Онлайн чтение книги Человек, который знал Кулиджа The Man Who Knew Coolidge
Часть вторая. Анекдот Мака Макмака

- слишком они сальные, эти карты, и потом, бьюсь об заклад, Билли Додд, едва только всучил мне самое скверное конторское оборудование, какое вы только видали,- бьюсь об заклад, он пробрался сюда, в отель, и переметил всю колоду. Чего еще можно ждать от чикагца! Поэтому достанем-ка лучше новую колоду и продолжим наши научные изыскания в области покера.

А что до того, как я прибыл в Чикаго, ей-богу, здорово я намаялся в дороге. Вечно со мной происходит этакая петрушка: первую ночь в спальном вагоне мне совсем не спится.

А ведь в прошлом году, когда мы с миссис Шмальц ехали в Калифорнию, - такое длинное путешествие, а в первую ночь я никак не могу уснуть - все ворочаюсь с боку на бок, и только поезд станет - просыпаюсь от толчка -

Знаю, ребята, вам не терпится приступить к игре и неохота слушать про Калифорнию. Сам знаю, как это бывает. Другой раз ведешь в кругу семьи задушевную беседу - это ведь так помогает формировать характер детей,- недаром сказано в библии: «Как росток наклонить, так и дерево вырастет» - и пока я втолковываю Робби и Делмерине, моим детям, что важнее всего ум и культура, мне самому, может, все время, что я читаю им лекцию, до смерти хочется смыться и поиграть в покер. Да я просто презираю тех болтунов, которые прерывают игру

своими россказнями. Но я еще хоть немножко расскажу вам про Калифорнию.

Что за штат! Какой штат!

Сам я горжусь и восхищаюсь моим штатом, Уиннемаком. Ведь факт - и это доказывает статистика,- что после Мичигана, Иллинойса, Огайо, Висконсина и, может, Нью-Йорка с Нью-Джерси мы производим автомашин больше всех. А здание нашей средней школы - самое большое и красивое в стране для городов размером с Зенит, и благодаря недавнему, очень мудрому постановлению нашего отдела народного образования в школу не допускаются учителя, да и учительницы, если они не докажут, что на последних выборах голосовали за республиканцев или демократов. Это дает нам необычайно высокий процент солидных, чувствующих ответственность преподавателей, не то что эти заумные интеллигентики и прочая шваль. Есть, конечно, и другие штаты -

Охотно представляю себе, что штат Нью-Йорк гордится своими большими городами, в которых производится столько электротоваров,- например, такие абсолютно необходимые принадлежности цивилизации, как электроутюги. И ясно, что Джорджия тоже гордится, ведь из штата ленивых плантаторов, которые только и знают, что гарцевать верхом, она превратилась в современный индустриальный центр, и у них не меньше крупных заводов и сложной техники, чем в Массачусетсе.

И сам старик Массачусетс - каков штат! Такой современный и, однако, почитает принципы Отцов-Основателей,- как решительно там изгоняют любую книжку, в которой упоминается проституция или разлад в семье и тому подобное, - мы-то, взрослые люди, знаем, что все это существует, но к чему углублять несчастья мира и толковать об этом…

Я хочу сказать: у нас много есть первоклассных штатов, но где же лучше сочетаются красоты природы с благами комфорта, как не в Калифорнии?

Я много чего прочел по истории Калифорнии - дочитал до конца статью в «Литерари дайджест», где приводятся все важнейшие сведения, - и вот как я представляю себе историю этого штата.

Конечно, в Калифорнии всегда были высокие горы, они стояли еще до того, как человек ступил в эти дикие места, и океан тоже был, и все же в старину, даже после того, как в штате появились белые цивилизованные люди, некому было эти горы рекламировать - связать их, так сказать, со всей нашей американской жизнью.

По-моему, так: сначала весь штат заполнили ленивые владельцы ранчо, частью из испанцев, - оттого они и держались особняком. Как ни силься, нельзя себе представить, чтобы испанцы активно содействовали американизации. А потом вокруг Сан-Франциско развелись всякие там артисты, художники и писатели, они не приносили никакой пользы, просто, можно сказать, сидели и тянули вино, да ворчали почем зря,- все эти типы вроде Джека Лондона, и Фрэнка Норриса, и Брет Гарта, и Эптона Синклера, и Юджина Дебса - нет, кажется, его звали Юджин Филд.

Но, кроме природных красот, чем могла похвастаться в те дни Калифорния? Чем ей было похвастаться?

