Некоторые люди так уж устроены, что мученическая кончина для них самый удачный выход.
— Генрих Францевич, что касается снимков… Учтите, новорожденные бывают так себе…
— Выберите лучшего. Подождите, время есть.
— Месяца четыре ждать придется. Раньше он вряд ли на человека будет похож. А кому и пятидесяти лет мало…
Душа человека нашей эпохи разрыхлена, все стало зыбко, все двоится для человека, он живет в прельщениях и соблазнах, вечной опасности и подмены. Зло является в обличье добра и прельщает
Сомы грамм – и нету драм.
У нас у всех это есть эта тёмная сердцевина. Она делает нас людьми. И если мы узнаем, что это, если нам хватит духу поднести ее к себе и признать своей, мы станем больше, чем людьми. Убойный цех — это то место, где мы достигаем совершенства.
Кокаин — сквернейший и коварнейший яд.
В любом сне, детка, главное — вовремя проснуться.
А уж если врать, так врать забавно.
Мне бы, признаться, хотелось повстречать единорога, пробираясь через густой лес. Иначе какое удовольствие пробираться через густой лес?
Второй пример — самое блестящее из известных мне оскорблений (случай тем более удивительный, если принять во внимание, что этот пассаж — единственное, что связывает его автора с литературой): “Боги не допустили, чтобы Сантос Чокано осквернил эшафот, приняв на нем смерть. А потому он жив, и до сих пор насилует бесчестье”. Осквернить эшафот. Изнасиловать бесчестье.
Сокрушительный удар, нанесенный Варгасом Вилой, не убивает жертву, но бесконечно отдаляет реального противника, отодвигая его на второй план, со всей очевидностью выявляя его никчемность и аморальность. Теперь достаточно самого мимолетного упоминания имени Чокано, чтобы в памяти всплыло это висящее над ним проклятие, а воображение расцветило самыми зловещими красками все, что с ним связано, нарисовав подробные и невероятные картины бесчестья.
Единственные, кто не испытывает боли – это те, кто уже умер.
Господи, тебе лучше позаботиться обо мне … иначе будешь за меня отвечать.
Каждый из нас одинок в этом мире. Каждый заключен в медной башне и может общаться со своими собратьями лишь через посредство знаков. Но знаки не одни для всех, а потому их смысл темен и неверен. Мы отчаянно стремимся поделиться с другими сокровищами нашего сердца, но они не знают, как принять их, и потому мы одиноко бредем по жизни, бок о бок со своими спутниками, но не заодно с ними, не понимая их и не понятые ими. Мы похожи на людей, что живут в чужой стране, почти не зная ее языка; им хочется высказать много прекрасных, глубоких мыслей, но они обречены произносить лишь штампованные фразы из разговорника. В мозгу их бурлят идеи одна интересней другой, а сказать эти люди могут разве что: «Тетушка нашего садовника позабыла дома свой зонтик».
Люди забывают долг повиновения, видя в самом господине своем раба гнусных страстей его.
Что такое хорошая история? Когда ты берешь самые обыкновенные факты и подаешь их сочно и вкусно, почти сексапильно.
Только бездушным непониманием юношества можно объяснить представление, будто молодежь жаждет свободы. В душе она страстно жаждет послушания.
– Вечный вопрос, – засмеялся Морковин. – Тварь ли я дрожащая или право имею?
– Ты, похоже, на него ответил.
– Да, – сказал Морковин, – было дело.
– И как же?
– А очень просто. Тварь дрожащая, у которой есть неотъемлемые права.
Живем в лесу, молимся колесу. Такая наша вера. А еще, земляк, нам деньги требуются. Поищи, что ли.
Теперь мне кажется, что возможна красота без шипов и чувственные наслаждения без муки.
... мне никто никогда не нравился, и я боюсь людей.
Нет лести убедительнее пистолета, нацеленного тебе в лоб.
Клеммер с угрозой говорит ей, что если он и будет читать дальше, то только из интереса к тому клиническому случаю, каковой она собой представляет
Я настолько хорош собой, что мне трудно думать о себе как о рассудительном.
