Онлайн чтение книги Сердар
ГЛАВА IV

Галле. – Венер у губернатора. – Смелый визит. – Таинственная записка. – Сэр Уильям Браун. – Труп. – Это он! – Наконец! – Ожидаемый двадцать лепи – Дуэль без свидетелей. – Смертельно раненный.

Спустя час он был уже в Галле.

В этот вечер у губернатора было празднество. Дворец был освещен, и все общество из Канди, Коломбо и других поселений колонистов явилось по приглашению сэра Уильяма Брауна. В этот день он давал большой обед, а затем бал в честь генерала Гавелока, собиравшегося принять командование над армией Индии.

Обед уже кончился, и все приглашенные собрались в зале, чтобы присутствовать на приеме раджей и вождей племен, который был назначен перед началом бала. Площадь перед дворцом была заполнена местными жителями, привлеченными живописным зрелищем красных, шитых золотом мундиров английских офицеров и богатыми костюмами набобов и раджей. Оркестр из уланов губернаторской гвардии играл по очереди то «God save the Queen», «Rule Britannia»[35]«God save the Queen» («Боже, храни королеву») – начальные слова государственного гимна Великобритании. «Rube Britannia» («Правь, Британия») – английская национальная патриотическая песня, написанная Джеймсом Томсоном на музыку Томаса Арне; впервые исполнена 1 августа 1740 г., то, к великому удовольствию толпы, пьесы, аранжированные на мотивы сингальских песен.

Зато со стороны сада, расположенного у крепостной стены… никого! Все службы и большая часть дворца, что выходит в сад, были совершенно пусты. Здесь находились личные апартаменты, а в нижнем этаже – кабинет самого губернатора. С этой стороны Сердар и направился ко дворцу. Прибыв в Галле, он привязал Оджали к одной из кокосовых пальм, растущей на улице, с единственной целью показать ему, чтобы он ни на шаг не уходил отсюда. Затем, увидя кули[36] Кули (хинди) – носильщик, грузчик, возчик. В Индии употреблялись также как название нанятых по контракту рабочих (обычно иностранных) в рудниках, на плантациях и т.п., который спал, завернувшись в парусину, у дверей своей будки, подошел и разбудил его:

– Хочешь заработать рупию? – спросил он.

Кули мгновенно вскочил на ноги.

– Сколько ты хочешь за парусину, в которой спал?

– Две рупии! Я заплатил столько.

– Получай!.. Заверни тело этого человека в парусину, положи на плечи и следуй за мной!

Кули повиновался, дрожа всем телом, – у незнакомца был такой властный голос, что он не посмел ослушаться. Окольными путями направились они к дому губернатора.

Пройдя садом, Сердар без труда подошел ко дворцу. Поднявшись по нескольким ступенькам на первый этаж, он, не встретив никого по дороге, добрался до комнаты, в которой, судя по меблировке, был кабинет сэра Уильяма. Все слуги занимались обслуживанием приглашенных, обнося их прохладительными напитками. Он приказал положить труп в угол и, заставив его двумя креслами, вырвал листок из записной книжки, написав на нем несколько слов:

«Сэра Уильяма Брауна просят пожаловать в свой кабинет одного – по весьма важному и серьезному делу».

Подписи не было.

– Возьми! – сказал он кули. – Поднимись на верхний этаж, передай первому встреченному тобой слуге и скажи, чтобы он немедленно отнес это губернатору. Когда исполнишь поручение, вернись получить заработанные рупии – и ты свободен.

Пять минут спустя кули возвратился, получил деньги и поспешно скрылся, порядком напуганный таинственным незнакомцем. Да он и в самом деле был убежден, что встретил проклятого ракшасу, а потому, выйдя на освещенную эспланаду, раз двадцать перевернул туда и сюда полученные им рупии, сомневаясь в их доброкачественности.

