Онлайн чтение книги Лавандовая лента One Lavender Ribbon
Глава 6

Проходя мимо комнаты, Уилл услышал смех. Он заглянул из гостиной в кухню и увидел за столом Попса и девушку. Ее длинные темные волосы блестели в лучах света. Ее голос был энергичным, губы – мягкими и чувственными. В воздухе витал аромат цитрусов и цветов, и, если бы к нему не примешивался резкий запах свежих крабов, это обезоружило бы Уилла. Он потер рукой лицо, потряс головой, чтобы прояснить мысли, и огляделся по сторонам, пытаясь стереть из памяти образ женщины, которую он повстречал на прошлой неделе. Но у него не было шансов. В последние семь дней он часто думал о ней. Даже на работе он время от времени выглядывал из кабинета, если замечал темноволосую женщину. Нелепо. Так же нелепо, как и ее появление здесь. Она пришла, чтобы справиться о его деде. Снова.

Глубоко вздохнув, он вошел в кухню. Овощи были порезаны и уложены в салатницу, крабы очищены и сварены, и теперь девушка и Попс сидели за столом, вскрывая клешни крабов и доставая оттуда мясо.

На этот раз она не стучала в дверь. Она, должно быть, подкараулила Попса на улице. Великолепно. Уилл был практически уверен, что его дед уже пригласил ее остаться на ужин – салат из свежих крабов был его гордостью. Таким уж Попс был человеком – вежливым и бесконечно доверчивым.

Уилл осуждающе посмотрел на гостью.

– Я услышал голоса, – сказал он, встав на верхней ступеньке, где мог возвышаться над ними.

– Уилл, это Эдриэнн Картер. – Попс локтем пододвинул стул, чтобы Уилл мог сесть рядом с ними. – Она живет в Бонита-Спрингс.

Уилл кивнул, но садиться не стал. Он переоделся из рабочего костюма в старые джинсы и белую футболку, но теперь ему почему-то хотелось, чтобы он остался в костюме и при галстуке. Так он чувствовал себя более авторитетным, а что-то в этой женщине заставляло его чувствовать себя немного неуравновешенным. Костюм помог бы ему держать ситуацию под контролем. Уилл закрыл глаза. Неужели? Неужели он чувствует себя неуверенно в обществе этой крошки, которая даже в насквозь мокрой одежде весит не более ста фунтов? И он сразу же представил ее себе в мокрой одежде. Кожа, блестящая от воды, прозрачная футболка, не скрывающая… Стоп! Уилл взял свои мысли под контроль.

– Вот, – сказал Попс, безуспешно пытаясь стряхнуть с пальцев прилипшие куски краба. Он потянулся за фотографией. – Разве не красавец?

Уилл взял фотографию в руки. Он смягчился, вспоминая, как выглядел Попс много лет назад, когда он сам был еще ребенком. Попс, конечно, был не таким молодым, но намного моложе, чем сейчас. Они с дедом всегда были очень близки. Мысленно он перенесся в детство, в те времена, когда ему было только пять лет. Они с Попсом сидели на полу и часами раскрашивали картинки, пока Попс не звал бабушку Бетти, чтобы она помогла ему встать с пола. Несколько мгновений он разглядывал фото, удивляясь, когда Попс успел постареть. Казалось, это произошло так внезапно. Пять лет назад, если быть точным.

Он услышал смех, который снова вернул его к настоящему. Уилл положил фото на стол и полностью сосредоточился на Эдриэнн Картер.

– Итак, вы студентка, готовящая работу о Второй мировой войне?

– Нет, – сказала Эдриэнн, впервые почувствовав себя неловко от того, что по локоть испачкалась в крабовом мясе. Ей пришлось плечом откинуть с лица прядь роскошных волос.

Уилла мучили угрызения совести из-за того, что он так груб, но все это было его деду совсем ни к чему.

– Вы репортер?

Она покачала головой. Ее огромные глаза были встревоженными. Она взглянула на Попса, словно ища у него поддержку.

