Онлайн чтение книги Железная коляска
Глава третья. СТАРАЯ УСАДЬБА

На следующий день я проснулся почти в полдень от ощущения, что нахожусь в своей комнате не один. Я повернулся в постели и огляделся. На столе лежала черная коробка, которая не принадлежала мне и которую я никогда раньше не видел. Это был фотографический аппарат. В кресле рядом со столом сидел мужчина среднего возраста.

Я сел на постели, ничего не понимая, подумал, что продолжаю спать.

– Прошу лежать… прошу спокойно лежать… Я не хотел вам помешать… – раздался спокойный вежливый голос.

А, подумал я, это должен быть он, полицейский.

– Как вы проникли в мою комнату?

– Обычным способом – через дверь, – раздался тот же спокойный голос.

– Вы, наверное, вошли очень тихо, так как я сплю чутко.

– Да, – ответил мужчина. – Я знал, что вы спите, и потому пробирался осторожно. Избегал шума.

Я наполовину свесился с постели, с любопытством посмотрел на мужчину.

– Почему вы не хотели шуметь?

– Не хотел разбудить вас.

Незнакомый мужчина усмехнулся. Усмешка его была одновременно и доброжелательной, и ироничной. С моей позиции в постели было удобно за ним наблюдать. Я прикидывал, в каком он возрасте, потом решил, что ему лет тридцать пять или сорок. Он был среднего роста, плечистый. Голова казалась маленькой по сравнению с мощной шеей. У него была лысина и борода с проседью, он носил очки в черной оправе. Живые глаза постоянно меняли выражение. Когда он щурился, за стеклами очков они превращались в две черные черточки и придавали лицу ироническое выражение, выражение недоверия; когда, наоборот, смотрел на меня открыто и внимательно, его глаза становились неестественно большими и просто колючими. Мужчина не вызывал симпатии.

– Кто вы? – спросил я.

– Наверно, вы уже догадались, – ответил незнакомец. – Меня зовут Асбьёрн Краг.

– Полицейский?

– Детектив, – поправил он, – Определение «полицейский» подразумевает работу в государственном аппарате. Когда-то давно я действительно находился на государственной службе. Сейчас я стал сам себе господином, называю себя частным следователем. Должен отметить, вы совершенно правы, когда утверждаете, что спите очень чутко.

– Почему?

– Мне стоило только посмотреть на вас, и вы сразу открыли глаза.

– У вас опыт будить спящих, посмотрев на них?

– Это очень просто. Если бы знал, что вы спите так чутко, я бы не смотрел на вас так пристально.

– А зачем вам было смотреть на меня?

– Наблюдение за спящими людьми всегда вызывало у меня большой интерес. Интересно и слушать их. Некоторые люди говорят во сне. Как и вы.

– Чего вы от меня хотите?

– Я хочу поговорить с вами об убийстве. Мне сказали, что вы видели покойного при его жизни самым последним.

– Да. Я видел его накануне вечером, в половине одиннадцатого.

– А убит он был точно в одиннадцать.

На моем лице в этот момент должно было отразиться удивление, вызванное совершенной уверенностью детектива.

– Не так трудно сделать соответствующий вывод, – пояснил он. – От усадьбы до места убийства всего полчаса ходьбы.

– Неизвестно, шел ли он по дороге, – возразил я.

– Вы помните о дожде, – сказал детектив. – Следы точно свидетельствуют, что несчастный упал на землю перед дождем.

В этот момент я не нашелся, что сказать. Асбьёрн Краг поднялся.

– Пока вы будете собираться, я прогуляюсь во дворе, – сказал он. – Мне редко приходится бывать на воздухе, поэтому надо использовать те несколько часов, которые появились. Воздух чудесный…

– Вы собираетесь так быстро уехать обратно?

– Возможно. Но один я не уеду.

– Кто же будет вас сопровождать? Детектив прищурил глаза.

– Это же так просто… Убийца.

Из комнаты рядом доносились голоса. Краг прислушался.

– Говорят об убитом, – сказал он. – Все говорят о нем.

