Онлайн чтение книги Юрист The Associate
Глава 3

Отель «Холидей инн» был старым, постройки начала 60-х годов прошлого века, когда мотели и ресторанчики быстрого обслуживания росли на обочинах автострад и главных улицах небольших городков как грибы после теплого дождя. Тысячи раз Кайл проезжал мимо точно таких же, просто не замечая их. Позади гостиницы находился небольшой павильон, где торговали горячими пончиками, а к торцу здания примыкал просторный ангар, в котором велась бойкая распродажа бытовой техники.

Плохо освещенная парковка оказалась на две трети пустой. Кайл вогнал джип в белый прямоугольник на асфальте по соседству с микроавтобусом из Индианы. Выключил габаритные огни, но двигатель и печку глушить не стал. Падая на капот машины, мгновенно таяли редкие снежинки. «Господи, ну почему сейчас не буран, не наводнение, не трясет под ногами землю? Сгодится любой каприз стихии – лишь бы оборвать эту чудовищную цепь событий. Что заставило меня как сумасшедшего, принять участие в их дьявольском плане?» – спрашивал себя Кайл.

Видео.

Весь минувший час он только и думал о том, чтобы позвонить отцу. Но разговор с ним отнял бы слишком много времени. Конечно, Джон Макэвой наверняка дал бы грамотный, взвешенный совет, однако Кайла пугала необходимость посвящать отца в малоприятные детали. Можно было бы связаться по телефону и с профессором Бартом Мэллори – настоящим другом и учителем, тонким знатоком криминальных расследований, бывшим судьей, который отлично знал, что следует делать в подобных ситуациях. Но опять же, Мэллори захотел бы узнать подробности, а на это не было времени.

У Кайла мелькнула мысль звякнуть двоим приятелям из Дьюкесны, собратьям по «Бете», да какой в этом смысл? Любые их предложения оказались бы такими же сумбурными, как и те варианты действия, что беспорядочно выдавал его собственный мозг. Зачем вовлекать в этот кошмар других? Объятый смятением, Кайл даже начал строить совершенно фантастические планы бегства: рывок на предельной скорости в аэропорт, такси до автовокзала, отчаянный прыжок с моста…

Но ведь за ним идет постоянная слежка, так? К тому же почти наверняка организовали прослушку, поэтому все телефонные переговоры будут зафиксированы. Кто-то следит за ним в этот самый момент, подсказывала Кайлу интуиция. Может, в игрушечном пикапе из Индианы сидят двое верзил с наушниками и прибором ночного видения, лениво почесывают себя под мышками, компенсируя потраченное на него время деньгами законопослушных налогоплательщиков.

Кайл был не в состоянии определить, помог ему валиум или нет.

Когда на дисплее радиоприемника выплыли цифры «21.58», он отключил двигатель и вышел из машины. По тонкому слою снега, покрывавшему асфальт, протянулась цепочка следов. Неужели это последние мгновения свободы? Сколько раз он читал о том, как человек спокойно заходил в полицейский участок, чтобы ответить на пару безобидных вопросов, а четверть часа спустя его выводили оттуда в наручниках, доставляли в камеру, а потом этапировали на край света в машине с зарешеченными окнами. У него же пока оставался шанс бежать, бежать без оглядки.

Створки стеклянной двери за спиной Кайла сомкнулись, и, замерев на мгновение в пустом вестибюле, он услышал леденящий душу лязг стального засова. Разум бился в клетке галлюцинаций – слуховых, зрительных, даже обонятельных. Может, фармакологическое действие валиума сменилось на противоположное и вместо вожделенного покоя насылает на него сейчас страшный нервный зуд? Проходя мимо стола администратора, Кайл кивнул сонному портье, но тот не поднял головы. В грязной кабине лифта, который медленно полз на второй этаж, он никак не мог заглушить внутренний голос, издевательски вопрошавший: «Какой идиот по собственной воле войдет в набитый копами гостиничный номер, чтобы выслушать обвинения в том, чего никогда не было? Что толкает тебя туда?»

Видеозапись.

Кайл в глаза ее не видел. Более того, он не знал никого, кому бы это удалось. В тайном мирке «Беты» циркулировали слухи, категорические отрицания, угрозы – что угодно, кроме разговоров о возможной видеосъемке постельных забав с Илейн Как-Ее-Там. Но реальность оказалась более суровой: запись эта существует, хуже – она в распоряжении питсбургской полиции и ФБР. И суровая реальность требовала от Кайла срочно перебросить через пропасть, в которую он мог упасть, какой-то мостик, хотя бы из соломинок.

