Онлайн чтение книги Око Озириса The Eye of Osiris
Глава 10. Новый союз

Мы сидели в ярко освещенной столовой окнами на Феттер-лейн. Портьеры были опущены. Под аккомпанемент ножей и вилок, звон бокалов и бульканье вина текла оживленная беседа. Годфри Беллингэм, как ребенок, радовался неожиданному празднику, но по его лицу читалось, что грустные воспоминания и тяжкие думы не оставляют его ни на минуту. Разговор перескакивал с одного предмета на другой, но касался преимущественно истории и искусства; никто ни разу не упомянул о роковом завещании Джона Беллингэма. От некрополя в Саккаре перешли к средневековым храмам, от шедевров резной работы времен Елизаветы I – к микенской керамике, затем к орудиям каменного века и, наконец, к цивилизации ацтеков. Я уже решил, что мои друзья-юристы, Торндайк и Джервис, забыли о тайной цели нашего ужина. Подали горячее, а о деле еще не было произнесено ни слова. Казалось, Торндайк выжидает: может, он искал подходящий момент, чтобы начать разговор, или хотел, чтобы присутствующие лучше познакомились и перестали стесняться друг друга.

Как только мисс Деммер вышла, унося на кухню поднос с тарелками, мистер Годфри обратился ко мне:

– Вчера к вам в амбулаторию заходил мой знакомый, мистер Джеллико. По его словам, вы ему очень понравились. А он вам?

– Умный, но чересчур осмотрительный господин. Мы немного поспорили и не во всем сошлись во мнениях. Насколько я понял, он интересуется вашим наследственным делом. Я задал ему пару вопросов, но он занял оборонительную позицию, а в ряде случаев разыграл полнейшее неведение.

– Да, он слишком осторожничает, – подтвердила мисс Беллингэм, – между тем в самом недалеком будущем о нашем деле узнают все.

– Джеллико и Хёрст хотят обратиться в суд? – уточнил Торндайк.

– Именно, – кивнул Беллингэм. – Джеллико приходил сообщить мне, что мой двоюродный брат Джордж Хёрст поручил своему адвокату возбудить ходатайство и предложить мне поддержать его. По сути Артур Джеллико явился с ультиматумом от Хёрста. Ой, простите, ради бога, я не хочу портить обед своими тяжбами.

– Нас всех волнует данный вопрос, мистер Беллингэм, – заверил его Торндайк. – То, что случилось с вашим братом, и последующие события уникальны в своем роде. Все судебные медики внимательно следят за их развитием, и я в том числе.

– Какая честь для нас! – с горькой иронией заметила мисс Беллингэм. – Нас ждет неувядаемая слава, и наши имена попадут в учебники криминалистики. Но почему-то нас совсем не распирает от гордости.

– Да уж, – грустно добавил мистер Годфри, – мы прекрасно обошлись бы без такой известности, да и Хёрсту, я думаю, она не нужна. Мистер Торндайк, доктор Барклей рассказывал вам, чтó предлагал мне мой предприимчивый кузен?

– В общих чертах, – кивнул Торндайк, – и, похоже, Хёрст вновь попытался уговорить вас?

– Для этого он и прислал Джеллико. Я едва не пошел на попятный, но Руфь категорически возражает.

– Мистер Джеллико рекомендовал вам принять условия Хёрста?

– Он старался держаться нейтрально, но все-таки выразил свое мнение. Да, он советовал соглашаться. Ему важно поскорее уладить дело и заполучить свою долю.

– Вы отказались?

– Да, и теперь Хёрст подаст иск о признании факта смерти Джона и о вступлении в силу его завещания. Джеллико всецело на стороне моего кузена и полагает, что иного выхода нет.

– Что вы намерены делать?

– Опротестовать иск, но не знаю как.

– Надо все обдумать, прежде чем вступать в борьбу. Вы консультировались у юриста?

– Нет, мистер Торндайк. Доктор Барклей, наверное, говорил вам, что мои средства, точнее, их отсутствие, не позволяют мне нанять адвоката. Оттого я так щепетилен в данном вопросе.

– Вы планируете самостоятельно защищать свои интересы?

– Что же мне остается? На суде я обязан присутствовать, раз собираюсь подать протест.

Торндайк задумался и серьезно сказал:

– Есть причины, по которым вам не следует лично вмешиваться в этот процесс, мистер Беллингэм. Начнем с того, что со стороны Хёрста наверняка выступит умелый адвокат и ловко обойдет вас. Поверьте моему опыту: вас ждет заведомый проигрыш.