Сердару не пришлось ждать сэра Уильяма Брауна. Представление раджей и сингальских вождей было окончено, и уже начинался бал, когда один из сиркаров дворца приблизился к своему господину и передал ему маленькую записку, полученную от кули. Заинтригованный лаконизмом послания и отсутствием подписи, губернатор спросил у слуги, кто передал ему эту записку, но не смог добиться от него объяснения. Тогда, предупредив одного из своих адъютантов, что ему необходимо на несколько минут отлучиться, он поспешил спуститься в свой кабинет и… очутился там лицом к лицу с Сердаром, который стоял, небрежно опираясь на свой карабин.

Сэр Уильям Браун не присутствовал на заседании военного суда, приговорившего Сердара к смертной казни. Он мог видеть его только с террасы своего дворца, когда Сердар со своими товарищами шел к месту казни. Этого, из-за большого расстояния, было совершенно недостаточно, чтобы запомнить его черты.

Глухое раздражение поднялось в душе губернатора при виде бесцеремонности незнакомца, который позволил себе не только дерзко вызвать его в кабинет, но и осмелился явиться к нему в таком небрежном и простом костюме.

Сердар был одет в свой обычный охотничий костюм.

– С кем имею честь говорить? – спросил губернатор тоном, не скрывающим недовольства. – Что значит эта шутка?

– У меня нет намерения шутить с вами, сэр Уильям Браун, – холодно ответил ему Сердар, – и когда вы узнаете, кто я, ибо вижу, что вы не имеете честь узнать меня, вы поймете, что шутки не в моем вкусе.

Сердар держал себя с достоинством, в нем чувствовался аристократ, несмотря на простую одежду.

Решительный тон и манеры Сердара произвели на сэра Уильяма Брауна должное действие, и он отвечал ему на этот раз иначе.

– Прошу извинить, это выражение вырвалось у меня невольно. Но здесь я представляю интересы ее величества королевы и вправе требовать уважения к моей должности. Признайтесь поэтому, что ваш способ добиться аудиенции у губернатора Цейлона и представиться ему не подходит к принятым в этом случае правилам.

– Я нисколько не отрицаю, господин губернатор, странности моих поступков, – отвечал Сердар, который уже в течение нескольких минут пристально всматривался в лицо собеседника, – и я только по необходимости, поверьте мне, избрал более надежный способ пройти к вам. Не осмелься я нарушить традиционные правила, о которых вы говорите, то, пожалуй, получился бы результат несколько иной, чем тот, которого я добился теперь. Одно слово скажет вам больше, чем все другие объяснения: я тот, кого индийцы зовут Срадханом, а англичане, ваши соотечественники…

– Сердар! – воскликнул сэр Уильям вне себя от изумления. – Сердар здесь… у меня!.. А! Вы дорого заплатите мне за эту дерзость…

И он подбежал к ручке звонка, висевшего над письменным столом.

– Звонок перерезан в передней, – холодно заметил Сердар, – я занялся этим в ожидании вашего прихода… и более того, – продолжал он, направляя на сэра Уильяма свой револьвер, – у меня здесь есть нечто, чем я смогу удержать вас на месте. Если вы вздумаете злоупотребить властью занимаемого вами положения, я, со своей стороны, злоупотреблю властью, которую мне дает это оружие, а в этом случае силы наши будут неравны.

– Да это засада!..

– Нет, просто объяснение, и в подтверждение этого я разрешаю вам открыть ящик письменного стола, к которому, вы, видимо, хотите подойти и взять оттуда револьвер. Таким образом неравенство сил, о котором я говорил, исчезнет, и вы, быть может, согласитесь поговорить просто и серьезно, как это подобает двум джентльменам. К тому же, чем больше я всматриваюсь в ваше лицо, тем больше нахожу в вас нечто мне знакомое, что заставляет меня думать, что мы с вами встречались когда-то… О! Это было, вероятно, давно, очень давно… Но я отличаюсь замечательной памятью на лица и уверен, что видел вас, хотя не могу припомнить места, где мы встречались с вами.

– Удивительный вы человек! – воскликнул сэр Уильям, отходя от письменного стола, откуда он действительно хотел достать оружие. Видя свое намерение раскрытым, он не захотел показывать, что боится своего странного посетителя.