Стоп, стоп. Он не совершил ничего дурного. Он не прикасался к девчонке, во всяком случае той ночью.

К ней вообще никто не прикасался. Так по крайней мере утверждалось в скрепленной клятвой и проверенной на деле коллективной версии студенческого братства. Однако что произойдет, если видеозапись докажет обратное? Узнать это, к сожалению, он сможет лишь после просмотра съемки.

Когда Кайл ступил в коридор второго этажа, в ноздри ему ударила резкая вонь свежей краски. Остановившись напротив двери номера 222, он взглянул на часы: ничто не заставит его войти хотя бы на минуту раньше. После его троекратного стука за дверью послышались неясные голоса, затем звякнула цепочка, и дверь распахнулась. На пороге стоял специальный агент ФБР Нельсон Эдвард Джинард.

– Я счастлив, что ты решил заглянуть.

Кайл шагнул в номер, оставив позади свой прежний, привычный мир. Разверзшийся перед ним мир новый пугал жуткой неопределенностью.

Сейчас на Джинарде не было не только плаща, но и пиджака. Правое его плечо в белой рубашке перехватывал ремешок кобуры, а из-под левого выглядывала толстая черная рукоять. Плант и двое других агентов тоже были без пиджаков, что позволило Кайлу убедиться в основательности имеющегося у них арсенала. Оружие оказалось стандартными для ФБР «береттами» калибра 9 миллиметров с двумя запасными обоймами для каждого ствола. Когда у людей такие аргументы, спор неуместен. На ухмыляющихся лицах федов читалось: «Мы бы рады пристрелить тебя, сынок, но пока…»

– Ты правильно сделал, – сказал Плант, приветственно кивнув.

«Я свалял изрядного дурака, придя сюда», – подумал Кайл.

Номер 222 «Холидей инн» представлял собой подобие полевого штаба: огромных размеров кровать сдвинута в угол, шторы на окнах плотно задернуты, в центре комнаты два складных стола с доказательствами напряженной работы – папками, толстыми конвертами и записными книжками. Мягко отсвечивали дисплеи трех раскрытых ноутбуков, на экране ближайшего к двери Кайл увидел себя. Снимок был взят скорее всего из архива средней школы в Йорке, которую он окончил в 2001 году. Над столами на голой стене висели крупные фотографии трех его собратьев по «Бете». И с фотографии возле самого окна на Кайла смотрела Илейн Кенан.

Сквозь дверь в противоположной стене была видна соседняя комната. Через мгновение оттуда появился номер пятый – с такой же наплечной сбруей и такой же «береттой». Вошедший с интересом уставился на Кайла. «Пять агентов? Две комнаты, тонна бумаги, внушительная огневая поддержка – и все это ради того, чтобы загнать в угол одного меня?» От осознания несокрушимой мощи федерального ведомства у Кайла едва не помутился рассудок.

– Не будешь против, если я попрошу тебя выложить все из карманов? – с безукоризненной вежливостью спросил Джинард, взяв со стола небольшую картонную коробку.

– Но зачем?

– Будь так любезен.

– Боитесь, что я вооружен? Думаете, брошусь на вас с ножом?

По достоинству оценив комизм ситуации, номер пятый добродушно расхохотался. Кайл вытащил из кармана кольцо с ключами, позвякал ими перед носом Джинарда и вновь опустил в карман.

– А пощупать себя ты позволишь? – нараспев протянул Плант, делая шаг вперед.

– К вашим услугам, – бросил Кайл, поднимая руки. – Никто из студентов Йельского университета без оружия не ходит.

Почти не касаясь одежды, Плант ловко пробежал пальцами по его телу. Процедура отняла не более трех секунд. Затем агент скрылся в соседней комнате.

– Детектив Райт ждет в номере напротив, – известил Кайла Джинард.

Значит, еще одна комната. Если одна.

Вместе с агентом Кайл вышел в коридор, легонько постучал в дверь номера 225. Когда она раскрылась, Джинард остался в коридоре.

Бенни Райт оружием пренебрег – по-видимому, только на время встречи. Обменявшись с Макэвоем кратким рукопожатием, он сквозь зубы представился:

– Детектив Райт, питсбургский департамент полиции.

«Как это лестно, – подумал Кайл. – Что я здесь делаю?»

