Онлайн чтение книги Царица амазонок The Lost Sisterhood
Глава 8

Озеро Тритонис

Мирина и Лилли весь день провели в рыбачьей лодке, пробираясь на ней вдоль болотистого берега и проверяя сети, в основном пустые. Но к вечеру, как раз тогда, когда Мирина уже начала бояться, что им придется провести всю ночь в окружении чудовищных змей, мужчины наконец привели лодку в небольшую бухту, на берегу которой стояли хижины.

После долгих блужданий по пустыне так радостно было видеть людей, занятых своими повседневными делами, но в то же время их вид пугал Мирину. Мама всегда повторяла, что люди, живущие возле моря, – самые дружелюбные на свете. Но она также говорила и о чистой синей воде и песчаных пляжах, однако ничего этого здесь не было: само море было грязно-зеленым, а вода в бухте и вовсе выглядела протухшей мешаниной из птичьих перьев и гниющих водорослей.

Когда их лодку наконец вытащили на берег, а скудный улов передали какой-то женщине с большой корзиной, один из рыбаков жестом велел Мирине и Лилли следовать за ним, улыбаясь и кивая, словно заверяя девушек в своих добрых намерениях. Он привел сестер к какому-то старому мужчине в длинном красном плаще, с величественным видом сидевшему на соломенном тюфяке перед одной из хижин; старик ел орехи из миски. Мирина и Лилли опустились перед ним на колени, встав прямо на рассыпанную по земле ореховую скорлупу.

– Приветствуем тебя, – сказала Мирина на своем родном языке.

Поскольку старик не ответил, она повторила приветствие на других трех языках, знакомых ей: на древнем наречии, на языке горного народа и на языке кочевников. Ни один из них не помог ей объясниться с рыбаками в лодке, но сейчас, когда она заговорила на языке пустынных кочевников, старик вдруг взволнованно всплеснул морщинистыми руками:

– Ты знаешь речь верблюжьего народа!

– Немного, – ответила Мирина. – Ты с ними знаком?

– Они приходят сюда, чтобы торговать. – Старик сделал знак рукой, как бы говоря, что кое-что изменилось, и отнюдь не в лучшую сторону. – Когда река была полноводной, торговля шла хорошо. Но теперь – нет.

Хотя Лилли никогда не учила языка кочевников, она инстинктивно поняла, о чем говорил старик, и сидела молча, словно разделяя его скорбь. Потом старик предложил обеим девушкам напиться воды и добавил деловым тоном:

– Теперь ваша очередь рассказывать. Чем я могу вам помочь, молодые женщины?

– Мы хотим найти богиню Луны, – начала Мирина. – В большом городе. Моя сестра ослепла от лихорадки, но мы надеемся, что богиня исцелит ее.

– Мне очень жаль твою сестру. – Старик сочувственно покачал головой. – Много, много людей идут на поиски богини Луны. Она очень занята.

– Но нам все равно хотелось бы ее увидеть, – сказала Мирина.

Старик слегка нахмурился, но потом пожал плечами и развел руками, как бы говоря, что он уже сделал все, что мог.

– Это не очень далеко. Я покажу дорогу, но сначала вы должны поесть и поспать.

Выйдя перед самым рассветом на порог хижины и глядя на пробуждающийся мир, Мирина ощутила, как начинает просыпаться деревня, услышала тихий шепот матерей, и на мгновение ей показалось, что она вернулась домой.

Вон там, в углу, представилось ей, спит ее старшая сестра Лана, крепко прижав к себе новорожденного малыша. А вон там, прямо возле нее, лежит младшая Лилли – такая теплая и нежная…

Вонь, проникшая в ее ноздри, вернула Мирину в настоящее. Они с сестрой не мылись несколько недель, и в кудрявых волосах Лилли видна была засохшая грязь, что сразу же напомнило Мирине обо всем, что они с сестрой потеряли.

Мирина стиснула зубы, пытаясь выкинуть из головы все сразу – звуки, запахи, образы милых ей людей.

