Онлайн чтение книги Рассекреченное королевство. Книга вторая. Испытание Fray
4

Обласканные летним солнцем общественные сады утопали в цветах и зелени, и о зимнем безмолвии оставалось только мечтать: сады наводнили парочки, леди – любительницы пикников и горланящие песни всклокоченные дети, гонимые прочь от фонтанов снисходительными няньками и задерганными матерями. Широкие аллеи, заполненные дамами в выходных платьях из жизнерадостного ситца и мужчинами в притягивающих взгляд ярких шелках, напоминали цветочные клумбы. Не отставала от знати и беднота, экономии ради щеголяя в малиновых кушаках и сине-фиолетовых платках из шелка и набивного ситца.

– Летом тут яблоку негде упасть, – посетовал Теодор, когда мы подошли к оранжерее.

Двери были распахнуты настежь, и оранжерею, пусть и утратившую свежесть и новизну, которая была ей присуща в Средизимье, заполонили посетители: с любопытством рассматривая экзотические растения, они восхищенно ахали, читая составленные Теодором таблички.

– Верно, – кивнула я. – Но я рада, что твои усилия не пропали даром. И даже не возражаю, чтобы люди толпились здесь всю следующую зиму. Зимой тут бесподобно.

– Не будь я создателем этого сада, я бы с тобой согласился, – усмехнулся Теодор. – Однако зимой цветы кажутся порождением волшебства, а не плодами рук человеческих. А колдовство – больше по твоей части.

Мы миновали оранжерею.

– Я знаю одно укромное местечко, – по секрету сообщил мне Теодор.

Строгая геометрия садов сменилась лесистым парком, и группка отдыхающих, устроивших пикник, оторвалась от еды, чтобы посплетничать о нас. Я низко склонила голову, пряча зардевшееся лицо под широченными полями оплетенной шелком шляпы. Теодор же, бравируя благородством, приподнял в знак приветствия эбеновую тросточку.

– Сюда.

Мы свернули на узкую тропинку из дробленого ракушечника, ведущую к лесу.

Я приподняла юбки, чтобы не зацепиться за выпирающие из земли корни деревьев. Я не могла похвастаться знанием садов, хоть и провела в них бессчетные часы. По большей части все эти часы прошли в оранжерее, где Теодор, сбросив плащ, а я, нацепив фартук, пересаживали молодые деревца или подрезали розы. Так Теодор спасался от изматывающих дрязг и сутяжничества, царящих в Совете дворян. Я никогда не разделяла его страсти копаться в земле, однако работать бок о бок друг с другом казалось мне вполне естественным и правильным. Глядя на траурные каемки под нашими ногтями, я на краткий миг забывала, кто из нас – из высшего света, а кто – из народа.

– Ах, как же тут тихо! – произнес Теодор.

Мы взобрались на вершину холма и очутились на безмятежной лужайке. Склоненные ветви деревьев рассеивали дневной свет, отбрасывая затейливые, безостановочно движущиеся тени на чистую гладь пруда, что раскинулся посреди полянки. Вода из пруда каскадом переливалась в расположенный ниже водоем, тот сливал свои воды в следующий, и так – до самого низа, туда, где росли ивы, лениво купавшие в воде свои золотистые руки-ветви.

У меня занялось дыхание, я поняла, что Теодор привел нас к тем самым водопадам, у которых мы, потрясенные и испуганные сумятицей, предшествующей бунту Средизимья, укрылись после того, как покинули карточную вечеринку Виолы. Вода тогда не журчала, смеясь, – ее сковывал лед.

– Ты помнишь? – спросил он и взял меня за руку.

– Конечно, помню.

– Отлично, – улыбнулся Теодор. – Если бы ты забыла, я чувствовал бы себя полным дураком.

Он достал из кармана тонкую золотую цепочку. Колечки ее были столь крошечными, что цепочка походила скорее на сияющую металлическую нить. Я пришла в смятение, на глаза навернулись слезы – я знала, что это за церемония, хотя ни разу в жизни ее не видела.