– Угомонись, – сказал Попс. – Она приехала сюда совсем не за этим. Простите моего внука, но несколько лет назад телепередача о 101-й дивизии произвела такой фурор, что на нас накинулись репортеры и студенты, которые желали взять у меня интервью о войне. Тогда мы только узнали, что моя жена больна. Не лучшее время раздавать интервью.

– Мне очень жаль, – сказала Эдриэнн.

Попс повернулся к Уиллу.

– У нее есть несколько писем, которые принадлежат мне.

Напряженные плечи Уилла слегка расслабились.

Попс подмигнул Эдриэнн.

– Конечно, они находились в вашем доме. Формально они принадлежат вам.

Она нежно коснулась руки Попса.

– Это ваши письма. По-другому и быть не может.

Ее голос стал тихим, почти медовым. Уилл пододвинул стул и бухнулся на него. Значит, он был не прав в отношении этой девушки.

– Я рад познакомиться с вами, Эдриэнн, – пробормотал он.

– Я тоже, Уилл.

На ее полных губах мелькнула улыбка, а потом она вернулась к своему занятию, вновь принявшись освобождать мясо от панциря.

– Эдриэнн останется на ужин, – объявил Попс.

Уилл указал на ее руки, покрытые кусочками крабового мяса.

– Это я уже понял. Вряд ли, заставив ее помогать тебе готовить ужин, ты попросишь ее уйти, не попробовав его.

Попс подмигнул ей.

– Это было бы очень грубо, не так ли?

Уилл смотрел, как она сжала губы, чтобы не улыбнуться. Она повернулась и вытянула ноги. Взгляд Уилла скользнул по длинным стройным ногам от бедер до загорелых щиколоток, перетянутых черным кожаным ремешком. Ногти на ногах были покрыты темно-розовым лаком. Очень сексуальные ноги, особенно в босоножках на высоком каблуке. Она нагнулась и подхватила грязную посудину с панцирями и очистками от крабов.

Уилл, осознав, что пялится на ее ноги, из вежливости тоже поднялся. Он протянул руку к посуде.

– Можно, я помогу?

Но его вопрос только заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Они стояли лицом к лицу у края стола. Ее щеки побледнели. Вау, подумал он, я, должно быть, в самом деле был отчаянно груб с ней, раз вызвал такую реакцию.

– Да, пожалуйста…

Она схватила посудину, но он увидел, как ее мокрые пальцы соскользнули с краев. Она прижала посуду к себе, к фартуку, в котором он много раз видел Попса. А потом он заметил в ее глазах панику. Она изо всех сил пыталась удержать посудину, но она все равно выскользнула из рук.

Эдриэнн пыталась поймать ее, но та перевернулась в воздухе и шлепнулась на пол. Пустые щупальца крабов и прочая шелуха разлетелись во все стороны, покрыв Эдриэнн кусочками мяса и обдав грязной водой. Посуда не разбилась, а просто перевернулась и задребезжала, стучась краями о пол, пока не замерла.

– Я рад, что смог помочь, – сказал Уилл, посмеиваясь. Попс пробормотал, что пол все равно нужно было вымыть.

Она стояла, смотрела на все это огромными карими глазами и моргала, по-видимому пытаясь сообразить, что же произошло. Даже к ее ресницам прилип кусочек крабового мяса. И внезапно Уилл разразился громким хохотом. Он смотрел на беспорядок, образовавшийся в кухне, на хорошенькую брюнетку, которая приехала и перевернула их грязную посудину и вообще весь их вечер. За пять лет, в течение которых Попс регулярно готовил салат из крабов, Уилл повидал много случаев, когда в кухне царил беспорядок, но этот случай превзошел их все. И по какой-то причине, необъяснимой и удивительной, выражение лица этой девушки и кусочек краба на ее ресницах растрогали его. Она несколько секунд с ужасом смотрела на него. Моргая, она заметила кусочек краба и попыталась моргнуть сильнее, чтобы сбросить его. И ей это удалось. Он упал ей на щеку, и она подняла руку, чтобы снять его.

– Нет, позвольте лучше мне.

