Онлайн чтение книги Идеальный мужчина
Глава 18

К тому времени, когда мисс Трент после этого вечера наконец получила возможность добраться до своей кровати, она была настолько вымотана, что почти сразу же погрузилась в глубокий, хотя и тревожный сои. Возвращение в Стаплс завершилось тем, что из глаз Тиффани хлынули потоки слез, которые не высохли и тогда, когда она с помощью Анкиллы поднялась наверх в свою спальню. Мисс Трент, забыв на время о собственных бедах, сначала ее успокоила, затем помогла ей раздеться и, наконец, пока та находилась в податливом состоянии, попыталась втолковать Тиффани, что, каким бы грубым ни казалось поведение Кауртни, в его словах ничего, кроме правды, не было. Растирая виски Тиффани венгерской водой, она старалась говорить мягко, с сочувствием, надеясь найти отклик в ее душе. Ей было жаль Тиффани. Пусть тщеславная, самонадеянная и вздорная сверх всякой меры, тем не менее она была всего лишь избалованной девчонкой, которой потакали во всем чуть ли не со дня ее появления на свет. Но вот впервые за все время своего головокружительного успеха признанной красавицы, привыкшей ко всеобщему поклонению, Тиффани получила жестокий удар, к которому оказалась не готова. «Возможно, — подумала мисс Трент, мягко опуская полог ее кровати, — он все же послужит ей хорошим уроком».

Утром Тиффани не спустилась к завтраку. Но когда мисс Трент поднялась к ней в спальню, то не нашла ее лежащей в полутемной комнате с мокрым полотенцем на лбу и нюхательной солью в руке, как это уже бывало не раз, когда ее подопечная оказывалась не в духе. Девушка сидела на кровати и с задумчивым видом ела землянику. Она впилась глазами в компаньонку, явно приготовившись к защите, но на пожелание доброго утра, произнесенное веселым тоном, ответила с подобающей любезностью.

— Все еще никаких писем из Бридлингтона, — сообщила мисс Трент. — Но Нетли только что принес посылку, доставленную в сторожку привратника. Я бы ни за что не догадалась, что бы это могло быть, если бы не сопроводительная наклейка. Более громоздкой упаковки вы, дорогая, даже не можете себе представить! Эти безмозглые торговцы тканями прислали не образцы, а целый тюк шелка! Должно быть, не так поняли миссис Андерхилл. Теперь остается только надеяться, что он подойдет к парче. Придется везти его в коляске к миссис Таутон. Вы поедете со мной, дорогая?

— Нет, на это уйдет не один час, а я не могу — у меня созрел план.

— Ну, вот это мило! Оставить меня в компании Джеймса, из которого ничего другого не выжмешь, кроме «да, мисс» и «нет, мисс». А что у вас за план?

— Собираюсь проехаться в городок, — пояснила Тиффани с некоторым вызовом в голосе. Потом, искоса глянув на мисс Трент, добавила: — Ну, точнее, посетить дом пастора. Помните ту розу из алого бархата, которую я купила в Харрогите? Хочу завернуть ее в серебряную бумагу и вручить Пэтинс. Специально чтобы она прикалывала ее к газовому бальному платью. Как вы думаете, хороший подарок? Роза очень дорогая, как вам известно, а я ни разу с нею нигде не появлялась. Хотела прикрепить к платью на последний вечер, но нашла, что она мне не вполне подходит. А Пэтинс часто носит розовое, поэтому, полагаю, она будет мне очень и очень признательна. Как вы думаете? А это должно заставить многих изменить ко мне отношение. Еще я хочу пригласить ее завтра утром с нами на прогулку… Ну, знаете, просто с вами и со мной.

— Вот это будет поистине благородным жестом с вашей стороны, — искренне произнесла мисс Трент.

— Да, и еще каким! — без ложной скромности согласилась Тиффани. — Прогулка, конечно, будет невыносимо скучной, можете мне поверить, так как Пэтинс ужасная зануда. Она начнет останавливаться возле каждого сорняка и подолгу объяснять, какое это редкое растение. Но я намерена все стерпеть, даже ее разглагольствования о природе!

После таких замечаний мисс Трент при всем своем желании не могла отнестись с энтузиазмом к замыслам воспитанницы, но сочла за лучшее принять их как первый шаг Тиффани в верпом направлении, пусть даже они и продиктованы личными интересами. Она пошла приготовиться к долгой и довольно утомительной поездке к бедствующей вдове миссис Таутои, а Тиффани, обрывая шнурок звонка, дала волю своему воображению. Ей рисовались упоительные сцены, как неверные поклонники, узнав о ее великодушии, испытают угрызения совести, раскаются, что так неверно судили о ней, и наперебой примутся завоевывать прощение.

Это были отрадные картины, а поскольку Тиффани абсолютно не сомневалась, что проявляет поистине королевское великодушие, то катила в дом пастора не опасаясь, что может встретить там далеко не тот восторженный прием, который, по ее мнению, был ею вполне заслужен.

Слуга пастора, впустивший ее в дом, казалось, засомневался, когда она весело провозгласила, что приехала к мисс Чартли, но все же проводил девушку в гостиную и пообещал справиться, дома ли мисс Чартли. Когда он вышел, Тиффани, глянув на свое отражение в зеркале, висящем над камином, и поправив блестящие локоны, выбившиеся из-под полей шляпки, подошла к окну.

