Онлайн чтение книги Женщина в "Восточном экспрессе" The Woman on the Orient Express
Глава 1

Октябрь 1928 года – Лондон, Англия

Порой нам не дают покоя призраки живых людей.

После развода с Арчи Кристи его призрак следовал за ней повсюду. Находясь в пустом доме, Агата слышала его шаги на лестнице. Просыпаясь среди ночи, ощущала вес его тела в постели. Открывала гардероб и вдыхала знакомый запах пены для бритья и сигарет, хотя его одежду давно уже забрали. Создавалось ощущение, что собственные органы чувств сговорились довести ее до безумия.

Поездка на «Восточном экспрессе» была попыткой избавиться от призрака Арчи. Агата убеждала всех – включая себя, – что уезжает отдохнуть. Впервые в жизни она собиралась за границу одна и строила самостоятельные планы на ближайшие два месяца.

Агата сознавала, насколько ей повезло иметь деньги – и время. Она как раз сдала в издательство «Тайну семи циферблатов», а для написания нового романа вовсе не требовалось оставаться в Англии. Изначально она планировала отплыть в Вест-Индию и Ямайку, однако буквально за несколько дней мимолетный эпизод заставил ее переменить решение.

На званом обеде в Мэйфере Агата случайно услышала разговор, не предназначенный для ее ушей. В зимнем саду, где подавали шампанское, кто-то произнес ее фамилию по другую сторону огромного папоротника. К разговору присоединились женские голоса.

– Да, – прошипела одна из них, – это она, точно!

– Та самая, что инсценировала свою смерть?

– И притворилась, будто потеряла память?

Агата придвинулась ближе к стволу дерева, мечтая провалиться сквозь землю.

– Говорят, это все ради повышения продаж!

Пауза.

– Я читала в газете – «Дейли мейл», кажется, – что ее поиски обошлись налогоплательщикам в тысячи фунтов!

– Бедный муж – вот кого жалко!

– Говорят, у него была любовница!

– Интересно, почему она скрылась в маленьком городке, в глуши?

– Понятия не имею. Подумать только, и у нее хватило наглости заявиться сюда!

Ей захотелось выбежать из комнаты, но кругом было полно народа. Не поднимая головы, Агата вышла в холл. Только бы добраться до входной двери незамеченной… И тут ее окликнули.

– Миссис Кристи!

Высокий седовласый мужчина, улыбаясь, доставал что-то из кармана пиджака.

– Будьте добры, подпишите, пожалуйста.

Агата бросила на него настороженный взгляд.

– Для мамы. Она прикована к постели и просто обожает ваши книги!

Это оказалась «Тайна замка Чимниз». Пока Агата надписывала книгу, проситель признался, что и сам получил большое удовольствие от романа. Тут их позвали в столовую, где, к счастью, ее усадили между хозяином и новым знакомым.

Последний рассказал ей, что проходит военную службу в Ираке. Вскоре они уже болтали вовсю: о газетных новостях, о новых открытиях, сделанных в Уре Леонардом Вулли, о найденных там сокровищах.

– Меня всегда интересовала археология, – призналась Агата. – Завидую вам. Я бы очень хотела посетить Багдад.

– Так поезжайте! – воскликнул он. – Туда можно добраться на «Восточном экспрессе».

Его слова оказали на нее магическое влияние. Агата стала рассказывать, как еще в детстве мельком видела этот поезд во Франции, куда мать повезла ее перед войной. Она помнила мужчин и женщин, прогуливающихся вдоль платформы с восторженными лицами; их приветствовали безупречного вида проводники, стоящие навытяжку возле каждого вагона. Ящики с устрицами, блестевшими во льду, огромные куски бекона на крюках, тележки со всевозможными фруктами – все это грузили в вагон-ресторан.

На следующий день Агата отправилась в агентство Кука и сдала билеты на Карибы. Формальности с получением виз в Сирию и Ирак заняли меньше недели, и в выходные она уже садилась на поезд из Лондона в Дувр – первый перегон.

Ее провожала друг и помощница Шарлотта. Последняя не одобряла затею: по ее мнению, неразумно одинокой женщине путешествовать по Ближнему Востоку, однако Агату было не переубедить, и она это хорошо знала. На прощание Шарлотта предостерегла подругу об опасностях, поджидающих ее в Багдаде.

– Ты там поосторожней, – напутствовала она. – Твои голубые глаза способны вскружить немало голов!