Потом он кивнул мне и вышел из комнаты. Фотографический аппарат он взял с собой.

Я лежал в постели и медлил вставать. Не было никакого желания подниматься. Наконец выскользнул из-под одеяла и надел легкий летний костюм. Когда открыл окно, убедился, что на дворе снова жара, неподвижная и тягучая. Небо висело низко над горизонтом, будто придавливая собой воздух, который загустел от жары. Не шевелились даже листья, вчерашний вечерний ветер давно уже умчался дальше.

Постоял минуту, прислушиваясь к голосам в соседней комнате. Адски шумят, подумал я. Сунул сигарету в рот, вышел. В гостиной обратился к хозяйке с просьбой дать мне другую комнату. Сказал, что наверху слишком громко разговаривают в соседней с моей комнате. Хозяйка обещала уладить дело; Потом я вышел к детективу. Тотчас же заметил его и остановился в тени больших деревьев.

– Прошу не шевелиться! – крикнул он мне. – Получится красивый профиль.

Раздался щелчок фотографического аппарата, после чего детектив, улыбаясь, подошел ко мне.

– Любительская фотография – мое маленькое увлечение, – сказал он. – А так как оно всегда перерастает в большую страсть, становлюсь опасным для окружающих. Вы получились на фоне коричневых скал, надеюсь, извините меня. Вы уже позавтракали?

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно.

– Нет, – ответил я. – Поскольку вы так спешили поговорить со мной, не хотел вас задерживать.

– Так я и думал, так я и думал, – пробормотал детектив себе под нос и дружески взял меня под руку. – Прошу меня извинить, мы все сейчас организуем.

Он затащил меня в одну из гостиных отеля. Тут стоял стол, накрытый для двух человек. На столе стояли редиска и яйца, мягкий белый хлеб, омары, холодная рыба, много закусок, просто великолепных для жаркого летнего дня, салфетки с бело-голубым оттенком. Меня это привело в хорошее настроение, и я поблагодарил детектива за то, что он так позаботился обо всем.

– За таким столом нам будет лучше беседовать, – сказал детектив. – У меня волчий аппетит. Сегодня уже успел набегаться.

– Так вы только сейчас приехали?

– В половине шестого моторной лодкой. Уже успел встретиться с пастором.

– Зачем вам понадобился пастор?

– Мне хотелось задать ему один-единственный вопрос. Телефона нет, поэтому пришлось посетить его лично. Мне хотелось узнать, ездил ли кто-нибудь на его лошади вчерашней ночью.

Я удивленно посмотрел на детектива.

– В таком случае вы, наверное, успели также повидаться и с Яном Янсеном?

– Да. Вы верите в существование железной коляски? Я слегка задумался.

– Вы ставите очень странные вопросы, – наконец ответил я. – Думаю, вы сами хорошо представляете, что такой рассудительный человек, как я, не может верить в старые фантастические сказки!

– Но вы слышали тарахтенье коляски?

– Да.

– Очень далеко?

– Да, очень-очень далеко. И однако было совершенно отчетливо слышно: это грохот коляски на плато.

– Как бы вы охарактеризовали этот звук? Напоминает он позвякиванье наручников?

– Да. Во всяком случае, металлическое лязганье было слышно отчетливо.

– Очень любопытно, – пробормотал детектив. – Будьте добры, расскажите мне все, что вы пережили в течение вчерашнего вечера. С той минуты, как вы увидели во дворе усадьбы Гарнесов лесничего, и до момента, когда легли спать… Как можно подробней.

Я рассказал обо всем, что знал. Когда дошел до момента обнаружения трупа, не забыл даже о том, чтобы сказать, кто тогда собрался на опушке и как старался медик, превратившись на время в детектива.

– Подумать только, – закончил я, – он даже искал следы и измерял расстояние до ближайшего дерева.

Но все это детективу, оказалось, было не интересно.

– Так, так… – поддакивал он, как бы занятый одновременно своими мыслями. – Да… И что же дальше?

Его внимание привлекло упоминание о шляпе.

– Шляпа лежала на определенном расстоянии от тела? – спросил он.

