Онлайн чтение книги Семь сестер The Seven Sisters
12

На следующее утро точно в условленное время Флориано уже поджидал меня в фойе. Мы снова уселись в его «Фиат», и Флориано поехал, лихо лавируя в сплошном потоке городского транспорта. Иногда у меня занималось дыхание от страха, ибо столкновение с другой машиной казалось почти неизбежным.

– Кто ваши предки? – спросила я, чтобы отвлечь свое внимание от его рискованной, если не сказать наводящей ужас, манеры вождения. – Вы коренной бразилец?

– А что вы вкладываете в это понятие – «коренной бразилец»? – ответил Флориано вопросом на вопрос. – В Бразилии не существует такого термина. Мы, можно сказать, нация полукровок. В крови бразильцев перемешаны десятки национальностей, разные религии и верования, разный цвет кожи… К коренным бразильцам можно разве что отнести те народы, которые заселяли этот континент на тот момент, когда сюда пятьсот лет назад пришли португальцы и предъявили свои права на все богатства здешних территорий. Началось массовое истребление аборигенов. Те же, кто избежал насильственной смерти, умерли позднее от страшных болезней, которые привезли с собой завоеватели. А что касается конкретно моей семейной истории, то она такова: мама у меня португалка, отец – итальянец. Так что о чистоте крови в Бразилии рассуждать не приходится.

Как же быстро приобретаются знания о стране, которая, вполне возможно, является моей родиной, подумала я про себя.

– А что скажете о семействе Айрис Кабрал?

– Представьте себе, в их родословной тоже есть любопытные подробности. До тех пор, пока в семью не влилась Изабелла, ваша потенциальная прабабушка, в их роду были исключительно одни португальцы. Отец Изабеллы, Антонио Бонифацио, был очень богатым человеком, из итальянцев. Он, как и многие его современники, сколотил свое состояние на кофе. Яснее ясного, что семейство Кабрал переживало тогда далеко не самые лучшие времена. Впрочем, как и большинство аристократических семейств со своими ленивыми и ни к чему не приспособленными чадами. А Изабелла была очень хороша собой, к тому же богата. Словом, такая удачная сделка с обеих сторон.

– Но все это скорее домыслы, чем неопровержимые факты, – возразила я.

– Разумеется, это сугубо мое личное предположение. На все сто процентов. Но в любом историческом исследовании, как вам известно, догадка играет огромную роль. Помимо, конечно, фактических документов, таких, как старые письма, дневники, фотографии и прочее, – пояснил мне Флориано. – Ничего нельзя утверждать наверняка. Ибо свидетели тех событий, которые могли бы подтвердить нам, так это было на самом деле или нет, уже давно ушли в мир иной. А потому историк должен уметь складывать свои пазлы и составлять единую целостную картину того или иного события из разрозненных и случайных фрагментов.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась я, понимая, что именно он имел в виду.

– В эпоху Интернета, когда все и везде фиксируется, записывается и сохраняется в памяти, исторические изыскания со временем приобретут иной характер. Да и сама история станет другой. Мы вступаем в такое время, когда стремительно уменьшается количество всяких тайн, секретов, мистических событий, которые все еще ждут своего объяснения. Слава богу, я к тому же и писатель. А вот мою исходную профессию историка уже узурпировали мистер Википедия и его приятели. Так что, когда я стану стариком, все мои воспоминания не будут иметь никакой ценности. Все это можно будет легко найти на любом сайте.

Я задумалась над последними словами Флориано, даже не заметив, что тот, не спрашивая меня о дороге, в нужном месте свернул с проезжей части и покатил по подъездной дорожке, ведущей к вилле.

– А откуда вам известен этот адрес? – удивилась я, когда он уверенно остановил машину прямо перед домом.

– Моя дорогая Майя, ваши потенциальные родственники, которых вы потеряли в раннем детстве, очень известная семья в Рио. Можно сказать, такой чудом сохранившийся великолепный осколок былых времен. Итак, – Флориано заглушил двигатель и повернулся ко мне: – Готовы?

– Да.

Флориано пошел первым. Мы подошли к крыльцу и поднялись по ступеням к парадной двери.

– Звонок не работает, – тут же предупредила я его.

– Тогда я постучу.

И он постучал, да так, что и мертвые бы услышали. Но никакой реакции на этот громогласный стук не последовало. Тогда Флориано забарабанил в дверь с удвоенной силой. Откуда-то из самых глубин дома послышался шум приближающихся шагов. Потом отодвинули засов, повернулся ключ в дверном замке. Наконец распахнулась и сама дверь, и я увидела на пороге седовласую чернокожую служанку, с которой встречалась вчера. Кажется, она тоже узнала меня. На ее лице отразилась явная паника.

