Онлайн чтение книги Рыцари Серебряного Щита
ГЛАВА VI,. которая, вначале хотя и невесёлая, кончается, однако, выходом Рыцарей Серебряного Щита навстречу Большому Приключению

Бывает в жизни так, что человеку удивительно везёт во всём. Нежданно-негаданно приходит Удачный День. Встаёшь утром с постели и сразу попадаешь ногами в туфли, которые обычно какая-то неведомая сила разбрасывает ночью в разные стороны и прячет в самые дальние углы. Складывая книжки в портфель, перед тем как пойти в школу, вдруг найдёшь запропастившийся куда-то неделю назад перочинный нож. На завтрак мама подаёт только что сваренное малиновое варенье, потому что оно «немного не вместилось в банку, а для другой банки его мало». Выходишь из дому и тут же попадаешь в нужный тебе трамвай, а если ты живёшь в деревне, — то встречаешь пустую повозку, едущую как раз в сторону школы. И тогда ты можешь быть уже совершенно уверен, что учитель спросит тебя именно о том, что ты знаешь лучше всего, что, играя в футбол, ты не загонишь мяч в собственные ворота, что кто-то из дружков вдруг даст тебе билет в кино на великолепный приключенческий фильм. Правда, ведь бывают такие дни?

А бывают и другие. Они начинаются с того, что шнурки у ботинок вдруг сплетаются, как змеи, в такие клубки, которые распутать просто невозможно, потом вдруг исчезает куда-то самая необходимая книжка, а во время мытья мыло назойливо лезет тебе в глаза и выскальзывает из рук прямо в кастрюлю с молоком. На завтрак подают шпинат и кашу по-краковски, а в школе учитель упорно допытывается, сколько будет 7x8, но ты, хоть убей, никак не можешь вспомнить: 56 или 64?.. В таких случаях говорят: Неудачный День. Я знаю даже таких, кто причину неудач видит в разбитом зеркале, чёрной кошке, перебежавшей дорогу, кто вспоминает, не пятница ли тот день и не тринадцатое ли число…

Если же разумно рассудить, то всё это — лишь дело случая. Один раз — удача, другой раз — нет; раз человеку повезёт, в другой раз — не повезёт. Густав Морцинек, этот очень симпатичный и мудрый польский писатель, говорит, что жизнь похожа на ломтик хлеба, неровно помазанный маслом: попался тебе сухой кусок — ешь с улыбкой дальше и доберёшься, наконец, до масляного места…

Я вижу уже возмущение на лицах моих читателей. Вы, наверно, недовольны, что я болтаю о разных общих проблемах нашей жизни и ничего не говорю о том, что же поделывают Рыцари Серебряного Щита. Не сердитесь, порою не вредно немного и пофилософствовать. Впрочем, я уже кончил и возвращаюсь к нашим героям.

С наступлением вечера жарища немного спала. Тени вытянулись и спокойно отдыхали в траве. За овином, у края картофельного поля, в густых зарослях широколистого подорожника, огромных лопухов и краснеющего уже конского щавеля, четвёрка сорванцов собралась на совет. Ребята присели на корточки и, оглядываясь по сторонам, начали шептаться.

— У меня есть ножик и рогатка. Я набил карманы хорошими круглыми камешками, — докладывал Здись. — Однако толку мало. Отец едет за сеном и, наверно, возьмёт меня с собой — помочь ему сгребать.

— А мы должны сегодня мыться в большом корыте. Тётя уже воду греет, — печально сообщила Кристя. — И после мытья — прямо в постель.

— Хуже всего то, что нет «Сарданапала», — добавила Данка. — Оба папы — мой и Андрейки — поплыли куда-то по озеру. Как только поужинали, так сразу взяли паруса — и поплыли.

— А если меня мама увидит, то закричит, поставит в угол и не выпустит больше. — Андрейка встал, повернулся и, в доказательство своих предчувствий, показал на штаны.

Светлые, только что отутюженные брючки были сзади совершенно черны от прилипшей к ним смолы.

— Где это ты так вывалялся?

— А я сидел на будке Азора. Солнце нагрело толь, и я чуть не приклеился. Едва слез с будки.

Печально глядели ребята друг на друга.

— Что же делать?

— Может, помолимся? — предложила Кристя.

— Можно, — согласился Здись. — Только поможет ли это?

— Как крем от веснушек, — буркнула Данка… — Война будет.

— Война?

— Ну да. Ежели мы не найдём Клад, кто тогда даст приказ империалистам, чтобы они уничтожили свои атомные бомбы?

— И конфеток на обед не будет… Нехорошо..

— А может быть, уже сейчас убежать? А? И спрятаться до вечера?

— Начнут искать и всё равно найдут.

Отчаяние, чёрное, как сажа или смола, а скорее, как сажа и смола, вместе взятые, начало овладевать мыслями ребят. Данка от злости вырвала с корнями большущий подорожник. Песок посыпался на низко пригнувшегося Здися.