– Но ведь судья, я надеюсь, снисходительно отнесется к человеку, не имеющему денег пригласить адвоката?

– Судья постарается помочь стороне, не представившей адвоката. Английские судьи – люди ответственные. Но вы не застрахованы от многих случайностей. А вдруг судья прежде был адвокатом и сохранил профессиональные предрассудки? Вспомните, как бесцеремонно адвокаты подчас обращаются со свидетелями, как предвзяты судьи по отношению к ученым, – одним словом, ум юриста не беспристрастен. Ваше незнание судебной процедуры и юридических тонкостей приведет к замедлению слушаний. Если судья окажется раздражительным, эти задержки его раздосадуют, и тогда я вам не завидую. Я не утверждаю, что это пагубно отразится на вердикте, однако благоразумнее не нервировать судью. Наконец крайне важно предугадать и парировать все маневры противника, а вы – пожалуйста, не обижайтесь – вряд ли на это способны.

– Спасибо за разъяснения, доктор Торндайк, – мрачно усмехнулся Беллингэм, – но не вижу иного выхода из ситуации, кроме как действовать на свой страх и риск.

– Вы ошибаетесь, – тихо произнес Торндайк. – Отнеситесь к моему предложению без предубеждения. Ваше дело на редкость интересно и, как предсказывает мисс Беллингэм, наверняка попадет в учебники. Кроме того, оно связано с моей специальностью, поэтому я и слежу за ним. Изучать его изнутри куда эффективнее, чем извне. Нечего и говорить, как поднимется моя профессиональная репутация, если я доведу его до благополучного конца. Поэтому прошу вас передать его в мои руки и разрешить мне поступать по своему разумению.

С минуту мистер Беллингэм молчал, потом, бросив взгляд на дочь, неуверенно забормотал:

– Такой жест великодушия с вашей стороны, доктор Торндайк…

– Извините, – перебил профессор, – мною руководят чисто эгоистические соображения.

Годфри Беллингэм натужно засмеялся и снова посмотрел на дочь, которая, не поднимая глаз, чистила яблоко. Не получив поддержки, он спросил:

– Неужели вероятен благоприятный исход?

– Ситуация сложная, но если бы я считал ее безнадежной, то посоветовал бы вам отойти в сторонку и пустить все на самотек.

– Если ваши усилия увенчаются успехом, вы примете от меня должное вознаграждение?

– Мне хочется ответить «да», но обсуждать это рано и бесполезно. Профессиональные адвокаты не любят теоретизировать. Обещаю одно: если доведу ваше дело до результата, мы оба извлечем выгоду. Мисс Беллингэм, поддержите меня, этим вы обрадуете и доктора Барклея.

– Доктор Барклей тоже заинтересован?

– Еще как! Он даже предлагал мне в качестве гонорара собственные средства.

– Это правда? – спросила она, взглянув на меня с таким выражением, что я забеспокоился.

– Не совсем. – Я густо покраснел от смущения, в душе посылая Торндайка к черту за его болтливость. – Я только говорил, что опытному адвокату требуется достойное вознаграждение, ну и все такое прочее. Пожалуйста, не ругайтесь, мисс Беллингэм.

Она спокойно выслушала мои оправдания, после чего мягко произнесла:

– У меня и в мыслях нет бранить вас, просто я подумала, что бедность имеет и хорошую сторону. Вы все, господа, так добры к нам! Решать моему отцу, а что до меня, я с низким поклоном приняла бы предложение доктора Торндайка о помощи, сделанное к тому же столь деликатно.

– Ладно, дорогая, – просветлел мистер Беллингэм. – Мы согласны, доктор Торндайк, хотя нам, конечно, неловко… Вручаем вам свою судьбу с огромной благодарностью. Я заранее согласен на все, что вы сочтете необходимым.

– Ура! – обрадовался я. – Это нужно отметить. Разрешите предложить вам немного портвейна, мисс Беллингэм? – Я разлил бутылку гостям, мы встали и выпили за новый союз.

– Как только вы, мистер Беллингэм, получите от адвоката мистера Хёрста официальное извещение о начале судебной процедуры, – произнес Торндайк, когда мы сели, – направьте его мистеру Марчмонту в Грейс-Инн; именно он станет вашим номинальным поверенным. Фактически он ничего делать не будет, но нам нужно изобразить, будто я действую по указанию адвоката. Пока заседания не открыты, нельзя, чтобы мистер Джеллико или кто-либо другой знали о моем участии. Наша задача – держать противников в неведении.

