Онлайн чтение книги Хата за околицей
XXXI

Поздно ночью у очага сидела Мотруна и качала люльку, приготовленную дурачком. Печальная песня шевелила ее уста, но мысли блуждали далеко.

В тот день Мотруна почти не видела Тумра, и беспокойство начинало овладевать ею. В последнее время, после того, как цыгане поселились в Стависках, Тумр только на ночь приходил домой и, не говоря жене ни слова, бросался на жесткую скамью, Мотруна могла подслушивать тяжкие вздохи, вырывавшиеся из его разбитой груди. На дворе завывал ветер, и свежий вихрь, ударяясь в непрочную стену избушки, потрясал ее до основания, Мотруна поминутно прикрывала дитя, подкладывала хворост и трепетно ждала, не послышится ли шум шагов и скрип ветхой двери.

Но напрасно она ждала, прислушивалась, дрожала, никто не возвращался в хату за селом, она утешала себя, наконец, мыслью, что муж остался ночевать в цыганском таборе. Когда уснуло дитя, она задремала, сидя у люльки, ко малейший шелест прогонял дремоту. Наступило утро, затих ночной ветер, а Тумр не возвращался. Мотруна поминутно выходила на дорогу и долго смотрела во все стороны — напрасно. Солнце уж поднялось высоко и забросило свой луч в жилище цыгана, а хозяин еще не приходил.

— Боже мой, когда же он придет? — говорила Мотруна, ломая руки и подходя то к окну, то выглядывая из двери на тихую дорогу. — Неужели Янко говорил правду, что цыгане уведут его, что он бросит меня одну с ребенком? Нет, это невозможно! Он заболел… послать бы… да кого ж?

Конечно, один Янко мог оказать ей эту услугу, Мотруна, взяв на руки свою драгоценную ношу, готова была выйти, как на пороге появилась Яга.

Мотруна обрадовалась этой неожиданной встрече.

— Что с ним?

Цыганка пожала плечами и таинственно приблизилась к Мотруне.

— Вечор был у нас… был… такой страшный… Потом видели, он бежал по полю… Аза говорила мне, что он выругал ее и грозился сделать себе что-то дурное.

— Пойдем искать его! — крикнула Мотруна.

— Оставь, голубушка, — сказала Яга, удерживая ее за руку, — напрасно! Чему быть, того не миновать, со вчерашнего дня много уплыло воды. Твоего мужа уж, верно, нет на свете.

Яга так холодно и спокойно произнесла эти слова, что Мотруна вскрикнула.

— Ну, что ж делать? — холодно начала старуха. — Ты еще молода, горю пособить нетрудно, найдешь другого! Вот нам, старухам…

Утешение цыганки было так же страшно, как и самое известие, но возможно ли было ждать от нее чего-нибудь другого?

— Я побегу, я найду его! Может быть, он заблудился! — закричала Мотруна и, оттолкнув Ягу, собиравшуюся взять дитя, бросилась на дорогу и побежала вдоль кладбища, сама не зная куда.

Цыганка не последовала за нею, но лишь только Мотруна скрылась за холмом, она вошла в избу и начала шарить по всем углам.

Увидев цыганский табор, Мотруна остановилась и долго не могла решиться идти далее, наконец, рассудив, что одни цыгане могут сообщить ей верные известия о Тумре, она пошла к шатру.

Бедное дитя, встревоженное непомерной качкой, уже начинало плакать, но Мотруна не останавливалась и только сильнее прижимала его к груди. Наконец она увидела костер и встретила Апраша, несшего воду в жестяных ведрах.

— Не видел ли ты Тумра? — спросила она.

— Тумра? — сказал Апраш, пристально глядя в изнуренное лицо женщины. — Он, должно быть, твой муж? Вчера он был здесь. Что же? Разве не ночевал дома?

— Нет, нет! — вскрикнула Мотруна в нетерпении.

— Ну, так никогда не воротится, — холодно отвечал цыган и пошел далее.

Мотруна осталась на месте, не зная, что делать, и не смея просить помощи у цыгана. Опять она вспомнила Янко и пошла в село. Поднимаясь на вершину горы, Мотруна встретила Азу, бледную, усталую.

Они измерили друг друга проницательными взглядами и остановились. Посещение Мотруной табора показалось цыганке происшествием необыкновенным.

— Что случилось с Тумром? — спросила Аза, быстро приближаясь к Мотруне.

— А тебе-то что? — гневно произнесла Мотруна.

— Мне? — с насмешливой улыбкой отвечала цыганка. — Ты не знаешь, кто я?

— О, я узнаю тебя! — воскликнула Мотруна. — Ты Аза!

— Да, Аза, где же Тумр? Что с ним? Говори скорее!

— Вероятно, ты лучше знаешь, где он?

— Так он не возвращался в избу? — поспешно спросила Аза.

— Нет! — тихо произнесла несчастная женщина.

Аза заломила руки, завыла по-цыгански и грохнулась о землю. Мотруна испугалась.

— Она знает! — вскрикнула Мотруна. — Она убила его!

Вдруг Аза, одушевившись надеждой и собрав все силы, встала, оглянулась, сделала несколько шагов по направлению к лесу и побежала в усадьбу. Она бежала так быстро, что Мотруне нечего было и думать следовать за нею. Бедная женщина, заливаясь слезами, пошла к своей избушке, между тем, как толпа цыган, вызванная из-под шатра криком Азы, любопытными взорами преследовала ее и, указывая пальцами, кричала:

— Вот, вот жена Тумра!

