Онлайн чтение книги Смерть в редакции
Глава 14

Когда в пять минут пятого у дверей раздался звонок, я повернулся к Вульфу и спросил:

— Может быть, нам стоит поставить турникет?

В ответ он только недовольно на меня покосился. Вот и старайся после этого сделать жизнь легче.

Через одностороннее стекло я осмотрел четвертого представителя семейства Хаверхиллов, осчастливившего нас в этот день своим посещением. Скотт выглядел значительно приятнее своего кузена Дэвида. Он был шести с лишним футов ростом, имел правильные черты лица и светлые волосы. Конечно, ему не повредило бы проводить несколько часов в день на велотренажере. Судя по его виду, визит в дом из бурого известняка не казался ему в отличие от Дэвида отвратительным. Он потряс меня тем, что первым протянул руку для крепкого рукопожатия. Играя на своем поле, я обычно сую свою лапу первым. Не хочу высказывать необоснованные предположения, но мне он показался излишне самоуверенным.

Я представил его Вульфу, и в этом случае у парня хватило здравого смысла не пожимать руки. Вместо этого он направился к красному кожаному креслу, которое, вероятно, еще хранило тепло Донны.

— Карл сказал, что вы хотели меня видеть, — произнес он, расстегивая дорогой пиджак спортивного покроя и демонстрируя нам рубашку в белую и розовую полоску. — Вначале я не был уверен, что приду, но затем подумал: а почему бы и нет, что я теряю?

У него был прононс жителя Новой Англии, но точное место я определить не мог.

— Да, конечно, что вам терять, сэр? — ответил Вульф. — Не желаете ли что-нибудь выпить?

Он попросил шотландского виски с водой, и я немедленно выполнил заказ.

— Итак, вы полагаете, что Хэрриет была убита? — произнес он тоном светской беседы. — Однако должен признаться, что даже прочитав статью о вас в утреннем выпуске «Газетт», я не понял, на каком основании вы пришли к этому выводу.

— Если хотите, можете назвать это интуицией, — сказал Вульф, разводя ладони. — Думаю, вы убеждены в том, что миссис Хаверхилл совершила самоубийство, не так ли?

— Что же, в день смерти, когда я видел ее, она пребывала в колоссальном напряжении из-за этого дела с Маклареном. Но тем не менее должен сказать: я немало удивлен тем, что она нажала на спусковой крючок.

— Почему?

— Да потому, что она была не таким человеком, — ответил Скотт, отпивая из стакана. По его лицу было видно, что он пытается найти нужные слова. — Иногда она казалась слишком самоуверенной… может быть, даже твердолобой. Боюсь, что выражаюсь неточно, но я удивлен тем, что какие-то события смогли довести ее до самоубийства. Особенно после той беседы, которая произошла между нами.

— Расскажите подробнее об этом, пожалуйста.

— Она попросила меня встретиться с ней в ее кабинете в пятницу в три часа. Я, само собой, знал, о чем пойдет речь. Макларен уже предлагал купить мой пакет акций.

— И что же вы ему ответили?

Он улыбнулся. В улыбке можно было прочитать осуждение в свой собственный адрес.

— Мне понравилась предложенная им цена, кроме того, я не видел для себя в газете каких-то перспектив. Уже десять лет я — генеральный управляющий, мне сорок один год, и если я хочу куда-то продвинуться, похоже, следует подумать о том, чтобы сменить поле деятельности. К тому же я не знал, удастся ли мне когда-либо получить за мои акции те деньги, которые предлагает Макларен.

Глядя на его профиль, я вспомнил характеристику, данную ему Лоном — «скользкая СКОТТина».

— И вы приняли предложение мистера Макларена? — спросил Вульф.

— Официально нет, — ответил Скотт, изучая ухоженные ногти. — Но сказал, что, видимо, приму.

— Что вас удержало от того, чтобы сразу согласиться?

На физиономии Скотта возникла глупая ухмылка, которую он, по-видимому, считал мальчишеской улыбкой.

— Я хотел поговорить с Хэрриет еще раз… посмотреть, не сможем ли мы прийти к какому-то соглашению.

— О предоставлении вам более высокого поста в компании?

— Вы, мистер Вульф, сразу берете быка за рога. — Последовала еще одна глупая ухмылка. — Да, я полагал, что она сможет предложить мне нечто большее. Мне кажется, я заслуживаю этого.

— Итак, вы встретились с ней в пятницу в три часа дня.

— Да. К этому времени она уже поговорила с моими кузенами, о чем, уверен, вы уже знаете. Из слов Хэрриет я понял, что они оба были готовы броситься в объятия Макларена, если уже не сделали этого.

— Перед встречей с миссис Хаверхилл вы успели обсудить с ними проблему продажи акций?

Скотт, чуть изменив позу в кресле, сделал еще один глоток виски.