Бенни Райт оказался мужчиной хорошо за сорок, невысокого роста, сухощавым и почти лысым: несколько коротких прядей его черных волос были аккуратно зачесаны за уши. Глаза детектива, тоже черные, прятались за чуть приспущенными на переносицу очками в узкой металлической оправе. Притворив дверь номера, он сделал приглашающий жест рукой:

– Устраивайтесь.

– Что у вас на уме? – не сходя с места спросил Кайл.

Райт прошагал мимо кровати к складывающемуся столику, такому же, как в номере напротив, но с двумя дешевыми алюминиевыми стульями по бокам.

– А давайте-ка просто поговорим, Кайл.

Голос его прозвучал на удивление дружелюбно, а еще Маковой расслышал в нем легкий акцент. Английский явно не был родным языком Райта, однако определить принадлежность акцента Кайл не сумел. Но выговор был необычным. Это показалось Кайлу странным: речь человека, который называет себя Бенни Райтом из Питсбурга, вроде бы не должна отдавать иностранщиной.

В углу комнаты стояла небольшая видеокамера на штативе. Два тонких кабеля тянулись от нее на стол, к ноутбуку с двенадцатидюймовым дисплеем.

– Садитесь, прошу вас. – Райт указал вошедшему на стул, а сам занял второй.

– Я бы хотел, чтобы вся наша беседа была записана, – решительно сказал Кайл.

Детектив обернулся к камере, пожал плечами:

– Ничего не имею против.

Маковой подошел к стулу, с независимым видом опустился на жесткое сиденье. Райт между тем закатал рукава белой рубашки, узел галстука он успел ослабить раньше.

Справа от себя Кайл видел пустой экран ноутбука, слева – толстую закрытую папку. В центре стола лежал блокнот, на нем – шариковая ручка.

– Включите камеру, – потребовал Макэвой.

Бенни Райт ткнул пальцем в клавиатуру, и на дисплее возникло лицо Кайла. Глядя в собственные глаза, молодой юрист не видел в них ничего, кроме страха.

Детектив принялся листать папку, выкладывая на стол какие-то бумаги. Со стороны это выглядело так, будто Кайл Макэвой обратился к нему с просьбой о выдаче студенческой кредитной карты. Когда необходимые бумаги были найдены, Райт сложил их в стопку и произнес:

– Сначала хочу освежить в вашей памяти права Миранды.

– Нет, – мягко остановил его Кайл. – Сначала я хочу увидеть ваш значок и какое-нибудь удостоверение личности.

Подобная настойчивость пришлась детективу не по вкусу. Он чуть поморщился, но молча вытащил из заднего кармана брюк кожаное портмоне, раскрыл его и со сдержанной гордостью объявил:

– С этой бляхой я не расстаюсь уже двадцать два года.

Кайл внимательно изучил бронзовый значок; судя по многочисленным царапинам, ему действительно было около двух десятков лет. На горизонтальной планке значилось: «Бенджамин Дж. Райт, департамент полиции Питсбурга, личный № 6658».

– А как насчет водительских прав?

Детектив сложил портмоне, из другого его отделения достал выданную в Питсбурге пластиковую карточку с цветной фотографией.

– Теперь, надеюсь, вы удовлетворены?

Возвратив ему прозрачный прямоугольник, Макэвой спросил:

– Какое отношение ко всему этому имеет ФБР?

– Предлагаю все же закончить с правилами Миранды. – Указательным пальцем левой руки Райт поправил очки.

– С этим мне все понятно.

– Не сомневаюсь. Еще бы – один из лучших студентов прославленной юридической школы. Весьма многообещающий юноша. – Бенни подтолкнул к Кайлу два типографских бланка, и, пока тот читал отпечатанный на бумаге текст, сам он на одном дыхании произнес сакральную заповедь: – Вы имеете право хранить молчание; все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде; вы также имеете право на адвоката; если вы не в состоянии оплатить его услуги, адвоката обеспечит вам правительство штата. Вопросы?

– У меня их нет. – Расписавшись на обоих бланках, Макэвой подвинул их Райту. – Разве что повторюсь: при чем тут ФБР?

– Поверь мне, Кайл, ФБР – это наименьшая из твоих проблем.

Крепкие руки детектива были покрыты густыми черными волосами, переплетенные пальцы неподвижно лежали на блокноте. Райт скорее ронял слова – медленно, властно, а не говорил. Сомнений быть не могло: он чувствовал себя хозяином положения.

– Вот что я предлагаю, Кайл. Тема для беседы у нас весьма серьезная, а часы тикают. Ты когда-нибудь играл в футбол?