– Клянусь молчать, как могила, – заверил мистер Беллингэм. – Кстати, я общался с Марчмонтом. Он выступал на процессе Джеффри Блэкмора – том самом, который вы так блистательно провели. Я знал и Блэкморов.

– Как тесен мир! – воскликнул Торндайк. – А согласитесь, славное было дело! По-моему, чем запутаннее, тем интереснее, а тут еще целый ряд встречных исков. Для меня оно особенно памятно, потому что я впервые работал вместе с доктором Джервисом, моим талантливым молодым коллегой.

– Вы преувеличиваете мою роль, – спокойно отреагировал Джервис, – хотя, впрочем, в двух-трех эпизодах я действительно принес вам пользу. Дело Блэкморов чем-то напоминает ваше, мистер Беллингэм. Там тоже было исчезновение и спорное завещание, а без вести пропал ученый антикварий.

– Юридические казусы часто походят один на другой, – резюмировал Торндайк, строго посмотрев на Джервиса, и вдруг переменил тему: – Газеты подробно писали о пропаже вашего брата, мистер Беллингэм. Приводились даже планы вашего дома в Вудфорде и квартиры Хёрста в Элтеме. Вы не знаете, кто снабдил репортеров этими данными?

– Понятия не имею, – помотал головой Беллингэм, – только не я. Какие-то газетчики приходили ко мне, но я их выставил. Насколько мне известно, Хёрст поступил так же. По поводу Джеллико у меня нет сомнений: скорее устрица заговорит на перекрестном допросе, чем он проронит лишнее слово.

– Журналисты умеют добывать материал, но ведь кто-то предоставил им планы ваших домов и описание наружности вашего брата? Вопрос довольно важный, и жаль, что мы не знаем ответа. Ладно, извините, я что-то увлекся судейской темой, – нахмурился Торндайк.

– Господа, перейдемте в гостиную, – предложил я. – Служанка пока уберет со стола и приготовит десерт. – Мы расселись в соседней комнате, куда мисс Деммер подала кофе, а я подошел к маленькому роялю и поднял крышку: – Мисс Беллингэм, сыграете нам что-нибудь?

– Я почти два года не прикасалась к клавишам, – горько вздохнула она.

– Не волнуйся, дорогая, – успокоил ее мистер Беллингэм и неожиданно спросил Торндайка: – Вы читали, что полиция обнаружила фрагменты человеческого тела?

– Да, я видел эти публикации и отложил для осмысления.

– На меня они произвели пагубное впечатление. Вы ведь наверняка, как и я, подумали, что это останки бедного Джона?

Торндайк помолчал, опустив глаза, потом произнес:

– Не удивительно, что вы связали страшные находки с исчезновением своего брата. Я рад бы убедить вас, что вы ошибаетесь, но это прозвучит неискренне. В таком случае надо доказать обратное, а я не в состоянии.

Мистер Беллингэм беспокойно задергался на стуле и обхватил голову руками:

– Ужасно, впору сойти с ума. Может, вы, доктор, хотя бы поделитесь своими соображениями? Какие аргументы – «за», а какие – «против»?

Торндайк задумался, и мне показалось, что ему не хочется касаться этой темы. Однако вопрос был поставлен ребром, и профессор не стал кривить душой:

– Давайте рассуждать теоретически. По найденным до сих пор фрагментам нельзя точно установить личность погибшего. Общий вид и размер костей позволяют предположить, что они принадлежали немолодому мужчине ростом приблизительно таким, как у вашего брата. Спрятали их примерно в то время, когда исчез мистер Джон.

– Разве известно, когда их спрятали? – опешил Годфри Беллингэм.

– Что касается костей из Сидкапа, то да, временной промежуток установить можно. Два года назад грядки с листовыми овощами и окрестные пастбища очищали от личинок двуустки в связи с массовым падежом овец. Никаких костей тогда не было. Но недавними – возрастом, допустим, менее года – останки тоже назвать нельзя, иначе сохранились бы следы мягких тканей. Конечно, газетчики и я вслед за ними слегка утрируем, однако ничего более точного на сегодняшний день не известно.

– Не нашлось ли более крупной части скелета? Сам я не покупаю газет, но моя квартирная хозяйка мисс Оман принесла целую пачку; я начал читать, не выдержал и вышвырнул их в окошко.