– Да.

– А как далеко?

– Точно сказать не могу. Кажется, метрах в двух. Асбьёрн Краг долго сидел в задумчивости.

– Удивительное дело, – вздохнув, пробормотал он. – Вы хорошо рассказали о том, что произошло вечером, – затем сказал он. – Но я хочу спросить вас еще кое о каких подробностях.

Детектив прикрыл глаза, и снова на его лице появилось выражение сарказма, сомнения.

– Когда вы легли спать? – спросил он.

– В два часа, – ответил я.

– В таком случае я уже знаю, о чем вы должны мне рассказать. Могу предположить, что вы и ночью слышали тарахтенье железной коляски.

Я ничего не ответил, так как он в самом деле попал в десятку.

В это время на дороге остановилась коляска. Детектив посмотрел в окно.

– Это ленсман, – сказал детектив. – Он приехал, что< бы забрать меня с собой. Вы должны поддержать нашу компанию.

– Зачем? Куда вы едете?

– В усадьбу. Я еще там не был. У вас нет желания ехать с нами?

Асбьёрн Краг замолчал.

– Прошу понять меня правильно, – произнес я. – Я еще не пришел в себя после вчерашних происшествий. Совершенно не хочется новых сильных переживаний.

– Что там может быть такого тревожного? – спросил детектив. – Мне хочется поговорить с владельцем усадьбы Гарнесом, хочется услышать от него о последнем визите покойного. Сделайте мне услугу, составьте компанию.

– Меня лично это дело не интересует так сильно. Вам лучше взять с собой студента-медика.

На это детектив решительно взял меня под руку.

– Нет, поехать с нами нужно вам, – настаивал он. – Вы ничего не потеряете.

Ленсман относился к нашему гостю, проводившему «исследование», с подчеркнутой вежливостью, он даже вычистил щеткой сиденье коляски, хотя на нем не было и пылинки. Когда мы проезжали перед отелем, на веранду высыпало довольно много гостей. Они смотрели на нас с громадным любопытством. К нам выбежал медик, одетый в белый спортивный костюм, он был взволнован, хотел, чтобы мы забрали его с собой, но его желание не исполнилось, – мы уехали без него. Студент стоял разочарованный, приложив руку козырьком к глазам, и провожал нас взглядом. Я насмешливо помахал ему рукой. Он производил на меня не очень приятное впечатление. Он считал, что красив, у него были слишком ухоженные усы, а под усами постоянно змеилась, как приклеенная, улыбка.

Когда мы достигли хижины песочника, ленсман остановил лошадь – его попросил об этом Асбьёрн Краг. Краг несколько минут манипулировал своим фотографическим аппаратом, после чего попросил ленсмана открыть хижину.

– Что вы тут ищете? – спросил я детектива. – Разве вы еще не видели убитого?

– Видел, – ответил он. – Но тогда было еще не достаточно светло.

– Не достаточно светло?

– Конечно. Для фотографирования. Понимаете?

– В таком случае вы должны знать, – сказал я, – что я не стремлюсь к новым сильным ощущениям. Да вы и утверждали, что их не будет.

Тем временем ленсман отодвинул засов на двери. Мы находились с Асбьёрном Крагом у коляски вдвоем. На его лице снова появилось отвратительное выражение жестокой подозрительности.

– Вы боитесь смотреть на лесничего? – спросил он быстро. – Вы можете, впрочем, остаться тут, снаружи. Я не принуждаю вас входить в хижину.

Не отвечая, я направился к постройке. Асбьёрн Краг последовал за мной, продолжая на ходу щелкать своим фотографическим аппаратом.

Маленькая хижина песочника была похожа на те будки, что ставятся на дорогах или железнодорожных переездах, в пустынных местах. Хижину в свое время соорудили как хранилище для лопаты, кирки и других инструментов, необходимых для добычи песка. И сейчас у стен стояло несколько различных инструментов, облепленных затвердевшими землей и глиной.

В хижине была только одна комната.

Детектив распахнул окна, помещение наполнил свежий воздух с плато. Посредине комнаты стоял широкий стол из неструганых досок. На этом столе лежал умерший.