Гостиная выходила окнами в сад, радующий глаз цветами, ухоженным кустарником, хорошо выкошенным газоном и несколькими отличными деревьями. Вокруг ствола одного из них была сооружена скамейка в местном стиле, и рядом с ней стояли так, будто только что с нее поднялись, Пэтинс и Линдет, а лицом к ним — пастор, держа каждого за руку.

Какое-то мгновение Тиффани вглядывалась в эту сцепу, толком еще не осознав всей важности увиденного. Но когда Линдет с высоты своего роста посмотрел, улыбаясь, на Пэтинс, а та подняла на него восхищенные глаза, правда обрушилась на нее, ослепив как блеск молнии.

Тиффани настолько была к этому не готова, что понимание происходящего заставило ее чуть ли не окаменеть. Нежелание верить глазам своим, ярость и досада переполнили ее. Что же получается? У нее прямо из-под носа лорда Линдета похитила Пэтинс Чартли? Поверить в такое было невозможно! Чтобы Пэтинс — и вдруг получила предложение руки и сердца от Джулиана? И тут же Тиффани обожгла другая мысль: а ведь ей он даже намека не сделал на то, чтобы выйти за него замуж! Ее охватило болезненное чувство обиды.

Но тут позади нее открылась дверь и послышался голос миссис Чартли. Тиффани повернулась, призвав на помощь всю свою гордость. Она никогда не сомневалась — миссис Чартли ждет не дождется случая насладиться ее унижением. Мысль — только бы не дать ей догадаться, что Линдет хоть капельку ее волнует, — придала Тиффани сил. Ей удалось напустить на себя безразличный вид и произнести:

— О, как поживаете, мэм? Я заехала, чтобы передать Пэтинс одну мелочь, которую купила для нее в Харрогите. Но мне нельзя дольше здесь оставаться. — И почти не глядя, протянула миссис Чартли сверток в серебряной бумаге.

Та приняла его, сказав с некоторым удивлением:

— Как мило с твоей стороны, Тиффани! Она будет очень тебе признательна.

— Здесь ничего особенного. Только цветок для ее газового бального платья. Но мне надо идти.

Миссис Чартли мельком глянула на окно:

— Не подождешь ли, дорогая, пока я посмотрю, не смогу ли ее найти? Не сомневаюсь, Пэтинс очень захочется поблагодарить тебя лично.

— Это не столь важно. Слуга сказал, что, как ему кажется, Пэтинс сейчас занята помолвкой. — Тиффани перевела дыхание и спросила с самой ослепительной улыбкой: — Так это что, правда? С кем, с Линдетом? Он и впрямь сделал ей предложение? Я… я так и ожидала от него подобного шага. Как-никак он уже в возрасте!

— Ну, если ты не станешь особенно распространяться об этом, то отвечу — да! — призналась миссис Чартли. — Но знаешь, это еще не окончательно, он пока еще ничего не сообщил своей матери. Поэтому, прошу тебя, никому ни слова.

— О, буду молчать как рыба! Хотя, как могу предположить, кое-кто все равно догадается, а там узнают и все остальные. Очень прошу, ну очень, передайте ей мои искренние поздравления, мэм. Не сомневаюсь, они отлично поладят.

Тиффани отказалась, чтобы миссис Чартли проводила ее до конюшни, и чуть ли не бегом бросилась из дома, подхватив одной рукой подол юбки, а другой — до боли сжимая плеть. Ее подгоняла мысль, что, хотя она пока и неплохо держит себя в руках, это ненадолго. К тому времени, когда доберется до Стаплса, все демоны, разбуженные в душе, возьмут над ней верх. И ведь было отчего прийти в отчаяние и разозлиться. Можно не сомневаться, теперь все ее соперницы, за исключением, пожалуй, одной Лиззи, возрадуются ее свержению с пьедестала! Она же сама в открытую хвасталась, что стоит ей лишь поманить пальцем, и Линдет тут же будет у ее ног. Тиффани невольно съежилась, представив себе, как это будут склонять на все лады, говорить, что Пэтинс утерла ей нос. Люди будут смеяться за ее спиной, а в лицо со сладким видом отпускать неприятные шуточки, даже поклонники откажут ей в поддержке.

Подумав о них, Тиффани неожиданно перестала плакать. Слезы, которые до этого ручьем струились из глаз, внезапно высохли. Да, впереди она не видела ничего, кроме унижения, ничто не могло спасти ее от позора. А поэтому оставалось только одно — немедленно покинуть Стаплс и вернуться в Лондон. Но Лондон — это означало Портленд-Плейс. Тиффани не опасалась, что тетка Бафорд отправит ее обратно в Стаплс, где она была так несчастлива из-за того, что с нею плохо обращались, — уж в этом-то она сумеет всех убедить! Однако нельзя было с полной уверенностью сказать, что ее не упрячут снова в школу до следующей весны.

