Онлайн чтение книги Экзорцисты Help for the Haunted
Гром, молния, дождь

Окала в штате Флорида была первым городом, где мы побывали с родителями. Они там должны были читать лекцию в городском конференц-зале. Предполагалось, что придет больше народу, чем обычно, – отец, который просматривал факс, пока мы собирали чемоданы, готовясь к отъезду, сообщил, что продано более трехсот билетов. Зал вмещал только двести человек, и организаторы выделили специальное помещение, где зрители могли посмотреть лекцию на мониторах. Отец едва сдерживал возбуждение, а вот нашу маму подобные вещи нисколько не занимали. Ее гораздо больше заботило, взяли ли мы с Роуз зубные щетки и достаточное количество нижнего белья.

Канзас. Калифорния. Техас. Любое место, где они побывали, интересовало меня больше. И тем не менее я радовалась возможности увидеть хоть что-то кроме Мэриленда. Главным образом, я не могла дождаться, когда можно будет поплавать в бассейне отеля, пусть даже придется сидеть рядом с Роуз все пятнадцать часов по дороге на юг. После истории с Дот у моей сестры появилась какая-то мания, из-за чего находиться с ней рядом стало еще неприятнее – она таскала с собой Библию с тех самых пор, как достала ее из ящика тумбочки в спальне родителей, листала страницы, подчеркивала какие-то абзацы, изучала тексты в поисках абсурдных мест, а потом зачитывала их родителям в качестве свидетельства, что книга представляет собой всего лишь «устаревшую сказочку». Так что пока другие семьи, мимо которых мы проезжали по I-95, играли в «Я вижу» или «Двадцать вопросов»[13]Игры, где ведущий загадывает слово (или предмет в зоне видимости), а участники угадывают его, задавая вопросы., Мейсоны слушали выступления Роуз.

– «И создал Бог два светила великие; светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды», – зачитывала она из Книги Бытия, а затем заявляла: – Во-первых, Луна не светило; она лишь отражает свет Солнца. И почему, если Бог создал Луну «для управления ночью», почему половину времени она путешествует по дневному небу?

Иногда родители просто ее игнорировали – с моей точки зрения, самая надежная тактика, потому что в этих случаях Роуз отворачивалась к окну и на ее лице появлялось отрешенное выражение. А бывало, мама или отец пускались в объяснения, и в конце концов все заканчивалось ссорой. Время от времени они использовали другой метод: «Мы рады, что ты проявляешь интерес и используешь свой интеллект, Роуз. Возможно, твои вопросы в конце концов приведут к созданию новой доктрины».

– Я очень серьезно в этом сомневаюсь, – отвечала она и снова приступала к своим вопросикам: – А вот, например, как вам такое: Бытие 1:29 – «И сказал Бог: вот Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя: вам сие будет в пищу».

Мама, сидевшая впереди, спросила:

– И что тебе тут не нравится?

– Подумайте вот о чем: поскольку огромное количество растений и деревьев ядовиты, вам не кажется, что совет Бога звучит несколько легкомысленно? Вот вы скажете Сильви, чтобы она пошла в лес и ела там любые растения, которые найдет?

– Нет, разумеется.

– Ну, значит, Сильви повезло, иначе она бы умерла. Думаю, вы умнее Бога, который, очевидным образом, самый настоящий придурок.

– Хватит! – кричал отец, который невероятно сердился, когда Роуз заходила слишком далеко.

После этого мама на протяжении нескольких миль тихонько напевала песенку, похожую на колыбельную, которую я никогда не слышала. Мелодия постепенно набирала силу, потом, думаю, мама устала, и тогда она сказала:

– Сильви, не почитаешь нам что-нибудь из своего доклада?

Я затихла, ожидая громкого стона со стороны Роуз, но моя сестра прижалась щекой к окну и молчала. Поэтому я достала свой доклад и письмо, где сообщалось, что я получила первое место среди пятых классов и к нему триста долларов.

– «В апреле 1968 года в Вашингтоне начались беспорядки, последовавшие за убийством главы движения за гражданские права Мартина Лютера Кинга-младшего, которое оказало влияние по меньшей мере на 110 американских городов, – начала я, откашлявшись. – Чикаго и Балтимор пострадали сильнее других. В шестидесятых годах доступность работы в федеральном правительстве привлекла многих в Вашингтон, и районы, где жили афроамериканцы, принадлежавшие к среднему классу, процветали».

– Очень верное наблюдение, – сказал отец.

– Это же Сильви, она все делает хорошо, – заметила мама.

Роуз фыркнула.

– Что? – спросила я у нее.

– Ничего.

«Ладно», – подумала я и продолжила читать:

– «Несмотря на то что сегрегации, которую поддерживал закон, пришел конец, районы Шоу, Эйч-стрит Нортист и…»

– Забавно, что люди, сидящие на передних сиденьях, с тобой согласны, – заявила Роуз, – поскольку Библия – расистская книга, а они искренне верят во все, что там написано.

– Библия не имеет никакого отношения к расизму, – сказала мама.

Моя сестра принялась листать книгу.