Я подошел к столу и посмотрел на его лицо. Припомнил, как студент-медик рассуждал предыдущим днем, и молчаливо должен был признать его правоту. Умерший как бы улыбался, и улыбка была немного насмешливая, в ней чувствовался триумф.

Я вздрогнул, услышав щелчок фотоаппарата, а когда обернулся, заметил, что детектив окинул меня внимательным взглядом.

– Я думал, что вы хотите сфотографировать умершего. – Сказал я.

– Так оно и есть, – ответил детектив. – Но я хотел также запечатлеть и ваше лицо. У вас было такое непередаваемое выражение лица, в нем были сразу и удивление, и страх. Не мог удержаться, чтобы не зафиксировать его на фотографической пластинке.

Детектив передвинул умершего так, чтобы свет падал на его лицо. Сейчас лесничий выглядел как живой, у него, казалось, даже сохранялся румянец на щеках. Выделялся острый профиль, высокий лоб. Волосы были густые, бронзовые, зачесанные на правую сторону. У бороды был рыжий оттенок.

– Может, поправить ему галстук? – спросил я детектива. – Галстук во время падения тела передвинулся так, что узел оказался где-то возле уха, а пристяжной воротничок в двух местах сломался.

– Нет, – ответил раздраженно детектив. – Пусть; будет как есть.

Создавалось впечатление, что детектив никогда не закончит фотографировать убитого. Воздух в комнате становился все плотнее, мне становилось плохо, но не хотелось, чтобы Краг заметил мою слабость. Наконец он закончил съемки. В ту минуту, когда он складывал фотографический аппарат, я был близок к обмороку, Асбьёрн Краг открыл дверь. Помещение сразу стало продуваться ветерком. Мне сделалось лучше. Я заметил, что ленсман сильно побледнел. Он впервые имел дело с расследованием убийства. Зато Асбьёрн Краг был, как обычно, спокоен и невозмутим. Он на ходу вкладывал в фотоаппарат новую пластинку. Видимо, покойник, лежавший на столе, был для него самым интересным объектом для фотографирования.

– Двинемся дальше? – спросил я.

– Еще нет, – ответил Краг. – Хочется взглянуть на шляпу.

Он взял шляпу умершего, сунул пальцы внутрь, повернул ее, пригладил, будто исследовал, будто стоял в магазине готового мужского платья и выбирал, чем бы прикрыть голову.

– Помните ли вы, – спросил он меня, – как покойник носил шляпу, когда видели его в последний раз?

– Как обычно, – ответил я. – Как обычно носят зеленую шляпу лесничего.

Детектив, по-видимому, вообще не замечал моего недовольства тем, что я нахожусь в помещении с мертвецом.

– Хотя вы сами себя и не видите… – бормотал он, устраивая шляпу лесничего на моей голове.

– Эге, вот в такой манере, – продолжал он свой монолог и поправил шляпу. – О, вот так, очевидно, и было… Это чрезвычайно интересно. Вы себя плохо чувствуете?

– У меня нервы не стальные, – ответил я. – Посмотрите на ленсмана. С ним тоже нехорошо.

– Ничего подобного, все наоборот, – поспешил заметить ленсман. – Только воздух в помещении немного… немного душный и плотный.

– Да, да… Но мы сейчас уже заканчиваем. Прошу извинения за задержку.

Детектив положил руку мне на плечо и прищурил глаза, которые за стеклами пенсне выглядели, как две черные точки.

– Вы правы, – сказал он. – У вас не стальные нервы. Потом Краг положил зеленую охотничью шляпу на грудь умершего. И мы все трое вышли из хижины песочника. Ленсман задвинул засов на двери.

Чувство освобождения овладело мной, когда я вдохнул свежий воздух плоскогорья, лежавшего под высоким голубым небом. Во время нашего отсутствия лошадь, пощипывая траву, с каждым шагом удалялась от дороги, и в конце концов коляска оказалась в канаве. Потребовалась сила троих мужчин, чтобы вытянуть коляску на дорогу. Мы двинулись в сторону усадьбы Гарнесов. Было два часа пополудни.