Я заметил лукавую искорку в глазах Торндайка, но он погасил ее и сухо сказал:

– Постараюсь кратко и по памяти изложить детали, хотя не ручаюсь за точность дат. Пятнадцатого июля в Сидкапе обнаружили скелет левой руки с отсутствующей фалангой безымянного пальца, а также плечевую кость и ключицу. Событие всколыхнуло местное население, и молодежь вскоре обшарила все ближайшие пруды и овраги.

– Каннибалы! – фыркнул мистер Беллингэм.

– На берегу Крэя отыскали правую бедренную кость, по которой с большой вероятностью можно установить личность жертвы. На головке кости замечено гладкое, как фарфор, пятнышко – особенность, характерная для суставов в случае, если естественный хрящевой покров подвержен патологии. Проще говоря, это результат трения двух костей с незащищенными поверхностями.

– И по данному признаку опознáют погибшего? – растерянно спросил мистер Беллингэм.

– Покойный, похоже, страдал ревматической подагрой, слегка прихрамывал и жаловался на боль в правом бедре.

– Джон сильно хромал, но по другой причине: еще в молодости он повредил левую лодыжку и стоически переносил боль. Впрочем, извините, что прервал вас.

– В западной части Кента полицейские вытащили из пруда правый голеностопный сустав. Плохо, что не левый, иначе у нас появилась бы зацепка, ведь если у мистера Джона сломана левая лодыжка, то на голени наверняка остались следы деформации.

– Да, – кивнул Беллингэм, – у брата был так называемый перелом Потта.

– После этой находки стражи порядка начали тотально прочесывать окрестности Лондона и двадцать третьего июля в лесу Эппинг недалеко от Вудфорда обнаружили скелет руки вместе с плечевой костью и ключицей – как и в Сидкапе, но только правой. То, что это фрагменты одного и того же тела, почти не вызывает сомнений.

– Ох, – застонал мистер Беллингэм, – я слышал об этом. Совсем рядом с нашим прежним домом. Кошмар! Вдруг на бедного Джона напали и убили его как раз в ту минуту, когда он шел ко мне? Меня пронизывает дрожь, едва я подумаю об этом. Может, он уже проник в усадьбу через заднюю калитку, а за ним юркнул злодей? Вы ведь помните, что именно там подобрали скарабея, которого брат носил на цепочке от часов. Господи, неужели кости руки из Эппинга и впрямь соответствуют тем, что из Сидкапа?

– По структуре и размерам они идентичны, – заверил Торндайк. – Этот факт подтверждается находкой двухдневной давности.

– Еще находка? Боже правый!

– На опушке леса в Лутоне из пруда извлекли несколько ребер, суставов и позвонков. Воду выкачали, дно осмотрели, но больше ничего не обнаружили, и это странно. Логично было бы предположить, что там же окажутся остальные ребра и части осевого скелета. Получается, что убийца прятал фрагменты или бессистемно, или с какой-то одному ему ведомой изощренностью, но не стану вдаваться в неприятные подробности. В выемке правого бедренного сустава замечены следы, аналогичные тем, что и на головке найденной ранее кости. Рискну утверждать, что все кости – от одного скелета.

– Понятно, – сник мистер Беллингэм. – Теперь осталось выяснить, принадлежат ли они моему брату Джону. Что вы думаете, доктор Торндайк? Говорите прямо. Я уже приготовился к самому худшему.

– Определенный ответ вам сейчас никто не даст, и я в том числе. Во-первых, нужна судебно-медицинская экспертиза останков, во-вторых, поисковые работы еще не завершены, и в любой момент всплывут такие находки, которые разрешат все вопросы.

– Мне придется участвовать в опознании Джона? – испуганно прошептал мистер Годфри.

– Не терзайтесь раньше времени, – посоветовал Торндайк. – А пока в мельчайших подробностях опишите мне внешность своего брата и составьте перечень его болезней и телесных повреждений. Мне также понадобится список имен и адресов всех докторов, хирургов и дантистов, которые когда-либо лечили мистера Джона. Особенно важны дантисты; я надеюсь, что череп покойного вскоре обнаружат, и тогда показания зубных техников окажутся бесценными.

– Я напишу все, что нужно, и пришлю без промедления, – пробормотал Годфри, дрожа от страха. – Ради бога, давайте хоть на время забудем этот кошмар. Руфь, возьми ноты и сыграй нам что-нибудь.

Я подал мисс Беллингэм несколько тетрадей с классической фортепианной музыкой, и она превосходно исполнила одну из пьес Мендельсона. После этого отец и дочь распрощались с нами и ушли.