– Да.

– Значит, так: пусть этот стол будет футбольным полем. Аналогия, конечно, посредственная, но сойдет. Ты находишься тут, вот твоя половина. – Ребром левой ладони детектив провел воображаемую линию перед ноутбуком. – Тебе необходимо преодолеть сто ярдов, открыть счет и выиграть, после чего тебя будет ждать заслуженная награда – свобода. – Ребром правой Райт отчеркнул вторую линию, рядом с толстой папкой. Расстояние между ладонями составляло около четырех футов. – Всего сто ярдов, Кайл. Ясно?

– Ясно.

Бенни Райт соединил ладони и плавно опустил их на лежавший в центре стола блокнот.

– Где-то здесь, когда ты пройдешь ярдов пятьдесят, я прокручу видеозапись, которая и является причиной конфликта. Ты вряд ли придешь от нее в восторг, Кайл. Начнет выворачивать желудок. Хорошо, если тебя не стошнит. А потом, если удастся, мы продолжим двигаться дальше, и когда ты достигнешь моей штрафной площадки, то почувствуешь облегчение. Ты вновь ощутишь себя золотым мальчиком, успешным юношей с прекрасным будущим и безупречным прошлым. Поверь мне, Кайл, позволь стать твоим проводником, твоим тренером, и мы вместе, плечом к плечу, доберемся до земли обетованной. – Правая ладонь детектива ласково прошлась по воображаемой линии.

– А что вы скажете об обвинительном акте?

Бенни прикоснулся к толстой папке:

– Он здесь.

– Когда я смогу ознакомиться с ним?

– Прекрати задавать вопросы, мальчик. Вопросы – моя прерогатива. Очень рассчитываю, что ты найдешь на них ответы.

Его акцент явно не был испанским. Может, какая-нибудь из стран Восточной Европы? Временами акцент детектива вообще пропадал.

Левая рука Райта легла на линию перед ноутбуком.

– Ну же, Кайл, пора. Начнем с начала, то есть с тебя самого. Согласен?

– Как угодно.

Детектив пробежал глазами верхний лист стопки, взял ручку.

– Ты родился 4 февраля 1983 года в Йорке, Пенсильвания. Третий ребенок и единственный сын Джона и Пэтти Макэвой. В 1989-м отец и мать развелись, тогда тебе было шесть лет. В повторный брак ни один из родителей не вступил. Все верно?

– Да.

Райт пометил что-то в блокноте и тут же обрушил на Кайла град быстрых вопросов: о членах семьи, датах их рождения, образовании, работе, местах жительства, увлечениях, вероисповедании, поинтересовался их политическими взглядами. Слушая ответы, он продолжал копаться в бумагах и ставить галочки. Досье было составлено толково, Бенни знал даже, когда в Санта-Монике появился на свет племянник Кайла – ему едва исполнилось два года. Покончив с родственниками, детектив вытащил из папки новую порцию бумаг. Макэвой ощутил первые признаки усталости, а ведь, судя по всему, это была только разминка.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Райт.

– Нет.

– У отца в Йорке юридическая практика. – Это больше походило на вопрос, чем на констатацию факта. Вместо ответа Кайл лишь кивнул.

За семьей настал черед Макэвоя-старшего: детали его жизни, карьеры, круг интересов. Кайл не раз был готов спросить: «Неужели все это так важно?» Но он упорно сдерживал себя. Было ясно, что информации у сыщика более чем достаточно. Кайл только подтверждал правильность собранных кем-то данных.

– Твоя мать – человек, так сказать, творческий?

– Да. Что там на поле? Где сейчас мяч?

– Ты продвинулся на десять ярдов. Чем она занимается?

– Пишет картины.

Минут десять было потрачено на жизнь Пэтти Макэвой.

Исчерпав тему родителей, Райт перешел непосредственно к подозреваемому. Кайлу пришлось вспомнить свое безоблачное детство, но без особых подробностей. Детали им уже известны, сказал он себе.

– Ты с отличием закончил среднюю школу, считался неплохим спортсменом, был скаутом. Почему ты выбрал университет в Дьюкесне?

– Мне предложили грант, как баскетболисту.

– Но ведь были и другие предложения?

– Да, парочка, из каких-то захолустных городков.

– Однако в Дьюкесне ты не слишком увлекался игрой.

– Да, в основном на первом курсе. А как-то на последней минуте финального матча порвал ахиллесово сухожилие.

– Была операция?