Детектив не скрывал восхищения красивыми пейзажами, так по крайней мере представлялось со стороны. Он сделал жест рукой в сторону леса и озер, как бы очерчивая вокруг них раму.

– Ах, какой сюжет для художника! – воскликнул он.

Странно, он думал о таких делах сейчас, когда его голова должна была быть заполнена необычной и скверной загадкой, которую ему следовало разгадать.

Мы приближались к Гарнесам. Работа на полях была в полном разгаре. Когда мы проезжали мимо, люди выпрямлялись и смотрели на нас, прищурив глаза. Асбьёрн Краг начал восторгаться лиственной аллеей, ведущей к усадьбе. Там, где кончался благоухающий тоннель, появилось белое здание. Когда мы въехали во двор, нас поразила гамма цветов, фиолетовые кисти сирени выглядывали между белыми как снег столбами забора.

В главном здании все двери и окна были раскрыты, ветер свободно разгуливал по дому, дул в шторы и пытался унести их с собой. В воздухе стоял запах лугов, зерновых и клевера. Под необъятным ясным небом установился чудесный летний день.

Ленсман остановил лошадь так резко, что из-под копыт вылетел мелкий гравий. Не слезая с коляски, мы всматривались во входные двери, ожидая, что кто-нибудь в них появится. Через некоторое время на крыльцо вышел человек в белом летнем пиджаке. Это был управляющий. Я кивнул ему головой и соскочил из коляски.

– Дома ли хозяева? – спросил я.

– Да.

Управляющий не двигался с места. Он держал руки в карманах брюк и с любопытством смотрел на нас.

– Нам надо поговорить с самим Гарнесом, – сказал я и сделал несколько шагов вперед.

– Войдите, – пригласил управляющий, однако не сдвинулся с места на крыльце.

Сейчас я мог присмотреться к нему повнимательней. Это был тот самый человек, который вчера вечером не пустил меня в дом. Он по-прежнему был бледен, сохранилось то же странное выражение в глазах. Он щурил глаза, что подтверждало мысль о бессонных ночах. Желтоватая кожа, удлиненный нос еще более подчеркивали и без того скверный вид управляющего. Так обычно выглядят бодрые, крепкие люди, которых внезапно поразило большое горе или какое-либо другое ужасное потрясение.

Наконец управляющий очнулся и сдвинулся с места, предложив пройти в одну из комнат. Детектив водрузил свой черный кофр с фотографическим аппаратом на стол и потом без стеснения стал разглядывать управляющего. Рассматривал долго. Управляющий был удивлен таким любопытством.

– Кто вы такой?

– Я из Христиании, – поспешил ответить Краг. – Детектив. А вы тут управляющий, не так ли?

И он снова пристально посмотрел на него.

– Да.

Управляющий отвернулся, пробормотав что-то себе под нос, что должно было утвердить его в его правах исполнителя воли владельцев. Он был явно сбит с толку, так как, когда дошел до двери, обернулся еще раз, но, встретив взгляд Асбьёрна Крага, быстро исчез за ней.

На губах детектива появилась довольная усмешка. Детектив занял место у окна, спиной к нему. Краг чуть прикрыл глаза, сосредоточив взгляд на соломенной шляпе, которую держал на коленях. Он сидел без движения. Ленсман стоял у окна, наблюдая за лошадью. Откуда-то из дома донесся резкий голос женщины, а со стороны дороги долетел звук велосипедного звонка. К нам никто не выходил.

– Вы обратили внимание на управляющего? – спросил я детектива.

– Да? – ответил он вопросительным тоном, будто хотел спросить: а что вы имеете в виду?

– Вы обратили внимание на его лицо? У меня впечатление, что он совершенно подавлен.

– Даже так?

– Вы должны с ним поговорить. – Вот как!.. А зачем?

– Возможно, он что-то знает.

– А что он мог бы знать?

Вопрос смутил меня. Мне не хотелось разговаривать дальше.

