Онлайн чтение книги Широко закрытые глаза
23

Я медленно спустилась вниз, чтобы известить Джонса. Когда он услышал это сообщение, последние остатки его сонливости мигом исчезли. Он бросился вверх по лестнице и тотчас вернулся назад, чтобы позвонить Штрому. Я сидела на кожаном диване и тихо плакала.

Джонс безостановочно бегал взад и вперед.

– И что только скажет лейтенант Штром! Надо же было этому случиться именно во время моего дежурства! – снова и снова повторял он.

Штром прибыл, как обычно, очень быстро, в сопровождении своих верных спутников Вэна и Билла.

– Опять у вас что-то стряслось? – крикнул он мне, вместо того, чтобы адресовать этот вопрос Джонсу.

– Я так рада, что он увидел это письмо! – всхлипнула я.

– Какое письмо?

– Предсмертное письмо Розы Либерри выпало у вас из кармана, и мистер Грант прочитал его. Он был отцом Розы.

– О, святые небеса! Джонс, пошли со мной!

Все четверо полицейских устремились вверх по лестнице. В течение следующей четверти часа к нам непрерывно прибывали люди. Я не имела понятия, кто они были, вероятно, полицейские, детективы и сотрудники следственной службы. Они только коротко спрашивали:

– Где? – и взбирались на второй этаж.

Немного позже появилась миссис Уэллер с заплаканными глазами и отекшим, усталым лицом.

– Что здесь опять случилось? – хрипло спросила она.

– Мистер Грант умер. Я нашла его. Я поднялась наверх, чтобы отнести ему чашку кофе, и… там… он лежал…

– Отчего он умер? – спросила она тихо.

– Я не знаю. Он лишил себя жизни. Он оставил записку.

Мне до сих пор не было ясно, что могла означать добровольная смерть этого старого человека, и я только отметила появившееся на лице миссис Уэллер выражение надежды. Я тут же догадалась, что пришло ей в голову, и поспешно воскликнула:

– Нет, нет, мистер Грант не был убийцей! Он не имел ни малейшего отношения к смерти миссис Гэр. Тут дело совершенно в другом. Это…

Я оборвала себя, и мне вдруг стало ясно, как тесно Уэллеры были связаны со смертью этого старого человека. Их многолетнее молчание причиняло этому несчастному бесконечную боль. Я отвернулась и сказала:

– Лейтенант Штром при своем последнем визите сюда обронил предсмертное письмо Розы Либерри – я хотела сказать, копию, написанную вашим мужем. Мистер Грант увидел и прочитал это письмо.

Хотя я нисколько не умаляла вины Уэллеров в горе этого старого человека, у меня не лежало сердце к тому, чтобы сказать ей всю правду. Страх этой женщины передался мне, но к этому страху примешивалась и потребность все узнать. И тогда я с тяжелым сердцем решила все рассказать этой отчаявшейся женщине.

– Настоящая фамилия мистера Гранта – Джон Грант Либерри. Он был отцом Розы.

Миссис Уэллер тяжело вздохнула и разразилась слезами. У меня было такое ощущение, что она, в сущности, впервые по-настоящему осознала, что они натворили своим молчанием об этом письме. Хотя я и не чувствовала особого сострадания к ней, но все же она была человеческим существом и имела право, по меньшей мере, на мою безличную любовь к ближнему. Рассудив так, я пошла на кухню, принесла чашку крепкого кофе и заставила её выпить этот горячий напиток. В то время, как она послушно пила, появился мистер Баффингэм.

– Что здесь, собственно, происходит?

Я коротко рассказала ему о последних событиях.

– Боже милостивый! – воскликнул он. – Этого старика убили?

– Нет. Он оставил записку.

– Самоубийство!

– По-видимому, – лаконично сказала я.

Баффингэм начал большими, быстрыми шагами расхаживать взад и вперед по холлу. Было очень странно, что на него произвела такое впечатление смерть этого пожилого человека. Смерть миссис Гэр и покушение на меня оставили его совершенно равнодушным. Он становился все более возбужденным и, наконец, побежал по лестнице наверх. Я слышала его голос, когда он говорил с мужчинами на втором этаже.

Штром спустился вниз и попросил миссис Уэллер и меня оставаться в моей комнате и держать дверь закрытой. Мы сделали, как нам было сказано, и, спустя некоторое время, услышали тяжелые шаги группы людей, спускающихся вниз по лестнице. Затем стало тихо. Немного позже в мою дверь постучали и вошел Штром. На этот раз он был совсем один. Странно, но, кажется, он пребывал в хорошем настроении.

– Какой конец! Это дело самое сложное из всех, какими мне приходилось заниматься.

Эти слова озадачили меня.

– Разве теперь мы, наконец, не имеем ответ на все наши вопросы?

Я с недоумение уставилась на него, и он разразился громким смехом.