Агата улыбнулась неуклюжей попытке ее приободрить. В день свадьбы – кажется, это было в прошлой жизни – Арчи сказал, что у нее невероятные глаза цвета неба, когда летишь над грозовыми облаками. После венчания он взял ее за руку и произнес:

– Обещай мне кое-что, ладно? Обещай, что всегда будешь красивой.

Помнится, она тогда засмеялась и поцеловала его, затем провела пальцем по груди крест-накрест – там, где сердце.

– Ты ведь будешь любить меня всякой, правда?

Арчи посерьезнел.

– Может быть…. Но это будет уже не то…

И все-таки он нарушил обещание. Что же произошло? Почему она перестала быть красивой в его глазах? Рождение ребенка? Четыре-пять лишних фунтов, набранные за месяцы беременности? Или просто любовь его ослепляла? Однажды он проснулся и понял, что ошибся в выборе?

– Не забудь мои турецкие туфли! – крикнула Шарлотта. Ее заглушил предупредительный гудок паровоза.

Агата помахала ей из окна. Ноздри наполнил сернистый запах дыма – хороший запах, волнующий. Она переворачивает новую страницу. Агата Кристи, жена, превращается в Мэри Миллер, искательницу приключений.

* * *

Лучи утреннего солнца пробивались сквозь кружевные занавески на втором этаже квартиры номер шесть в Коннот-Мэншенс, освещая стопку чемоданов из зеленой кожи. Нэнси достала со шкафа две шляпные коробки и взгромоздила их на шаткую груду багажа, затем подошла к окну. В парке уже прогуливался народ. Две няни в блестящих соломенных шляпках толкали коляски по ковру из золотистых листьев. Молочник в тележке что-то крикнул через забор; одна из женщин улыбнулась и покачала головой. Где-то в кустах гавкнула собака; кряхтя, вылезли из пруда утки. В отдалении виднелся Букингемский дворец, британский флаг трепетал на легком ветру.

Всего этого она больше никогда не увидит.

Чемоданы громоздились на кровати, придавая комнате нежилой вид. Туалетный столик опустел: исчезли привычные склянки духов, серебряная щетка, расческа, ручное зеркальце, пудреница, баночка кольдкрема. И драгоценная фотография в сумочке, обернутая шарфом. Утром, собираясь, она достала из комода шелковый прямоугольник с павлиньим узором и уловила слабый аромат ландышей. Шарф принадлежал когда-то матери и до сих пор хранил ее любимый запах. Это доконало Нэнси: слезы, так долго сдерживаемые, хлынули ручьем. Уткнувшись в подушку, она словно воочию услышала голос матери: «Ну-ну, девочка: истинная леди должна держать себя в руках».

Надо спускаться в столовую. Человек, которого она оставляет навсегда, сидит за столом, углубленный в изучение «Файнэншл таймс». Он рассеянно взглянет на нее поверх газеты. Редферн принесет завтрак: яйца-пашот, сосиски, грибы, бекон. За едой муж, вероятно, спросит ее о планах на день. Он никогда не слушает, так что заранее приготовленная ложь останется незамеченной. После завтрака он уйдет в клуб, даже не подозревая, что жена отправляется в путешествие вокруг света.

К ланчу она сядет в поезд на Дувр, а к тому времени, как муж вернется домой, уже будет во Франции. В сумочке лежат билеты (пришлось заложить жемчужное ожерелье и серьги, подаренные на двадцать первый день рождения). Решение принято. Ночью она будет спать в другой стране, а к концу недели доберется до Багдада.

Даже в самых буйных фантазиях Нэнси не предполагала, что когда-нибудь поселится в городе посреди пустыни; ее представления основывались лишь на журналах и письмах кузины. Но куда деваться?

Ее взгляд остановился на двух нянях: те болтали на садовой скамейке. Судорожно вздохнув, Нэнси отвернулась и сунула руку в сумочку. Вот он… В животе запорхали бабочки.

– Приезжай, пожалуйста… – прошептала она. – Не оставляй меня одну…

* * *

В это время на другом конце Лондона женщина со светлыми волосами, выбивающимися из-под шляпки, поднималась по ступенькам Британского музея. Под мышкой она держала «Дейли экспресс», купленную второпях у мальчишки на углу. Она в принципе не привыкла покупать газеты и вряд ли выбрала бы эту, если бы не заголовок: «Загадочное самоубийство новобрачного».