– Была, но подвижность ноги так до конца и не восстановилась. Я завязал с баскетболом и вступил в братство.

– О братстве мы поговорим чуть позже. Однако в команду тебя звали, так?

– Звали. Но из-за ноги я отказался.

– Тебя привлекала экономика, оценки были хорошие. А что это за история с испанским на втором курсе? Не сдал зачет?

– Наверное, мне следовало записаться в немецкую группу.

– Один незачет за четыре года – не так уж и плохо.

Райт перевернул лист, поставил галочку. Рассматривая собственное лицо на дисплее ноутбука, Кайл повторил себе: «Не психуй, успокойся».

– Отличные оценки, член десятка общественных организаций, соревнования по софтболу, секретарь, а затем и президент студенческого братства. Такая активность впечатляет, однако у тебя оставалось достаточно времени на личную жизнь. Расскажи мне о первом аресте.

– В вашей папочке наверняка все изложено.

– Твой первый арест, Кайл.

– Просто арест. Не первый, а единственный. Пока, во всяком случае.

– Что послужило причиной?

– Обычная глупость. Братство устроило слишком шумную вечеринку, которая длилась до прихода копов. Меня застали с открытой бутылкой пива в руке. Чушь. Ничтожный проступок. Я заплатил триста долларов штрафа, мне назначили шестимесячный испытательный срок. По его окончании привод в полицию был аннулирован, и в университете ничего не узнали.

– Отец помог?

– Он принимал в этом какое-то участие, но в Питсбурге у меня имелся собственный адвокат.

– Кто?

– Дама по имени Сильвия Маркс.

– Слышал, слышал. Специализируется на идиотских выходках студентов?

– Именно так. И дело свое она знает.

– Мне казалось, был и второй арест.

– Второго не было. На территории кампуса меня остановил патруль, но обошлось без ареста, я отделался предупреждением.

– За что?

– Ни за что.

– Почему тогда к тебе привязался патруль?

– Двое студентов начинили пустые бутылки серой и запускали их, как ракеты. Умники. Я пытался их остановить. Тут я совершенно чист, не могу понять, как вы-то об этом пронюхали.

Пропустив мимо ушей последнюю фразу, Райт записал что-то в блокноте. Затем он положил ручку на стол и спросил:

– Почему ты надумал поступать в юридическую школу?

– Это я решил для себя еще в двенадцать лет. Мне всегда хотелось стать юристом. Мое первое место работы – каморка с ксероксом в офисе отца. В ней я и вырос.

– Куда ты отсылал заявления о приеме?

– В Пенсильванский университет, в Йель, Корнелл и Стэнфорд.

– И в котором из них тебя согласились принять?

– Во всех четырех.

– Почему ты выбрал Йель?

– Потому что мечтал о нем с самого начала.

– Тебе предложили там стипендию?

– Да, нечто вроде финансового поощрения. Но то же самое было и в других университетах.

– Ты занимал деньги?

– Да.

– Много?

– Вам и вправду это нужно знать?

– В противном случае я не спрашивал бы. Думаешь, я говорю для того, чтобы восхищаться звучанием собственного голоса?

– На этот вопрос мне при всем желании не ответить.

– Я о студенческих займах.

– В мае, по окончании учебы, мой долг составит шестьдесят тысяч долларов.

Бенни Райт кивнул, как бы соглашаясь с тем, что названная сумма соответствует действительности. Когда он придвинул к себе новую страницу, Кайл увидел, что она тоже испещрена вопросительными знаками.

– Ты пишешь статьи в юридический журнал?

– Я главный редактор «Юридического вестника Йельского университета».

– Для студента это, наверное, самый почетный пост?

– Так считают многие.

– Прошлым летом ты работал в Нью-Йорке. Нельзя ли остановиться на этом подробнее?

– Типичная студенческая подработка. Я был клерком в «Скалли энд Першинг», огромной фирме на Уолл-стрит. Руководство сдувало с нас пылинки, как всегда бывает в больших компаниях. Завлекало наивных студентов. Боссы расстилаются перед клерками – чтобы потом, когда те станут штатными сотрудниками, убивать их непосильной работой.

– «Скалли энд Першинг» предложила тебе место по окончании учебы?

– Да.

– Ты принял предложение или отказался?

– Ни то ни другое. Я еще не решил. Фирма дала мне время на раздумья.

– Почему же ты так долго думаешь?

– У меня пока есть выбор. Я мог бы пойти в помощники к федеральному судье, но он ждет повышения. Все очень шатко.