— Да, я разговаривал об этом с Дэвидом. Донна редко бывает здесь, а последние недели она вообще провела в Европе. Но… впрочем, вам, наверное, известно, что мы с ним не очень дружны… мы в основном встречаемся на совещаниях и разговариваем только о делах.

— В чем причина вашей взаимной неприязни?

— Какую-то одну причину выделить невозможно. Неприязнь имеет долгую историю. Даже в детстве мы недолюбливали друг друга.

— Взаимная зависть, подстегнутая чувством соперничества?

Скотт, весьма эффектно пожав плечами, ответил:

— Да, наверное, это одна из причин. Не секрет, что и он, и я пошли бы на убийство ради того, чтобы возглавить газету. Или… если хотите, можно сказать иначе… Каждый из нас считал, что он может управлять газетой лучше, чем другие. Я-то точно знаю, что делал бы это лучше, чем Дэвид. И Хэрриет тоже знала об этом.

— Вот как? Она сама это сказала?

Скотт утвердительно кивнул.

— Думаю, следует вернуться к нашей встрече в пятницу — это многое объяснит. Войдя в кабинет, я с первого взгляда понял, что Хэрриет очень сильно расстроена. Она не плакала — Хэрриет никогда не давала волю слезам, — но она была бледной как мел и говорила, казалось, с трудом. Едва я успел сесть, как она спросила: «Полагаю, ты тоже собрался продать свои активы этому пирату?». Ответив, что действительно тщательно обдумываю его предложение, но с удовольствием готов еще раз обсудить эту проблему, я сказал, что все еще питаю надежду на свое лучшее будущее в газете. В этот момент произошло нечто странное.

— Продолжайте, — бросил Вульф.

— Оборвав меня на полуслове, он заявила прямо в лоб без всяких экивоков: «Как ты отнесешься к тому, чтобы стать издателем «Газетт»?». Я был настолько потрясен, что, как мне кажется, выглядел идиотом. Это была именно та работа, о которой я мечтал много лет, и получить которую уже давно не надеялся. Придя в себя, я пробормотал нечто вроде: «Могу начать хоть завтра». Далее она сказала, что Карл Бишоп уже давно поговаривает об отставке. Я, кстати, и без нее слышал об этом. Затем Хэрриет заявила — она всегда была откровенной, иногда даже на грани жестокости, — что у нее есть определенные сомнения в моих способностях, но тем не менее она готова рискнуть ради того, чтобы избежать потери контроля над газетой, если акции попадут в лапы Макларена. Я должен был заплатить за пост, продав свой пакет акций в создаваемый ею фонд по цене значительно ниже той, которую предлагал Макларен.

— И как вы отнеслись к ее предложению? — спросил Вульф, водрузив руки на вершину своего брюха.

— Конечно, я нес финансовые потери, но получал взамен нечто более ценное для меня нежели деньги.

— В конечном итоге вы покрыли бы все потери в результате роста жалованья и получения дополнительных льгот, — сухо проговорил Вульф.

— Верно, — без труда согласился Скотт. — Но честно говоря, тогда я об этом не думал. Я был так потрясен перспективой стать издателем, что все остальное перестало иметь значение.

— Определила ли миссис Хаверхилл какие-либо временные рамки для вашего вознесения?

— Нет. Она лишь сказала, что позже в тот же день поговорит с Карлом Бишопом, чтобы выработать приемлемые для него условия. Но в целом, говоря о перспективах, она заметила, что я мог бы приступить к новым обязанностям в начале будущего года.

— Вы говорили кому-нибудь об этом разговоре?

— Ни единой душе, включая жену. Хэрриет просила меня не делать этого, сказав, что объявит обо всем лично. Уверен, что именно с этой целью она разослала служебные записки, в которых просила всех акционеров собраться в ее кабинете после завершения встречи с Маклареном. Вы знаете об этом?

Вульф кивнул, и Скотт продолжил:

— Думаю, что она хотела лишить Макларена козырей, сообщив ему о нашем решении во время встречи. Она просто жаждала его крови.

— Когда вы планируете сообщить остальным акционерам о предложении, сделанном вам миссис Хаверхилл?

— Хочу подождать до завершения церемонии похорон, и пока не уляжется весь этот шум. Полагаю, что через неделю состоится общее собрание акционеров, на котором будут присутствовать люди, представляющие интересы как «Арлен», так и семейства Демарест.

— Как вы поступите, если остальные не поверят вашему рассказу?

— Да, я думал о подобной возможности, — кивая ответил Скотт. — Но во время беседы Хэрриет делала заметки в деловом блокноте. Не исключено, что она передала заметки секретарю или они все еще находятся в ее письменном столе. Пока я не выяснял, где бумаги. Правила приличия требуют выдержки.

— Даже если заметки и будут найдены, они могут не иметь юридической силы, — заметил Вульф.

Мне показалось, он хотел сказать, что деликатность, проявляемая Скоттом, как-то не совсем вяжется с его характером.

— Не знаю, будут ли они иметь юридическую силу, — ответил Скотт, — но моральные обязательства они определенно повлекут.