– Прошу прощения, сеньора, за то, что побеспокоил вас, – учтиво начал Флориано. – Меня зовут Флориано Квинтелас. Я друг сеньориты Деплеси. Уверяю вас, мы вовсе не хотим потревожить вашу хозяйку. Однако у нас есть кое-какая информация, которая, как мы считаем, может показаться интересной и ей. Я – довольно известный историк и писатель.

– Я знаю, кто вы, сеньор Квинтелас, – ответила ему служанка, не сводя глаз с меня. – Сеньора Карвальо пьет кофе в утренней гостиной. Я уже предупреждала вашу спутницу: сеньора очень больна.

Слушая вежливую речь служанки, я вдруг почувствовала непреодолимое желание хихикнуть. Такое впечатление, будто она сейчас на сцене, разыгрывает перед нами некую второсортную мелодраму в викторианском стиле.

– А не могли бы вы проводить нас к сеньоре Карвальо, чтобы мы сами объяснили ей цель нашего прихода? – предложил служанке Флориано. – И, если она откажется беседовать с нами, обещаю, мы немедленно покинем ваш дом.

Флориано уже предусмотрительно поставил одну ногу на порог. Служанка, растерявшись, слегка попятилась, и мы с Флориано вошли вслед за ней в огромный величественный вестибюль с мозаичным полом. Резная лестница плавно поднималась на верхние этажи дома. По центру помещения стоял массивный стол-тумба из красного дерева. Возле одной из стен возвышались красивые напольные часы-куранты. Из-под лестницы виднелся длинный коридор, ведущий во внутренние покои дома.

– Пожалуйста, проводите нас к хозяйке, – обратился Флориано к служанке, уже успевшей оправиться от столь неожиданного вторжения.

На какую-то долю секунды она замялась в нерешительности, словно прикидывая, что ей делать. Потом молча кивнула в знак согласия и повела по коридору. Мы послушно шли следом. Уже в самом дальнем конце полутемного коридора служанка вдруг остановилась возле одной из дверей и повернулась к нам. По ее лицу было видно, что она преисполнена решимости не пустить нас в комнату, пока сама не переговорит с хозяйкой.

– Подождите здесь, – строго сказала она, постучала и исчезла за дверью, захлопнув ее прямо перед нами. Я взглянула на Флориано.

– Вообще-то это старая больная женщина. Имеем ли мы право беспокоить ее?

– Конечно, не имеем, – согласился со мной Флориано. – А она имеет моральное право скрывать от вас, Майя, историю вашего рождения? Имена ваших настоящих родителей? Эта женщина за дверью не просто женщина. Она, скорее всего, ваша бабушка. А ее дочь была вашей матерью. Так, может быть, не стоит уж так сильно переживать из-за того, что мы нарушим устоявшийся распорядок ее утреннего бдения и отнимем у нее пару минут драгоценного времени?

Служанка вышла из комнаты.

– В вашем распоряжении пять минут и ни минутой больше.

И снова я почувствовала на себе пристальный взгляд старой служанки. Мы вошли вслед за ней в темную комнату, в которой пахло затхлостью и сыростью. Судя по всему, в этой комнате десятилетиями ничего не менялось. Постепенно глаза мои привыкли к полумраку. Я разглядела прохудившийся восточный ковер на полу и выцветшие мятые шторы из дамасского шелка на окнах. Однако откровенную убогость помещения с лихвой компенсировала красивая антикварная мебель из розового дерева с инкрустацией под орех и великолепная хрустальная люстра, свисающая с потолка.

Сеньора Карвальо сидела в просторном кресле с высокой спинкой, обтянутом бархатом. Колени ее были прикрыты пледом. На небольшом приставном столике рядом с креслом стоял кувшин с водой и громоздилась целая батарея разнообразных бутылочек со снадобьями.

– Это снова вы, – промолвила она, увидев меня.

– Пожалуйста, простите сеньориту Деплеси за то, что она решилась еще раз потревожить вас, – подал голос Флориано. – Но, как вы понимаете, для нее крайне важно отыскать родных, и она не намерена прекращать свои поиски.

– Сеньор Квинтелас, – тяжело вздохнула старуха. – Я уже вчера сказала вашей приятельнице, я ничем не могу помочь ей.