Наконец в соседнем помещении раздались шаги, которые мы ожидали десяток минут, дверь открылась и вошел мужчина.

Это был Гарнес собственной персоной, рослый мужчина лет сорока. Он дружески кивнул мне головой, пожал мне руку, а после представления ему Асбьёрна Крага сердечно поприветствовал нас всех. Потом он обратился к детективу.

– Вы, кажется, приехали сюда в связи с убийством? – спросил он.

Асбьёрн Краг подтвердил это. Гарнес кивнул с уважением головой.

– Да, да, – сказал он, как бы обращаясь к самому себе. – Странно, что этот человек уже не живет.

Его волнение в этот момент было таким сильным, что я даже вздрогнул. Прежде всего у меня в голове мелькнула мысль: что подумает по этому поводу Асбьёрн Краг? Он приехал сюда, чтобы расследовать загадочное убийство. Люди, которых он встречал до этих пор, относились к происшедшему событию с испугом, возмущением, они были потрясены. Сейчас, прибыв в усадьбу, он хотел выяснить, что делал несчастный Блинд в последние часы своей жизни. И вот встреча с управляющим имением, который весьма странно выглядит, выглядит чрезвычайно смущенным. Зато владелец усадьбы в таком состоянии, что нет сомнений: его коснулось большое несчастье, случилась неожиданная потеря. Я никогда не видел человека, столь угнетенного и глубоко несчастного, как Гарнес. Возникало подозрение, что эти два человека из усадьбы, ее владелец и управляющий, знали о преступлении многое.

Асбьёрн Краг смотрел на Гарнеса и недоумевал. Сначала Гарнес ходил беспокойно по комнате взад-вперед перед детективом, стараясь овладеть собой, потом остановился как вкопанный, посредине помещения и стоял так неподвижно, что даже кончики пальцев не дрогнули и застыли веки. Я знал такое состояние, когда крайнее раздражение и большая нервозность переходили в абсолютное спокойствие, тогда как нервное напряжение внутри готово было привести к взрыву.

– Лесничий Блинд выходил отсюда в одиннадцать часов вчерашним вечером, – начал детектив. – В отеле-пансионе его видели в девять часов. Есть повод предполагать, что он пробыл в вашей усадьбе полтора часа. Правда ли это?

– Да. Это правда.

– Что он у вас делал?

– Он пришел по важному делу. – Очень важному?

– Да. Он просил руки моей сестры.

После этого ответа наступила тревожная тишина, которая длилась несколько секунд. Потом Асбьёрн Краг спросил:

– Выходя от вас, Блинд был счастлив или разочарован?

– Думаю, он был очень счастлив, – ответил Гарнес. – Он очень любил мою сестру, а она обещала ему выйти за него замуж.

Не ожидая того, как детектив поведет дальше беседу, я вмешался.

– Он ничего не говорил о том, что у него есть враги? – спросил я.

– Секунду… Кажется, я кое о чем вспоминаю… Асбьёрн Краг пытливо посмотрел па меня краем глаза и тут же поставил следующий вопрос:

– Значит, что-то было? Он упоминал какие-нибудь имена?

– Нет, этого не произошло. Он был такой радостный и довольный, что мысль о врагах лишь совсем немного снизила его хорошее настроение. Помню, перед самым уходом он воскликнул: «Ох, сколько будет завистников у меня! Сколько у меня появилось теперь врагов!»

– Вы благословили будущий брак? – спросил Краг.

– Конечно, – ответил Гарнес.

– Почему конечно?

– Сестра этого хотела. Мне никогда бы не пришло в голову пойти против ее желании.

– В таком случае мне хочется задать вам несколько непосредственно связанных с этим вопросов, – продолжал Асбьёрн Краг. – Одобряли ли вы их связь?

– Нет, – ответил Гарнес, помедлив.

– Почему нет?

– Видите ли, я не любил лесничего. Он мне не нравился. Сначала мне казалось, что он самонадеян и нагл, по мере того как я его узнавал, это впечатление усиливалось. Даже сейчас, когда он получил согласие моей сестры, он мне остался противен. Его распирало ликование.