– Экспонат А: «А если кто ударит раба своего, или служанку свою палкою, и они умрут под рукою его, то он должен быть наказан; но если они день или два дня переживут, то не должно наказывать его, ибо это его серебро»[14]Исход, 21:20, 21.. Если этого недостаточно, вот еще перл: «А чтобы раб твой и рабыня твоя были у тебя, то покупайте себе раба и рабыню у народов, которые вокруг вас; также и из детей поселенцев, поселившихся у вас, можете покупать, и из племени их, которое у вас, которое у них родилось в земле вашей, и они могут быть вашей собственностью…»[15]Левит, 25:44, 45.. Мало? Еще?

– Некоторые вещи в книге относятся к далекому прошлому. Тогда мир был совсем другим.

– Значит, ты хочешь сказать, что она устарела?

– В определенных местах, – не стала спорить мама.

– Значит, вы с папой выбираете, во что вам верить, а во что – нет?

– Хватит! – повторил отец.

После этого мы все снова замолчали. Я ждала, что меня попросят еще почитать мой доклад, но никто не попросил, и я тоже прижалась щекой к оконному стеклу.

Несмотря на огромное количество подобных моментов во время того путешествия на юг, иногда моя сестра откладывала Библию в сторону, и споры стихали. Мы остановились в Саут-эт-зе-Бордер, отец купил нам газированной воды, и люди не пялились на нашу семью, как в Дандалке. В мотеле, где мы провели ночь, чтобы отдохнуть после долгой дороги, мы ели жареную курицу прямо в кроватях и смотрели черно-белые фильмы по маленькому телевизору. Миновав границу штата и оказавшись во Флориде, мы заехали в центр для посетителей[16]Зона отдыха на автострадах при въезде в штат., и папа попросил какую-то женщину сфотографировать нас на фоне пальмы. Хотя дул ветер, а небо потемнело слишком рано, мы были в темных очках, которые мама специально для этой поездки купила в аптеке. В оставшиеся часы нашего путешествия ветер становился все сильнее, а небо – темнее. Мы по очереди сняли очки и убрали их в сумки.

В двадцать пять минут четвертого отец свернул на парковку у отеля. Никто бы в жизни не сказал, который сейчас час, потому что вокруг царил такой мрак, будто уже наступил вечер. После того как мы заселились в нашу комнату на втором этаже, я не стала доставать купальник, а стояла у окна и смотрела на капли дождя, отскакивавшие от поверхности лужи. Где-то в Джорджии папа конфисковал у Роуз Библию, но она, не теряя времени, нашла другую в прикроватной тумбочке и растянулась на кровати, листая страницы. Мама включила радиочасы и принялась крутить колесико, пока не нашла прогноз погоды, который ничем не отличался от того, что мы слышали в машине: следующие два дня ожидался сильный ветер и дождь.

– Вот, смотрите, – заявила Роуз, которой было на погоду наплевать. – Потрясающее место из Третьей книги Моисеевой. Левит. Оно легко побивает все остальные глупости. «И сказал Господь Моисею и Аарону, говорит: Объявите сынам Израилевым и скажите им: если у кого будет истечение из тела его, то от истечения своего он нечист. И вот закон о нечистоте его от истечения его: когда течет из тела его истечение его, и когда задерживается в теле его истечение его, это нечистота его…»

– Вот что я тебе скажу, головастик, – проговорил оте-ц, не обращая внимания на Роуз и обняв меня за плечи. – Я тоже рассчитывал, что нам удастся поплавать. Пошли.

– А дождь?

– Ну, мы же все равно будем мокрые. Так что какая разница?

Роуз, однако, не сдавалась:

– «Всякая постель, на которой ляжет имеющий истечение, нечиста, и всякая вещь, на которую сядет, нечиста. И кто прикоснется к постели его, тот должен вымыть одежды своя и омыться водою, и нечист будет до вечера…»[17]Левит, 15:1–6.

Насколько отчаянно хотелось отцу от нее отдохнуть, что он был готов отправиться купаться со мной в самый разгар непогоды? Впрочем, причины, которые им двигали, меня не беспокоили. Я бросилась к чемодану и достала купальник. Когда мама поняла, что происходит, она принялась возмущаться. Но, как только отец по-обещал вытащить меня из воды при малейшем намеке на молнию, она сдалась и даже наблюдала из окна, как мы обошли бассейн и, взявшись за руки, вместе прыгнули в воду со стороны глубокого конца дорожки.

Ветви пальм метались на сильном ветру, дождь лил прямо нам на головы, и у меня возникло ощущение, что нас во время шторма выбросили с корабля за борт. Я легла на спину и стала плавать по кругу, а отец нашел в мелкой части бассейна водяную струю и подставил под нее спину. Я видела, как он посмотрел на небо и скорее для себя, чем мне, сказал:

– Надеюсь, погода не сорвет нашу лекцию.

– Не сорвет, – попыталась успокоить его я, хотя плохо разбиралась в подобных вещах.