– Вы в этом уверены, сеньора Карвальо? Достаточно лишь взглянуть вот на этот портрет, который висит на стене прямо над камином, чтобы убедиться в том, что это не так. И потом, сеньорита Майя пришла к вам вовсе не из коростных побуждений. Ей не нужны ваши деньги. Она хочет лишь установить свою родословную, отыскать родных. И что в этом плохого? Разве можно винить человека за такое вполне естественное желание?

Я глянула на стену, куда показал Флориано, и увидела женский портрет маслом. И сразу же узнала Изабеллу Айрис Кабрал. На сей раз у меня не возникло и тени сомнения насчет нашего сходства. Я действительно похожа на нее как две капли воды.

– Изабелла Айрис Кабрал была вашей матерью, – продолжал между тем вещать Флориано. – А еще у вас была дочь Кристина. Она родилась в 1956 году.

Старая дама выпрямилась в кресле и молча поджала губы.

– То есть вы с ходу отметаете любую возможность того, что сеньорита может быть вашей внучкой? Должен сообщить вам, сеньора, что в настоящий момент мой хороший друг, работающий в Национальном музее Бразилии, как раз занимается исследованием вещественного доказательства происхождения сеньориты Деплеси. Так что мы еще обязательно вернемся к вам, – пообещал Флориано.

Старуха продолжала хранить молчание, упорно избегая взгляда Флориано. Внезапно она слабо охнула от боли.

– Пожалуйста, оставьте меня, – попросила она, и я увидела агонию в ее глазах.

– Достаточно! – умоляюще прошептала я, обращаясь к Флориано. – Она больна, нельзя подвергать ее дополнительным мучениям.

Флориано уступил. Отвесив легкий поклон, он проронил:

–  Адью , сеньора Карвальо. Желаю вам хорошего дня.

– Простите нас, сеньора Карвальо, – сказала я. – Обещаю, больше мы вас не побеспокоим.

Флориано круто развернулся и вышел из комнаты. Я, в расстроенных чувствах и почти на грани слез, поплелась за ним.

В вестибюле нас поджидала служанка. Мы направились прямо к ней.

– Спасибо, что провели нас к сеньоре, – поблагодарил ее Флориано, пока она провожала нас к входным дверям.

– Поговорите с ней о чем-нибудь, – шепотом попросил он меня. – Займите ее хотя бы на пару минут. Я тут хочу кое на что взглянуть.

Флориано метнулся куда-то в сторону, я повернула свое расстроенное лицо к служанке.

– Мне очень жаль, что мы побеспокоили сеньору Карвальо, нарушили ее покой. Обещаю, больше мы никогда не появимся в вашем доме без ее позволения.

– Сеньора Карвальо очень больна, сеньорита. Она при смерти. Ей осталось совсем немного, понимаете меня?

Она замешкалась на пороге рядом со мной, и я поняла, что ей страшно хочется добавить что-то еще.

– Я вот тут хотела спросить, – начала я, махнув рукой в сторону неработающего фонтана перед домом. – Вы работали здесь в то время, когда вилла блистала своим былым великолепием?

– Да, я тут работала. Ведь я родилась в этом доме.

Женщина о чем-то печально задумалась, глянув на бездействующее сооружение. Затем она снова повернулась ко мне. Краешком глаза я заметила, как Флориано исчез за углом дома.

– Сеньорита, – прошептала служанка, – у меня для вас кое-что есть.

– Простите, что вы сказали? – Засмотревшись на маневры Флориано, я пропустила последнюю реплику служанки.

– У меня для вас кое-что есть, – повторила она снова. – Но, пожалуйста, поклянитесь мне, что, если я отдам вам это, вы никогда не скажете сеньоре Карвальо. Она ни за что не простит мне подобного предательства.

– Конечно, обещаю, – ответила я. – Я все прекрасно понимаю.

Служанка достала из кармана своего белоснежного фартука тощий пакет из упаковочной бумаги и протянула его мне.

– Прошу вас. Никому ни слова о том, что я дала вам, – с волнением промолвила она еще раз. – Эти бумаги достались мне от моей покойной матери. Она отдала их мне перед своей кончиной, велела беречь как зеницу ока. Сказала, что они – часть истории семейства Айрис Кабрал.

Я смотрела на служанку в немом изумлении.

– Спасибо! – выдохнула я, обрадовавшись тому, что Флориано снова появился и уже стоял рядом со своей машиной. – Но почему вы решили отдать эти бумаги именно мне?