Тогда на этих необъятных просторах…

Помню, читал я в замечательной книге преподобного д-ра Зиффера - кстати, хочу вам ее рекомендовать, ребята. Беллетристика - это здорово, я сам с удовольствием прочту иной раз что-нибудь крепкое, ну, хотя бы роман о Западе, где герой не дает этому парню угнать хозяйский скот, - мне это нравится не меньше, чем кому другому; но если вы хотите развить свой ум - а что характернее для американцев, чем стремление расти духовно, - так вот, для этого надо читать действительно здоровую историческую литературу.

И преподобный Зиффер - не могу вспомнить, как же называлась его книга, сказать по правде, я так завален делами, что для духовного роста времени почти не остается, но это была книга о Целях Господних, как Они Проявились в Американской Истории,

И картина Калифорнии, что он рисует,- в те дни, когда ее судьба еще не слилась с нашей американской судьбой,- право, над этой картиной призадумаешься.

Вот раскинулась эта огромная страна. Возвышались гигантские горы - не хочу быть высокопарным, но как я сказал в Кивани-клубе, когда вернулся из Калифорнии, снежные вершины этих гор целуют вечную лазурь необъятного западного неба. И огромные каньоны, по словам преподобного Зиффера, простирали свои безмолвные, заросшие соснами склоны до высоких и неведомых перевалов. И тянулись бескрайние равнины, ожидающие благодатного плуга цивилизованного человека, но пока что оглашаемые только воем койотов. И эта широкая прибрежная полоса, на которую набегали голубые волны океана: на ней еще не было никакой недвижимой собственности, и даже временное жилье не ждало пионеров цивилизации.

А что случилось потом? Боже ты мой!

По-моему, то, что произошло в Калифорнии, и всего лишь за несколько лет,- это чудо, и оно доказывает всякому мыслящему человеку, что Господь уготовил американскому народу счастливую судьбу.

Один малый - кстати, это жуткий позор, что его имя так и не войдет в историю, - один малый из Айовы (а может, из Миннесоты, или Висконсина, или Иллинойса, или даже Миссури, да, может, он был и из Канзаса!) - так этот малый понял: после того как великое население Среднего Запада вырастило вдоволь хлеба и - что столь же важно и плодотворно - обеспечило всем необходимым фермеров, этот, что ни говорите, становой хребет нации, - он понял: неплохо бы для его земляков удалиться на этот милый и, можно сказать, идиллический берег Калифорнии и наслаждаться там, на старости лет, плодами своей трудовой, бережливой жизни.

А что случилось потом? Боже ты мой!

Повсюду на голом месте стали появляться красивые маленькие бунгало. Там, где раньше не было ни шиша, только берег да горные долины, можно сказать, за одну ночь понастроили полным-полно изящных бунгало; там, где раньше, как говорит преподобный Зиффер, раздавался, черт подери, только угрюмый рев бурунов, теперь заводят патефоны, ловят радиопередачи из Чикаго, веселая молодежь танцует под джазовые песенки, и форды с шумом срываются с места, увозя компанию на пикник в какой-нибудь каньон.

Уж вы послушайте меня, путешественника! Я все видел своими глазами! Видел красивейшие места Калифорнии, где всего двадцать лет назад было совсем безлюдно - вечная тишь и недвижные холмы, а теперь вы там увидите, особенно в воскресенье, не меньше двухсот машин: и все туристы уже перезнакомились, тараторят. смеются, спрашивают вновь прибывших: «Ну, как там у нас дома, в Айове?» уплетают сосиски и венскую колбасу и любуются окрестностями.

Что за штат! Не знаю, право, ребята, откуда вы родом, и не хочу задевать ничьих чувств, но я считаю, что кафе Лос-Анжелеса - лучшие в мире!

Помню, как-то мы с Мэми (это моя жена) зашли закусить -

Ей-богу, словно в собор попали! А это было кафе.

Потолок высоченный, почти до третьего этажа - а какое громадное здание! В небоскребе этом помещалась национальная штаб-квартира Фундаменталистской и Антиэволюционистской Библейской Лиги. Да, кафе занимало целых два этажа, и - кто из вас не был в Калифорнии, тот здорово удивится,- внутри все было облицовано кафелем: и пол, и стены, и потолок.

Разве не элегантно? Этот кафель так сиял, что глаза слепило! И все столы - а их было тысяча, полторы, а может, около тысячи двести, вот и Мэми скажет,- все выкрашены в приятный салатный цвет, и на каждом столике - это, я понимаю, сервис! и представьте, совсем даром - изящно отпечатанная памятка с картинкой.