– Вы говорите, без сомнения, о моих поступках? – спросил Сердар. – Поведение мое самое обыкновенное, поверьте мне. Вместо того, чтобы вести со мной открытую, честную борьбу, вы два раза устраиваете мне засаду, которой я избегаю благодаря не зависящим от вас обстоятельствам… Так вот, я пришел к вам с целью открыто предупредить вас, что я держу вашу жизнь в своих руках, что мне достаточно сделать один знак, произнести одно слово, чтобы через двадцать четыре часа вы перестали существовать… И если вы по-прежнему будете оценивать мою голову на вес золота, натравливать на меня подкупленных убийц, то я, клянусь честью дворянина, сделаю этот знак…

– Вы дворянин? – воскликнул сэр Уильям, пораженный этим словом.

– Да, это так, – отвечал Сердар, – и такого же известного рода, как и вы, хотя не знаю ваших предков.

– Мы считали до сих пор, – отвечал губернатор, пораженный этими словами и достоинством, с какими они были сказаны, – что имеем дело с самым обыкновенным авантюристом, с которым мы и поступали сообразно этому, но могу вас заверить, что с сегодняшнего дня приказание, которое оценивает вашу голову в известную сумму, будет отменено, на Цейлоне, по крайней мере, ибо власть моя не распространяется на материк. Что касается Кишнаи, то ему будет дано знать, что все сказанное между нами не имеет больше силы.

– Человек, о котором вы говорите, не в состоянии больше получить уведомление о перемене ваших намерений.

– У меня всегда есть возможность связаться с ним, когда я пожелаю, и сегодня же вечером…

Он не успел закончить, как Сердар отставил кресла, скрывавшие труп человека, которого он принимал за предводителя тхагов, и, указав на него, сказал:

– Можете сейчас и здесь передать ему свое поручение. Вот он!

При виде трупа сэр Уильям вскрикнул от ужаса.

– Вот, – продолжал наш герой, – что делает Сердар с негодяями, которых посылают против него.

– Как! Вы осмелились принести сюда тело вашей жертвы, сюда, в мой дворец? Нет, это уж слишком!

– Вашего сообщника, хотите вы сказать, вашей правой руки, почти вашего друга, – сказал Сердар, начиная выходить из себя при воспоминании о мучениях, перенесенных в яме.

– Этот поступок недостоин джентльмена, а вы так хвастались этим званием, – отвечал губернатор, бледнея от злобы и забывая всякую осторожность. – Выйдите вон! И благодарите небо за чувство деликатности, побуждающее меня поступить так, ибо из уважения к гостям, к дворцу губернатора я не желаю скандала. Еще раз повторяю: уходите отсюда вон… и уходите поскорее.

– Полноте, не играйте комедии, – продолжал Сердар презрительным тоном. – Неужели вы думаете, что мне неизвестны условия постыдного договора, заключенного вами. Я только потому принес вам труп вашего сообщника, что бы требовали от него представить вам через неделю мой труп. Вы находили тогда, как сказал когда-то римский император, «что труп врага всегда хорошо пахнет», и если внушает вам отвращение, то тем более я имею основание сказать, что я лишил вас друга.

– Эй! Кто-нибудь! – крикнул сэр Уильям сдавленным от бешенства голосом.

– Ни слова больше, – сказал Сердар, делая шаг вперед, – или, даю честное слово, я пущу пулю вам в лоб.

Двинувшись к губернатору, Сердар увидел стоящий на камине портрет молодого офицера во весь рост, в мундире конной гвардии. Он сразу остановился, и в его взгляде, перебегавшем с миниатюры на губернатора и наоборот, вспыхнула ненависть, а лицо покрылось смертельной бледностью. Рука его судорожно сжала ствол карабина, и вся фигура его выражала такое волнение, что сэр Уильям, несмотря на раздражение, сразу успокоился.

– Не портрет ли это вашего родственника? – спросил Сердар сдавленным от волнения голосом. – Вы удивительно похожи на него, несмотря на разницу в возрасте.