– Что-нибудь, кроме этого?

– Есть и другие варианты.

– Расскажи о них.

– Это тоже важно?

– Важно все, о чем я спрашиваю, Кайл.

– Здесь есть вода?

– Наверняка. Пройди в ванную комнату.

Макэвой встал, протиснулся между широкой кроватью и тумбочкой, открыл дверь, прошел, повернул кран. Когда вода стала достаточно холодной, подставил под струю пластиковый стаканчик, выпил. Подумав, наполнил стаканчик еще раз и, вернувшись к столу, поставил его рядом с ноутбуком, прямо на «штрафной линии».

– Интересно, я уже добрался до середины поля?

– Еще далеко. Я жду рассказ о других вариантах.

– Почему бы вам просто не поставить видео? Мы бы здорово сэкономили время. Если запись и в самом деле существует, если в кадрах присутствую я, то мне, наверное, пора бежать к адвокату.

Райт уперся локтями в стол, сцепил пальцы. На лице детектива появилось подобие улыбки, но глаза остались непроницаемо холодными. Скучным, без всякого выражения голосом он произнес:

– Постарайся не терять терпения, Кайл, это может стоить тебе жизни.

Что он имел в виду? Кайл лишится жизни или просто перспектив на будущее? Ответ оставался неясным. Кайл сделал глубокий вдох, отпил воды. Вспышка злости миновала, на смену ей пришли растерянность и страх.

Фальшивая улыбка полицейского стала еще шире; покачав головой, Бенни мягко заметил:

– Ради Бога, Кайл, все пока идет великолепно. Еще несколько вопросов, и мы совершим качественный скачок. Итак, другие варианты?

– Были предложения от Логана и Кьюпека, Нью-Йорк, от фирмы «Бейкер энд Поттс», Сан-Франциско, и от Гартона в Лондоне. Всем трем я отказал. Меня больше привлекает работа на группы с особыми интересами.

– В чем конкретно она заключается? Где?

– Ну, скажем, в Виргинии, юридическая помощь рабочим-мигрантам.

– И долго ты готов этим заниматься?

– Н-не знаю, может, пару лет. Еще не решил. Хочу набраться опыта.

– За совсем скромное вознаграждение?

– О да. Оклад там значительно ниже.

– Как тогда ты будешь возвращать студенческие займы?

– Найду способ.

Уклончивый ответ не устраивал Райта, однако давить на Кайла он не стал. Бенни лишь пролистал свой блокнот, хотя необходимости в этом не было. Он и без всяких шпаргалок знал, что долг Кайла – шестьдесят одна тысяча долларов и что Йельский университет спишет всю сумму, если Макэвой согласится три года проработать на минимальном окладе, помогая неимущим, обездоленным или защитникам окружающей среды. Последнее предложение Кайлу было направлено от Пидмонтского центра юридической помощи, а финансировала его весьма солидная фирма в Чикаго. Согласно имевшейся у Райта информации, на это предложение Кайл ответил формальным согласием; должность консультанта при центре предполагала годовой оклад в тридцать две тысячи долларов. Уолл-стрит может подождать – она в любом случае никуда не денется. Видимо, отец убедил сына провести несколько лет на передовой, в окопах, где не было места корпоративному стилю ведения дел, который Джон Маковой глубоко презирал.

По собранным агентами данным выходило, что «Скалли энд Першинг» обещала молодому юристу двести тысяч в год – и это не считая обязательных бонусов. Предложения от других фирм были почти равноценными.

– Когда ты определишься с выбором? – спросил Райт.

– Очень скоро.

– К чему тебя тянет больше?

– Больше? Пока ни к чему.

– Уверен?

– Абсолютно.

Райт потянулся к папке, покачивая головой и хмурясь, как если бы ответ Кайла разочаровал его или оскорбил. На стол легло еще с полдесятка страниц. Мельком просмотрев их, Бенни вновь уставился на собеседника:

– Но разве ты уже не принял на себя обязательства перед Пидмонтским юридическим центром в городе Уинчестер, Виргиния, пообещав им выйти на работу второго сентября?

Из груди Кайла вырвался судорожный, почти неслышный вздох. Макэвой инстинктивно взглянул на дисплей: да, выглядел он так же отвратительно, как и чувствовал себя. С губ едва не сорвалось: «Откуда, черт побери, вы узнали?» Подобная фраза равнозначна признанию правды. Но и отрицать это бессмысленно. Им известно все.

