Онлайн чтение книги Просто дыши
5

За сорок минут до окончания дежурства Уилла Боннера прозвучал вызов: «Батальон! Пожарные и скорая помощь, на выезд!», следом прозвучал сигнал тревоги. Уилл немедленно сообразил, что к чему, переговорил с Глорией по громкоговорителю и вытащил билет из принтера. После многих лет рутины он срывался с места, не делая никаких лишних движений. Он дернул рубильник, выскакивая из кабинета, отключая напряжение. Затем, меньше чем через минуту, он был уже за дверью, в мгновение ока покрыв необходимое расстояние. Это была жизнь пожарного: в одну минуту ты смотришь повтор «Пейтон-Плейс» на канале мыльных опер, а в следующую – проверяешь карту, натягиваешь спецодежду и всовываешь ноги в ботинки.

Городок Гленмиур имел пожарную команду с 1992 года и экипаж из капитанов, инженеров и волонтеров. Пока Глория Мартинес, инженер, заводила двигатель, а волонтеры собирались на станции, Уилл и Рик Макклюр, один из волонтеров, прыгнули в патрульную машину и помчались к месту возгорания. Это была проблема с неспецифическими рапортами, как тот, который пришел сейчас. Кто-то позвонил и сказал, что он видит дым. В таком случае «вон туда» считалось кардинальным направлением.

Местные несерьезно относились к пожарам в этой части городка. Легендарный пожар Маунт-Вижн девяносто пятого года оставил пейзаж, украшенный скелетами обожженных деревьев, разрушенными домами, лугами, покрытыми сожженной травой, которая еще долго оставалась такой после бедствия.

Когда он направился на безымянную дорогу, обозначенную «Ветка 74», он обозрел горизонт в поисках пламени или струящегося дыма. Хотя он сфокусировался на поисках, в его сознании мелькнула мысль об Авроре. Сегодня он поздно приедет к обеду. Вчера он пропустил в ее школе день карьеры.

– Ничего страшного, – сказала она ему. – Все было точно так же, как в прошлом году.

– Я пропустил и в прошлом году.

– Как я уже сказала, там все время одно и то же.

В тринадцать лет его приемная дочь имела острый язычок и безудержную страсть к журналам для подростков, которые она слишком много времени читала, по мнению Уилла. Когда она была маленькой и он оставлял ее, отправляясь на дежурство, она устраивала истерики и умоляла его не ходить. Теперь ей было тринадцать и она была одновременно свободной и хрупкой и саркастически отзывалась о его отсутствии.

Уилл предпочитал приступы гнева, если бы у него был выбор. Во всяком случае, она выражалась прямо, и гнев быстро проходил. Быть отцом и дочерью было нетрудно, хотя их и не связывала родная кровь. Уилл любил быть ее отцом, и, когда мать Авроры ушла, ничего не изменилось. Это только усилило его преданность ей.

Для одинокого родителя работа капитана была смесью проклятия и благословения. Согласно графику он мог проводить с ней достаточно долгое время, однако и отсутствовал так же долго. Когда он был на дежурстве, она оставалась с родителями Уилла или иногда с тетей Брайди и дядей Эллисоном. Это выручало его долгие годы и было одной из причин, по которой он оставался в Гленмиуре. Без его семьи растить Аврору было бы невозможно. Его родители считали привилегией и радостью заботиться о ней – милая, умная и красивая девочка, которая вошла в их жизнь словно ранняя весна. Теперь, когда ей было тринадцать и характер ее начал портиться, он гадал, не слишком ли трудно им стало с ней управляться.

Но если бы он только посмел предположить это, его семья решила бы, что он сошел с ума. Его родители, у которых была ферма цветов, искренне верили в кармический баланс и в идею, что жизнь никогда не дает человеку больше того, что он может вынести.

Уилл заметил черный столб дыма, поднимающийся над знакомым коньком крыши рядом с деревушкой Сан-Джулио, затем передал Глории точные координаты и поспешил к месту пожара. Он не был уверен в том, чье это владение, копны сена и люцерны. Никакого жилья поблизости, но амбар весь охвачен огнем. Он припарковал машину, оставил ключи в зажигании на случай, если машина понадобится. Рик припарковал другую машину в некотором отдалении и подбежал к Уиллу, который уже осматривал район. Боковым зрением он увидел движущуюся тень и повернулся вовремя, чтобы заметить дворовую собаку.