— Мистер Хаверхилл, — сварливым тоном произнес Вульф, — после того как вы согласились остаться в лоне семьи, около пятидесяти двух процентов акций оказались вне досягаемости мистера Макларена. Что же в таком случае, по вашему мнению, заставило вашу тетушку наложить на себя руки?

— Я размышлял на эту тему, — нахмурившись ответил Скотт. — И решил, что борьба последних дней настолько истощила нервную систему тетки, что та просто сошла с рельсов.

— Чушь, — бросил Вульф. — Разрешите мне предложить иную версию. Если Бишоп или Дин согласились бы продать свою долю мистеру Макларену, то баланс сил снова качнулся бы в его сторону.

— Немыслимо! — выпалил Скотт. — Такое просто невозможно.

— А я вообще исключаю ситуацию, в которой Хэрриет Хаверхилл могла бы приставить пистолет к виску и нажать на спусковой крючок, — заявил Вульф. — Теперь же становится совершенно очевидным тот факт, что никаких мотивов для самоубийства у нее не было. Сэр, где вы находились с шести часов вечера и до того момента, когда узнали об ее смерти?

Вопрос застал Скотта врасплох.

— Какое это имеет значение? — спросил он, резко выпрямившись и расплескав виски.

— Скорее всего никакого, — миролюбиво сказал Вульф. — Но поскольку вы убеждены в том, что убийства не было, у вас нет причин воздерживаться от ответа.

— Все это время я провел за своим письменным столом. В пять пятнадцать у меня началась встреча с начальником отдела снабжения. Разговор занял полчаса, и после этого я оставался в кабинете вплоть до появления Дэвида с вестью о смерти Хэрриет.

— В котором часу это произошло?

— Примерно в семь сорок пять. Припоминаю: за несколько минут до этого, удивляясь, что встреча с Маклареном так затянулась, я подумал, не стоит ли позвонить самому, чтобы выяснить, что происходит, и узнать, когда она ждет нас в своем офисе.

— Вас кто-нибудь видел после окончания совещания и до появления в вашем кабинете Дэвида Хаверхилла?

— Нет.

— И ваш кабинет расположен на двенадцатом этаже?

— Да. Неподалеку от кабинета Дэвида. Но мне кажется, что Дэвид, Донна и Кэролайн находились не там, а в конференц-зале, когда узнали о… несчастье.

— Скажите, мистер Хаверхилл, полицейские с вами беседовали?

— Весьма кратко. Я сказал им, что пока не решил, продавать акции или нет. Но почему вас это интересует?

— Из чистого любопытства, — небрежно бросил Вульф.

— Сдается мне, что вы чертовски любопытны, — брюзгливо проворчал Скотт. — Однако, несмотря на то, что вы думаете или говорите, я продолжаю считать, что произошло самоубийство. И полиция, по-видимому, тоже так полагает. В противном случае, они продолжали бы задавать вопросы. Теперь, если позволите, я должен идти.

Вульф, не произнеся ни слова, наблюдал затем, как Скотт, встав с кресла, затопал к выходу. Я прошел вместе с ним и придержал дверь.

— Благодарю за виски, — рассеянно сказал он, но руки на сей раз не протянул. Я тоже не стал напрашиваться на рукопожатие.

— Может быть, нам больше не приглашать их сюда? — сказал я Вульфу, возвратившись в кабинет. — С каждым следующим визитом дело осложняется.

— Прекратите пустую болтовню, — проворчал он.

— Хорошо, будем серьезны. Что вы думаете о предложении Скотту кресла издателя?

— Этот тип — осел, — заявил Вульф, игнорируя мой вопрос. — Может быть, не такой, как его кузен, но все-таки осел.

— Не смею возражать. Что теперь?

Вульф взглянул на часы, размышляя, не настало ли время спуститься в кухню, чтобы перекусить. Решив, что еще рано, он заявил:

— К дьяволу! Знаю, вы не перестанете меня изводить, пока я что-то не предприму. Полагаю, они там в здании редакции фиксируют время прихода и ухода посетителей?

— Каждый, включая сотрудников, должен отметиться в фойе у охранника, — ответил я. — Там ведется журнал с учетом времени.

— Позвоните мистеру Коэну и узнайте, когда каждый из них покинул здание редакции. Я имею в виду Скотта, Дэвида с его Кэролайн, миссис Палмер, мистера Дина, мистера Бишопа и Макларена.

— Не считаете ли вы, что тогда мы окажемся в большом долгу перед «Газетт» — спросил я, вздергивая одну бровь, что его всегда раздражает, поскольку он на подобное не способен.

— Заткнитесь, — прошипел он и, выбравшись из кресла, вышел из кабинета и направился в сторону кухни.

Последнее слово осталось за ним, но победа все равно принадлежала мне. Если, ретируясь, гений в качестве оружия использует реплику «заткнитесь»» то это означает: я действительно доконал его.