Пока Кайл пытался придумать хоть какое-то объяснение, его противник приготовился, чтобы нанести следующий разящий удар.

– Назовем это ложью номер один, Кайл, хорошо? – почти пропел Бенни Райт. – Если всплывет ложь номер два, я отключу камеру и попрощаюсь с тобой – чтобы встретиться завтра, в ходе ареста. Наручники, прогулка до машины, снимок «Полароидом», от силы два репортера. Тебе будет некогда думать о помощи незаконным иммигрантам или о карьере на Уолл-стрит. Не лги мне, Кайл. Я знаю слишком много.

Маковой с трудом удержался, чтобы не сказать «да, сэр», и ограничился утвердительным кивком.

– Выходит, ты горишь желанием пару лет беззаветно послужить на благо общества?

– Да.

– А что потом?

– Еще не думал. Приду в какую-нибудь фирму, начну работать.

– Что, по-твоему, представляет собой «Скалли энд Першинг»?

– Богатая и влиятельная фирма, наверное, крупнейшая в мире. Все определяется тем, кто кого поглотил вчера. У нее представительства в тридцати городах на пяти континентах. Там работают настоящие профессионалы, готовые сидеть в офисе с утра и до поздней ночи. Нагрузки и давление у «Скалли» немыслимые для всех, но в первую очередь, конечно, там отыгрываются на самых молодых сотрудниках.

– И это тебе подходит?

– Трудно сказать. Деньги там платят огромные, работа – адская. Но в высшей лиге везде так. Скорее всего туда я в конце концов и попаду.

– В каком отделе ты работал летом прошлого года?

– Во многих, но большую часть времени провел в секции судебных разбирательств.

– Нравится иметь дело с тяжбами?

– В общем-то не очень. Могу я узнать, какое отношение все эти вопросы имеют к событиям в Питсбурге?

Райт убрал локти со стола, вытянул ноги и положил блокнот себе на левое бедро. Покусывая кончик шариковой ручки, он разглядывал Кайла, как психоаналитик изучает пациента.

– А теперь давай поговорим о студенческом братстве Дьюкесны.

– Если хотите.

– В твоей группе насчитывалось около десятка его членов, так?

– Девять.

– Ты поддерживаешь с ними контакт?

– Некоторый.

– В обвинительном заключении упомянуты ты и трое твоих однокурсников. Меня интересуют прежде всего они. Где сейчас Алан Строк?

Заключение. В одном из этих проклятых конвертов, не далее чем в трех футах от Кайла, лежит обвинительное заключение. Но каким образом туда могло попасть его имя? Он пальцем не прикоснулся к девчонке. Он не был свидетелем изнасилования и вообще не видел, чтобы при нем кто-то занимался с Илейн любовью.

Макэвой смутно припоминал, что происходило в комнате, – ближе к ночи он просто-напросто вырубился. Разве мог он стать соучастником, если пребывал где-то между небом и землей? Именно такой линии защиты необходимо будет придерживаться на суде, она должна оправдать себя. Но одна только мысль о публичном разбирательстве приводила Кайла в ужас. Ведь сколько времени пройдет от ареста до начала суда, сколько его фотографий успеют опубликовать в прессе! Он прикрыл глаза и вновь принялся массировать виски, думая о телефонных звонках – отцу, а потом и матери. За ними последуют и другие – директорам по персоналу тех фирм, что предлагали ему работу, а затем надо связаться с сестрами. Разумеется, он будет убеждать суд в своей невиновности, но, вне зависимости от исхода процесса, его имя будет запятнано.

Макэвой никак не мог понять, какую сделку Райт намерен ему навязать. Если обвинительный акт и в самом деле существует, то этот документ невозможно оставить под сукном.

– Алан Строк, – негромко напомнил Бенни.

– Студент медицинской школы в Огайо.

– Давно в последний раз общались?

– По электронной почте пару дней назад.

– А что Джой Бернардо?

– Он все еще в Питсбурге, работает в брокерской компании.

– Контактируешь с ним?

– Перезваниваемся, последний раз – пять дней назад.

– Об Илейн Кенан речь заходила?

– Нет.

– Ни с Аланом, ни с Джоем?

– Нет.

– Пытаетесь вычеркнуть ее из памяти?

– Да.

– Так вот, она вернулась.

– Выходит, так.

Бенни поерзал на стуле, скрестил ноги, потянулся и вновь принял самую, по-видимому, удобную для него позу: уперся локтями в стол.