Он видел ее здесь раньше, метис колли черно-белого окраса. Вид Уилла и Рика в их шлемах и костюмах пожарных заставил ее мчаться от них со всех ног.

– Надеюсь, черт побери, что амбар использовался для сена, а не под жилье, – прокричал он Рику.

– Я тебя слышу? – Рик, молодой волонтер, только после курсов, не без страха смотрел на горящее здание.

– Я собираюсь обыскать помещение, – сказал Уил, напомнив себе, что не так давно он был такой же зеленый, как Рик Макклюр. К тому времени, как прибыла пожарная машина, Уилл надел маску, хотя и не опустил ее на лицо. Он надеялся, что ему не будет нужды лезть в пламя.

Он обошел здание по периметру, подготавливая рапорт для своего батальонного командира. Отметил хороший признак – он не слышал никакого блеяния пойманного в ловушку скота. Такого рода вещи остаются в душе пожарника. Спасать было некого, а их цель не спасение здания, оно сгорит, как трут. Им нужно погасить огонь, чтобы он не распространился на окружающие поля.

План был такой: сбить пламя сквозь большие панельные двери по бокам. Уилл передал по радио задание экипажу пожарной машины. Пока пожарные в шлемах раскатывали рукав, он знаками показал Рику открыть дверь и быть готовым приступить к делу с портативным огнетушителем. Целью их было сбить пламя – пока не обрушился весь дом – до того, как пожарные подтянут рукав. Тогда с фасада здания можно будет сбить пламя. Жар был сильный, как они и ожидали. Когда Уилл был новобранцем, это выбивало из него всю дурь – жар, обдувающий его лицо, и невидимые силы, словно молоты стучавшие в голове, как на рок-концерте.

Огонь был в последней стадии, языки пламени пробивались сквозь дым. Он услышал свист и подумал, что его баллон с воздухом покрылся пузырями из-за жара. Похожий на собор высокий амбар в нордическом стиле купался в неверном свете, сложенные скирды сена пылали, словно гигантский погребальный костер. «Я в порядке, – сказал он, как всегда делал в подобных ситуациях. – Я в порядке». В уме он вызвал образ Авроры – его главной причины, чтобы остаться в живых.

* * *

Брайди подошла к окну и опустила его, чтобы слышать звук далекой сирены. Затем она снова села и положила руки на стол.

– Сара, я не понимаю. Почему вы говорите, что ваше решение отложить рождение детей едва не убило вашего мужа?

– Если бы я согласилась забеременеть сразу, как хотел Джек, мы бы раньше узнали, что у нас есть проблема. – Сара прочистила горло. – Насколько подробно вам нужна эта история?

Брайди, казалось, поняла.

– Пока можете не тревожиться о деталях. Разве что вы думаете, что эта информация нужна, чтобы я помогла вам.

В каком-то смысле Сара понимала, что ей придется открыть самые интимные детали ее брака, открыть их, словно незалеченную рану, чтобы оголить нервы. Она знала о разводах достаточно, чтобы понимать, что это часть процесса. Однако от этого знания было не легче. Выражать личную боль в своих комиксах было одно, но обсуждать ее в открытую – совсем другое.

– Постепенно я захотела детей так же сильно, как и он. Казалось, мы оба обладаем хорошим здоровьем. Так что, когда за целый год я не смогла забеременеть, мы стали проверяться. По некоторым причинам мы ожидали, что что-то не в порядке со мной, а не с ним. – Оставив в покое обручальное кольцо, она взяла ручку со стола и крутила ее в пальцах.

– Я думаю, это совершенно обыкновенное допущение, – сказала Брайди. – Не представляю почему, но это так.

Когда они выяснили, что с Сарой нет проблем в смысле деторождения, Джек согласился пойти провериться к своему дяде, урологу. Сара была готова услышать сообщение о низком уровне спермы, или плохом движении сперматозоидов, или замедленной подаче спермы. На самом деле тесты выявили кое-что куда более ужасное.

