Скажи мне, — попросил его Аллейн, — почему ты говорил, что это немка убила твоего отца?

В пролете двери появился Крис Андерсен. Эрни и Саймон стояли к нему спиной.

— Такого я не говорил, — пробубнил Эрни. — Я сказал — это она все наделала.

— Ах ты господи! — вырвалось у Саймона. — Давай дальше; Не тяни. Ведь знает же, как пить дать. Давай.

Но Эрни, похоже, думал о своем.

— Женщины! — презрительно буркнул он. — От них все и беды — не зря ж Лицедей говорил. Возьмите хоть нашего Криса.

Фигура, застывшая на фоне зловещего света из-за двери кузницы, повернула голову, потопталась на месте и снова замерла.

— А что с ним такое? — еле слышно спросил Аллейн и сделал предупреждающий знак Саймону.

Эрни принял высокомерно-независимый вид.

— Спорим, вы не расскажете мне про них ничего новенького… — И без всякого перехода неприлично захихикал.

Неожиданно в разговор встрял Фокс:

— Правда? Ну надо же!

Эрни перевел на него взгляд.

— Во-во. Про него и Трикси.

— И про Лицедея? — почти прошептал Аллейн.

Эрни с присвистом кивнул.

Крис отделился от двери и двинулся к ним — ни Саймон, ни Эрни его не видели. Аллейн принялся топать ногами по снегу, будто хотел согреть ноги, чтобы не дать им услышать шаги Криса.

Саймон обратился к Аллейну.

— Клянусь богом, — сказал он. — Я не представляю, о чем он. Клянусь богом!

— Ну хорошо, — откликнулся Аллейн. — Тогда спросите у него. Только тихо.

— О чем это ты, Капрал? — послушно начал Саймон. — Лицедей-то здесь каким боком оказался? Ну-ка, давай, разведка, выкладывай.

Эрни, который Саймона слушался как никого другого, незамедлительно ответил:

— Прошу прощения, сударь. Я это про то, что я там видел… и потом сказал Лицедею, ну, вы знаете — про Трикси. С мистером Ральфом.

— Тьфу ты! — Саймон повернулся к Аллейну. — Похоже, для вас здесь ничего интересного.

Крис приближался сзади к брату.

— Что, из-за этого был сыр-бор? — спросил Аллейн у Эрни. — В воскресенье?

Эрни снова присвистнул, на этот раз пронзительно.

Пальцы Криса сомкнулись на запястье брата. Затем он рывком повернул его к себе.

— Что я тебе говорил? — Он смазал младшего по физиономии.

Эрни издал удивленный звук, похожий одновременно на смех и на плач.

Саймон, разом посуровевший, крепко встал между ними.

— Так уж было необходимо? — спросил он Криса.

— Не твое дело, — огрызнулся Крис, повернулся и зашагал обратно к кузнице. Фокс, переглянувшись с Аллейном, последовал за ним.

— Вот ведь, ей-богу, — пробормотал Бегг и обнял Эрни за плечи. — Забудь про это, Капрал, — сказал он. — Помнишь, как я тебя учил: молчи — за умного сойдешь. Слишком много болтаешь, Капрал. Так-то. — Он взглянул на Аллейна. — Давайте перерывчик, а? — взмолился он. — Можно?

Но тут Эрни принялся громко причитать.

— Женщины! — кричал он. — Все они, они! Как старик говорил-то? Все, все они на одну мерку. Смотрите, что чужеземка-то наделала? Что наделала, а?

— Хорошо, хорошо… — согласно кивал Аллейн. — Так что же она наделала?

— Тише, тише ты, Капрал. Что я тебе только что говорил? — заволновался Саймон и повернулся к Аллейну. — Сжальтесь вы над ним, — попросил он. Он двинулся к Эрни и внезапно остановился. Взгляд его был устремлен на что-то за капотом автомобиля Аллейна.

Едва различимые на заснеженной дороге, слабо освещенные фонарем, который кто-то нес в руке, к кузнице шли три человека. Когда они вошли в ореол света, падавшего из-за двери кузницы, стало ясно, кто они.

Доктор Оттерли, миссис Бюнц и Ральф Стейне.

4

В морозном воздухе голос миссис Бюнц, прерываемый кашлем, казался одиноким и жалким, как стенания калеки.

— Что он там обо мне говорит? Он все врет. Не верьте тому, что он говорит! Это все потому, что я немка. Они объединились против меня. Они все еще считают меня врагом…

— Продолжай, Эрни, — сказал Аллейн.

