Онлайн чтение книги Смерть выберет тебя
Глава 20

Мне самому пришлось провести несколько часов в полицейском управлении. Все та же рутина: рассказывать одно и то же еще и еще раз, подписывать множество протоколов и письменных свидетельств. Но всему приходит конец.

Вышел я оттуда только в девятом часу утра. Утро понедельника. Начало новой недели. Небо было ясным и голубым, воздух был по-рассветному прохладен.

Во рту у меня стоял горький привкус, когда я сел в «кадиллак» и поехал в сторону Голливуда. Я смертельно устал и чувствовал себя несчастным.

Руля домой по бульвару Сансет, я решил, что закрою контору на неделю и буду отсыпаться, отдыхать, бездельничать и пить много виски с водой, стараясь не думать о Лите Коррел.

И тут я увидел это. В полумиле впереди, справа от дороги в голубом небе торчала Мамзель.

Это была одна из розовых пластмассовых статуй Литы, вдвое больше натурального размера, водруженная над салоном «Мамзель», в котором я совсем недавно познакомился с самой Литой. Я знал, что их собирались установить над всеми десятью отделениями «Мамзель» именно этим утром, но ее внезапное появление потрясло меня сейчас, когда я уже знал, кем она была и где находится в данный момент.

Я собирался проехать мимо, но вдруг сообразил, что в «Мамзель» никто не знает, что произошло. Ведь ни Лоуренс, ни девушки не знали, что Лита в тюрьме, что бал закончился. Я заехал на стоянку и припарковался. Было восемь тридцать утра.

Снова вошел я в массивные двери из стекла и хрома под вывеской, на которой плавным женским почерком было выписано: «Мамзель». На этот раз приемная была пуста. Прошагав по коридору, я миновал дверь, ведущую в зал шейпинга, и вошел в комнату, которую Лоуренс использовал в качестве своего кабинета.

Он был на месте — царапал что-то на листке бумаги на письменном столе. Когда я вошел, он поднял глаза и устало улыбнулся мне.

— Доброе утро, Скотт. Рановато вы явились. Я сам только что пришел. — Он откинулся на спинку стула и потянулся, хрустя костями. — Что за бардак, а? После вчерашнего я должен попытаться придумать новое начало для рекламной кампании, чтобы развернуть ее через пару недель. Как-нибудь справлюсь с этим. — Он замолчал, пристально приглядываясь ко мне. — У вас есть новости. Скотт?

Я сообщил ему о случившемся, о том, что Литу уже заперли в камере и почему. Поначалу он подумал, что я шучу. Он никак не мог поверить, что все это правда. Но я убедил его.

Он спрятал лицо в руках и сидел так, пока я закончил свой рассказ. Как я не сообразил раньше, что он влюблен в Литу. Ничего удивительного. Любой мужчина должен быть влюблен в нее, хотя бы немного.

Погруженный в мрачные мысли, я пересек коридор и в дверях приемной буквально столкнулся с Диди. Она отскочила от меня, восстановила равновесие и воскликнула:

— О, это вы! Привет, Шелл.

Как же красиво она улыбалась! Улыбалась до тех пор, пока я не сообщил ей, зачем пришел сюда, и не рассказал ей примерно то же, что и Лоуренсу. Когда я закончил, повисла тишина. Наконец я добавил:

— Такие вот дела. Мне хочется уехать куда-нибудь за город. Сбежать от всех этих зданий, людей, смога и отдохнуть, может быть, на вершине какого-нибудь холма.

— И просто дышать, и составлять картинки из облаков?..

— Точно. Я не делал этого с детства.

— Хватит места для двоих на вашем холме?

— Холм большой.

— Не уходите пока. — Она повернулась и поспешила через коридор к двери кабинета Лоуренса. Через пару минут она вернулась, и мы вместе пошли к машине. Вот как бывает. Я ведь даже не приглашал ее никуда, и она меня ни о чем не просила — это просто случилось. И вот мы уже в машине и едем по бульвару Сансет.

Я подрулил к «Спартан», к своему дому. По дороге Диди сообщила мне, что «Мамзель» будет закрыта на некоторое время, на несколько дней или недель, а может, навсегда. Но она свободна и полностью располагает своим временем. Как и я своим.

Мы поднялись в мою квартиру, и я сказал:

— Не упакуешь ли завтрак? Отправимся на пикник?

— Хорошо. Что я должна упаковать?

— Ты можешь начать с кукурузного виски. Оно всегда полезно. — Тут меня осенило. — Вообще-то мы оба можем начать с кукурузного.

— Сразу после завтрака?

— Дорогая моя, после ужина. Ты все спутала.

— Ты хочешь сказать, что солнце, которое я видела сегодня утром, на самом деле заходило?

— Именно. Скоро наступит ночь…

— А, ну ладно. — Диди заулыбалась. — Тогда я выпью. Раз уж практически стемнело…

Пока она наливала, я побрился и привел себя в порядок. Потом мы налили еще по стаканчику и чудесно побеседовали. Мы решили не спешить на тот холм, во всяком случае не сразу, но само собой подразумевалось, что где-то в ближайшем будущем мы до него доберемся.

Сейчас же Диди удобно устроилась на моем шоколадно-коричневом диване, а я, вручив ей второй по счету коктейль, сделал добрый глоток из своего стакана. И я начинал себя чувствовать просто великолепно. Некоторое время я как бы пребывал на свалке, тяготясь самим собой, воспринимая жизнь как нечто отвратительное и жалкое. Но сейчас, с Диди, я ощущал возрождение прежнего Шелла Скотта. А Диди, похоже, ощущала возрождение шаловливой Диди. Так что мы вполне подходили друг другу.

Она улыбнулась мне, показавшись даже более привлекательной и неотразимой, чем когда я увидел ее впервые в зеркальной приемной «Мамзель». Ко мне постепенно возвращалась уверенность, что жизнь не потеряна окончательно и далеко не безнадежна.

На какой-то миг перед моими глазами возник образ Литы Коррел. Я поспешно освободился от этого видения Но тут, словно спасательная команда, в моем мозгу как бы материализовались и промаршировали по комнате все девушки «Мамзель».

По правде говоря, они не маршировали, а танцевали, делали пируэты, извивались, подскакивали, крутились, сгибались, покачивались и делали множество других прелестных движений. Йама изгибалась в противоположную от меня сторону, как в тот первый раз, когда я увидел ее в зале шейпинга… мягкая, чудесно сложенная Ивонна… Опасно выглядящая Луиза… Эйприл с горячими глазами и мягкими губами Элен, глядящая на меня из-под опущенных век… И Пробочка, Мисти, Фрэнсис, Перчик, Сесиль…

А здесь, рядом, тепло прижималась ко мне Диди. Диди, которая, как я уже думал несколько раз, казалась сложенной из лучших частей нескольких женщин, яркая, цветущая Диди, которая, как я обнаружил только что, могла быть мягкой, милой, соблазнительной; Диди, с губами как огненное вино, с глазами, которые бросали вызов и покорялись, с грудями и бедрами как белый бархат, с теплым и добрым сердцем.

Нет, жизнь не кончается Разве что Диди прикончит меня Жизнь, вне всяких сомнений, только начинается.