– Рак яичек, – сказала она Брайди. – У него были метастазы в лимфоузлы, в живот и легкие.

Мнение онколога было обнадеживающим.

«Статистика и планирование не даст этому развиться. Бороться со всем, что у нас есть, – вот чем мы займемся», – сказал доктор. Джек был также удачлив, потому что у него были семья и друзья, которые его поддерживали. Его родители и братья с сестрами окружили его заботой, когда выяснился диагноз. Люди, которые знали его с детского сада, приходили его навестить, поддержать, и их добрые пожелания были, казалось, бездонным колодцем поддержки.

– Вы должны понять, – сказала Сара Брайди, – когда что-то такое случается, весь мир останавливается. Вы теряете все. Это как вступить в армию, и болезнь – ваш строгий сержант. Мы сразу же начали лечение, агрессивное лечение. Его возраст и хорошее здоровье позволили применить самые тяжелые методы.

– Интересно, что вы сказали «Мы начали лечение», а не «Джек начал лечение».

– Мы были командой, – объяснила Сара. – Болезнь заполнила каждый момент нашей жизни, бодрствовали мы или спали. – Она снимала и надевала колпачок ручки, снимала и надевала. – В самом деле, я не знаю, важно ли это сейчас или нет, – мы позаботились об одной маленькой детали, прежде чем начать лечение.

– И эта маленькая деталь была…

– Это было предложение доктора. Мы с Джеком были в панике, чтобы думать об этом. Джеку посоветовали заморозить сперму. Лечение могло вызвать бесплодие, так что это было предусмотрительно. – Она слегка улыбнулась. – Джек всегда стремился добиваться всего. Он запас столько спермы, чтобы населить целый город. И до последней недели это была история со счастливым концом. – Более или менее, думала она. Представление Джека в банке спермы было куда более продуктивным, чем представления в их спальне.

– Простите, я должна прояснить. Вы были его главной поддержкой во время лечения?

– Финансово – нет. К счастью, Джек и его семья люди чрезвычайно состоятельные. Я едва ли сделала карьеру.

– Комиксы, которые вы упоминали раньше?

Взволнованная, она продолжала крутить в руках ручку.

– Да, они называются «Просто дыши».

Брайди откинулась на спинку стула.

– Звучит потрясающе, Сара. В самом деле.

– Было бы лучше, если бы я взялась за что-то, чтобы зарабатывать себе на жизнь. В настоящее время я работаю на себя, что означает куда больше работы, но и больше независимости и больше денег. Когда Джек был болен, я отказалась от этой работы и делала рекламу и поздравительные открытки, однако никогда не переставала рисовать комиксы. На самом деле в самые тяжелые дни лечения я сделала свои лучшие работы. Но я не могу честно сказать, что вложила в его болезнь деньги, те, о которых стоило бы говорить.

– Как насчет моральной и эмоциональной поддержки? И заботы о нем?

– Я делала вещи, на которые, как я думала, не способна. – Она замолчала, в удивлении чувствуя те самые эмоции, которые она испытывала в бесконечные тяжелые ночи после химиотерапии, когда даже любви и молитв не было достаточно, чтобы утешить его, когда она обнимала его, когда его трясло от холода, когда она стирала его рвоту и меняла ему постель, пока он стонал в агонии. – Я расскажу вам детали. Но точно могу сказать, что это было ужасно и каждый, кто попытается отрицать, что я оказывала ему поддержку, – лжец.

– А счастливый конец?

– До того как все это случилось, я бы сказала вам, что наш счастливый конец наступил в тот день, когда мы обнаружили, что рака больше нет и лечение больше не нужно. Я полагаю, не бывает таких вещей, как счастливый конец. Жизнь, черт возьми, слишком сложна для этого. Ничего не кончается. Все просто меняется. – Она посмотрела вниз, увидев, что совершенно раскрутила ручку.

Брайди сложила руки на столе и притворилась, что не заметила.

– Итак, в какой момент вы заподозрили, что ваш брак в опасности?