Длинным костлявым пальцем женщина ткнула в лунный камень, висевший у меня на шее на тоненькой золотой цепочке.

– Я знаю, кто вы. Адью.

С этими словами она развернулась и исчезла в доме, закрыв за собой парадную дверь.

Ошарашенная произошедшим, я положила пакет к себе в сумочку и заторопилась по ступенькам вниз, к машине Флориано.

Флориано уже сидел в кабине, двигатель был включен. Едва я уселась рядом, как машина на полной скорости рванула вперед.

– Видели скульптуру? – поинтересовалась я у него.

– Да, – ответил он, отъехав от дома и вырулив на шоссе. – Мне жаль, что сеньора Карвальо категорически отказывается признавать вас, Майя, но мой дотошный ум занят сейчас тем, как свести воедино все разрозненные части этой головоломки. И, если мне удастся это сделать, тогда, возможно, станет понятна и несговорчивость старой дамы. Сейчас я подброшу вас до отеля, а сам после этого поеду в Национальный музей и в библиотеку. Если у меня появятся какие-то дополнительные новости, я вам перезвоню. Договорились?

– Да, пожалуйста, – ответила я, выбираясь из машины.

Взмахнув на прощание рукой, Флориано укатил прочь, а я вошла в гостиничный холл и поехала на лифте к себе в номер. Закрыв за собой дверь, предварительно повесив на нее табличку «Не беспокоить», я подошла к кровати и достала из сумочки пакет. Раскрыла и увидела, что внутри лежит стопка писем, туго перевязанных тесемкой. Положила пачку на кровать, развязала тесемку и взяла в руки первый конверт с письмом. Увидела, что кто-то вскрыл его с помощью специального ножа для бумаг. Прочитала надпись на конверте, просмотрела другие конверты и поняла, что все письма были адресованы некой сеньорите Лоен Фагундес.

Осторожно извлекла первое письмо из конверта, почувствовав пальцами всю хрупкость старой тисненой бумаги. Развернула лист. Вверху адрес – Париж и дата – март 1928 года. Пробежав глазами несколько писем, я поняла, что ни о какой хронологии не может быть и речи. Все письма были просто собраны в одну кучу, безо всякого порядка. Некоторые письма, датированные 1927 годом, тоже были отправлены в Бразилию и тоже Лоен Фагундес. На других письмах внизу стояла подпись «Изабелла». То есть отправитель писем – та самая женщина, которая предположительно является моей прабабушкой… Я снова вспомнила слова, которые обронила служанка, прощаясь со мной.

«Я знаю, кто вы…»

Мои пальцы непроизвольно потрогали лунный камень на цепочке. А вдруг это мой камень-оберег, подумала я, который достался мне от матери. Вполне возможно, Па Солт не случайно забрал его с собой, когда удочерил меня и увез отсюда грудным младенцем. Помнится, когда отец подарил мне этот кулон, он сказал, что за ним стоит очень интересная история. Наверное, отец так ненавязчиво дал мне понять, что в один прекрасный день я захочу спросить его о том, что за историю скрывает мой лунный камень. А на тот момент он посчитал, что еще слишком рано начинать разговор о моем прошлом и что не стоит расстраивать меня раньше времени.

Весь следующий час я потратила на то, чтобы рассортировать все письма, их оказалось больше тридцати, и разложить их в хронологическом порядке.

Я уже сгорала от нетерпения, мечтая поскорее приступить к чтению. Меня завораживал безукоризненно правильный, красивый почерк, которым были написаны все письма. Но тут зазвонил мой мобильник, и я услышала на другом конце линии возбужденный голос Флориано.

– Майя, у меня для вас новости. Я могу подъехать к вам прямо сейчас?

– А вы не против, если мы перенесем нашу встречу на завтра? Что-то у меня живот разыгрался, – виновато попросила я его, твердо решив, что всю оставшуюся часть дня я посвящу чтению писем.

– Тогда завтра, в десять часов утра, ладно?

– Хорошо. Надеюсь, к тому времени я уже приду в норму.

– Если вам что-то понадобится, Майя, пожалуйста, звоните мне без промедления.

– Обязательно. Спасибо вам.

– Не стоит благодарностей. Выздоравливайте.

Я отключила мобильник, потом перезвонила дежурному по этажу и попросила принести мне в номер две бутылки воды и двухслойный бутерброд. Как только принесли мой заказ, я тут же впилась в бутерброд зубами. Съела, запила водой, взяла дрожащими пальцами первое сверху письмо и приступила к чтению.