До сих пор помню памятку с нашего стола. По краям нарисованы маки и лосось из реки Колумбия, и текст:

«Привет, дорогие! А как поживает ваша старушка мать?

Нам нравятся наши особые Сандвичи с Луком и Маслом из Земляного Ореха, наш Сочный Вегетарианский Бифштекс и наш Антиалкогольный Сладкий Пирожок, но, пока вы отдаете им честь, не забывайте, что, может, дома ваша старушка мать ждет от вас вестей.

И если она заявится сюда к вам, только представьте ее Управляющему, и он с радостью выдаст ей, бесплатно, по случаю ее первого появления у нас, даровой завтрак «Приветствуем мамочку!» стоимостью не более сорока семи центов».

Чертовски заботливо, а? И хорошая реклама.

Да, элегантное местечко, и оркестр в полном составе играет южные песенки, а в дальнем конце - читальня, все кресла обиты бархатом - вроде бы альков, отгороженный бархатными шнурами, - туда можно пройти после ужина и почитать местные газеты - у них там есть газеты из Омахи и Хартфорда, из Виноны и Каламазоо и отовсюду. А после ужина, при выходе, каждому мужчине дают бесплатно сигарету, две зубочистки и евангелие от св. Марка, а каждой леди мятную лепешку в прозрачной обертке и пуховку, все даром.

Нравится ли это посетителям? Еще как! Вот вам пример -

Только мы с Мэми стали наворачивать, как вдруг слышу, за соседним столиком -

Ну, скажу вам, если бы я не узнал потом, что это был фермер, никогда бы и не догадался, да и никто другой на моем месте тоже, будь он хоть семи пядей во лбу. На этом парне был такой же приятный старомодный грубошерстный костюм, что и на мне, а на его маленькой славной жене - почти такая же прелестная шляпка колоколом, как и на Мэми. Но я это вот к чему: уж никак не признать было в нем фермера - и потом, когда я случайно встретился с ним у гаража, он сказал мне, что обычно читает «Космополитэн» и все лучшие книги - совсем как мы в больших городах.

Так вот, этот парень подался нем«ого вперед и говорит мне: «Славное местечко, а?»

«Вот именно», - отвечаю.

«Может, сама-то еда и не особенно вкусная, - говорит, - зато все остальное - лучше не надо, просто по-королевски, а?»

«Именно», - говорю. И чувствую, он славный парень, а я, хотя и учился в колледже и знаком с президентом Кулиджем, никогда не считал, что надо задирать нос, если встретишь действительно приятного человека. Ведь в конце-то концов, кто мы такие, даже самые лучшие из нас, - об этом наш пастор частенько толкует в церкви, - кто мы такие, как не братья-пилигримы, идущие Дорогой по имени Жизнь?

Вот я и говорю ему: «Именно». И спрашиваю: «Вы приезжие?»

«Да вроде того, - говорит. - Вот уже несколько лет, как мы с матерью приехали в Лос, но это такой большущий город, столько в нем чудес и развлечений, что можно прожить тут несколько лет, и все-таки кое-что будет для тебя в диковинку, особенно по части религии».

Короче говоря, этому джентльмену, оказывается, интересно изучать в Лос-АнжелеСе различные виды религии.

То-то и оно! Может, он и фермер, да совсем парень не промах. Когда заговорили о философии и религии, он даже.мне рассказал такое, чего я и знать не знал!

Например, он сообщил (и думаю, его подсчеты верны), что эта ясновидящая, миссис Эми Семпл Макферсон, за два года увеличила число своих прихожан на 1800%, и среди тех, кого она исцелила верой, 62,9% исцелились полностью и бесповоротно, - это признали настоящие старомодные врачи, наблюдавшие этих людей года два, а то и больше, наверняка сказать не могу - сразу я не записал и сейчас не уверен.

И потом он рассказал мне про массу новых и интересных религий в Лос-Анжелесе.

Не то чтоб я сам из-за них готов был расшибиться в лепешку. Но он объяснил, что есть… вот черт, теперь уж мне все не припомнить. Есть это Учение Йогов о Дыхании - они тебе гарантируют: если овладеешь своим дыханием, проживешь по крайней мере лет сто. И это Объединение Потерянных Колен Израилевых, которое доказало, что англичане - потомки Моисея. А еще есть Великий Марципан - нет, кажется, его зовут Мазепа или что-то в этом роде, - он может тебя связать прямо с твоими предками, а до чего силен в хиромантии -

Но боюсь, я немного отвлекся. Этот джентльмен и его жена признали, что такого кафе они не видели даже и Миннеаполисе!