Сара пристыженно сложила сломанные части ручки на стол – футляр, стержень, колпачок.

– Это было последнее, о чем я думала. Последнее, чего я ожидала. Я была так полна благодарности и восторга от выздоровления Джека, что ничего не видела. Я тогда поклялась себе и Джеку, что готова создать семью. Более чем готова. Глупо было откладывать что-то, чего ты хочешь. Жизнь слишком коротка. В то время я не думала, что попытка забеременеть будет такой отчаянной. Я думала, мы станем счастливой семьей с ребенком, что мы магическим образом станем счастливой семьей. – Она аккуратно вставила стержень обратно в ручку. – Мы пробовали оба способа.

– Оба способа?

– Естественный и искусственное оплодотворение. После лечения у Джека появились хорошие шансы на деторождение, так что у нас обоих были большие надежды. Но… во время его болезни между нами почти не было интимности. Он не мог этого вынести и время от времени пытался. – Сара скрутила обе части ручки вместе. – Он все еще утверждал, что хочет нормальную семью. На самом деле это была его идея – прибегнуть к лечению и к искусственному оплодотворению. Недостаток нашего успеха в этом деле впоследствии мог быть благословением, я полагаю. Родить ребенка во время его болезни было бы просто ужасно. – Кнопка ручки не работала. Ей пришлось разобрать ее, чтобы попытаться снова.

Сара начала понимать, что трещина в их отношениях появилась задолго до того, как она ее почувствовала. Она только расширялась и вышла из-под контроля к тому времени, когда на горизонте появилась Мими Лайтфут.

– После болезни, – сказала она, – я продолжала напоминать себе, что я в посттравматическом состоянии. Мы оба были такими. Так что каждый раз, когда во время овуляции я ходила в клинику искусственного зачатия, Джек справлялся с травмой по-своему. Я не знаю, когда он связался с Мими Лайтфут, но думаю, некоторое время тому назад. – Имя имело у нее во рту вкус горечи.

– Это женщина, с которой он вам изменил, – подсказала Брайди.

– Да. Примерно восемь месяцев назад он затеял крупный строительный проект – шикарные дома для владельцев лошадей, и он все время был страшно занят. – Сара не могла поверить, что была такой глупой. В этой истории были все признаки классического клише – поздние приходы домой, едва описываемые встречи, отмена развлечений с ней. Отсутствие секса с ней. – Я думала, ему нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что случилось с ним, но я верила, что он это преодолеет. И он преодолел, я полагаю. Но не со мной.

Она глубоко вздохнула и рассказала Брайди о самом худшем – о событиях холодного дождливого дня, о своих последних минутах жизни женщины, которая счастлива замужем. Она рассказала о том, как ей было одиноко без мужа, когда она поехала в клинику зачатия одна. Она рассказала, как по дороге остановилась купить пиццу, чтобы навестить его на работе, потому что он любил пиццу и она хотела сделать ему сюрприз. Она даже рассказала о минуте, которая была бы кошмаром для любой женщины.

Сверхъестественное спокойствие, которое она испытывала с той ночи, разбилось на части, а его место заняли эмоции – гнев на Джека и стыд от унижения, болезненное чувство, что она потеряла свои мечты. Она чувствовала себя одолеваемой мыслями о ребенке, которому не суждено родиться, и о превосходном доме, который был только иллюзией.

До этого шок охранял ее от мысли, что было бы, если бы она вела себя по-другому. Немота сменила тревогу оттого, что она вынуждена стирать свое грязное белье на глазах у постороннего человека; она понимала, что жизнь, которой она так гордилась, была сплошным стыдом.

Вынужденная описать неверность мужа, она чувствовала, как ее женская гордость растоптана и, окровавленная, лежит на полу. Она пробиралась сквозь самую тяжелую часть своего повествования.

– Вот так все и произошло. Конец счастливой сказки.

Сара почувствовала, что ее охватила усталость. Она пролетела полстраны в адреналиновом шоке. Наконец утомление взяло над ней верх.

– Вы знаете, – заключила она, – у меня только одно большое сожаление.

– Какое же? – спросила Брайди.

– Я хотела бы заказать черные оливки к этой чертовой пицце.