Онлайн чтение книги Дочь леса La Ville sans Vent: Livre 2
4. Заколоченная комната

Арка

На следующий день после прибытия в дом Темис Арку разбудили вопли двух черных какаду с радужными хвостами, сидевших на ветке над головой девочки. Ночью ей снился лес амазонок – на протяжении последних двух лет ее часто посещали подобные сны. Арка лежала в гамаке, глядя, как птицы лущат семена эвкалипта, и не сразу поняла, что это не сон и что она действительно находится в Аркадии. Вокруг шелестели под легким утренним ветерком листья. Пахло влажным мхом и лишайниками. В лесу слышались голоса тысяч зверей, просыпавшихся вместе с лесом, и время от времени в этот приглушенный хор вклинивалось конское ржание. Никогда еще грань между сном и явью не казалась такой зыбкой.

– Ты проснулась? Не слишком рано.

В дверном проеме, ведущем на террасу, появилась Темис, держа в руках дымящуюся миску. Арка села и протерла глаза, качая ногами над пустотой. Амазонка согнувшись подошла к ошкуренному бревну и поставила на него миску.

– Ложка сломалась, так что поешь руками, – проскрипела она, а потом вернулась в хижину.

Арка в одиночестве проглотила сваренную на кобыльем молоке кашу – традиционный завтрак амазонок, – погружая пальцы в миску. Помнится, она постоянно изводила Широн стенаниями, дескать, вечно мы едим одно и то же. Как она могла жаловаться? Приправленное воспоминаниями сероватое варево вдруг показалось девочке самым вкусным блюдом на свете.

Она с аппетитом доедала кашу, когда на террасу снова вышла Темис, неся в одной руке дурно пахнущее ведро. Амазонка поставила свою ношу прямо перед Аркой и схватила метлу, стоявшую возле стены домика.

– Когда спустишься, выльешь мой ночной горшок, – распорядилась она, принимаясь подметать террасу. – Я уже не такая гибкая, как прежде, могу спускаться по лестнице, лишь помогая себе обеими руками.

Сморщив нос, Арка наблюдала, как старая амазонка энергично орудует метелкой. В ее списке неблагодарных наставников Темис решительно потеснила Ластианакса. Ей вдруг стало остро недоставать вспыльчивого мага. Девочка спрашивала себя, сможет ли Темис хоть немного заполнить пустоту в ее душе, оставшуюся после расставания с наставником, как сам Ластианакс заполнил пустоту, возникшую после смерти Широн.

– Как вышло, что я стала воспитанницей Широн? – спросила она ни с того ни с сего.

Амазонка продолжала подметать в прежнем мерном ритме.

– Широн должна была тебе рассказать, – ответила она.

– Она лишь сказала, что забрала меня из местечка недалеко от северных гор и что мой отец был гиперборейским магом…

– Тогда ты знаешь все, что тебе положено знать, – отрезала Темис, сбрасывая с деревянного настила кучу сухих листьев.

Она продолжила уборку, не обращая внимания на разочарованное выражение лица Арки. Девочка отнесла миску в комнату, бормоча себе под нос: «Старая коза». До сих пор ей еще не случалось бывать в жилище Темис, и теперь она с интересом оглядывалась по сторонам. Свет утра прочертил золотистые полосы по темному деревянному настилу и толстым ветвям дерева, протянувшимся прямо через комнату.

Помещение было простым и безыскусным, как и его владелица: в одном углу – бадья с водой, в другом – какое-то ржавое оружие; на полках вдоль стены выстроились горшки с припасами и запечатанные воском амфоры. Дальняя стена представляла собой перегородку, в которой имелось две двери: за одной, закрытой циновкой, очевидно, находилась спальня Темис, другая была закрыта несколькими досками.

Заинтригованная, Арка положила миску в корзину с грязной посудой и крадучись подошла к заколоченной двери. Учитывая скромные размеры хижины, удивительно, что Темис пожертвовала целой комнатой. Девочка привстала на цыпочки и заглянула в щель между досками. Ее взгляду открылась крошечная комнатушка. От времени соломенная крыша прохудилась, и в образовавшиеся дыры могли проникать дождь и залетать птицы. На полу в нескольких местах белели кучи птичьего помета, несколько досок вообще провалились в пустоту. В остальном это место выглядело нетронутым с тех пор, как живший здесь когда-то человек ушел. Посередине комнаты болтался побитый молью гамак, полный сухих листьев. На стене висели потрескавшийся кожаный ремень и короткий лук с растянутой тетивой, рядом примостились пыльные полки, заполненные разноцветной галькой. На сундуке с одеждой стояла маленькая лошадка, не слишком умело вырезанная из куска дерева. На полу валялись и другие фигурки из веток и конского волоса, наполовину присыпанные гнилыми листьями. Арка недоумевала, откуда в хижине Темис взялась детская комната. Она никогда не слышала, чтобы у амазонки была дочь.

Озадаченная, Арка отошла от двери и вернулась в угол жилой комнаты, отведенный под кухню. Мухи вылетели из корзины с посудой, когда девочка подняла ее, чтобы отнести на террасу. Снаружи Темис закончила подметать и сдвигала с места бревна – те с неприятным скрипом скользили по дощатому полу. Очевидно, старая амазонка почувствовала, как сильно Арка разочарована ее предыдущим ответом, потому что сказала:

– Я никогда не видела твоего отца, если тебя это интересует. Однажды Широн вернулась с охоты с орущим младенцем на руках. Это была ты. Она преследовала элафа на краю леса и столкнулась с молодым магом, который нес новорожденного. Маг сказал, что ты дочь Меланиппе, и спросил, не сможет ли Широн о тебе позаботиться. Широн только и успела вымолвить «да» и взять тебя на руки, а маг тут же исчез. В любом случае это все, что она мне рассказала.

Эти объяснения ничуть не утолили любопытство Арки, напротив, лишь породили у нее новые вопросы. Кем был тот молодой маг? Это не мог быть повелитель лемуров, ведь он, по всей видимости, предпочитал не заходить в лес амазонок. Это не мог быть и сам лемур, потому что он подчинялся своему хозяину. Пока Арка ломала голову над тем, кто же принес ее к Широн, когда она еще была грудничком, Темис в последний раз передвинула бревно и разогнула свою сгорбленную спину, так что отчетливо послышался хруст позвонков. Амазонка взяла метлу и принялась выметать сор, скопившийся под бревнами.

– Ты была худой, – продолжала Темис. – Поскольку никто не мог кормить тебя грудью, знахарки сказали, что ты не проживешь и декады. Но Широн не сдавалась. Она кормила тебя смесью собственного изобретения: кобыльим молоком с добавлением толченого овса и сока элафор. Она разжевывала все это, а потом вкладывала тебе в рот. Меня пугало такое самопожертвование: в то время Широн была сама не своя. Я боялась, что ты помрешь и она не оправится от этого удара, но ты выжила, и я тебе за это благодарна. Хотя лучше бы ты не была таким болезненным ребенком. Ты вечно орала как резаная… Я терпеть не могла детский плач, поэтому редко навещала Широн.