– Дорогая миссис Дакрес, вы ведь не хотите сказать мне, что ещё ничего не поняли? Все абсолютно ясно! Джон Грант Либерри! Отец несчастной девушки ждал, пока выйдет на свободу женщина, бывшая виновницей его горя. Он никогда не верил в вину своей дочери, так как знал её характер. Он рассматривал миссис Гэр как её убийцу. Когда она освободилась из заключения, он приезжает в Джиллинг-сити, чтобы найти её. Он изменяет свою фамилию и скрывает свое прошлое. Мы не знаем, долго ли он ищет миссис Гэр, но, в конце концов, он находит её. Она хозяйка некоего пансиона. Он снимет у неё комнату. Тот факт, что его дочь, якобы, не оставила после себя никакой записки, для него не очевиден, и он начинает все осматривать в этом доме. У него много времени. Нашел ли он что-нибудь или нет, мы тоже не знаем. Вероятно, он не нашел ничего такого, что доказывало бы вину этой старой женщины. В день её так называемого отъезда в Чикаго он обыскивает подвальные помещения, и она застает его врасплох. Это приводит к схватке, и старуха падает на пол. Все великолепно сходится одно с другим! Он даже признался, что видел ее! И мне это не показалось подозрительным! Слова о том, что он видел миссис Гэр, вырвались у него непроизвольно, и он быстро объяснил, что видел её из окна. И, наконец, кто волновался о том, что миссис Гэр исчезла? Опять мистер Грант. Отец жертвы! Какой будет газетный репортаж!

– А как насчет покушения на меня? – вставила я. – Может быть, это вы тоже повесите на старика?

– Конечно, а почему бы нет? Он же вчера сам признался, что был в подвале. Он вынужден был это сказать, так как Баффингэм перед этим заявил, что слышал чьи-то шаги. И, кроме того, он также все знал о ваших стульях! Будем рассуждать логично! Он стоял за вашей кухонной дверью и прислушивался. Я должно быть, был совершенно слепым и слабоумным, не додумавшись до этого вчера. Когда я проснулся сегодня утром, мне все стало абсолютно ясно, и, когда Джонс позвонил, меня это уже не удивило. Грант знал, что игра проиграна. Во всяком случае, он избавил наш округ от длительного судебного процесса!

Я все ещё смотрела на него с недоумением. Его удовлетворенность не нравилась мне все больше и больше, но все же он, должно быть, прав. В конце концов, он имеет большой опыт расследования убийств, я же, напротив, никакого.

– Что он принял?

– Снотворное. Прекрасная, спокойная смерть. Я не могу его винить в этом. Он знал, что не имеет больше шансов. Я, собственно, простил бы ему все, кроме попытки убить вас. Он, действительно, имел все основания ненавидеть эту старуху. Боже мой, отец той девушки! Кто бы мог подумать?

Я перевела взгляд с него на миссис Уэллер, чье лицо буквально излучало надежду. И тогда я задала вопрос, который она сама задать не решалась.

– Тогда, вероятно, мистер Уэллер будет освобожден?

– Конечно, конечно!

После небольшой паузы он продолжал:

– Все это, конечно, свинство! Но что можно поделать спустя столько лет? И, в конце концов, миссис Гэр тоже мертва. Насколько я могу судить, это дело закончено!

– Если вы эту историю бросите в пасть прессе, я никогда больше не посмотрю на вас! – набросилась я на Штрома. – Этот несчастный старик!

После этого Штром стал выглядеть несколько менее самодовольным.

Он вышел в холл, где все ещё околачивалось с полдюжины мужчин. Оказалось, что это были репортеры. Штром довольно долго разговаривал с ними. Миссис Уэллер, прикрыв лицо фартуком, проскользнула между ними вверх по лестнице. Меня газетчики тоже расспрашивали, но я отвечала осторожно и уклончиво. По моему мнению, Штром поступил очень несправедливо по отношению к этому мертвому старому человеку. Я могла только надеяться, что когда-нибудь он раскается в этом.

Репортеры приходили и уходили в течение всего дня. Перед полуднем появилась миссис Халлоран, которая с воодушевлением предоставила себя к услугам репортеров. Это было весьма забавным, если учесть, что она не имела никакого понятия обо всем, что произошло с последней среды.

Когда холл, наконец, на несколько минут опустел, я позвонила Ходжу Кистлеру на работу. Он был совершенно ошеломлен моим сообщением. Его не удивила добровольная смерть старого человека, но он не верил в то, что мистер Грант был убийцей.

– Непонятно! – вновь и вновь повторял он. – Но ведь, действительно, о его близких ничего не было известно.

– У него было достаточное основание ненавидеть старую женщину. Случись такое с моей дочерью, я бы, наверняка, тоже убила старуху Гэр.

– Я тоже! – убежденно сказал Кистлер.

– Но я ужасно разозлилась на Штрома. Он вовсю рекламирует это дело. Ты не находишь, что этот старик достаточно пережил? Разве нужно ему ещё и после смерти ставить печать Каина?