Как только я приметил это местечко, я и говорю Мэми -

Не то чтоб нам приходилось экономить, вы понимаете. В конце-то концов, мы могли бы зайти в Амбассадор, и Билтмор, и любой другой шикарный отель, и, может, нам это было бы больше по карману, чем всем этим киноактерам, владельцам нефтяных скважин и прочим типам в вечерних костюмах, - сами все пыжатся, хотят показать мелким пташкам, какой у них тугой кошелек, а наутро, у буфетной стойки, пьют кофе с пышкой, вот и весь их завтрак!

Экономить нам не приходится, но в то же время, сами понимаете, иной раз так приятно сберечь четвертак, и мы с Мэми, когда шли в кафе, надеялись, что там все дешево.

Но когда я заглянул внутрь, я сказал: «Ну, Мэми, думаю, этого кафе стоит держаться».

И вы бы тоже так подумали, увидев всю эту роскошь, и, бог ты мой, две с половиной тысячи челюстей жуют сразу, и дьявольски гремит посуда - настоящий лукуллов пир или какой он там, сами знаете.

Однако… Какие, по-вашему, там цены? Я их записал (у тех, кто занимается конторским оборудованием, вроде нас с Билли Доддом, сам собой вырабатывается ко всему научный подход) - пока мы с Мэми шли с подносами вдоль стойки, я записал цены и запомнил, сколько мы заплатили.

Заметьте, это была современная первоклассная еда, приготовленная наиновейшими машинами, из точно отмеренных составных частей; ничья рука к ней не прикасалась и не могла ее испортить.

Ну, и вот вам некоторые цены: Добрые Старые Тушеные Моллюски с мыса Код - семнадцать центов. И настоящие моллюски, что надо! Старый Эссекский Ростбиф - двадцать три цента, и большие сочные Колоссальные Печеные Картофелины из Южной Дакоты - всего одиннадцать центов, Любимые Макароны Муссолини - двенадцать, и наконец -

Можете назвать меня эпикурейцем, но я люблю на десерт что-нибудь пикантное, и я взял Рождественский Плум-Пудинг Диккенсовского Маленького Тима, и всего-то с меня содрали - а там был и густой, и жидкий соус, и листок настоящего остролиста, - двадцать семь центов! А я ведь перепробовал все эти пудинги с черносливом, и ванкэмповский, и гейнцевский, и прочие разрекламированные сорта, да, друзья, я перепробовал пудинги, приготовленные по всей науке, но никогда я не едал такого вкусного, как в том кафе,- называется оно, между прочим, Миссионерская Гостиница отца Хуниперо Серра.

Потом я представился одному из управляющих, и он сказал мне, что пудинг с черносливом они готовят сами и кладут один с четвертью - нет, кажется, один и три четверти процента, не могу сейчас точно вспомнить, - одним словом, кладут в свой пудинг больше цитрона и винограда, чем самые известные наши фирмы. И оказывается, во время сезона, с октября по март, они продают в среднем 897 пудингов в день!

Сами видите, какое это местечко!

Чуть не забыл: через каждые шесть столов стоит стенд с бесплатными изданиями Христианской Науки, каждый может взять даром газету «Монитор» и все прочее.

Не то чтоб я был такого уж высокого мнения о Христианской Науке. Сам-то я конгрегационалист. Однако очень приятно, когда можно бесплатно взять в отель всякую литературу и почитать ее на досуге, если не собираешься куда-нибудь ехать на троллейбусе, или кататься на такси с земляками, или не спешишь в кино, или на какое-нибудь представление.

Но боюсь, я немного отвлекся. И не собирался я так много разглагольствовать о Калифорнии. Хотел лишь сказать, что эту ночь спал не так хорошо, как на пути в Калифорнию -

Но дайте мне еще досказать, если вам не слишком надоело, про эту Гостиницу Хуниперо Серра. На каждый поднос служитель - и его не надо просить, он это делает добровольно, без всякой суетни и суматохи, вот уж действительно сервис,- на каждый поднос этот служитель, по-моему, португалец, а может, макаронщик, кладет не бумажную салфетку, как на востоке, а настоящую скатерку, и на ней отпечатано: «Возьмите Меня с Собой, и Когда Вам Захочется Провести Время, Как Бывало, и Почувствовать Себя Дома Вдали от Дома, Не Забудьте, Что Я из Всемирно Известной Гостиницы Серра».