Асбьёрн Краг неожиданно оживился.

– Что вы имели в виду, употребляя слово «ликование»? – спросил он.

– Ну, как сказать… Просто слово появилось и…

– Это слово имеет разные значения. Оно могло означать: человек счастлив, что соединяет свою жизнь с жизнью Вашей сестры. Но может быть и другое – эгоистическое чувство, что именно он станет мужем вашей сестры, что именно он получил это счастье. Ну и как?

– Я имел в виду ликование эгоиста. В нем было что-то эгоистичное.

– Когда вам стало известно о несчастье, вы были поражены?

– Это слишком мягкое слово, – ответил Гарнес. – Я был потрясен.

– А ваша сестра?

– Она проплакала целый день. Сейчас она отправилась отдыхать, чувствует себя больной, в полной депрессии. – Хотелось бы с нею поговорить. Гарнес сразу забеспокоился, даже начал заикаться.

– Эт-того нельзя с-сделать… – сказал он. – Она в постели.

Асбьёрн Краг ничего не сказал. Внезапно он начал интересоваться меблировкой комнаты. Потолок здесь был достаточно низким, как в большинстве старых усадеб, мебель старая, кресла покрыты полосатой светлой обивкой.

– Просто обожаю посещать старые поместья, – заметил детектив, поднимаясь. – Мы можем осмотреть остальные комнаты, господин Гарнес?

– Конечно, – ответил Гарнес. – Но вы приехали не совсем вовремя, в разгар полевых работ, и у меня нет возможности уделить вам должное внимание.

– Это ничего.

Детектив выглянул из окна. Удовлетворенно кивнул. На дворе стоял управляющий и держал за узду лошадь, хотя это было совершенно необязательно. Управляющий держал лошадь, которая стригла ушами и отмахивалась хвостом от мух. Я был почти уверен, что управляющий поджидает возвращения детектива.

Гарнес провел нас по старым помещениям. Асбьёрн Краг осматривал все с живым интересом, спрашивал о том о сем, надоедал вопросами, хотел знать, сколько лет назад была сделана мебель и кто изображен на семейных портретах. Над письменным столом Гарнеса висела фотография, сделанная на бромосеребряной бумаге. На ней был запечатлен старый мужчина с козлиной бородкой, проницательными глазами и крючковатым носом.

– Кто это? – спросил Краг.

– Мой отец, – сухо ответил Гарнес.

Я начал делать детективу знаки, чтобы он не спрашивал обо всем подряд, особенно не вспоминал рассказ рыбака о трагической гибели старика. Но детектив или не видел моих знаков, или не хотел их замечать.

– Его уже нет в живых? – спросил Краг.

– Да, – ответил Гарнес и резко отворил дверь в другую комнату.

– Как он умер?

– Умер насильственной смертью, – пробормотал Гарнес.

– Ах, так… Насильственная смерть?.. Гм…

Детектив стоял перед фотографией и изучал ее, но когда Гарнес стал лихорадочно говорить о других делах, должен был оторваться от снимка.

Гарнес показал нам также комнаты сестры. – Но ведь она… – удивленно начал Краг. – Что она, извините?

– Вы сказали, что она лежит в постели.

– Да, так оно и есть. Но она лежит в другой комнате. – Гарнес оглядел залитую солнцем спальню сестры и добавил – Она отдыхает в комнате, где сейчас тень.

– Ах так…

Мы пошли дальше и оказались в библиотеке Гарнеса. Он был большим любителем книг. В библиотеке стоял полумрак, так как единственное окно было закрыто плотной шторой.

– Вот и все, – сказал Гарнес. – Все вам показал.

– А куда ведет эта дверь? – спросил Асбьёрн Краг, показывая на двухстворчатую дверь.

Гарнес заслонил собой дверь, как бы охраняя ее.

– Там спит моя сестра, – сказал он.

Я помимо воли вздрогнул. В голосе этого мужчины снова появились нотки безнадежности и отрешенности. Я вспомнил фигуру управляющего, когда он в тот трагический вечер преградил мне доступ в дом.