Передавая деньги, Кэтрин не осмелилась взглянуть на мальчика: опасалась, что ее фотографию уже напечатали на первой странице. Поспешно скрывшись за поворотом, она развернула газету. Свежий ветер трепал страницы, мешая переворачивать. Внутри оказалась фотография Бертрама в военном мундире. Через два абзаца статья обрывалась – продолжение на следующем развороте, на улице не почитаешь.

– Доброе утро, миссис Килинг, – дежурно приветствовал ее швейцар, раздвигая в улыбке моржовые усы.

Она кивнула и отвернулась. Интересно, видел ли он газету? Уже прочел? Ее будут обсуждать за утренним чаем?

Не поднимая головы, Кэтрин пробралась в безопасное место, подальше от любопытных глаз: в подвале музея, этой пещере Аладдина древних сокровищ, имелась комнатка, выделенная для работников месопотамских раскопок. Только бы там никто не торчал с утра пораньше!

К счастью, комната была пуста. Кэтрин уселась в кресло и разложила газету на столе, заваленном глиняными черепками и бусинами, пролежавшими в пустыне тысячи лет.

На следующей странице напечатали еще одну фотографию покойного мужа, более свежую, снятую в Египте. Группа мужчин сидела во дворе дома, в котором располагалась штаб-квартира. От его улыбки у Кэтрин сжалось сердце, ее охватило чувство вины: за то, что жива, за то, что превратила священное таинство брака в смертный приговор…

Кэтрин пробежала глазами текст, внутренне съеживаясь: журналист со смаком излагал скандальную историю. Бертрам погиб пять лет назад – так долго длилось расследование. Ее предупредили, что, возможно, придется дать показания в суде – при мысли об этом становилось плохо… К счастью, лично являться не пришлось: следователь принял ее письменные показания.

Суд вынес вердикт: полковник Бертрам Килинг покончил с собой, повредившись рассудком. В отчете упоминалось, что он храбро служил родине в Первую мировую. Многие, очень многие вернулись с той войны не в себе. Легко все списать на войну, однако истинная причина была вовсе не в ней. Кэтрин это знала, а журналист явно подозревал. Вынесенный вердикт оказался скучным, так что сюжет приправили сальными намеками: неспроста, ох, неспроста мужчина, женатый всего полгода, расстался с жизнью!

Никто не узнает правду – свидетелей не осталось. Доктор – болван! – тоже умер вскоре после Бертрама, то ли от тифа, то ли от холеры. Кара небесная, можно и так сказать.

Кэтрин сложила газету и выбросила в мусорное ведро. Метнувшись вдоль полок, вытащила три тоненькие книги и сунула в сумку. Десять минут спустя она уже сбегала по ступенькам, подзывая такси. Через час отправляется поезд, который увезет ее подальше от любопытных журналистов и их похотливых читателей.

В машине Кэтрин закрыла глаза и представила себе долгожданную пустыню: безбрежная рябь песка, ясное голубое небо, запах костра и консервов, гулкий, напевный призыв к молитве на рассвете. Через неделю она уже будет там…

Правда, сперва придется уладить дело со свадьбой в Багдаде. При мысли об этом по спине пробежали мурашки, словно кто-то прошел по ее могиле.

После смерти Бертрама она и не помышляла о новом замужестве, однако ханжи-инвесторы не оставили выбора: брак – единственная возможность работать в лагере, полном мужчин. Кэтрин приняла предложение археолога при одном условии: их союз никогда не будет консумирован. К ее удивлению, после секундного колебания он согласился (видимо, рассчитывал переубедить).

Дурак…

Голос Бертрама прозвучал так ясно, будто он сидел рядом. Если бы она только знала! Если бы сходила к врачу до первой брачной ночи…

– Куда собрались, мисс? – вторгся шофер в ее мысли.

– На Ближний Восток, – ответила она. – В Месопотамию.

– Ух ты! И что – туда можно доехать прямо с Виктории?

– Конечно. Садитесь на поезд до Дувра, а в Кале – на «Восточный экспресс». Железная дорога проложена до Дамаска, потом автобусом в Багдад.

– И долго так ехать?

– Всего пять дней.

Пять дней и ночей. Сколько это часов без учета сна? Меньше сотни. Не так уж много времени осталось, чтобы выдумать предлог не пускать в постель будущего мужа.