Остроумно, а?

Так вот я и говорю:

Вам, ребята, хочется сыграть в покер, и мне тоже, и я не буду расписывать мои приключения в Калифорнии. Билли прав: эти карты очень сальные, пошлю-ка я лучше за новой колодой, и тогда возобновим игру. И, пожалуй, стоит хватить еще по стаканчику виски с содовой, тогда оно пойдет поживее -

Алло. Ал-ло. Ал-ло! Послушайте, дорогая, пришлите-ка мне коридорного, да посмекалистее.

Значит, вы пришлете? Знаете, по мне бы лучше, чтобы вы сами заглянули!

Ах, так вас зазывают. Ну, я не из этих парней.

Нет, я не таковский! Но вот что, дорогая: если к концу работы вы заскучаете, поднимайтесь сюда, в 232-й, и я познакомлю вас с несколькими принцами,

Да неужели?

Знаете, эти телефонистки слишком зеленые, от них никакого проку. Хотя эта вот, номер второй, смышленая малышка.

Так вот я вам говорил…

Черт подери, придет он наконец, этот коридорный? Был бы я хозяином отеля-

Войдите!

А, привет, малыш! Где пропадал весь вечер? Уж не ходил ли хоронить больную бабушку на бейсбольный матч? Слушай-ка, сынок: ноги в руки и марш в аптеку за свежей колодой карт - нет, давай неси две колоды, и самые лучшие! Да прихвати еще две кварты «Уайт рок», и поживее, понятно?

Пока мы тут ждали этого проклятого коридорного, я, кажется, забыл свои хозяйские обязанности.

Вот это выпивка так выпивка! У вас волосы встанут дыбом!

Вот это да! Здорово!

Вот это да! Ловко!

Вот так! А теперь папаша Шмальц попробует излечиться от своей персональной простуды, а может, заодно и от глистов, с помощью старого семейного средства. И пока мы ждем свежие карты, если вам не надоело, я продолжу свой рассказ, а то этот коридорный прервал меня:

А начал я вот что: уже год, нет, тринадцать месяцев тому назад услышал я один анекдотец - и мне хочется его вам рассказать, друзья.

Но сначала я вам объясню…

Я почувствовал, что м-р Лакс слегка удивился, когда в последней партии я прикупил две карты.

Я это сделал неспроста, и может, вам интересно, какой тут был психологический расчет. И Билли Додд подтвердит вам: нет дела, где бы больше требовался психологический расчет, чем при продаже конторского оборудования.

Когда я посмотрел свои карты, я подумал, что м-р Лакс -

Простите, м-р Лаке, что не зову вас по имени. Не подумайте, ради бога, что я отношусь к вам не по-дружески, но, по-моему, так: когда видишь кого в первый раз, надо показать, что ты человек воспитанный, и обращаться как положено - не то что эти грубияны, - а уж потом можешь звать парня Питом, или Собакой, или Свиным Ухом - как уж кто прозывается.

Но я говорил о последней партии.

Вы помните, что сдавал Симмс. И знаете, что мне досталось? Я вам скажу. Двойка бубен, семерка пик, король треф, потом девятка червей и шестерка -

Ей-богу, уж не могу вспомнить - просто стыдно,- не могу вспомнить пятую карту: то ли тройка червей, то ли бубен. Одним словом, хочу сказать вот что: у меня только и была одна-единственная жалкая пара.

Вот я и думаю себе: «Ну, Лоу, карты у тебя - хуже некуда».

Меня это даже немного позабавило.

Я всегда говорю: ум - всегда хорошо, когда он кстати, и трудолюбие, и даже идеалы, если они применимы на практике, но что в жизни важнее Чувства Юмора? Недостатки у меня есть, но никто еще не попрекал меня за недостаток Чувства Юмора. Поэтому -

Знаете, неохота мне открывать это м-ру Лаксу; боюсь, мне это дорого обойдется в игре; но он-то думал, я радуюсь хорошим картам, а меня позабавило, сколько у меня барахла.

«Он, верно, решил,- думаю,- что у меня флеш-рой-яль, не иначе. Пусть считает, что у меня покер».

Поэтому, когда Симмс предложил прикупать, я сбрасываю две карты -

(Мы опускаем, ввиду горячего требования издателей, две тысячи слов, с помощью которых м-р Лоуэл Шмальц разъясняет свою интересную тактику игры в покер.- Редактор.,)

Так я вот о чем начал:

Ну просто ненавижу разговоры во время покера. Тут вечная беда с женщинами; с ними и играть-то не интересно.