Нетерпеливо расхаживая по своей комнате, Тиффани усиленно ломала голову, как ей быть. И не напрасно! Наконец вспомнила о существовании еще одного своего опекуна — холостяка дяди Джеймса, который жил где-то в Лондоне вместе со старой экономкой, заправлявшей всем в его доме. Тоже, конечно, не лучший вариант, но все-таки… Джеймс Бафорд в тех немногих случаях, когда им доводилось встречаться, вел себя так же, как и все остальные джентльмены преклонного возраста, знакомые Тиффани: хихикал над ее выходками, щипал за ушко и называл непослушной маленькой шалуньей. Если он и не придет в восторг от приезда хорошенькой племянницы, то она все равно сумеет обвести его вокруг пальца. Либо сможет отсидеться под его кровом до весны, либо заставит убедить тетку Бафорд вывести Тиффани в свет во время малого сезона. Во всяком случае, дядя Джеймс гораздо меньше, чем тетка Бафорд, будет настаивать на ее возвращении в школу. А чем больше Тиффани думала о «страданиях», которые ей довелось перенести в Стаплсе, тем больше убеждалась — винить ее за то, что она сбежала оттуда, нельзя ни в коем случае, никто не вправе упрекнуть ее за это. В самом деле, тетя Андерхилл покинула ее, не пригласив с собой в Бридлингтон хотя бы для видимости. Кауртни относился к ней с неприязнью и непрестанно досаждал; мисс Трент, чьей обязанностью было постоянно находиться подле нее, пренебрегла своим долгом и полностью переключилась на Шарлотту, более того, оставив Тиффани без защиты среди уличной толпы в Лидсе, доказала, что не способна блюсти ее интересы. О, ей будет что рассказать! Хотя бы о том, как мисс Трент уехала в экипаже Тиффани с нахальной девушкой, не имеющей к ней никакого отношения, а свою подопечную, которую должна была беречь как зеницу ока, бросила в заурядной гостинице одну-одинешеньку. Позже в Стаплс ее отвез — подумать только! — холостой мужчина, которому, вопреки приличиям, ей поневоле пришлось довериться.

Трудность заключалась в том, как осуществить побег. Забыв на миг, что она только что отвела мисс Трент роль «чудовища» в своей драматической повести, Тиффани задумалась, удастся ли уговорить Анкиллу немедленно сопровождать ее в Лондон? Впрочем, очень быстро она отвергла эту мысль. Мисс Трент была слишком благоразумна, чтобы одобрить необходимость столь поспешного отъезда. Она почти наверняка откажется пойти на такой шаг, не проконсультировавшись предварительно с тетей Андерхилл. Не исключалось даже, что дерзнет предложить Тиффани смириться с унижением, словно бы не зная, что она скорее согласится умереть, нежели склонить голову!

Нет, мисс Трент в этом деле будет только помехой. Поэтому разумнее сбежать из дома еще до того, как она успеет вернуться. Но как ей добраться до Лидса? Тиффани могла бы доехать туда верхом: в тамошних конюшнях давно привыкли к ее прогулкам в одиночестве — это не вызвало бы никакого удивления, но тогда нельзя будет взять с собою никакого багажа и ей придется проделать весь путь до Лондона в одном костюме для верховой езды. Не стоило и пытаться уговорить какого-нибудь из кучеров подвезти ее до Лидса в экипаже — они наверняка откажутся, если ее не будет сопровождать мисс Трент или какая-нибудь служанка. Бессмысленно было рассчитывать и на то, что грум Кауртни позволит ей в одиночку воспользоваться фаэтоном его хозяина.

В итоге всех этих рассуждений менее решительная девушка давно отчаялась бы и махнула на все рукой, но, как верно было уже подмечено, одной из черт характера мисс Вилд была ее способность идти к цели не считаясь ни с чем. Она скорее отправилась бы в Лидс пешком, чем отказалась от задуманного! И действительно всерьез обдумывала, предпринять ли изнурительное путешествие на своих двоих с коробкой в руках, или же отправиться верхом, но с пустыми руками, когда до ее слуха долетели приятные звуки. Тиффани подбежала к окну и увидела мистера Калвера, подъехавшего к дому в своей наемной бричке.

Тиффани распахнула окно и высунулась наружу.

— О, мистер Калвер, как поживаете? Вы приехали, чтобы вывезти меня на прогулку? Я не разочарую ваших ожиданий.

Он взглянул вверх, снимая высокую касторовую шляпу.

— Счастлив это слышать! Однако нет нужды спешить, я хотел бы еще засвидетельствовать мое почтение мисс Трент, да будет вам известно!

— Ох, она отправилась в Нетерсет и вернется нескоро, может, через несколько часов, — сообщила Тиффани. — Ждите, я буду готова через десять минут.

Это было совсем не то, что Лоуренс надеялся услышать. Не горел он и желанием восседать рядом с Тиффани, гоняя лошадь по проселочным дорогам. Теперь ему казалось бессмысленным увиваться за ней и дальше под предлогом научить править упряжкой — занятие, которое, по правде говоря, Лоуренсу уже порядком надоело. Однако за неимением лучшего способа убить время ничего другого не оставалось, как согласиться.

Он был весьма удивлен и даже напуган, когда спустя двадцать минут Тиффани выбежала из дому в длинной мантилье, в шляпе, увенчанной плюмажем из страусовых перьев, и с большой картонкой, свисающей на лентах с руки.

— Эй! — Другого слова у него не нашлось. — Я хотел сказать… что за чертовщина?..

Тиффани всучила ему коробку и забралась в бричку.

— Вы не можете даже себе представить, как я рада вашему приезду! — заявила она. — Я почти в отчаянии! Дело в том, что мне надо в Лидс, но Анкилла еще рано утром отправилась в коляске, а где может быть Кауртни, не имею ни малейшего понятия!