Никто из обитателей дома не показывался на улице. Если бы Фернанда могла, она бы закрыла навсегда все входные двери еще задолго до начала дождя, ибо, по ее мнению, двери были изобретены лишь для того, чтобы их запирать, а интересоваться событиями, происходящими на улице, – занятие, достойное проституток.
В самых обыденных ситуациях спрятано что-то святое, что-то божественное — и каждому предстоит самому открыть это.
Скудоумный высказывает презрение к ближнему своему; но разумный человек молчит.
- Словом, война, я так понимаю, это кто кого осилит, обхитрит, кто у кого вырвет!
Я никогда ничего не одобряю и не порицаю, – это нелепейший подход к жизни. Мы посланы в сей мир не для того, чтобы проповедовать свои моральные предрассудки. Я не придаю никакого значения тому, что говорят пошляки, и никогда не вмешиваюсь в жизнь людей мне приятных. Если человек мне нравится, то все, в чем он себя проявляет, я нахожу прекрасным.
— Целовать меня я вам тоже не позволю.
— Зачем же вы тогда так смешно выпячиваете губки?
В конце концов, что такое чтение, как не порок, подобный увлечению вином, разврату и любой другой форме чрезмерного потакания своим слабостям?
Она была настоящей оптимисткой, то есть всегда ожидала худшего и потому ежедневно испытывала приятное удивление.
Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нем.
Я ни к кому не пристаю, вот и мне пусть никто не мешает, если голова на плечах есть.
Политика требует мужества, что власть дело такое: уж тут ежели что с возу упало, то пропало, и нечего сохранять идиотские иллюзии!
Три вещи прояснились окончательно.
Во-первых, Эдвард — вампир. Во-вторых, он хочет попробовать мою кровь, хотя и борется с этим желанием.
А в-третьих, я окончательно и бесповоротно в него влюбилась.
- Что это за комедия?
- Это трагедия, мой друг!
Не всем же быть умными господин обер-лейтенант. В виде исключения должны быть также и глупые, потому что если бы все были умными, то на свете было бы столько ума, что от этого каждый второй человек стал бы совершеннейшим идиотом.
Предательство, в сущности, дело привычки
О Дульсинея, владычица моего сердца, цвет красоты! Придите на помощь вашему рыцарю, который в угоду несказанной доброте вашей столь суровому испытанию себя подвергает!
Я слишком ленив, чтобы разговаривать.
Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже,
И днем и вечером одна...
Дьявол с хорошими манерами все равно поведет тебя в ад.
Все вы бываете героями, когда идете на преступления, но становитесь трусами, когда вас постигает отчаяние.
- Лев не питается падалью.
Двигаться с высокой эффективностью в неверном направлении ещё хуже, чем вообще никуда не двигаться.
Некоторые песни, книги, фильмы подобны холмам на равнине памяти. Они выше всего твоего опыта. Им никуда не деться.
Просто очищаться и повторять: «Я люблю тебя» – и мир изменится? Вы продадите больше машин? Вы заработаете больше денег? Правда?
«Вы полностью отвечаете за все происходящее, – сказал доктор Хью Лин. – Все находится в вас. Абсолютно все. Без исключений. Вы должны очищаться от этого, или вы никогда не очиститесь».
Очистить терроризм?
Очищение. Очищение. Очищение.
Очистить экономику?
Очищение. Очищение. Очищение.
Очистить (вставьте свое)?
Очищение. Очищение. Очищение.
«Это все ваш опыт, это вы должны очиститься», – говорит доктор Хью Лин.
- Но ведь он умер девятнадцать лет назад! - в ужасе воскликнул Боб.
- Да-а, Джордж у нас большой шутник! - язвительно ответил Вильям.
Одно дело, когда тебя предают те, кого ты считал друзьями. И совсем другое, когда ты предаёшь собственную жизнь.
1..94..143Он очень долго опускался в кресло - так, что в последний момент, когда он уже почти сидел в нем, кресло словно чуть-чуть подросло ему навстречу.