— Не надо! — крикнул Ральф Стейне, после чего со странным выражением дерзости и робости одновременно добавил: — Она права. Это нечестно.

Его поддержал доктор:

— Действительно, Аллейн, мне кажется…

— Благодарю, благодарю вас, господа, — пробубнила миссис Бюнц и вышла вперед.

— Ну, ты — не подходи! — Эрни попятился. — Нечего тебе тут шляться и подглядывать за нами… — Он поднял руку, как будто на самом деле пытался закрыться от женщины, и начал неистово плеваться.

— Ну вот, пожалуйста! — сердито пробурчал Бегг, обращаясь к Аллейну. — Завертелась карусель…

— Ничего, ничего…

Через плечо Саймона Аллейн посмотрел на кузницу. Оттуда как раз выходил Фокс — и как нельзя более кстати. За ним в пляшущих отблесках света толпились остальные Андерсены. Двое из них держали в руках фонари, лучи которых случайно или намеренно были устремлены в лицо миссис Бюнц.

На нее и впрямь стоило посмотреть. Тревога на лице фольклористки в мгновение ока сменилась знакомым фанатизмом. Губы ее зашевелились. Она снова несколько раз кашлянула, а затем прошептала:

— Wunderbar![22]Здесь: Поразительно! (нем.) — Она сделала несколько робких шагов по направлению к Эрни, который тут же спрятался за спинами братьев. На лице ее отразилась светлая печаль и, сцепив руки, она добавила: — Невероятно! И это есть ошень, ошень примечательно и важно. Я поняла — он думает, что у меня дурной глаз! Да-да!

Ни слова не говоря, пять братьев повернулись и пошли в кузницу.

— Вы что, все сговорились, — Аллейн повысил голос, чего обычно никогда не делал, — вредить правосудию? Что вы все тут делаете?

Выяснилось, что все они идут из гостиницы. Миссис Бюнц собралась отправить телеграмму и еще прикупить в деревне эвкалиптовой настойки — ей сказали, что лавка сейчас открыта. Ральф шел домой. А доктор Оттерли проколол шину и искал кого-нибудь из Андерсенов, чтобы ему сменили колесо.

— Насколько я понял, мы должны вместе с вами обедать в замке, — объявил он. — Вообще-то два званых обеда подряд обеспечивают желудку пожилого человека весьма кислое настроение — как в буквальном, как и в фигуральном смысле… М-да… Если я немедленно не тронусь в путь, то рискую сильно опоздать.

— Я вас подвезу.

— Хотите, сменю вам колесо, док? — предложил Саймон.

— Не ожидал застать тебя здесь. Что ж, буду рад, Бегг, если ты сменишь. Может, тогда и починишь заодно? Завезу тебе машину на обратном пути — возьмешь колесо у себя в гараже.

— Будет сделано, сударь, — пообещал Саймон. — Это нам раз плюнуть… — Он удалился, самодовольно насвистывая.

— Ну ладно, — послышался голос Ральфа Стейне откуда-то из-за машины Аллейна. — Пожалуй, мне тоже пора. Доброго вам вечера. — Они ясно различили, как у него под ногами заскрипел снег.

— И мне, — подхватила миссис Бюнц.

— Миссис Бюнц, — окликнул немку Аллейн. — Вы действительно думаете, что одно только больное воображение побудило Эрни сказать про вас то, что он сказал?

— Ну конечно! Это же один из старейших в Европе предрассудков. Вы знаете, существует одно выражение — это очень интересно, поверьте, инспектор… — захлебываясь, начала она.

— Идите и отправляйте вашу телеграмму, — строгим голосом прервал ее Аллейн. — Вы глупо себя ведете, миссис Бюнц. Никто здесь — я имею в виду полицейских — не собирается запугивать вас, применять к вам какие-либо карательные меры или же «промывать» вам мозги — вы ведь этого боитесь? Так вот, идите спокойно и покупайте ваш эвкалипт — может, его запах немного освежит вам голову. Guten abend,[23]Доброго вечера (нем.) миссис Бюнц.

Он повернулся и энергично зашагал к Фоксу.

— Счастливо оставаться, Братец Лис, — сказал он. — Глаз с Эрни не спускайте. Если понадобится, придется его запереть. Ну и вечерок! Ладно, пока. Все понятно?

— Понятно, сэр.

— Черт возьми, как бы не опоздать! Где же Оттерли? Ага, вы уже здесь. Идемте.

Он спустился по тропинке и нырнул в автомобиль. Доктор Оттерли едва поспевал за старшим инспектором.

Фокс проследил, как они, вздымая за собой снег, укатили в сторону замка Мардиан.