— Надо в Лидс? — переспросил он. — Но…

— Да, для меня это весьма удручающее обстоятельство, — бойко солгала она. — Портниха прислала мое новое бальное платье, которое я горю желанием надеть на вечер у Систонов, но эта бестолочь сшила его так, что оно на меня не лезет. Вы отвезете меня, не так ли? Это может исправить положение.

— Ну, не знаю, — в сомнении возразил он. — Не уверен, что мне следовало бы. Сдается, мисс Трент не слишком одобрит мой поступок.

— Как вы можете нести такой вздор? — засмеялась она. — Сколько времени я уже езжу вместе с вами?!

— Да, но…

— Если вы откажетесь сопровождать меня, я буду вынуждена отправиться одна, — пригрозила Тиффани. — И поеду туда верхом — а это будет уж точно не тот поступок, который порадует мисс Трент. Поэтому, если вы не можете оказать мне услугу…

— Нет, нет! Думаю, мне лучше отвезти вас в Лидс, раз уж вы так бесповоротно решили. В любом случае не следует отпускать вас так далеко одну, — решился наконец Лоуренс и тронул лошадь. — Все, может, и обойдется, если вы не будете сидеть у портнихи до бесконечности. Надеюсь, мы обернемся за пару часов? Вы предупредили кого-нибудь о своем отъезде и о цели поездки?

— О да! — опять солгала она. — Анкилла не станет особенно тревожиться, ну а вам тем более нет причин волноваться. Я пробуду у миссис Валмер не более получаса, обещаю вам!

Лоуренс был этим удовлетворен, хотя не очень-то верил в способность Тиффани выбраться от портнихи так скоро, однако утешился тем, что, вернувшись, уж наверняка застанет мисс Трент дома, если на поездку туда и обратно у них уйдет не менее трех часов.

Тиффани всю дорогу беззаботно болтала. Преодолев первое препятствие на пути осуществления своего замысла, она пребывала в наилучшем настроении: глаза ее блестели от возбуждения, смех почти не прекращался. В своем воображении Тиффани уже представляла себя любимицей дяди Джеймса и строила планы, как заставить его переселиться из Сити в более фешенебельный район Лондона. Унижение, пережитое во время последнего вечера, и шок, перенесенный при открытии, что Линдет обручен с Пэтинс, полностью были забыты, как только Йоркшир остался позади. Впереди ее ждали новые и более блистательные победы. Тиффани никогда особенно не задумывалась о Линдете, а остальных кавалеров считала просто сельскими увальнями и теперь от души надеялась никогда больше их не увидеть.

По прибытии в Лидс Лоуренс, незнакомый с городом, попросил ее указать дорогу к приличному заведению, где можно было бы со спокойной совестью оставить бричку и лошадь.

— Затем я провожу вас к портнихе. Не дело — отпускать вас одну в этом муравейнике, — заметил он, с неодобрением взирая на бурлящую уличную толпу.

Это заставило Тиффани призадуматься над тем, что она упустила из виду, предаваясь грезам об ожидающем ее блестящем будущем. Никогда прежде не путешествуя без сопровождения лиц более зрелого возраста и умудренных житейским опытом, которые брали на себя все дорожные хлопоты, она совершенно не представляла, где и на каких условиях можно нанять экипаж — единственное средство передвижения, к которому она привыкла, или получить место в дилижансе. И естественно, не знала, когда и откуда он отправляется в Лондон. Девушка украдкой бросила взгляд на лицо Лоуренса, обращенное к ней в профиль, и решила, что необходимо прибегнуть к его помощи. Для того, чтобы ее получить, придется Калвера немного умаслить. Она совершенно не сомневалась, что он один из самых рьяных ее поклонников. Кауртни однажды назвал его охотником за приданым, и если он прав, полагая, что изысканный мистер Калвер охотится за богатой невестой, то тогда будет нетрудно заставить его оказать ей услугу, как бы в счет получения желаемой награды. Тиффани направила его в «Кингс-Армс», добавив при этом, что не прочь отведать лимонаду и что в этой гостинице есть отдельные кабинеты, которые можно снимать.

Лоуренс охотно согласился побаловать ее лимонадом, однако не нашел необходимым снимать для этого отдельный кабинет. Но поскольку, судя по виду Тиффани, она ничуть не сомневалась, что он сделает именно так, как ее величество желает, оставил свои возражения при себе. Лоуренс поднял ее картонку, и вдруг до него дошло, что она на удивление тяжелая. Когда Тиффани всучила ему свой багаж, он был настолько поражен ее нарядом, что не обратил на это внимания. Однако сейчас, глянув на спутницу, с подозрением спросил:

— Тяжеловато это самое ваше платье, вам не кажется?

— Ну, в коробке есть и другие вещи, — призналась она.

— Я тоже почему-то так подумал, надо же! Сдается мне, что-то тут не так. Правильно?

— Я вам все объясню, — поспешно заверила девушка. — Но с глазу на глаз, если не возражаете.

Лоуренс посмотрел на нее, терзаемый дурным предчувствием, но прежде, чем успел что-либо сказать, Тиффани упорхнула в гостиницу. И только когда их провели в тот самый кабинет, который Линдет снимал для памятного полдника, и оставили там одних, смог потребовать от нее объяснений.