– Хватит думать! – приказывала она себе снова и снова, пока наконец в ее голове не остались только эти два слова и их невнятное эхо.

Когда поднялось солнце и пришло время уходить, Мирина сняла с себя ожерелье и протянула его рыбакам в благодарность за их гостеприимство. Они тут же затрясли головами, отказываясь принять дар, но Мирина не отступалась: они с Лилли были бедными, но гордыми девушками.

Ожерелье представляло собой нить с дюжиной изящных бутонов, но не цветочных, а соляных. Соленая равнина время от времени рождала каменные цветы невероятной красоты. Ожерелье подарил отец Мирины ее матери по случаю рождения дочери – небольшой залог от кочевника, который называл себя мужем, но никогда не задерживался в доме настолько, чтобы действительно стать таковым.

– Можешь взять и вот это, – сказала как-то мать Мирины, перебирая свои украшения. – Вот… – Она решительно сжала пальцы Мирины вокруг ожерелья. – Может быть, оно напомнит ему – где бы он ни был, – что у него есть дочь.

И с того самого дня Мирина не осмеливалась снять это ожерелье из страха никогда больше не увидеть отца. Но теперь, когда их дом превратился в пепел, она знала: отец все равно никогда не найдет ее, хоть с ожерельем, хоть без него.

Итак, они с Лилли покинули рыбацкую деревушку, хорошо отдохнув и поев, но став еще беднее, чем прежде. Ни одной хорошей стрелы не осталось в колчане Мирины, а без ожерелья им вряд ли удастся раздобыть какой-нибудь еды прежде, чем они доберутся до своей цели.

– Наверное, мы могли бы продать мамин браслет, – пробормотала Лилли, когда сестры уже шагали по дороге к городу.

– Нет! – Мирина забрала у сестры дорожный мешок. – Она бы этого не хотела. К тому же мы уже совсем близко…

Но когда она наконец увидела на горизонте город с неровными линиями огромных зданий, возведенных человеком и сейчас ярко освещенных солнцем, то начала сомневаться в том, что их путешествие близится к концу. Для человека, никогда не видевшего поселения больше, чем его родная деревня с тремя дюжинами хижин и домом для собраний, такое гигантское скопление высоких, как горы, зданий представлялось чем-то нереальным.

Дорога вскоре стала заполняться людьми и повозками, нетерпеливо мчавшимися мимо сестер; и никто даже не приостановился, чтобы приветствовать девушек или спросить, откуда они идут. Мирина была обескуражена таким поведением, но вслух ничего не сказала. В таком огромном и шумном месте, где люди, похоже, были невнимательны и неприветливы, как тараканы, она с Лилли – вопреки всем заверениям матери – могли обнаружить, что не имеют ровно никакого значения ни для богини Луны, ни для кого-либо другого. Эта мысль ужасно пугала Мирину.

– Скажи, что ты видишь! – упрашивала ее Лилли. – Ты уже видишь храм?

Но Мирина не замечала ничего похожего на то величественное здание, которое описывала мать. Храм богини Луны, судя по всему, должен был быть высоченным и широченным строением из сияющего камня. Из этого пышного дома богиня Луны управляла движением вод, излечивала болезни женщин и дерзко противостояла царству Солнца, бросая ему вызов по ночам тем, что освещала небеса за его спиной. Все то долгое время, пока сестры шли сюда, Мирина была уверена, как только они с Лилли доберутся до большого города у моря, то сразу увидят храм могущественной богини. Как же она ошибалась! Теперь, бредя с сестрой по улицам, кишмя кишевшим народом, Мирина видела множество удивительных зданий, и некоторые из них были невероятно высоки, но все они были построены из высушенных на солнце глиняных кирпичей.

Однако сейчас главной задачей для Мирины было выжить в этом потоке людей, двигавшихся непонятно и непредсказуемо. Уже не раз и не два девушка хваталась за висевший на поясе нож. К счастью, большинство горожан были полностью поглощены своими делами; некоторые несли с собой разные инструменты и лесенки, словно собирались строить или ремонтировать дом, другие волокли за собой по улицам мычащих, блеющих или кудахчущих животных, направляясь, судя по всему, к рыночной площади.