Только сдашь карты, а они уже завели тары-бары про кухонную утварь, про детишек и бог знает про что еще. И я всегда говорю Мэми: «Хочешь поговорить, ладно, давай поговорим, а если уж сдали карты, давай играть!»

Да раз уж мы все равно не играем и ждем свежих карт, я, пожалуй, могу рассказать вам этот новый анекдот, что я слышал около года назад на рыбалке, от одного парня по имени Мак Макмак.

Этот Мак, можно сказать, ведущий похоронных дел мастер в Зените и такой шутник - большего остряка и не сыщешь. Так вот, короче говоря, Мак рассказал нам -

Вроде бы, - после кораблекрушения на необитаемом острове очутились англичанин, еврей и ирландец. Если вы, ребята, слышали этот анекдот, скажите сразу. И, кажется, эти трое -

Но сначала, я думаю, вам, джентльмены, будет любопытно узнать, где я услышал этот анекдот. Дело было во время рыбалки -

Я объехал почти весь свет и много чего повидал, но уж никогда, думаю, не видать мне лучших деньков, чем тогда на рыбалке. Вот как все вышло.

Сижу это я на собрании Комитета по Американизации Зенитской Торговой Палаты. И каких бы еще почестей меня ни удостоили, ничем уж я не буду так гордиться, как участием в работе этого Комитета. И когда Торговая Палата сообщила мне, что меня в него включили, я едва не сказал: «Вот уж не знаю, ребята, достоин ли я такой чести». И уж поверьте, мы провернули гигантскую работу.

Только подумайте, что означает настоящая американизация для будущего нашей нации, а тем самым и для всего мира. И мы взялись за дело -

Вот вам один пример. На Зенитскую Компанию Стали и Машинного Оборудования работала целая партия цыган. Все они жили друг около дружки в Лачуж-иом Поселке, и был среди иих чертов брюзга-большевик, который все настаивал, чтоб они сохраняли свои смехотворные и некультурные обычаи, какие у них были дома, в Венгрии (или в Югословакии - откуда там берутся эти цыгане); это вместо того, чтобы двигаться вперед и воспользоваться возможностью стать настоящими американцами.

Зэбо - так звали этого парня; только, по-моему, сам он выговаривал свое имя «Скэбо», и я частенько шутил на собраниях Комитета: «Ну, имя-то свое малый, во всяком случае, произносит верно. Конечно, он скэб, да еще какой!»

Похоже, в домишке этого типа и сосредоточивалось всякое недовольство, у цыган этих не было никакого патриотизма. Там они собирались, пили пиво и болтали по-своему; там и танцевали на дурацкий заграничный манер. А жена этого парня уж до того дошла, что организовала цыганский драмкружок, чтобы ставить все эти цыганские пьесы Горького или как там фамилия ихнего драматурга.

Ну, когда приходящая нянька сообщила нам о положении дел, мы круто положили всему этому конец.

Мы отправились к Уайтло Зонненшайну, первому вице-президенту Зенитской Компании Стали и Машинного Оборудования (Зонненшайн - прекрасный, стопроцентный американец и патриот), он выслушал нас и сразу приступил к делу. Прежде всего он рассчитал этого Зэбо или как там его, а потом мы сказали фараонам, чтоб они сцапали старого Скэбовича за бродяжничество, как только у него выйдут деньги, и таким манером выжили его из города. А жена его, я слышал, устроилась работать горничной и забыла все свои бредни; когда Скэбби убили на сталеплавильном заводе в Гэри, она вышла замуж за настоящего американца по имени Гарри Кан,

И знаете, не прошло и шести месяцев, как мы устранили это большевистское влияние, и цыгане уже танцевали чарльстон не хуже, чем мы с вами, и стали читать дешевые газеты - может, мы предпочитаем газеты потоньше, но этот сброд можно американизировать только с помощью картинок, иначе до них не доходит, - и некоторые из цыган купили радиоприемники, и все стали ходить в кино и вообще ведут себя теперь так, что внуков их вряд ли отличишь от ваших или моих.