Он большим пальцем руки снял кусок краба с ее лица, стараясь не замечать, до чего гладкой и нежной была ее кожа.

– Я даже не знаю, что сказать, – наконец выговорила девушка.

– Как насчет того, чтобы спросить, где тряпка и метла?

Он так же, как и она, говорил очень тихо, и это придало моменту неожиданную интимность.

Избавившись от краба на щеке, Эдриэнн огляделась по сторонам.

– Эти очистки повсюду, – прошептала она.

– Да. Вам придется основательно потрудиться.

Ее темные глаза заглянули ему в лицо. Он с трудом сдерживал смех, и тут ее губы растянулись в улыбке. Ее плечи приподнялись, и она попыталась не рассмеяться, но не смогла. Они оба опустились на колени и начали собирать валявшиеся повсюду ошметки. А Попс протянул им мусорное ведро.

Эдриэнн по-кошачьи растянулась на полу, опираясь на один локоть. Взгляд Уилла снова упал на ее ноги. Он заметил, что ногти на ногах были накрашены очень аккуратно, но на руках были короткими и… испачканными краской. Он обратил на это внимание уже при их первой встрече, но просто выбросил это из головы. Красивые женщины, сказал он себе, просто так не разгуливают с испачканными пальцами.

Эдриэнн поднялась, вымыла руки в раковине и снова потянулась за мылом.

– Это не поможет, – сказал Уилл, вставая рядом с ней. Он разрезал лимон и протянул ей половинку. – Попробуйте вот так.

Она улыбнулась.

– Нет, спасибо, я предпочитаю апельсины.

– Ха-ха, это не для того, чтобы есть. – Он потер куском лимона свои руки. – Лимон удаляет запах рыбы.

Ее взгляд упал ему на грудь.

– А на футболке это тоже сработает?

Она протянула руку и сняла с его футболки кусок крабового мяса.

– Надеюсь, – ответил Уилл и заметил, что снова улыбается.

Ему нравилось, как она оглядывала его. Значит, она здесь не для того, чтобы использовать рассказы его деда для статьи или дипломной работы. Она здесь просто для того, чтобы отдать Попсу что-то, принадлежавшее ему. И это меняло дело.

В течение всего ужина он не мог удержаться и постоянно посматривал на эту неуклюжую женщину с горящими глазами. Ему казалось, что она знает его деда так же хорошо, как и он сам.

– Расскажите мне о себе, Эдриэнн, – сказал Уильям, посыпая перцем салат.

Они мирно беседовали – до этого момента. Эдриэнн никогда не любила говорить о себе. А после развода ей это нравилось еще меньше…

– Я переехала сюда из Чикаго, – медленно начала она. – Я всегда хотела жить на берегу моря во Флориде, так что в феврале начала подыскивать себе дом.

Четырнадцатого февраля, если быть точной. В день, когда их развод вступил в силу. С Днем святого Валентина!

– У вас в Чикаго была серьезная работа?

Она посмотрела на мистера Брайанта-старшего, потом на младшего. Уилл поначалу казался таким неприступным, но это ощущение покинуло ее благодаря летающим по воздуху очисткам от крабов и натиранию рук лимоном.

– Нет, – сказала она. – Никакой серьезной работы у меня не было.

Глядя на сидевших рядом мужчин, она могла уловить семейное сходство, хотя различие было существенным. Глаза Уильяма были светло-голубыми, цвета бледного летнего неба или мягких пушистых одеял для младенцев. А у Уилла глаза были ярко-зелеными и могли темнеть в зависимости от его настроения. Волосы Уильяма были белыми, похожими на пышную гриву. А Уилл был темноволосым, и несколько непослушных прядей лежали волнами, грозя нарушить строгую стрижку делового человека. Гель для волос удерживал их на месте, но на мгновение Эдриэнн захотелось увидеть, какими они были бы без геля в ветреную погоду.

– Так почему вы переехали сюда? – спросил Уильям, кладя вилку на тарелку.