Ходж согласился со мной, но днем он, возбужденный, появился у меня в комнате, размахивая выпуском «Комет».

– Прочти это и возьми назад все, что ты говорила о Штроме!

Впрочем, мне не оставалось ничего другого, так как оказалось, что лейтенант вел себя с небывалой порядочностью и сдержанностью. А я радовалась тому, что и сама была не словоохотлива с этими репортерами.

В середине этой страницы «Комет» были помещены старые фотографии. Одна – Розы Либерри, которую я уже видела в номере за май 1919 года; другая матери, темноволосой, красивой женщины. Мне вспомнилась фраза, которую однажды произнес мистер Грант: «Девочка, чья мать даже на смертном одре громко звала свою дочь… »

– Я только рада, что миссис Гэр умерла! – сказала я и громко высморкалась.. – Но Штром, действительно, вел себя порядочно.

– А я рад, что ты все-таки признала свое заблуждение. Такое с тобой случается редко. Но какая сенсационная история! Если бы можно было чаще получать такой материал, я охотно отказался бы от своей нищенской независимости и снова вернулся в «Комет»!

– Однако, какой ты бесчувственный! Тебя не заботят страдания людей. Для тебя это только отличный сенсационный репортаж!

– Это непорядочно! В конце концов, я с двумя бестолковыми механиками мучаюсь над старым, никуда не годным прессом! Итак, увидимся сегодня вечером. До свидания.

И он умчался.

Похороны состоялись в понедельник. Во вторник ко мне зашла миссис Халлоран и позвала к телефону.

Голос на другом конце провода привел меня в глубочайшее изумление. Я полагала, что уже никогда в своей жизни не услышу его.

– Хелло! Вы читали газеты?

– Конечно.

– Вы все ещё сердитесь на меня?

– Нет. Я нахожу, что вы вели себя в высшей степени порядочно.

– Я с самого начал решил так поступить. А вам кажется, что вы уже вне подозрений?

Ах, я совершенно забыла об этом! Я чувствую себя совсем покинутой!

– Но я все ещё настаиваю на вашей вине. Могу я пригласить свою ассистентку на первоклассный ужин?

– Вы действительно думаете, лейтенант, что я пойду с женатым мужчиной?

– А как вы пришли к мысли, что я женат?

– Вы производите такое впечатление.

В ответ на это благородный лейтенант разразился разнообразными сочными выражениями.

– Не забывайте о вашем положении, лейтенант!

– Теперь я понимаю, наконец, почему Кистлер не преуспел! С вами это не легко! Я заеду за вами в семь часов.

Я надела свое лучшее платье и постаралась привести в порядок волосы и лицо. Выйдя из ванной комнаты, я встретила в холле мистера Уэллера, который как раз намеревался подняться по лестнице наверх. Но, увидев меня, остановился и отвернулся.

На сломленного человека всегда печально смотреть, даже если он и преступник.

– Добрый вечер, мистер Уэллер, – сказала я.

Он пробормотал что-то и медленно стал подниматься по лестнице.

Ровно в семь часов появился Штром, весьма элегантно одетый. Он повел меня ужинать в «Спорт-клуб», где, как он сказал, ужинают только самые достойные и состоятельные люди. После этого мы отправились в «Орхидею», знаменитую своим прекрасным танцевальным оркестром. Я не была раньше ни в том, ни в другом заведении и в полной мере наслаждалась этим вечером. При этом мне вспомнилось, что я всю свою жизнь всегда была близка только с бедными мужчинами! Но больше всего меня забавляла борьба, которую я вела со Штромом. Мы ещё раз разобрали во всех подробностях все это дело и до раннего утра спорили о том, виновен ли мистер Грант. По мнению Штрома, старуху убил Грант. Я же в этом совсем не была уверена. Правда, в конце концов мне пришлось согласиться, что Штром логично пришел к такому заключению. Вперемешку с этими рассуждениями мы танцевали. Наконец, он доставил меня домой в полицейской машине.

– Вам следует работать в качестве агента – провокатора! – сказал Штром. – Вы самая упрямая спорщица, какую я когда-либо встречал!

Войдя в холл, мы обнаружили там Ходжа Кистлера, который спал, растянувшись на кожаном диване. При нашем появлении он тот час же вскочил.

– Где, черт возьми, ты шатаешься? – в бешенстве набросился он на меня. – Если бы мисс Санд не поклялась мне, что ты ушла со Штромом, я бы выломал новый замок из твоей двери!

– Я уходила! Лейтенант Штром и я отмечали окончание дела Гэр.

Ходж достал свои карманные часы.

– Посмотри на время!

– Четыре тридцать!

– Разве это подходящее время для возвращения в дом, который всего два дня назад посетила смерть?

– С тобой я тоже приходила домой ненамного раньше!

– Об одном, во всяком случае, вам можно больше не беспокоиться, – сказал Штром Кистлеру. – Этой молодой даме теперь уже ничто не грозит!

– Но так думаете только вы! – недовольно проворчал Кистлер.