Вот какую работу мы ведем в Комитете, и в тот самый день, о котором я рассказываю, мы должны были обсудить вопрос о контроле над рождаемостью. А это, джентльмены, очень острый вопрос. Что мы-то все пользуемся противозачаточными средствами, само собой разумеется. Но ведь мы особое дело, ведь это мы в конце концов управляем этой огромной демократической страной. Но когда встает вопрос, можно ли позволить пользоваться этими средствами массе и низшим классам, тут возникает сложнейшая экономическая проблема, которая преподавателю колледжа и то вряд ли по плечу.

Одни твердят одно, другие - другое, и так без конца. Одна группа провозглашает, что высшие классы, то есть мы, люди великой британской породы, должны заводить как можно больше детей, чтобы сохранить контроль над этой великой страной и идеалы, за которые всегда стояли мы и наши предки, а этим низшим классам не к чему плодить свое неинтеллигентное потомство. Но другие напоминают, что теперь, когда мы сократили иммиграцию и нуждаемся в дешевой рабочей силе, где ж ее легче раздобыть, как не поощряя всех этих итальяшек и цыган, чтоб они плодились вовсю?

Да, друзья, спор у нас был жаркий. Только одни упомянут священное имя Рузвельта, эти его бессмертные слова о Самоубийстве Расы, как другие, черт подери, возьмут те же самые слова и докажут, что понимать их надо совсем наоборот!

Когда обсуждаются практические вопросы, ну, например, как убрать витрины магазинов или пускать ли в продажу точилки дли карандашей, тут я могу пораскинуть мозгами не хуже других, но этот вопрос был мне явно не по зубам. Я видел, что и Джо Минчин чувствует то же самое, а ведь среди самых важных бизнесменов Зенита мало кто годится в подметки Джо Минчину.

В самом деле, имя его известно далеко за пределами Зенита, его повторяют в городах и поселках по всей стране. Джо - я очень горжусь, что могу называть его просто Джо, он же всегда зовет меня Лоу,- он президент фирмы маслоочистителей «Малые Титаны». Если кто из вас, ребята, еще не оборудовал в своей машине «Малый Титан», мой вам совет - сделайте это поскорее. Конечно, я всегда относился к Джо с большим почтением -

А, вот и ты, сынок! Похоже, ты мог бы ходить за картами до утра! И «Уайт рок» принес? Принес, ну-ну! Я уж и не надеялся. На, держи четвертак, можешь купить себе акцию «Дженерал Моторс», да выбери, какая получше.

Наконец-то, джентльмены, у нас новые карты, теперь, слава богу, можно приниматься за игру. Я только за одну минутку кончу анекдот, который нам рассказывал Мак Макмак. И вы увидите, что ради него стоило повременить с покером.

Я уже говорил, - что! вы поняли, в какой обстановке рассказывался анекдот,- что мы с Джо Минчином заседали в этом Комитете по Американизации, и я вижу, ему спор насчет противозачаточных средств надоел не меньше, чем мне. Подсел я к нему в уголок и говорю: «До чего же им нравится тянуть волынку! А по-моему, сказал свое мнение - и хватит».

«Ясное дело, - говорит. - Вот что, Лоу, а вы ведь, кажется, еще не видели мою хижину на озере Майшипагонтилакит, а?»

«Нет, - говорю, - не видел, но слышал, другой такой славной хижины нет во всем штате».

«Ну, - говорит,- может, это вы и хватили, но масса архитекторов и даже преподобный Элмер Гентри, который бывал за границей, - все находят, что она не так уж плоха. Вот что, Лоу, - говорит, - в следующую субботу я собираюсь отправиться туда на рыбалку, теперь уж тепло, а что, если и вам поехать с нами?»

Вот ведь какой это человек, м-р Минчин, богач, выколачивает, я в точности знаю, чистеньких шестьдесят, а то и семьдесят тысяч в год, а ведь такой простой, без претензий, и совсем не воображает, что он чем-то лучше нас с вами. Конечно, говорю, буду до смерти рад поехать, если только жена отпустит, - и вот я поехал с Джо и его компанией, хотя, должен признаться, жена подняла такую бучу, что ой-ой-ой.

Незачем перечислять, кто был еще в этой компании,- я ведь только расскажу вам анекдот, который слышал от Мака Макмака, и мы примемся опять за игру. Разве что упомянуть, - кроме Джо Минчина и меня, были там Верджил Гэнч, один из самых влиятельных бизнесменов Зенита, в его руках вся угольная и лесная промышленность, и он такой замечательный оратор, и Депью ле-Ви, адвокат, очень изысканный господин, окончил Сити-Колледж в Нью-Йорке, - одно с ним плохо, такой он имеет зуб на евреев, что хоть кому надоест своими разговорами о них, - и Мак Макмак -

Но если уж говорить о тонких штучках, так это одна из самых тонких.