– Да сплетутся воедино наши жизни, – провозгласил Теодор, обматывая цепочкой свое левое запястье. – Да свяжутся воедино наши судьбы.

Он протянул мне руку.

– Клянешься ли ты мне в этом?

Я не могла вымолвить ни слова, лишь протянула ему дрожащую руку, и он обвязал цепочку вокруг моего запястья, скрепляя, по галатинскому обычаю, нашу помолвку.

Золото неразрывно соединило нас лишь на краткий миг, однако я сознавала, на что иду, позволяя холодным звеньям прикоснуться к моей коже. Я слышала, как Теодор повторяет слова клятвы, целуя меня. Я выдохнула. Теодор отстранился.

– Все хорошо? – встревожился он. – Мне казалось, обычно женщины хоть что-то говорят в ответ.

– Да. Я…

– Согласна? Ты ведь этого хочешь? – Он взял меня за подбородок и посмотрел прямо в глаза. – Знаю, нас ждет тернистый путь: эти заскорузлые дворяне испортят нам немало крови, но мы делаем правильный выбор. Ради нас, ради Галатии…

– Да, хочу, – прервала его я, и звенья золотой цепочки на наших руках мелодично звякнули, соприкоснувшись.

Да, я хотела выйти замуж за человека, которого любила, хотела занять более высокое положение, чтобы отстаивать интересы простого люда – моих соседей и друзей. И да – чего уж скрывать, – меня терзал страх, что высшее общество отвернется от меня, что я потеряю свое неповторимое ателье, мою отдушину. Но пришло время взглянуть страху в глаза и презреть опасности. Я поняла: прозябая в бездействии, рискуешь намного больше, чем когда на что-то решаешься.

– Рано или поздно тебе придется оставить магазин, – сказал Теодор. – Понимаю, что тебе трудно с этим примириться, как, впрочем, и мне.

– Знаю, – кивнула я и схватила его за руку. – Я даже знаю, как поступить. Заказов на чары все меньше, и Алиса все больше и больше берет на себя ведение дел.

Мне придется покинуть магазин, но не обязательно же его закрывать. Годы и годы я вертелась в нем как белка в колесе, а теперь все это – псу под хвост? Пустые витрины, погасший камин, безработные швеи? Ну уж нет! Мы сделаем вот что – перестанем принимать заказы на чары, только вот закончим те, что уже взяли, наймем одну или даже двух белошвеек, и… Я с головой ушла в мечты, не в силах представить жизнь без своего ателье.

– Когда реформы одобрят, – вернул меня к реальности Теодор, – ты сможешь продать магазин Алисе. Запроси любую цену, которую сочтешь справедливой.

«Либо все деньги Галатии, либо ломаный грош», – подумала я и грустно улыбнулась.

– Ей ни за что не наскрести столько денег. Я передам ей ателье по наследству.

– А теперь посмотрим, получится ли у меня. – И Теодор развернул наши обвязанные цепочкой запястья.

Он внимательно исследовал цепочку и обнаружил пару миниатюрных зажимов. Стараясь не дышать, он расцепил их, и цепочка распалась на два золотых браслета – для каждого из нас. Прежде я видела нечто подобное только у зажиточных клиентов. Галатинская беднота обычно носила шелковые ленты. Я боязливо провела кончиком пальца по золотой нити. Невесомая, странная, если не сказать – чуждая. И постоянная, напомнила я себе, так как цепочки, по традиции, носились до свадьбы. К тому времени ленты простого люда, запачканные и изодранные, походили на лохмотья, однако их, как и браслеты знати, бережно хранили в качестве сувениров – иной раз они украшали детские платьишки или появлялись на дорогой сердцу вышивке в виде розочки.

Золотая цепочка подмигнула мне, сверкнув на солнце, а я прильнула к Теодору, и мы слились в затяжном поцелуе. Теодор увлек меня вниз, где вода, срываясь каскадом, заиграла нам веселую песню.