Тиффани одарила его самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна, и просто выложила:

— Ну, я ввела вас в заблуждение. В картонке вовсе не бальное платье. Ох, ну самые разные вещи. Я отправляюсь в Лондон!

— Отправляетесь в Лондон? — тупо переспросил он.

Она неотрывно смотрела на Лоуренса чарующим взглядом; ее глаза, казалось, пылали.

— Вы согласны сопровождать меня?

Мистер Калвер осторожно пригладил свои кудри, которые не встали дыбом только потому, что были густо напомажены, но его глаза явно боролись с желанием вылезти на лоб. Однако ответил вполне определенно:

— Упаси господи, нет, конечно! Только этого мне не хватало!

— Тогда придется ехать одной, — печально констатировала Тиффани.

— Вы никак рехнулись, не иначе? — осведомился Лоурсис.

— К вашему сведению, и не собираюсь! Я отправляюсь в Лондон… искать защиты у моего дяди Джеймса Бафорда.

— С чего бы это вдруг? — поинтересовался Лоуреис, на которого упоминание дяди не произвело никакого впечатления.

— Я очень несчастлива, — пояснила Тиффани. — Моя тетя обращается со мной не так, как следует. И Анкилла тоже!

По общему мнению, мистер Калвер особым умом не отличался, но даже ему оказалось нетрудно верно истолковать это «трагическое» признание. Явно демонстрируя нежелание быть учтивым, он пробурчал:

— Никак Линдет сделал предложение дочери пастора? Угадал? Ну дает мой родственничек! Есть над чем пораскинуть мозгами. Ехать в Лондон бесполезно — это его не остановит.

— Линдет мне безразличен! — полыхнула глазами Тиффани. — Это не из-за него я решилась — уясните себе, ре-ши-лась! — уехать к дяде.

— Пусть так, но это ничего не меняет, — отмахнулся Лоуреис. — В Лондон вы сегодня поехать не сможете. Уясните себе — не смо-же-те. Ясно?

— Смогу, хочу и уеду!

— Но только не с моей помощью, — резко заявил Лоуренс.

Никто еще так грубо не отвечал на требования Тиффани, и ей стоило большого труда сдержаться.

— Я была бы очень… ну, очень признательна вам, — закинула она удочку.

— В этом я не сомневаюсь! — отозвался он. — Да только какой мне прок от вашей признательности? Боже! Да на меня будут таращиться как на ненормального, если я двину в Лондон с пигалицей в вашем возрасте… Да притом, что между нами ничего общего, кроме этой здоровенной картонки, — добавил он, с отвращением глянув на упомянутый предмет.

— Ну, у меня даже и в голове не было отправиться в бричке. Какой абсурд! Конечно, только в наемной карете.

— Да, и непременно запряженной четверкой лошадей?

Она согласно кивнула, недоумевая, как можно задавать вопрос, ответ на который очевиден.

Ее наивный взгляд, вместо того чтобы пленить Лоуренса. окончательно вывел его из терпения.

— Да есть ли у вас хоть малейшее представление, во что это обойдется? — требовательно спросил он.

— О, какое это может иметь значение? — нетерпеливо воскликнула она. — Дядя все оплатит!

— Весьма вероятно, но он не здесь, — уточнил Лоуренс.

— Ну и что? Он оплатит все издержки, когда я доберусь до Лондона.

— Вы не доберетесь до Лондона. Во-первых, кто уплатит форейторам? Во-вторых, кто будет платить за перемены лошадей? Если уж дойдет до этого, кто оплатит ваши остановки в пути? Как вам известно, до Лондона около двухсот миль… по меньшей мере. Надеюсь, хоть об этом-то вы знаете? А впрочем, не удивлюсь, если нет! Более того, вам нечего и нос совать на почтовую станцию, если собираетесь ехать одна. Не удивлюсь, если они выставят вас вон, даже не дослушав. Я имею в виду, что никто из них о таком еще и не слыхивал. А теперь, дайте себе труд хотя бы немного подумать, мисс Вилд! Вы не можете позволить себе такую глупость — прославиться на всю округу.

— Вы что, боитесь того, что могут сказать люди? — презрительно поинтересовалась Тиффани.

— Да, — был его краткий ответ.

— Какая трусость! А вот я не боюсь!

— Естественно! Вы слишком молоды, чтобы знать, о чем идет речь. Если уж вам так невтерпеж ехать в Лондон, обратитесь к мисс Трент, чтобы она вас туда отвезла.

— О, до чего же вы глупы! — пылко воскликнула Тиффани. — Она ни за что не согласится!

— Ну, тогда все решено, — объявил Лоуренс. — Допивайте свой лимонад, как подобает хорошей девушке, и я отвезу вас обратно в Стаплс. Совсем не обязательно говорить кому-либо, где мы были, просто скажите, что заехали дальше, чем намеревались.

Подавив импульс выплеснуть лимонад в лицо Лоуренса, Тиффани обратилась к нему хныкающим голосом:

— Я знаю, вы не настолько жестоки, чтобы отвезти меня обратно в Стаплс. Я скорее умру, чем вернусь! Поедемте со мной в Лондон! Мы же можем притвориться, что женаты. Ведь можем? Это все представит в правильном свете.

— Ну знаете ли! — свирепо отозвался Лоуренс. — В жизни своей еще не встречал большей сумасбродки! Нет, это как раз, наоборот, все вывернет наизнанку!