— Ты гляди! Чего сыплешь? — сердито проворчал он.

С другой стороны сарая послышался стук копыт, скрипнуло дышло, забренчали брошенные в телегу вилы.

— Здишек! Здишек! — раздался зычный мужской голос.

Здись выпрямился, махнул безнадёжно рукой и, поддерживая набитые камнями карманы, побежал вдоль сарая.

— Здишек!.. Что за мальчишка! Куда он запропастился?! — Чувствовалось, как сильно он запыхался.

— Кричу тебя, кричу. Никак не дозваться.

— Ладно. Я уже сажусь. Можно ехать.

— Куда влез? Слезай с телеги! Мать сегодня со мной поедет. Будем брать сено аж на восемнадцатом километре.

— Батя… Тихо! Возьму тебя в другой раз. Как сварится картошка, потолки и дай поросёнку.

— Хорошо, папа.

— Да веди себя здесь, Здишек, хорошо. Завтра куплю тебе крючок на щуку. Ну, поехали, мать… Но-о-о-о!..

Послышался свист кнута и скрип колёс.

— Здорово повезло Здисю, — шепнула Данка, однако, она так и не дождалась ответа Кристи, потому что откуда-то сверху, будто с крыши сарая, раздался громкий голос:

— Данка, Кристя! Девочки! Быстро домой! Вода стынет.

— Сейчас идём!

Обычно они мчались наперегонки: та, которая вымоется первой, будет иметь возможность почитать ещё книжку. Но сегодня Данка и Кристя плелись к дому медленно, не спеша; за ними следом брёл и Андрейка, прикрывая зад большим листом лопуха. Ему очень не хотелось идти домой, однако сидеть одному в траве тоже было неинтересно.

— Ты попробуй войти боком, — советовали ему девочки. — Сними сразу брюки и надевай пижаму. Если до завтра ничего не заметят, то мы прикажем, чтобы тебе их выстирали.

— Прикажете?

— Ну да. Ведь Здись привезёт Тройной Клад.

Девочки остановились на лестнице и стали прислушиваться: удастся ли Андрейке его стратегический манёвр? Но уже через минуту раздался отчаянный крик:

— Что ты натворил? Негодник ты этакий, грязнуля, пачкун паршивый!..

— Влип всё-таки, — сказала, печально вздохнув, Кристя. — Любую проделку можно утаить, но штаны не скроешь.

— Похоже на то. Увы… — тоже вздохнула Данка, и обе начали взбираться по крутой лестнице.

Возле дверей они приостановились, набрали полные лёгкие воздуха и ворвались в комнату, точно разгорячённые быстрой скачкой лошади.

— Где вы столько времени пропадали? Ползёте, как черепахи.

— Почему же? Разве, мамочка, ты не видишь, как мы торопимся?

— Очропимся, — подтвердила Кристя.

— Вижу, вижу. Даже самых старых улиток перегнали. А ну, быстро раздевайтесь.

— Так рано? — Данка изобразила на своём лице крайнее удивление. — Ведь ещё только половина восьмого.

— Сегодня будете мыться полностью. Видите, сколько воды приготовлено.

— А ноги тоже?..

— Тоже!

— Целиком или только до колен?

— Целиком… Кристя, нагнись ниже, а то всю стену устряпаешь зубной пастой… Данка, возьми мочалку и три колени как следует…

— Хорошо, мамочка. Я уже последнюю ногу мою.

— Как это — последнюю?

— Первую уже вымыла, а теперь последнюю.

— Ах, вот оно что! А я думала, что у тебя по меньшей мере десять…

— Почему? Ты же училась в школе и знаешь, что у человека всего две ноги. А у тебя ноги не болят?

— Немножко. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что думала, может быть, ты пойдёшь на прогулку.

— А ты чего хочешь: чтобы я пошла или чтобы осталась?

— Я тебя очень люблю.

— Я тебя тоже люблю, но ты уже такая большая, что можешь остаться и одна. Да вас, к тому же, двое: ты и Кристя…

— Да, мамочка, мы ничего не боимся. Ты должна знать об этом. Даже дьяволов мы не боимся… Криська, ты что щиплешься?

— Спокойно, девочки. Данка, не дерись.

Из углов комнаты, из-под кроватей, из-за шкафа уже вылезали сумерки, и поэтому никто не видел, как обе почтенные четвероклассницы показали друг другу язык.

С улицы кто-то позвал:

— Бася! Ты готова?

— Сейчас выхожу, — ответила мама Дануты и строго сказала девочкам: — Вымойтесь хорошенько и — в кровати.

— А папа вернулся? — спросила Данка, которая сразу узнала голос отца.

— Вернулся.

— Почему?

— Потому что на озере нет ветра.

— Куда вы пойдёте?

— В клуб. Потанцевать.

— Скоро вернётесь?