Но были и такие, кто явно намеревался заключить сделку со случайными прохожими. Те из них, кто хотел продать одежду или украшения, были настолько навязчивыми, что успевали набросить на плечи или шею Лилли свой товар прежде, чем Мирина отталкивала их прочь. Другие, появляясь будто бы из ниоткуда, тихими хриплыми голосами предлагали разные услуги, а затем вновь исчезали будто бы в никуда. Очень скоро вежливое любопытство Мирины сменилось презрением и подозрительностью. Она быстро научилась избегать зрительного контакта с теми, кто выглядел ничем не занятым, и отпрыгивать в сторону, когда кто-нибудь направлялся к ней с широкой улыбкой.

Ей не нужно было объяснять сестре, что именно она делает; Лилли понимала ее инстинктивно, без слов. Она покорно шла за Мириной сквозь всю эту суету, но когда улица стала шире и девушки смогли наконец перевести дух, Лилли задрожала всем телом.

– Ох, Мирина! – воскликнула она. – Подумать только! Ведь этот город всегда стоял здесь… со всеми этими людьми! Это так прекрасно!

– Не знаю, что в этом такого уж прекрасного… – начала было Мирина, но тут же пожалела о своих словах.

Она ведь так долго ждала того, чтобы в Лилли проснулся интерес к жизни; ей не следовало рубить его на корню.

– Чем это так ужасно пахнет? – Лилли поморщилась. – Ну и вонь!

Они стояли на краю огромной площади, на которой толпились люди вперемежку с животными. Судя по множеству раздавленных морских раковин на плотно утоптанном песке, этот пологий склон еще недавно был морским берегом или даже гаванью для торговых кораблей. Но сейчас, куда бы Мирина ни кинула взгляд, она видела груды дынь и разноцветных специй, выставленных на циновках, а пронзительные крики говорили ей о том, что мясники резали животных прямо посреди этого столпотворения.

– Это рыночная площадь, – сообщила она Лилли. – Она куда больше, чем ты можешь себе представить. Но вон там… – Мирина вытянулась во весь рост, чтобы рассмотреть здание по другую сторону суетливой толпы. – Там какой-то дом… Огромный! С широкими ступенями и высокими, очень высокими каменными колоннами.

Пока сестры пробирались сквозь неразбериху на площади, направляясь к внушительному строению, в груди Мирины нарастало радостное возбуждение. Потому что над высокими колоннами здания виднелась длинная разноцветная роспись, изображавшая все фазы Луны, включая полнолуние, прямо над колоссальными входными дверями.

– Я не уверена, – слегка задыхаясь, проговорила она, – но думаю, это он!

– Наконец-то! – Лилли чуть не упала, когда Мирина внезапно остановилась. – Но… но почему мы остановились?

– Задача не из легких. – Мирина окинула взглядом шумную толпу людей, собравшихся перед храмом явно в ожидании помощи. Ей никогда прежде не приходилось видеть такого множества людей в одном месте. – Идем.

Взяв Лилли за руку, Мирина потащила ее за собой. Она осторожно пробиралась к входу в храм, стараясь не побеспокоить больных, лежавших на циновках, или плачущих матерей, пытавшихся успокоить орущих детишек. Она едва успела сделать пару шагов, как какая-то старуха вдруг встала прямо у нее на пути и с усмешкой сказала что-то на незнакомом Мирине языке.

– Думаю, мы должны дождаться своей очереди… – Мирина посмотрела на зловонные лужи на земле: вонь здесь стояла невыносимая. – Все эти люди, похоже, ждут здесь уже много дней, а то и недель. Но ты не волнуйся. – Она решительно взяла Лилли за плечи, мысленно поклявшись, что они проведут здесь, в окружении пронзительных жалоб и гноящихся ран, не больше одной ночи. – Мы найдем другой путь.

