Онлайн чтение книги Сомнирум
Глава вторая. Десс

Отец широкими шагами пересек маленькое пространство кухни. Панель холодильника отъехала в сторону. Задумчиво нахмурившись, Керк Ларсо извлек хлеб для сэндвичей, запечатанные в пластик куски мяса и сыр. Принялся сооружать бутерброд.

Десс, сидя за барной стойкой и подложив под голову руку, наблюдала за отцом. Его движения всегда были порывистыми, а лицо – сосредоточенным. Как будто он в каждую минуту был готов получить приказ и тут же броситься на его исполнение. Сказывались три десятилетия, которые он отдал защите государства. В свое время Керк Ларсо стал самым юным маршалом Бене-Исс – ему тогда стукнуло двадцать.

Десс намеревалась обойти отца. Ей уже исполнилось девятнадцать, а значит, оставалось меньше полугода, чтобы осуществить желаемое. На кону – испытания, которые определят ее дальнейшую судьбу. Либо ей предстоит надеть бело-черный костюм с закрепленной на поясе кобурой с лазерным пистолетом, либо продолжать обучение в академии, надеясь когда-нибудь все же убедить комиссию, что она достойна стать маршалом и служить во благо Бене-Исс.

По крутой спиралевидной лестнице спустилась Блэки – младшая сестра Десс. Сегодня она надела одно из излюбленных светлых платьев и плотные черные чулки. Блэки пошла в маму: волосы сверкали чернильным блеском, голубые глаза из-под челки смотрели на мир взглядом грустного щенка. Или мечтательного… если щенки вообще могли мечтать. Из-за этого взгляда Блэки казалась младше своих шестнадцати лет.

Десс иногда казалось, что Блэки делает все возможное, чтобы не быть похожей на старшую сестру и лишний раз подчеркнуть, насколько они далеки друг от друга. Десс любила облачаться в практичные вещи – брюки и куртку из саморегенерирующегося кожзаменителя, Блэки носила только платья, открывая худые ноги. Десс собирала волосы – темно-русые, как у отца – в тугой хвост, Блэки всегда оставляла их распущенными. Десс каждое утро рисовала себе дымчатые глаза, Блэки едва трогала блеском тонкие губы.

Все еще сонная младшая сестра держала в руках толстенную тетрадь. Десс закатила глаза и отвернулась. Блэки вечно носилась с этими допотопными вещицами: бумажными книгами и блокнотами, ручками с пастой, акварелью.

И все же ретроградом Блэки назвать было нельзя. На днях Десс нашла в ее комнате новехонький электронный дневник. Из любопытства решила пролистнуть пару страниц, но не смогла прочитать ни строчки – Блэки писала ручкой с симпатическими чернилами. Дневник требовательно запищал – для проявки ему требовался отпечаток пальца хозяйки. Десс пожала плечами и швырнула его на кровать. Не больно-то и хотелось.

Сестра любила и их серебристый аэромобиль, который – к неудовольствию обеих – приходилось делить между собой. Отец не покупал его – считал излишним баловать несовершеннолетних. Он достался им от матери. Модель выглядела слишком женственной, поэтому отцу ничего не оставалось, как отдать аэромобиль дочерям.

Потому Десс и недоумевала: какое удовольствие могла получать сестра от покупки очередной бумажной тетради и писанины в ней? Она постоянно фыркала и называла многочисленные книги Блэки старьем, а та, поглаживая потрепанную картонную обложку, упрямо поправляла: «Не старье, Десси, а антиквариат».

Знала же, как ее раздражает, когда ее называют этим слащавым «Десси».

С папой Блэки поздоровалась вполне искренне, ей лишь бросила хмурое «доброе утро».

– Как учеба? – за пару минут прикончив внушительных размеров бутерброд, осведомился отец.

Он никогда не называл дочерей «солнышко» или «мои девочки». Только по имени. Десс знала – Блэки это обижало. Она вообще была довольно чувствительной особой.

– Хорошо, – пожав плечами, обронила старшая дочь. Сказала бы «отлично» – она и впрямь делала успехи в академии, – если бы не знала, что за этим последует долгая лекция на тему «нет предела совершенству». Отец не любил, когда Десс зазнавалась, даже если искренне считала, что вправе гордиться собой. А ведь она как никто другой умела быть самокритичной.

Блэки, нацелившись взглядом в самое спелое яблоко в корзине, принялась воодушевленно рассказывать о вчерашнем дне. Десс изо всех сил старалась не зевнуть. Сестре определенно нужно научиться фильтровать слова и эмоции. Блэки вгрызлась в яблоко, брызнув соком, продолжила говорить с набитым ртом, за что заслужила неодобрительный взгляд отца. Десс злорадно усмехнулась. Соскочила со стула, воспользовавшись повисшей паузой. Уже на пороге обернулась и лениво спросила:

– Ты в школу идешь?