Она тоже положила вилку, не желая объяснять, что привело ее сюда. Ни сейчас, ни когда-либо еще. В этот вечер звездой была не она. Звездой был Уильям. Но когда она подняла глаза, ласковый взгляд Уилла словно приковал ее к нему. Зеленый цвет стал мягче. Уилл словно уговаривал ее продолжать. Внезапно ей захотелось все объяснить.

– Я развелась месяц назад. Я никогда не хотела жить в Чикаго, но муж учился там в ординатуре. Мы познакомились, когда он был студентом медицинского института, и поженились еще до того, как он его окончил. Он обещал, что после окончания института мы переедем во Флориду, но на самом деле не имел такого намерения. Он принял решение, вот и все.

Оба мужчины смотрели на нее с участием.

– Как долго вы были замужем? – спросил Попс.

Уилл бросил на него быстрый взгляд.

– Может быть, ей не хочется говорить об этом, Попс.

Эдриэнн покачала головой.

– Нет, все в порядке. – Удивительно, но она чувствовала себя в безопасности, сидя между мужчинами, которых едва знала. – Пять лет, почти шесть.

Попс провел рукой по лицу, потом поставил локти на стол, переплел пальцы и опустил на них подбородок, слегка наклонившись к ней.

– Мне очень жаль, мисс Эдриэнн. Любовь – вещь непредсказуемая. Это и красота, и трагедия.

Эдриэнн задумалась, потом кивнула.

– Попс, твои слова похожи на надписи на открытках.

Серьезное настроение, царившее в кухне, растаяло. Уилл посмотрел на нее с виноватой улыбкой.

Эдриэнн улыбнулась в ответ. И на самом деле, разве она не была в долгу у Уильяма? Она вошла в его жизнь без его согласия и одобрения.

– Мой муж изменял мне. Это стало последней соломинкой. Так что я начала присматривать себе дом, требующий ремонта, здесь, на побережье залива.

– Это хорошо, – сказал Уильям, поднимаясь из-за стола. – Как продвигается ремонт?

– Учитывая, что я ни разу в жизни этого не делала, я бы сказала, что неплохо. – Она заметила, что Уилл продолжает смотреть на нее. – До прошлой недели.

Уильям вытащил из духовки сковороду с фруктовым пирогом и обернулся.

– А что случилось неделю назад?

– Я нашла ваши письма.

До нее донесся аромат свежевыпеченного теста и фруктов. И хотя она уже объелась, у нее потекли слюнки.

Попс поставил сковороду на плиту.

– Мои письма настолько отвлекли вас?

Она кивнула.

– Боюсь, что так.

– Может быть, мне лучше забрать их у вас, или вы никогда не закончите ваш ремонт.

Уилл притих.

– Я даже не помню, что я там писал. Сесть за стол и написать письмо было для большинства из нас способом убежать от действительности. Как небольшой отдых от царящего вокруг сумасшествия. – Он снова сел за стол и погрузился в воспоминания. – Когда мне приходилось тяжело, у меня было только два выбора – написать письмо Грейси или прочитать письмо от Грейси.

Он протянул руку и взял фото со стола. Пальцем он провел по оторванному краю. Его брови немного сдвинулись, и между ними образовалась небольшая складка. Он рассматривал неровный край и то место, где раньше композицию завершала Грейси.

Эдриэнн нервно сглотнула, и ей расхотелось есть пирог.

Его палец двигался от одного угла фотографии к другому. Нежная улыбка появилась на его лице, сменив угрюмое выражение, которое Эдриэнн видела только что.

– Милая Сара, – ласково прошептал он. – Ей было четырнадцать, когда я уехал. Ее мама только что купила ей это платье. И мы с Грейси отвезли ее в город, чтобы сфотографироваться. Это был единственный раз, когда я видел Сару в платье.

Эдриэнн откинулась на стуле.

Воспоминания словно светились в его мягких голубых глазах.

– Она была настоящим сорванцом. Закатанные брюки, волосы, собранные в хвост. Ее можно было увидеть скорее на рыбалке, чем в магазине одежды. Сара обожала ловить рыбу.

Он положил фотографию на стол.