Не знаю, заметил ли Асбьёрн Краг перемену в настроении нашего хозяина. Похоже, это не производило на него никакого впечатления. Мысли его снова сделали поворот в сторону убийства, потому что, когда мы медленными шагами покидали библиотеку, возвращаясь той же самой дорогой, он спросил:

– Как вы считаете, кто мог быть убийцей? Гарнес остановился и оперся рукой о спинку кресла.

– Этого я не представляю, – ответил он.

– А что думает сестра?

– Для нее это тоже загадка.

– А вы не слышали никаких разговоров, которые могли бы иметь значение для следствия?

– Нет. Ничего. Все слухи, связанные с убийством, могут только затемнить истину и усложнить раскрытие тайны.

– Видимо, вы правы, – согласился Краг.

Мы собирались попрощаться с Гарнесом, когда детектив опять проявил любопытство.

– Но ведь есть еще железная коляска? – спросил он.

– Коляска? – переспросил Гарнес, ничего не понимая.

– Ах, вы не знаете, – сделал вывод Асбьёрн Краг. – В ту ночь, когда произошло убийство, слышали тарахтенье железной коляски.

Владелец усадьбы усмехнулся. Это была странная, вымученная усмешка.

– Это старая побасенка, – сказал он. – В воображении людей снова появилась эта старая побасенка. А что вы слышали о железной коляске?

– Я не верю в духов, – ответил Асбьёрн Краг. – Однако на плоскогорье слышался грохот железной коляски. Это совершенно точно.

– Ну и что?

– А то, что нам приходится иметь дело с коляской, но не призрачной коляской, а с действительно существующей. В пределах мили лошадей имеете вы, пастор и ленсман. Лошадь пастора не запрягали. Ленсмана тоже.

– И моих тоже нет, – поспешно сказал Гарнес.

В это время через открытое окно в комнату посмотрел управляющий, помогавший лошади ленсмана отмахиваться от настырных мух. Гарнес неожиданно занервничал, приложил руку ко лбу.

– У вас впереди долгая дорога, – сказал он (хотя нам предстоял вовсе не длинный путь), – хорошо было бы дать лошади немного овса.

Ленсман, смущенный этим, слегка запротестовал. Сказал, что этого не нужно, но Гарнес все же выбежал во двор. Мы двинулись следом за ним.

И сразу стало ясно, что предложение дать лошади овса оказалось всего лишь предлогом. Предлогом Бог знает для чего, но именно им. Это было ясно как на ладони. Гарнес поспешно подошел к управляющему и шепнул ему несколько слов, поглаживая при этом морду лошади. Довольная лошадь вытянула шею и показала белые зубы. Эту сцену наблюдали одинаково отчетливо ленсман и я. Только Асбьёрн Краг был заинтересован чем-то другим. Усмехаясь, он присматривался к маленькой черно-белой собаке, ворчавшей на нас. Глаза собаки угрожающе смотрели на нас, были Круглыми и черными, как выходные отверстия ружья.

Мы сели в коляску. Асбьёрн Краг помахал на прощанье Гарнесу рукой.

– До свидания! – сказал он. – Надеюсь, встретимся. Буду жить в отеле.

При этих словах он посмотрел на управляющего, который стоял с опущенными глазами.

– Не понимаю, почему вы не расспросили управляющего, – сказал я, когда мы ехали по аллее.

– О чем?

– Конечно, о том, какая лошадь из усадьбы Гарнеса была в ту ночь в дороге. А?

– Мне это показалось совершенно ненужным, – ответил детектив.

Мы выехали на открытое плато. Асбьёрн Краг надвинул на глаза соломенную шляпу, заслоняясь от солнца, которое жгло безжалостно. На его коленях покачивался кофр с фотографическим аппаратом. Долго длилось молчание. Но у меня было ощущение, что мысли детектива интенсивно роятся под его соломенной шляпой.

– Как он умер? – спросил детектив.

– Кто?

– Старик, отец владельца усадьбы.

– Утонул.

– Значит, он не был убит? – спросил Асбьёрн Краг.

– Нет, – ответил я.