– Я даже не позавтракала! – воскликнула Блэки, метнув в нее возмущенный взгляд.

– Спать меньше надо было, – вкрадчиво произнесла Десс.

Нахмурившись, сестра сползла со стула. Зажав в руках старую тетрадь, с которой, кажется, никогда не расставалась, заспешила к выходу. Всю дорогу Блэки сидела в аэромобиле с насупленным видом. Десс не торопилась разряжать обстановку и нарушать ласкающую слух тишину. Долетев до школы за несколько минут, высадила сестру и направилась в академию.

В раздевалке было тесно и душно. Десс всегда приходила на учебу раньше остальных, чтобы в спокойном одиночестве переодеться в кадетский серо-черный костюм. Она не выносила столпотворения, пытливых девичьих взглядов и глупой болтовни. Слушать сокурсниц для нее было сродни пытке: складывалось ощущение, что они воспринимали учебу в академии только как повод найти себе симпатичных парней: разговоры в раздевалке в основном крутились вокруг количества кубиков на животе того или иного кадета и пересказа последних сплетен – кто кому нравится и кто с кем спит.

В отношении девушек и женщин, ставших маршалами, Система была более лояльна: предлагала электов, но не заставляла выходить замуж и рожать детей, как остальных достигших совершеннолетия. Даже одобряла, если маршал выбирала одиночество и служение своему государству. Маршалы – исполнители ее приговора, призванные сохранять порядок в Бене-Исс и следить за тем, чтобы его жители четко следовали правилам Системы. И чем меньше голова маршала была забита посторонними мыслями – семейными проблемами и любовными драмами, тем больше он отдавал себя работе. Системе – хладнокровной, бесстрастной – плевать на эфемерные человеческие чувства.

Ей нужно лишь одно – результат.

Совсем скоро обстановка в академии изменится. Вместо глупых разговоров в коридорах и раздевалках повиснет напряженное молчание, тренировки станут жестче, взгляды – озлобленней. Так происходило всегда, когда начиналась подготовка к испытаниям и тренеры забывали, что кадетам нужен отдых, сон и еда. Десс ощутит все это на себе – ей впервые предстоит сменить роль наблюдателя на роль испытуемого.

Она покинула раздевалку и направилась в тренировочный зал. На лестнице ее уже ждали Раск и Ангес – братья-погодки и ее единственные приятели, и в академии, и во всем Бене-Исс. Высокие, кареглазые, темноволосые, они были лучшими друзьями и вечными соперниками. Раск, вальяжно облокотившись о перила, беседовал с краснеющей кадеткой. То и дело слышался ее смущенный смех. Ангес со скучающим видом рассматривал собственные ногти. Увидев Десс, заметно оживился.

– Ну, неужели! – воскликнул он вместо приветствия. – Наконец-то хоть одна адекватная личность!

Десс широко ему улыбнулась. Раск, привыкший к подколкам брата, пропустил сказанное мимо ушей. Его собеседница негодующе фыркнула и, попрощавшись, ретировалась. Десс проводила ее прищуренным взглядом и повернулась к Раску.

– Не надоело еще? – со смешком осведомилась она.

Раск слыл бессовестным ловеласом. Десс уже и не старалась запоминать имена его «жертв», зная, что эти связи скоротечны.

– Разве это когда-нибудь может надоесть? – с притворным изумлением воскликнул приятель.

Десс, рассмеявшись, легонько стукнула его по плечу. Вместе они поднялись на второй этаж.

– Готова к испытаниям? – негромко поинтересовался Ангес.

– Готова, – твердо ответила она. – А ты?

Он мотнул головой.

– Я не буду участвовать.

– Отец тебя убьет, – прокомментировал Раск.

– Пускай, – пожимая плечами, отозвался Ангес. – Мне нравится здесь, и ничего менять я не хочу. Подожду, когда отец перебесится… или осознает, что маршалом мне все равно никогда не быть. Брошу академию, стану… не знаю, тренером или еще кем-нибудь.

Раск осуждающе покачал головой, но ничего не сказал.

Десс поняла однажды: именно в схожести их историй заключалась причина их сближения. У всех троих был суровый и требовательный отец, жаждущий увидеть своих детей в бело-черном костюме маршала, – с той лишь разницей, что отец Раска и Ангеса маршалом никогда не был. Но всегда мечтал. И теперь, как это часто бывает, делал все возможное, чтобы его дети достигли того, чего у него не получилось.