— Нет, не скоро. Не приставай. Спокойной ночи, девочки!

— Спокойной ночи! Спокойной ночи! — радостно воскликнули обе и с воодушевлением бросились прощаться.

— Осторожнее! Куда суёте свои мокрые лапы? Разольёте воду!.. Девчонки, да вы что, с ума посходили, что ли?

— Посходили! Посходили! — счастливо пропищали Данка и Кристя.

Мама Дануты закрыла за собою дверь, из-за двери ещё раз пожелала спокойной ночи и сбежала по лестнице.

Данка и Кристя, оставляя мокрые следы на полу; скользнули к окну, присели, высунув из-за подоконника только намыленные щёки, любопытные глазёнки и уши.

Вот взрослые показались из-за угла.

— Вообще-то говоря, надо было бы снять паруса и отнести их в сарай, — без особого энтузиазма предложил папа Андрейки.

— Да бросьте вы. Снова будем вас ждать…

— Сейчас пойдём потанцуем, а когда вернёмся, может, еще и поплаваем…

— Как бы ветер не налетел…

— Яхта стоит в бухте, кругом — деревья. Ничего с нею не случится.

Голоса становились всё тише и тише, темнота растворяла силуэты, обволакивала мутной серостью наступающей ночи. Под липой вдруг громко закудахтала курица.

— Что она там делает? — удивилась Кристя, высовывая голову в окно. — Цыпочка, цыпочка, цып, цып, цып!..

— Чего дурака валяешь? — прошептала «курица». — Это я, Здишек. Сигнал вам даю. Быстро собирайтесь, а то сейчас Луна взойдёт.

Обе девочки подскочили, как ошпаренные. Верно! Нужно торопиться.

— Я уж не буду мыть ноги. И так всё равно запачкаются.

— Не пачкай полотенце мылом!

— Выливай воду!

— Прячь мочалку!

— Надеть плащ?

— Не надо. Тепло. Захвати бинокль.

— И резиновый круг возьмём. В случае чего…

— Заверни в газету кусок колбасы и хлеба.

— Мне не хочется есть.

— Но может захотеться. А не захочется — так дадим Твардовскому. Он, наверно, не ел на Луне колбасу, потому что там нет ни свиней, ни колбасных лавок!..

— Хорошо. Дадим ему, и тогда уж он не исчезнет.

— Почему?

— Да потому, что, кто съест колбасу, тот уже не сможет наколбасить. Ты слышала, чтобы кто-нибудь колбасил с колбасой?

— Нет…

— Ну так вот… Застегни мне сандалии, а то из-за этого круга мне не нагнуться.

— Так сними его на минуту…

За окном снова нетерпеливо закудахтала «курица»:

— Ко-ко-ко-ко, ко-ко-дак! Коко-дак!

— Разошёлся, будто яйцо снёс. Ну, ты готова?

— Готова.

— Тогда побежали.

Они выскочили на лестницу, хлопнув дверьми. Мигом слетели вниз, выбежали из сеней на двор. Здись привязывал длинную верёвку к ошейнику Азора.

— Чтобы не сбежал, как вчера, — пояснил он. — Может нам понадобиться.

— А где Андрей?

— Сейчас придёт. Мать у него штаны отобрала. Пришлось мне ему свои одолжить.

Скрипнула дверь, ведущая в сени, и показалась странная фигура без ног.

— Чудеса уже начинаются, — пискнула Кристя.

— Ещё нет, — возразил безногий человек голосом Андрейки и подошёл ближе.

Девочки внимательно поглядели на него и прыснули со смеху. На мальчугане была белая трикотажная рубашка, руками он прикрывал голый живот, а чужие штаны на длинных лямках свисали у него до пяток.

— Давайте помогите мне, — серьёзно попросил он. — Надо связать эти лямки сверху.

Так и сделали, и Андрейка принял более или менее человеческий вид.

— Не очень здорово сидят на тебе эти брюки, — сокрушённо вздохнула Данка.

— Не беда. Зато ему теперь можно дать по крайней мере лет шесть, — вмешался Здишек. — И это хорошо. Потому что младенца никто не испугается… Ну, пошли?

— Пошли, — решительно сказал Андрейка и, гордый похвалой, добавил: — Бинокль я взял и жучков в коробке тоже. Теперь я ничего не боюсь. — Тогда двигай первым.

— Нет, ты с собакой иди первым.

— Хорошо. Только, гляди, не потеряйся.

Когда они вышли за калитку, Данка, поразмыслив, предложила:

— Может, привязать Андрейку к Азору? Тогда оба уже не потеряются.

— Правильно. И у меня руки будут свободны, — тут же поддержал Данку Здись.

Андрейка не сопротивлялся. Его обвязали верёвкой вокруг пояса и туго затянули узел.

— Я собачек тоже люблю, — Андрейка погладил Азора по голове и крепко взял его за ошейник.