– Нет, это мой портрет… Но какое вам дело до этого?

– Ваш? Ваш!!

– Да, написанный лет двадцать тому назад, когда я был капитаном конной гвардии… Однако я слишком терпелив, что отвечаю на эти вопросы… и потому в последний раз прошу вас не выводить меня из терпения. Я должен был бы приказать арестовать вас, как приговоренного к смертной казни военным судом… Потрудитесь уйти сами!

– Он! Это он! – бормотал Сердар про себя. – Я нахожу его вдруг здесь!.. – Затем он крикнул с таким гневом, что губернатор испуганно попятился: – Чарльз Уильям Тревельян, узнаешь ты меня?

Губернатор вздрогнул от неожиданно мелькнувшей у него догадки.

– Откуда вам известно мое полное имя? – спросил он.

– Откуда? – ответил Сердар, сжав зубы, и глаза его налились кровью, как у тигра, готового броситься на свою жертву, – откуда?.. Чарльз Уильям Тревельян, разве ты забыл Фредерика Де-Монмор-де-Монморена?

– Фредерик Де-Монморен! – взревел сэр Уильям и, не прибавив ни слова, бросился к письменному столу. Открыв один из ящиков, он вынул револьвер и, повернувшись затем к своему противнику, сказал безжизненным голосом:

– Вот уже двадцать лет, как я жду вас, господин Де-Монморен!

– Наконец! – воскликнул Сердар. – Наконец!

И, не тратя времени на разговоры, они стали в двух противоположных концах громадного кабинета губернатора.

– Двадцать шагов! – сказал сэр Уильям.

– Очень хорошо! – отвечал Сердар. – Начинает кто хочет.

– Принимаю! И стреляет как хочет.

– Согласен! Обмениваемся двенадцатью выстрелами.

– Лучше… пока не кончится смертью.

– Верно, это лучше… а сигнал?

– Оба считаем до трех и начинаем.

И оба начали считать.

– Раз! Два! Три!

Едва было произнесено последнее слово, как раздался выстрел. Это выстрелил сэр Уильям, и пуля его, пробив каску, скользнула над головой Сердара. На полдюйма ниже, и он был бы мертв. Сердар стоял неподвижно, подняв револьвер и не спуская пристального взгляда с противника. Он лишь прицелился в него.

Сэр Уильям выстрелил второй раз, и пуля, пролетев мимо, задела прядь волос на виске противника.

Сердар не моргнул даже глазом.

Сэр Уильям прекрасно владел боевым пистолетом и попадал в цель восемь раз из десяти, однако револьвер вещь более тонкая.

На этот раз Сердар решил, что великодушия достаточно.

– Это суд Божий, сэр Уильям! – сказал он своему противнику. – Я уступил вам два выстрела, чтобы уравнять наши шансы… Теперь моя очередь!

И в ту же секунду он нажал на курок… раздался выстрел, и губернатор грохнулся на пол, не испустив ни звука. Сердар подбежал к нему… пуля попала в левую часть груди, и кровь ручьем текла из раны. Он взял его за руку, безжизненно лежавшую на полу.

– Умер! – сказал он грустным голосом. – Правосудие свершилось! Я прощаю ему все зло, которое он мне причинил: мою погубленную молодость, опороченную честь! Я прощаю ему все!

В то время, когда эта необыкновенная сцена происходила на первом, совершенно пустом этаже, на втором продолжалась музыка, жена и дочь губернатора весело отплясывали…

Сердар тем временем вспомнил о своей безопасности. Он взял отставленный в угол карабин и поспешно вышел в сад. Скоро он добрался до Оджали, который не стронулся с места. Два часа спустя, беспрепятственно проехав через проход, так как приказание задерживать касалось только выезжавших из долины, он в одиннадцать часов вечера прибыл к пещере носорога. Друзья встретили Сердара с радостью. Никто уже не надеялся его больше увидеть. Один Сами торжествовал и, танцуя от восторга, повторял свою любимую фразу:

– Сахиба не так просто убить!