Аза давно уже скрылась за возвышением. Преследуемая мыслью об опасности, угрожающей Тумру, она добежала до барского двора, ни разу не переводя духа. Ей казалось, что еще есть возможность спасти несчастного, и она бежала к Адаму просить, чтобы он послал людей во все стороны искать пропавшего цыгана.

— Спаси! Помоги! — закричала Аза, вбежав в комнату, где Адам сидел, развалившись в креслах. — Вчера Тумр хотел лишить себя жизни, а вот и до сих пор нет его ни в избе, ни в таборе: разошли людей искать!

— А мне какое дело? — почти с завистью сказал Адам, выпуская облако дыма.

— Но мне есть дело! Слышишь! Мне!.. Мне!.. — кричала она, дергая его за руку. — Жизнь отдам, себя, спаси его!

Адам взглянул на нее, не трогаясь с места.

— Ты с ума сошла! — сказал пан. — Он брат тебе, что ли?

— Не брат — больше! Я люблю его, мне не жить без него! — невольно вырвалось из уст цыганки. — Спаси его!

— Ну, если это правда, так мне нечего торопиться, — сказал Адам. — Ты будешь моя!

— Он умрет, и я умру, ничьей не буду! — болезненно вскрикнула цыганка, разорвав свое платье. — Вышли людей!

Крик ее встревожил весь дом. Сбежались слуги, Аза стала умолять их, чтобы шли искать Тумра.

Но дворовые не могли исполнить ее просьбы без позволения пана, а он сидел неподвижно, как статуя, и гладил усы. Судьба цыгана не возбуждала в нем ни малейшего участия.

— Спаси его, я навсегда останусь здесь! — кричала Аза, дергая его за рукав.

Адам холодно улыбнулся и не проговорил ни слова. Напрасно цыганка умоляла его и в беспамятстве бегала по комнате с распущенной огромной косой, пан молчал и не трогался с места, наконец, потеряв терпение, с отчаянным криком она выбежала из покоев, увлекая за собою толпы любопытных.

На шум собирался народ. Все повторяли слова цыганки и из одного любопытства хотели искать пропавшего цыгана, но никто не знал, где его искать. Наконец, раздумав, пан Адам послал своих лакеев узнать, где кузнец. Все разбрелись по окрестностям, а Аза, увлекаемая тайным предчувствием, направилась в лес… Несколько человек пошли за ней.

Наполовине дороги им повстречался Янко, который шел домой, напевая протяжную песню. Никто не захотел бы тратить время на разговор с дураком, но так как с некоторого времени в селе поговаривали о его связях с цыганом, то войт остановил его вопросом:

— Эй, ты, дурак, не видел ли цыгана-кузнеца… того, того, что живет у кладбища?

— Кого? Кого? — насмешливо спрашивал Янко, придав своему тону самое глупое выражение. — Кузнеца, цыгана, что у кладбища живет?. Цыгана! Тумра! Да, да, видел третьего дня, вчера и даже… — говорил Янко, показывая вид, что старается вспомнить. — Да, да, сегодня тоже видел.

— Сегодня? Где? Где? — подхватила Аза.

Янко тотчас же смекнул, что рассказывать все, как было, опасно, поэтому, не говоря ни слова о последнем разговоре с цыганом и о том, что был свидетелем самоубийства, он отвечал, почесав затылок:

— Да где же, как не в лесу.

— Давно?

— Ну, да так, часа два будет. Еще было утро.

— Что он там делал?

— А я почем знаю! Может быть, ходил за дровами, в руке держал пояс, верно, хотел дрова перевязать, ведь у него в избенке нет даже нитки, не только веревки…

Аза вскрикнула, закрыв глаза.

— Где ж ты встретил его?

— А вот, погодите! На пановской ниве! Нет, нет! На Зарослине! Нет, нет! В лисьих норах, ах, нет! А! А! Вот, вот! Возле избы лесниковой.

Все бросились в лес по тропинке, ведшей к шалашу. Янко с улыбкой глядел вслед бежавшим и наконец, подняв дрова, отправился в село.

— Га! Га! — ворчал он себе под нос. — Поздненько придете, голубчики! Я тут не виноват. Он замучил добрейшую женщину! Поделом ему!

С замирающим сердцем бежала Аза по дороге, указанной крестьянами. Не скоро, однако же, они добрались до шалаша. Множество извилистых дорог вело к проклятому месту, иногда им приходилось огибать чащу кустарников, которые сплетались длинными ветвями.

Аза первая вбежала на поляну и, увидев висящий труп Тумра, испустила пронзительный крик.

Затем последовала минута немого отчаяния, крестьяне не решались подойти к самоубийце и издали смотрели на него с тупым любопытством. Аза вскочила на брус и что было силы начала дергать пояс, но так как он не подавался, а ножа не случилось, она начала грызть петлю, и через минуту труп закружился, задрожал и с шумом снежной глыбы упал на землю. Аза бросилась за ним и, прильнув губами к посиневшему лицу, приложив руку к сердцу, напрасно старалась отыскать признаки жизни. Последняя искра ее погасла в холодном теле, но она прильнула к трупу и, казалось, своим дыханием хотела оживить его.

Крестьяне переглянулись, пошептались, обошли вокруг мертвого тела, покачали головами, помахали руками и, оставив цыганку одну над останками любимого, пошли в село рассказывать своим бабам о виденном и слышанном.