Увлекая за собой сестру, Мирина быстро отошла от толпы, чтобы выяснить, что находится по другую сторону храма. Она обнаружила, что от задней части огромного каменного здания тянется высокая стена, окружающая группу домов, явно относящихся к святилищу. Она также увидела еще кое-что интересное: чуть поодаль, в окружении колючего кустарника, росли две пальмы, одна из которых слегка наклонилась в сторону храмовой стены. Для охотницы это было непреодолимым искушением.

– А ты-то думала, что боги о нас забыли. – Мирина прижалась спиной к пальме, испытывая крепость ствола. – Говорю тебе, они на нашей стороне: богиня Луны только что распахнула перед нами заднюю дверь. А теперь постой здесь, – она отдала Лилли свой лук и копье, а себе на спину повесила их дорожный мешок, – подожди, пока я не найду кого-нибудь, кто будет готов нас выслушать.

Полуденное солнце заливало золотом внутренний двор храма. Отражение его лучей в бассейне, искусно выложенном плиткой, рождало мириады мерцающих звезд, а в тени росших в кадках деревьев отдыхали несколько женщин, обитательниц этого скрытого от посторонних глаз рая. Большинство из них просто спали на циновках, изящно прикрыв глаза рукавами длинных белых платьев. И потому далеко не сразу они заметили фигуру на высокой стене, окружавшей сад, с поднятыми в приветствии руками.

– Я пришла с миром! – Такие слова Мирина сочла подходящими к случаю, и хотя она не ожидала, что ее кто-то поймет, все равно была уверена, что улыбки будет достаточно, чтобы убедить всех в ее мирных намерениях.

Но женщины явно приняли ее за воровку, готовую спрыгнуть вниз со стены, потому что за одно-два мгновения вся их безмятежность сменилась шумной паникой.

– Нет! Прошу вас… – Мирина чуть отклонилась, когда одна из женщин бросила в нее камень.

Нежная рука в просторном белом рукаве явно никогда не тренировалась в подобном искусстве, так что камень, не причинив вреда, шлепнулся в бассейн.

Тогда Мирина решила действовать. Пробежав несколько футов по стене, она спрыгнула на другую стену, пониже, а с нее – на груду соломенных циновок, лежавших на земле. Восстановив равновесие, Мирина снова раскинула руки и улыбнулась женщинам:

– Я пришла сюда по мирному делу. У меня нет оружия. А это, – она показала на нож у себя на поясе, – предназначено для охоты. Вы меня понимаете?

Но женщины почему-то снова принялись кричать, и Мирина, нервно оглядевшись вокруг, прикинула, куда бы ей отступить. Она видела несколько темных дверных проемов… Но ей не удалось до них добраться.

Вдруг где-то позади себя она услышала тяжелое дыхание и уловила какое-то движение, а когда обернулась – увидела троих рослых мужчин, приближавшихся к ней. Это стало для девушки полной неожиданностью. Мирина попыталась увернуться, но двое мужчин успели набросить на нее веревку, словно она была каким-то диким животным. А пока она пыталась высвободиться, третий содрал с ее спины дорожный мешок и надел ей же на голову.

Мужчины потащили ее куда-то, и Мирина пыталась протестовать на всех известных ей языках, объясняя, что она пришла сюда ради сестры, ее бедной маленькой сестры, которая ждет на жаре снаружи. Но пыль с мешка очень быстро забила ей горло, и Мирина умолкла, задыхаясь от кашля.

Девушка была в полном отчаянии и совершенно не понимала, куда ее тащат. Связанная, с мешком на голове, она ни в чем не была уверена, однако ей казалось, будто ее тащат по длинному коридору, потом вниз по лестнице, потом еще вниз… пока наконец ее не швырнули на холодный пол и не сорвали с головы мешок.

Моргая изо всех сил, Мирина пыталась понять, где она очутилась, но, прежде чем ее глаза успели привыкнуть к тусклому свету факела, она услышала звук металла, ударяющегося о камень. Мужчины открыли черную дыру в полу, прямо у ее ног.

Мирина попыталась рвануться в сторону, но ее тут же крепко схватили чьи-то руки.

Не говоря ни слова, мужчины толкнули ее к краю дыры, и Мирина с криком упала в темноту.