Она испытующе посмотрела на него из-под опущенных ресниц.

— А что, если я выйду за вас замуж? Возможно, я захочу…

— Да, а возможно, и не захотите, — возразил он. — Из всех оскорблений…

— Вы знаете, что я очень богата? Мой кузен утверждает, что именно по этой причине вы и увиваетесь за мной.

— О, так вот какого мнения обо мне ваш кузен?! Ну, тогда можете сообщить своему дражайшему родственнику, что я не такой олух, чтобы бегать за девчонкой, которая вступит в права владения наследством еще только через четыре года, — раздраженно бросил Лоуренс. — Да, и еще! Я бы не сделал этого, будь вы даже совершеннолетняя! Во-первых, я не хочу жениться на вас, а во-вторых, не желаю быть птичкой в клетке и не дам надеть на себя этот хомут, даже если меня изрежут на куски!

— Вы что, и вправду не хотите на мне жениться? — У Тиффани перехватило дыхание, и она внезапно разразилась слезами.

Лоуренс испугался, но тем не менее решил не сдаваться:

— Нет, я не из тех, кто тяготеет к семейному очагу! О боже! Ради всего святого, не плачьте! Я не имел в виду… словом, и без меня в избытке мужчин, которые только и мечтают взять вас в жены. Ничего не будет удивительного, если вы станете герцогиней. Уверяю вас, более прекрасной девушки мои глаза еще не видели.

— Никто не хочет на мне жениться, — всхлипнула Тиффани.

— А Миклби, Эш, молодой Бэннингем? — пробормотал в растерянности Лоуренс.

— Кто, эти? — Она состроила гримасу. — А впрочем, и они тоже. Как бы мне хотелось умереть!

— Вы для них слишком недосягаемы, — в отчаянии заявил Лоуренс. — Да и мне не по зубам. Вы выйдете замуж за пэра, вот увидите. Но при условии, — добавил он, — что не выйдете за рамки дозволенного.

— Мне наплевать на рамки! Я хочу ехать в Лондон, и я поеду в Лондон! Если не желаете меня сопровождать, тогда одолжите мне денег на поездку.

— Нет. Великий боже, нет! Хотя бы потому, что на данный момент я без наличности. Но даже будь я при деньгах, то все равно не одолжил бы их вам! — Сильное негодование распирало ему грудь. — Что, по-вашему, скажет мой кузен Вэлдо, если я решусь, подобно недоумку с петушиными мозгами, на такой абсурд, как отправить вас в Лондон в наемной карете с пустыми руками, если не считать этой дурацкой картонки, и совсем одну, даже без самой захудалой служанки, не говоря уж о гувернантке?

— Сэр Вэлдо? — спросила Тиффани, и ее слезы тут же высохли. — Вы думаете, он будет недоволен?

— Недоволен?! Да он разорвет меня в клочья! Скажу вам больше, — честно признался Лоуренс, — я даже не буду винить его за это. Хорошенький у меня будет вид! Нет уж, увольте!

— Будь по-вашему, — трагически произнесла Тиффани. — Оставьте меня!

— Ничего так не желаю, — заметил Лоуренс, взирая на нее с деланным восхищением, — как того, чтобы вы перестали наконец нести околесицу. Любой, кто послушает вас, решит, что вы основательно приложились к рюмке! Оставить вас, вот так? Кто же я тогда, по-вашему?

— Ну, мне это все равно. — Она пожала плечами. — Если вы предпочли быть нелюбезным…

— Вам до этого, может, и впрямь нет дела, но вот мне не все равно, — прервал ее Лоуренс. — Сдается, вам вообще ни до кого и ни до чего нет дела, кроме себя самой!

— Ну а мне, наоборот, кажется, что это вам ни до кого, кроме себя, нет дела! — вспыхнула Тиффани. — Убирайтесь! Убирайтесь! Прочь! Прочь!

Ее голос повышался с каждым повтором, и Лоуренс в страхе, что окажется вовлеченным в скандальную сцену, проглотив раздражение, поспешно принялся увещевать Тиффани.

— Ну послушайте, — взмолился он, — вы же не лишились рассудка и не можете не понимать, что я не смею уйти и бросить вас одну, да еще в таком месте? Бога ради, что же вы предлагаете? Только не говорите, что поедете в Лондон! Во-первых, у вас нет средств, чтобы нанять карету, во-вторых, готов заключить с вами любое пари, здесь не найдется ни одного почтмейстера, готового нажить себе неприятности за то, что рискнет связаться с вами! Если вы попытаетесь подкупить его, он, скорей всего, подумает, что вы сбежали из школы или еще откуда-нибудь, и не станет потворствовать несовершеннолетней беглянке. Все, чего вы от него добьетесь, это что он передаст вас констеблю. А уж ему-то вам придется рассказать всю правду! — От Лоурснса не ускользнуло, как от испуга у девушки расширились глаза, и он тут же не преминул развить эту тему. — И прежде, чем успеете опомниться, предстанете перед судьей, а если откажетесь сообщить, кто вы такая, вас возьмут под стражу. Хорошенькое дельце заварится!

— О нет! — с дрожью возразила она. — Он не захочет, не посмеет!