Когда голос Попса дрогнул, у Эдриэнн сжалось сердце. Она отвела взгляд в сторону, чувствуя, что воспоминание было слишком интимным, чтобы она могла присутствовать при нем. Но молчание затянулось, и когда она снова взглянула на Попса, его глаза были затуманены слезами.

– Полагаю, она выросла, пока меня не было. – Он указательным пальцем провел по ее изображению на фото, словно пытаясь впитать ее сущность. – Я хотел бы знать, что с ней сталось…

Печаль в его голосе пронзила сердце Эдриэнн.

– Вы ни разу не виделись с ней после войны?

– Нет, – ответил он. – После того как Грейси погибла, Сара и ее мама упаковали вещи и переехали обратно в Северную Каролину. Они уехали за несколько дней до моего возвращения.

Эдриэнн бросила быстрый взгляд на Уилла, но его лицо оставалось бесстрастным. Она положила ладонь на загорелую руку Попса.

– Мне очень жаль, что с Грейси так получилось.

– Любовь – это красота и трагедия, помните? – Он похлопал ее по руке. – Письма Грейси помогли мне пережить самые тяжелые моменты моей жизни. Без нее я бы не выжил. Я до сих пор благодарю Бога за то, что она продолжала мне писать. Она сделала выбор пойти другим путем, влюбилась в кого-то другого, но она сохранила мне жизнь. И она никак не показывала этого в своих письмах. Она писала так, словно любила меня так же сильно, как в тот день, когда я уехал. И только когда я вернулся, я узнал… – Он сделал паузу и откашлялся. – Может быть, если бы я вернулся раньше, она не уехала бы из города с другим мужчиной. Она погибла ровно за месяц до моего возвращения.

– И Сара уже тоже уехала?

– Сара уехала. – Он пожал плечами. – Я не знал, как найти ее, как с ней связаться. Потеряв Грейси, мы оба лишились нашего лучшего друга. Я хотел бы поддержать Сару, но она порвала все контакты со здешними друзьями. – Он погладил фотографию. – Не оставила адреса. Как будто просто исчезла.

Годы залечили раны, но печаль осталась. Было удивительно, что Уильям до сих пор сохранил уважение к Грейси и высокое мнение о ней, и Эдриэнн снова напомнила себе, что находится в обществе необычного человека.

Уилл, напротив, чувствовал себя все более неуютно.

– Я ничего не знал об этом, Попс. Твоя жизнь полна тайн.

Он поднялся, чтобы убрать посуду со стола.

Попс воспринял это как намек и тоже поднялся, медленно разгибаясь и держась за стол. Он взял тарелку из рук внука.

– Позволь мне. – Он кивком указал на Эдриэнн. – Почему бы вам не посидеть на крылечке, пока я приберусь?

Но они оба запротестовали и стали переносить тарелки и серебряные приборы в раковину. После той работы, которую Попс уже проделал, они не собирались разрешать ему еще и убирать за всеми.

– Хорошо, – сказал Уильям, и его голос прозвучал устало, в то время как Уилл и Эдриэнн энергично принялись за работу. – Когда закончите, можете пойти во внешний дворик и ждать меня там. Я хочу немного отдохнуть в гостиной, пока пирог остывает. Когда он остынет, я выйду к вам.

Эдриэнн ополаскивала тарелки под проточной водой, а потом складывала их в посудомоечную машину. Без Попса, служившего буфером между ними, в комнате воцарилось неловкое молчание. Уилл с самого начала не хотел видеть ее в своем доме, и, черт возьми, он был так непроницаем!

– Мне, пожалуй, лучше отправиться домой. Полагаю, я уже достаточно испортила вам вечер, – сказала она.

Уилл остановился и повернулся к ней.

– Я бы хотел, чтобы вы остались. Попс очень общительный человек, но у него нечасто бывают посетители. Вы… вы сделали этот вечер очень приятным для него.

Да, это было неожиданно.