Отец посмотрел на меня. Без очков и с залитым водой лицом он выглядел моложе и не таким серьезным. Глядя на него, я вспомнила, как раньше они с мамой возили нас купаться на пруд в Колберт-Тауншип, рядом с Дандалком. Тогда они тоже с нами плавали, но мы давно перестали туда ездить.

– Послушай, головастик, – начал он, – мы с мамой решили, что ты и твоя сестра подождете в оранжерее – так они это здесь называют, – пока мы будем выступать.

Я промолчала, продолжая энергично работать ногами, и представила себе комнату с зелеными стенами, зеленым ковром и, может быть, даже зеленым потолком.

– Там для вас будет целая куча разной еды.

Зеленые «Эм-энд-Эмс», зеленые желейные конфеты. Зеленый виноград, киви и лаймы.

– Вы сможете почитать или поиграть во что-нибудь, – добавил он.

– Или послушать отрывки из Библии.

Отец улыбнулся, и я увидела, как вода стекает с его подбородка и креста, спрятавшегося среди густых зарослей на груди.

– Или послушать отрывки из Библии. Мы подумали, что там вам будет веселее, чем сидеть в зрительном зале.

Я нырнула и подплыла поближе, прежде чем появиться на поверхности.

– Звучит заманчиво.

– Сильви, ты же знаешь, что у нашей мамы иногда возникают особые ощущения?

Конечно, я знала. Это было известно всем в нашей семье.

– Да, и что?

– Ну, она постоянно твердит, что ее преследует неприятное чувство насчет сегодняшнего вечера. Я думаю, она беспокоится по поводу Роуз.

– Почему?

– Мама опасается, что она… ну, скажем, что-нибудь устроит . Я знаю, наваливать на тебя такую ответственность несправедливо, ты ведь младшая, но я бы хотел, чтобы ты оказала нам с мамой услугу. Ты не могла бы проследить, чтобы Роуз вела себя прилично?

– Обещаю, – ответила я не задумываясь, потому что не хотела его расстраивать.

Но тут я подумала о вечере, который мы провели с Дот, какой я оказалась беспомощной и как не смогла помешать Роуз развлекаться. А еще о том, до какой степени наши родители не в силах с ней справиться.

Отец, видимо, почувствовал, какие мысли пронеслись у меня в голове, потому что снова прижался спиной к струе воды и вздохнул.

– Полагаю, это не твоя забота, но мы с мамой прекрасно понимаем, что у твоей сестры возникли определенные поведенческие проблемы, и мы пытаемся найти способ с ними справиться. И мы ценим все, что ты можешь сделать, чтобы ее сдержать. Ты хорошая девочка, Сильви. Лекция, которую мы собираемся прочитать сегодня, имеет огромное значение. В отличие от дурацкой болтовни во время каждого Хеллоуина, она может многое изменить. Выступления, подобные этому, сделают нас известными и полезны для карьеры.

Я подпрыгивала в воде и думала про его письменный стол в подвале, пресс-папье с надписью, что Бог озаряет мрак, и старое зубоврачебное кресло в дальнем углу, а еще о том, как сильно я хочу, чтобы он оставался обычным человеком с обычной работой.

– Ты хочешь прославиться? – спросила я, не успев подумать.

Мой вопрос удивил отца не меньше, чем меня саму.

–  Прославиться?  – Он снова прислонился к стене, и я видела, что дождь промочил его волосы и капает с ресниц. – Пожалуй, было бы хорошо показать им, на что я способен.

– Кому?

– Моим родным.

Мои мама и папа редко рассказывали о семьях, в которых они выросли, и я про них почти ничего не знала, кроме того, что они уже умерли. Единственным знакомым мне родственником был брат отца, дядя Хоуи.

– Но они же умерли, папа.

– Родители никогда тебя не покидают, Сильви. Наде-юсь, когда-нибудь ты это поймешь, но еще очень не скоро. Однако я имею в виду не только родителей. Наверное, было бы неплохо доказать кое-что твоему дяде. Не говоря уже о тех людях, которые потешались надо мной, когда я рассказывал им, что мне довелось видеть. Но самое главное, я хочу надежности для нашей семьи. Иметь возможность отправить тебя и Роуз в колледж. Впрочем, тебе не стоит беспокоиться о подобных вещах.

В этот момент в небе раздался раскат грома и полыхнула молния.

– Намек, – заявил отец, выбираясь из бассейна. – Пошли, головастик. Пора на сушу.

Я подплыла к нему, и мне вдруг захотелось поднять вверх руки, чтобы он вытащил меня из воды, будто я снова стала маленькой. Но я вспомнила про его спину и поспешила к лесенке. Когда мы мчались к нашему номеру, шлепая мокрыми ногами по дорожке, я подумала про маму и ее предчувствия о предстоящем вечере. Но она стояла в дверях комнаты на втором этаже совершенно спокойная, и никто не заподозрил бы, что она обеспокоена. Она улыбнулась, когда мы подбежали, и обернула нас жесткими гостиничными полотенцами. Помогая нам вытереться, она поцеловала меня в лоб, потом отца и только после этого закрыла дверь, оставив снаружи дождь, грохочущий гром и вспышки молний, сверкавших на дневном небе.