— Еще как посмеет! — поспешил разуверить ее мистер Калвер. — Поэтому если не хотите, чтобы о вашем бегстве стало всем известно, как и о том, что вас пришлось вызволять из тюрьмы, то лучше прямо сейчас вернитесь со мной домой. Не бойтесь, я ни единой душе не проболтаюсь о том, что произошло. Это не в моих интересах, можете мне поверить!

Минуту Тиффани молчала, уставившись на своего собеседника во все глаза. Мисс Трент мгновенно поняла бы, что означает это выражение на ее лице, но Лоуренс, менее знакомый с ней, оставался в неведении и с надеждой ждал объявления капитуляции.

— Если мне придется отбыть дилижансом или почтовой каретой, — произнесла она в раздумье, — никто даже и не попытается помешать мне! Я знаю это, потому что несколько девушек из моего класса приезжали в школу мисс Климпинг в дилижансе. Весьма признательна вам за предупреждение. Да, а кроме того, почтовые кареты разъезжают по ночам, поэтому мне незачем соваться в почтовую контору. Скажите, если вас не затруднит, — сколько стоит билет?

— Затруднит, так как я не знаю, да это и не важно, потому что не намерен позволить вам отправиться в Лондон дилижансом или в почтовой карете.

Тиффани встала и принялась натягивать перчатки.

— Вот как? Только вы не сможете мне воспрепятствовать. Я знаю, что мне делать. А если предпримете хотя бы попытку — ну, например, как сейчас, загородив дверь… откройте ее немедленно и выпустите меня, не то я позову на помощь, а когда сбегутся люди, скажу, что вы ко мне приставали!

— И это при том, что вы прибыли со мной в открытом экипаже на виду у всех и зашли со мной в отдельный кабинет, веселая, как птичка? Не слишком ли для наивной девушки, вам не кажется, маленькая лгунья?

— О, я заявлю во всеуслышание, что вы меня обманули! Скажу, что мне ничего не было известно о ваших намерениях, пока… пока вы не попытались применить силу.

Люуренс отодвинулся от двери, потому что казалось более чем вероятным, что она не замедлит выполнить свою угрозу. И хотя оставалась возможность объяснить тем, кто примчится на выручку Тиффани, подлинное положение вещей, его это не устраивало. Сама мысль оказаться невольным участником столь вульгарной сцепы приводила Лоуренса в дрожь, но еще больше он опасался, что ему просто-напросто не поверят. Во всяком случае, он сам на их месте ни за что не поверил бы в столь невероятную историю. Нельзя было сбрасывать со счетов и то, что все обстоятельства говорили в пользу Тиффани: ее юность, впечатляющая красота и снятый им отдельный кабинет. Взвесив все «за» и «против», он постарался сказать миролюбиво:

— Не стоит взбивать пыль копытами! Я не препятствую вам. Но дело в том, что проезд в почтовой карете стоит дорого, а я не стану даже скрывать, что в моем кошельке не наберется и двух гиней.

— Тогда я отправлюсь дилижансом. Или даже на попутных телегах, — упрямо возразила Тиффани, вздернув подбородок.

— Попутки вас не возьмут, — охладил ее пыл Лоурепс. — Конечно, остается дилижанс, но он плетется со всеми остановками, и скорость у него черепашья. Догнать его — пара пустяков! Ничто не придется так по нраву вашему кузену, как пуститься вдогонку на своем фаэтоне.

— Ну это вряд ли! Откуда ему знать, куда я уехала? Разве только вы ему скажете, но на такое предательство вы уж точно не способны!

— Дудки! Это первое, что я сделаю. Выложу все на блюдечке, будь я проклят!

— Почему? — потребовала объяснений Тиффани. — Вас не волнует, что станется со мной?

— Волнует, но куда больше беспокоит моя собственная судьба.

Смутное опасение, что она встретила достойного соперника, шевельнулось в голове девушки. Тиффани смотрела на Лоуреиса со смешанным чувством негодования и невольной симпатии, испытывая раздражение, что он не принимает в расчет ничьих интересов, кроме своих собственных, и вместе с тем полностью принимала и разделяла его точку зрения. Выдержав паузу, во время которой Тиффани поразмышляла, она медленно произнесла:

— Вас пугает, что люди осудят ваше поведение? Понятно! Но ведь вы же не откажетесь помочь мне, если никто ничего не узнает, не так ли?

— Вот только шила в мешке не утаишь, поэтому…

— Нет, ничего подобного! Я придумала план, который не даст осечки. Вы должны будете сказать, что я вас обманула.

— Могу так сказать хоть сейчас!

— И все будет выглядеть очень правдоподобно. Расскажите, что я отправилась к портнихе, а вы ждали, ждали, ждали, но я так и не вернулась, потом где только меня не искали, но так и не нашли, а теперь теряетесь в догадках, что могло со мной случиться?

— А посему вернулся в Брум-Холл, а по пути заглянул в Стаплс, чтобы порадовать мисс Трент, что я потерял вас в Лидсе?

— Да! — весело согласилась она. — А к этому времени я уже буду вне пределов досягаемости. Я выбрала почтовую карету и знаю, как оплатить проезд — продам мой жемчуг. Или вы думаете, что его лучше заложить? Мне известно, как это делается. Когда я была еще в школе, в Бате, Мостин Гарроуби — мой первый поклонник, хотя он был для меня слишком молод, — как-то раз заложил свои часы, чтобы взять меня с собой на ночное празднество в Сидней-Гардеис.