Неожиданный. Подходящий термин для мистера Брайанта-младшего. Ее макушка едва доставала ему до плеча, что заставляло ее поднимать голову, чтобы увидеть его глаза. Она так и сделала и обнаружила, что он стоит слишком близко от нее. Последние несколько минут он подавал ей тарелки. Но теперь в его руках уже ничего не было, и он просто стоял рядом, высокий, широкоплечий, зеленоглазый.

Он улыбнулся.

– Кроме того, Попс будет просто убит горем, если вы уедете до того, как попробуете его пирог.

– А что насчет вашего вечера? Мне кажется, я вам навязываюсь…

Какую-то долю секунды он смотрел на ее губы, и она почувствовала, как кровь быстрее побежала по ее жилам.

– Вы не навязываетесь.

О’кей, Уиллу нужно было научиться не смотреть так пристально.

Словно почувствовав смущение Эдриэнн, он отошел от нее.

– И вообще, вы мне очень помогли. Если бы вас здесь не было, мне пришлось бы самому чистить всех этих крабов.

– Я очень хорошо умею их чистить. Просто мне не удается благополучно донести очистки до мусорного ведра.

– Ну, это талант, который требует многих лет практики.

Он взял последнюю тарелку, ополоснул ее и протянул ей, чтобы она положила ее в посудомоечную машину.

Она слегка склонила голову набок, разглядывая его.

– Вы тоже не проявили особого таланта.

Она нагнулась, чтобы взять из-под раковины стоявшую там жидкость для мытья посуды.

– Меня отвлекли, – сказал он, беря у нее из рук бутылку и наливая жидкость в машину.

– Это я отвлекла вас? – поддразнила его Эдриэнн.

– Да, – признал Уилл, и на его лице появилась озорная улыбка. – Я решил, что вы немного сумасшедшая.

– Как мило. Но сейчас поняли, что я нормальная?

Он закрыл машинку, и они чуть не столкнулись лбами, одновременно нагнувшись, чтобы выставить нужный режим работы.

Он пожал плечами.

– Еще увидим.

У Уилла была потрясающая улыбка, и он умело пользовался этим. Он сделал Эдриэнн знак следовать за ним. Они остановились в дверях.

– Мы пойдем подышим, Попс. Дай мне знать, когда пирог можно будет резать.

Уильям что-то пробурчал из дальнего угла гостиной. Уилл покачал головой – дед явно пытался оставить их на какое-то время наедине.

Эдриэнн и Уилл вышли на улицу. Уже стемнело. Два огромных дерева, покрытые мхом, стояли по краям переднего дворика. Высокие, усыпанные колючками деревья выстроились в ряд вдоль подъездной аллеи, охраняя крепость Брайантов.

– Здесь так красиво, – произнесла Эдриэнн.

Тропические кусты и горшки с яркими цветами окружали их, пока они шли к качелям. Тысячи сверчков пели свои серенады.

– Мне очень жаль, что ваш брак распался.

Ну вот. Им вовсе незачем было снова возвращаться к этой теме. Эдриэнн напряглась.

Уилл переплел пальцы рук.

– На работе я постоянно сталкиваюсь с подобным, и это просто ужасно.

Легкий бриз шевелил гигантские листья пальм, которые что-то шептали ночному небу.

– Спасибо. Вы сталкиваетесь с этим на работе в банке?

– Я исполнительный директор банка и заведую кредитами.

– А-аа, – протянула Эдриэнн, пытаясь уловить связь между кредитами и разводами.

Он, похоже, понял ее недоумение.

– Я управляю счетами многих предприятий. Люди, желающие развестись и владеющие общим бизнесом, редко хотят продолжать работать вместе.

– Я полагаю, по этой причине продается большое количество предприятий.

– Не так уж много. Чаще один из владельцев просто выкупает долю второго. И здесь в дело вступаю я. Новые кредиты, новая бумажная работа. – Указательным пальцем он отскреб кусок краски от подлокотника качелей. – Поверьте мне, я просидел немало времени на переговорах, где ключевую роль играют «он сказал» и «она сказала». Оба больше заняты тем, чтобы обвинять друг друга, чем попытками разобраться со своими доходами и вложениями.

Она нахмурилась.