– Илейн покинула Дьюкесну, едва дождавшись окончания занятий на первом курсе, – начал он тихим, проникновенным голосом, будто намереваясь поведать долгую-долгую историю. – Она была чрезвычайно взвинчена. Итоговые оценки хуже некуда. Сейчас она утверждает, что изнасилование вызвало серьезный нервный срыв. Около года Илейн прожила в Эри, на берегу озера, у родителей, а потом покатилась по наклонной: транквилизаторы, спиртное, травка. Она обращалась за помощью к грамотным терапевтам, но врачи ей помогли мало. Ты что-нибудь слышал об этом?

– Нет. После того как она покинула университет, никто не вспоминал ее.

– Ладно. Как бы там ни было, в Скрэнтоне у Илейн есть старшая сестра, она-то и помогла бедной девочке – оплатила курс реабилитации. Чуть позже она же отыскала толкового специалиста по психическим расстройствам, и тот совершил чудо. Сейчас Илейн чувствует себя превосходно, забыла о спиртном и наркотиках, у нее заметно улучшилась память. И теперь она наняла адвоката и жаждет восстановить справедливость.

– По-моему, вы настроены довольно скептично.

– Я коп, Кайл. Привык быть скептиком во всем, но в данный момент занимаюсь делом молодой женщины, которая находится в ясном уме, сознании и твердой памяти и которая утверждает, что ее изнасиловали. Помимо этого, у меня есть видеозапись – неоспоримое вещественное доказательство. Ну и еще есть адвокат, готовый ради своего клиента пойти на все.

– Но это же неприкрытое вымогательство, разве нет? Весь шум поднят только из-за денег.

– Что ты имеешь в виду, Кайл?

– Четвертым ответчиком является Бакстер Тейт, а его имя все расставляет по своим местам. Тейты – сказочно богатое семейство. В Питсбурге это хорошо известно. Бакстер и родился-то на мешке с деньгами. Сколько же она хочет?

– Не забывай: вопросы задаю я. Вступал ли ты в половую связь…

– Да, я трахался с Илейн, как и почти вся моя группа. Она была настоящей нимфоманкой, торчала в «Бете» чаще, чем члены братства. Она могла перепить любого из нас и никогда не расставалась с сумочкой, набитой таблетками. Проблемы начались у Илейн задолго до того, как она впервые появилась в Дьюкесне. Поверьте мне, она вовсе не захочет обращаться в суд.

– Сколько раз ты укладывал ее в постель?

– Только однажды, примерно за месяц до предполагаемого изнасилования.

– Известно ли тебе, что Бакстер Тейт вступал в половой контакт с Илейн Кенан той ночью, когда вы все напились?

Кайл задумался, шумно выдохнул и сказал:

– Нет. Я тогда вырубился.

– А потом Бакстер рассказывал о своей победе?

– Во всяком случае, не мне.

В блокноте Райт поставил точку в конце длинного предложения. Нервы Макэвоя были так напряжены, что он почти слышал бесшумную работу видеокамеры. Взглянув на нее, Кайл увидел лишь красный огонек индикатора.

– Где сейчас может быть Бакстер? – после долгой паузы спросил Бенни.

– Думаю, в Лос-Анджелесе. Он с большим трудом окончил университет и решил попытать счастья в Голливуде. Возомнил себя кинозвездой. Думаю, у него не все в порядке с психикой.

– Как это понимать?

– Его состоятельная родня – люди еще менее нормальные, чем большинство представителей богатых семейств. Бакстер – завсегдатай шумных сборищ. Обильная выпивка, порошок и бабы приводят его в исступленный восторг. И никаких признаков взросления. Цель жизни для него – стать великим актером и утонуть в бассейне с виски. Как я помню, он всегда говорил, что мечтает умереть молодым, подобно Джеймсу Дину[2]Джеймс Дин (1931–1955) – актер, кумир молодежной аудитории 50-х гг. XX в. Трагическая гибель Дина в автокатастрофе мифологизировала его образ. Снимался в фильмах «Бунтарь без причины», «К востоку от рая», «Гигант»..

– Он уже успел сняться в каком-нибудь фильме?

– Нет. Слишком извилист его путь.

Непонятно почему, но Райту вдруг наскучило задавать вопросы, он даже захлопнул блокнот. Взгляд детектива стал рассеянным. Сунув часть бумаг в папку, Бенни постучал по центру стола указательным пальцем.

– Мы добились некоторого прогресса, Кайл. Спасибо. Мяч в центре поля. Хочешь посмотреть видео?