Еще одним общим звеном в истории двух семей – Ларсо и Бербен – была разница характеров двух молодых людей, связанных кровными узами. Полярное различие в их взглядах и стремлениях, которое с годами становилось все отчетливее.

Ангес поступил в академию на пять лет позже Раска. Как он однажды признался Десс – просто не выдержал постоянного давления. Когда отец узнал о нежелании сына становиться маршалом, о его горячей ненависти к Системе и к ее правилам, то просто перестал его замечать. Ангес в одночасье стал изгоем в собственном доме – в доме, где за обеденным столом велись разговоры о политике, благах Системы, ее созданиях – синтах, которые с каждым годом становились все совершеннее и все больше облегчали людям жизнь. Ангес – тогда еще пятнадцатилетний мальчишка – чувствовал себя лишним, не нужным и не любимым собственной семьей.

Ему просто не оставили выбора – хотя и выражалось это не в прямом приказе, не в предъявлении ультиматума, а в холодном молчаливом равнодушии. Кто, как не Десс, мог знать, что последнее гораздо страшнее. Ангес все же поступил в академию и со временем стал одним из лучших ее учеников, но по-прежнему не разделял рвения Раска и Десс сменить серо-черную форму кадета на бело-черную.

История Блэки начиналась примерно так же, но закончилась иначе – их отец быстро понял, что маршала из вечно витающей в облаках дочери не выйдет, как бы он этого ни хотел. Блэки была безмерно счастлива, что ее наконец оставили в покое и предоставили самой распоряжаться собственной судьбой. Десс, правда, сомневалась, что из этого выйдет толк. Младшая сестра представлялась ей эдаким нежным цветком посреди безжалостной пустыни. Нелегко ей придется в этом мире…

– А тебе не кажется… ммм… неправильным, что людей на должность маршала будут избирать праэко? То есть синтетики? – изогнув бровь, спросил Ангес Десс.

– Опять ты за свое, – раздраженно бросил Раск.

Ангес сделал вид, что его не слышит. Повернув голову, он пытливо смотрел на Десс, ожидая ее ответа.

– Праэко как никто другой знает, кто именно достоин защищать Систему. Они ведь созданы ею, – уверенно отозвалась она.

Ангес протяжно вздохнул. Он никогда не разделял взгляды Раска и Десс на Систему и готов был спорить до хрипоты.

– Вот именно, Десс! Какими бы совершенными не были синты, они – лишь творение человека. Роботы. Попросту говоря, умные машины.

– Не просто умные, – скривившись, бросила она. – Гениальные, совершенные. Создатели не просто слепили из кусков железа подобие человека, они вложили в синтов частицу своего разума, наделили собственным сознанием, мышлением и логикой! Если бы я была романтиком, то сказала бы, что Создатели вложили в синтетиков часть своей души.

О Создателях и их гениальных творениях Десс знала все. Или же почти все. Их личности оставались в тени, что лишний раз свидетельствовало о них как о людях, которых не интересовало ничего, кроме благополучия жителей государства. Именно Создатели разработали Систему. Создатели оградили Бене-Исс от всего остального мира – дикого, невероятно опасного. Точнее, того, что от него осталось. Они буквально собрали город по частям, десятки лет спустя превратив его в техногенный рай.

– И все равно это не дает им права распоряжаться человеческими судьбами, – стоял на своем Ангес.

Раску уже порядком надоела их дискуссия, повторяющаяся изо дня в день с завидной регулярностью. Он застыл у входа в тренировочный зал, приветственно махая однокурсницам. Послышались игривые девичьи смешки.

– Разве? – Десс многозначительно вскинула бровь. – Не забывай, синты обладают лишь логикой – чистой, не замутненной человеческими эмоциями. Если надо убить, они убьют, не терзаясь муками совести. Если нужно выполнить приказ Системы, они это сделают, каким бы он ни был и кто бы ни стоял перед ними – хромой щенок, маленькая девочка или сам Создатель! – выпалила она.

– И ты считаешь, что это правильно? – спросил Ангес. Ей показалось или в его взгляде и впрямь мелькнуло разочарование? – Что бы ты сделала, если бы Система приказала тебе арестовать собственного отца? Или Блэки?

– Этого никогда бы не случилось, – твердо ответила Десс. – Просто потому, что мы знаем правила. Мы уважаем Систему.

Он молчал, странно улыбаясь – уголки губ дергались и тут же опускались. Качая головой, заглянул в ее лицо и тихо произнес:

– И все-таки. Что бы ты сделала?

Десс молчала, Ангес знал ответ. И она его знала. Система не ошибается.

А маршалы не имеют права колебаться.