– Когда разводишься, проблема доходов – наименьшая из всех неприятностей.

– В то время как этот вопрос должен стоять первым на повестке.

Эдриэнн уставилась на него. Ты не можешь так тупить. Это бесчеловечно.

– Когда весь мир рушится, о деньгах не думаешь.

– Я знаю, и в этом вся проблема. Я хочу сказать, что развод и без того переворачивает всю вашу жизнь. И я полагал, что люди захотят защитить хотя бы ту стабильность, которая у них есть.

– Вау. Стабильность, должно быть, очень важна для вас.

Он повернулся к ней.

– А разве для вас она не важна?

Ее щеки покраснели.

– О да. Без сомнения. Именно поэтому я купила дом, толком не рассмотрев, в городе, где я никогда не бывала, намереваясь восстановить то, что многие просто предпочли бы снести. О да, я руками и ногами за стабильность.

Ее слова, полные боли, повисли в воздухе.

Уилл несколько секунд сидел молча, медленно и методично сплетая и расплетая пальцы.

– Простите, Эдриэнн. Это не кажется стабильным.

Она невесело рассмеялась.

– Ну что ж, мы выяснили, что я помешана на стабильности, а вы – на сострадании.

Она увидела, как он сдвинул брови, а потом в его глазах отразилось понимание. Как мог человек, которому давно не пятнадцать, искренне не понимать, что любовь творит с сердцем? Или с умом?

И как раз в этот момент на веранду вышел Уильям-старший. Он, должно быть, почувствовал напряжение, висевшее в воздухе, потому что поставил три тарелки с пирогом на столик и стал переводить вопросительный взгляд с Эдриэнн на Уилла.

Металлические стулья проскрипели по деревянному полу, когда их вытаскивали из-под столика. Эдриэнн первой нарушила молчание:

– Этот пирог на вид восхитителен, Уильям.

Она положила в рот кусочек пирога с черной смородиной, и терпкая сладость отвлекла ее от недовольных мыслей об Уилле.

– Я совершенствовал этот пирог двенадцать лет, – сказал Уильям, высоко поднимая голову.

– Признайся, Попс, это же бабушкин рецепт, – возразил Уилл с легкой насмешкой и укором. – Ты не изменил в нем ничего.

– Это неправда, – заверил Попс. – Иногда я сначала кладу соль, а иногда – пекарский порошок.

Эдриэнн рассмеялась. Нужно было отдать должное Уиллу – каким бы он ни был невыносимым, он обожал своего деда.

– И он всегда одинаков на вкус, – напомнил Уилл.

Теперь, когда Попс присоединился к ним, напряжение рассеялось.

– Уильям, я должна кое в чем признаться.

Оба мужчины оторвались от своих тарелок и внимательно посмотрели на нее.

Эдриэнн нервно вертела в руках клетчатую салфетку.

– Я не была уверена, что найду вас. Или смогу поговорить с вами.

Она бросила быстрый взгляд на Уилла, который приподнял брови.

– Я хочу сказать, что не взяла с собой эти письма.

И я не собиралась оставлять их Уиллу, мысленно добавила она. Даже если бы он признался, что он ваш внук.

Светло-голубые глаза Уильяма улыбнулись ей.

– Ничего страшного. Вы можете привезти их в другой раз.

Эдриэнн искоса взглянула на Уилла, но он был совершенно невозмутим.

Уильям откусил еще кусочек.

– Если только вас не затруднит.

– Нет, я с удовольствием приеду.

Может быть, во время рабочего дня, когда вашего несносного внука не будет дома.

Она встретилась взглядом с Уиллом, надеясь, что он не смог прочитать ее мысли. Но Эдриэнн не заметила на его лице презрения, как ожидала. Казалось, он был рад, что окончательно не запугал ее.

– Вам действительно доставило удовольствие читать эти письма, да? – В уголках светло-голубых глаз Попса собрались морщинки.

– Да, – прошептала Эдриэнн.

– Тогда сделайте мне одолжение.

Попс положил локти на стол, держа вилку над своим десертом.