— Уж не хотите ли вы сказать мне, что вам позволяли посещать публичные празднества? — поинтересовался Лоуренс с недоверием.

— Вовсе нет! Естественно, приходилось ждать, пока все заснут. Мисс Климпинг до сих пор ничего не знает.

Подобное безыскусное признание заставило Лоуренса в душе содрогнуться. До него наконец дошло, что мисс Вилд сделана из более неподатливого материала, нежели он предполагал, и любые надежды поколебать ее или заставить отказаться от задуманного путешествия в Лондон ссылками на приличия или возможность огласки, по всей вероятности, обречены на провал. Соображения морали для этой девушки пустой звук, коли ей хватало дерзости убегать по ночам из школы, чтобы посещать публичные празднества в компании зеленого юнца без гроша в кармане.

— Ну, так что вы посоветуете? — требовательно поинтересовалась Тиффани, расстегивая нитку жемчуга на шее.

Он в нерешительности оттопырил нижнюю губу, но так как она, пожав плечами, повернулась к двери, поспешно предложил:

— Эй, отдайте-ка его мне! Если вы уж так решительно настроились на Лондон, я, так и быть, заложу для вас жемчуг.

Она помедлила, подозрительно сверля Лоуренса глазами.

— Я сама с этим справлюсь. Благодарю вас!

— Нет, и вы чертовски хорошо знаете, что не справитесь, — сердито возразил он. — Уж не думаете ли, что я смотаюсь с вашим жемчугом? Или все же так думаете?

— Нет, но… Хотя меня и ничуточки не удивило бы, если бы вы галопом тут же унеслись бы в Стаплс! Впрочем, должна признаться, если бы могла довериться вам… Ох, знаю! Я отправляюсь вместе с вами к ростовщику. А потом мы вместе найдем почту, узнаем, когда отходит из Лидса карета, и…

— Прекрасно! Идемте, только не вините меня, если мы наткнемся на кого-нибудь знакомого.

Выражение, появившееся на лице Тиффани, вполне могло бы вызвать смех.

— Ох нет! Нет, такого быть не может! — воскликнула она.

— А что в этом невероятного? — возразил он. — Сдается, что ваши кумушки-соседки только и делают, что бегают здесь по магазинам. Мне-то что! Я буду только рад, если мы встретим жену сквайра, или миссис Бэннингем, или…

Тиффани протестующе вскинула руку:

— Ох, как вы отвратительны! Вы… вы определенно с радостью предадите меня!

— Ну, с меня, пожалуй, хватит! Сколько можно терпеть? — возмутился он. — За то, что я предупредил вас о…

Все еще терзаясь подозрениями, она прервала его:

— Если я отпущу вас одного, вы встретите одно из этих ужасных созданий и все расскажете ей…

— Даю вам слово, буду нем как рыба! — твердо пообещал он.

Тиффани пришлось удовольствоваться этим, и она с явной неохотой вложила нитку жемчуга в протянутую руку Лоуренса. Он положил нитку в карман и взял шляпу.

— Тогда я пошел! А вы останетесь здесь, и лучше не дергайтесь. Боюсь, ваше дело отнимет у меня некоторое время. Заодно распоряжусь, чтобы вам сюда доставили полдник.

Лоуренс удалился, а вернувшись через час, застал мисс Вилд в таком отчаянии, что она не могла удержаться от слез, как только увидела его в дверях. Однако, когда Лоуренс вручил ей билет и сообщил, что заполучил для нее место в почтовой карете, следующей в Лондон, слезы тут же иссякли и Тиффани вновь воспрянула духом. Затем слегка сникла, узнав, что карета только еще едет в Лидс из Фирска и ее ожидают лишь через два часа, но быстро утешилась, получив обратно нитку жемчуга.

— Решил, что будет лучше заложить мои часы, — кратко пояснил ей Лоуренс.

Она благодарно приняла ожерелье обратно и сказала, застегивая нитку на шее:

— Я очень вам признательна! Только если почтовую карету надо ждать так долго, не лучше ли воспользоваться дилижансом? Они ведь ходят чаще?

— Я бы так и сделал, да мест не было, — сообщил Лоуренс, отрицательно покачав головой. — Все билеты раскуплены наперед! Кроме того, почтовая карета догонит и обгонит дилижанс — в этом не может быть ни малейшего сомнения. Вас высадят, между прочим, у «Бул-энд-Муф» на заставе Святого Мартина. А там много экипажей, вам останется только дать кучеру адрес вашего дяди.

— Ну раз так, — начала она, — то я бы хотела… Куда надо идти, чтобы сесть в карету?

— К «Золотому льву». Я сам отведу вас туда.

Беспокойная морщинка между ее бровями исчезла.

— Так вы не собираетесь оставить меня здесь одну? Тогда я впрямь вам признательна! Я плохо подумала о вас, мистер Калвер!

Лоуреис метнул на Тиффани слегка обеспокоенный взгляд.

— Не так уж вы и ошиблись. Но я делаю все это с условием — никто не должен заподозрить, что я замешан в вашем бегстве.

— О да! Теперь-то все будет в порядке, — радостно заверила она.

— Остается только надеяться, что так и будет. Дай-то бог! — ответил Лоуренс, бросая еще более встревоженный взгляд на часы над камином.