Когда Мак еще только открыл свою контору, его коллеги называли себя «владельцами похоронных бюро», но с тех пор (в душе у Мака, всегда такого веселого и жизнерадостного, есть очень серьезные и идеалистические струны), с тех пор - он доказал мне это с помощью статистики - 51,7% из его коллег настаивают, чтоб их называли «организаторы последнего обряда».

И Мак первым в Зените стал строить изящные крематории - хотя нет, ведущие специалисты называют их, кажется, апартаменты для покойников. Я их видел - нет, слава богу, не потому, что в нашей маленькой семье стряслась какая-нибудь ужасная катастрофа: перед открытием Мак устроил прием, и мы убедились, до чего же все в таком месте может быть прелестно и в то же время удобно.

Послушайте, это была просто бонбоньерка! Какое утешение войти сюда бедной семье, которая хоронит любимца. Главная часовня похожа на элегантную гостиную в частном доме, большая комната с уютным камином и простыми, но милыми картинками - пейзажи, котята и тому подобное, много пальм, две канарейки в позолоченных клетках, большие мягкие кресла, две тахты, обитые парчой, - такие длинные, что на них можно растянуться, - хотя, конечно, спать в таком месте не захочется, - и маленький холл, где семья, которую постигла утрата, может сидеть почти в полном уединении; ей-богу, этот холл обставлен не хуже будуара, на столе свежие номера «Вог», «Уэстерн крисчен адвокат», «Хиропрактик», «Абрамс метод куотерли» и еще много серьезных, но интересных журналов и потом - трогательная вещь, это сам Мак придумал - аккуратная стопка носовых платков для родственников, совсем бесплатно.

И священник должен стоять в отгороженном уголке, вроде старинного портшеза, так кажется, их называли, а не говорить последнее слово об усопшем прямо у гроба, задевая чувства всех собравшихся. И гроб, с помощью небольшого контактного ролика, въезжает в часовню-гостиную словно по волшебству, сам; как объяснил мне Мак, это вызывает трепет и ощущение таинства.

Да, друзья, ничего не забыли, чтобы смягчить скорбь и усовершенствовать этот старый печальный обряд.

И уж поверьте, Мак устроил первоклассный прием в честь открытия этих апартаментов для покойников. Сначала мы осмотрели часовню и расписались в Книге посетителей - такой опрятный том в переплете из телячьей кожи, - и квартет ХАМЛ спел несколько подходящих песенок: «Куда ты от нас улетаешь, ласточка?» и «Поднимая бокал, посмотри мне в глаза». А потом преподобный Отто Хикенлупер из Центральной методистской церкви сделал несколько очень интересных и глубокомысленных замечаний о том, что наука и современная американская техника могут притупить неизбежную боль утраты, а потом подали апельсиновый шербет и французские пирожные разных сортов.

Первоклассно организованное дело, что ни говорите, и…

А расходы?

Мак сам мне сказал, что эти апартаменты для покойников окупились меньше чем за семнадцать месяцев!

Многие хотели взять на себя похороны преподобного д-ра Эффлина, которого убила служанка, но заказ получил Мак, хотя цены у него и выше: вдова оценила элегантность его часовни-гостиной. Вот как он поставил дело!

И наконец, в нашей компании был не кто-нибудь, а профессор Уиннемакского университета. Вот как!

Все мы, даже Джо Минчин, чувствовали, что он, пожалуй, на голову выше нас, но, господь с вами, посмотреть на него, так никогда не подумаешь - такой же простой, общительный, свойский парень, как любой из нас.

Этот профессор Барут, преподаватель промышленной социологии в Университете, никогда не читал лекций по старинке.

По его словам, он сам предложил, чтоб на лекции уходила только половина учебного времени, потому что у него предмет такой: ему надо показать студентам, что крупнейшие в Америке промышленные корпорации могут лучше маленьких фирм заботиться о рабочих, предотвращать несчастные случаи и справляться с анархистами и забастовками, - предмет, говорю, у него такой, что он живет душа в душу с управляющими больших предприятий: ему надо поддерживать с ними контакт и привлекать их к выступлениям в Университете.

Парень что надо. Член Ротарианского клуба и Американской Лиги Безопасности; состоял в Клане - пока тот не стал непопулярен, - и в ордене Лосей, и в обществе Чудаков и Телеграфистов, может спеть хорошую песенку или станцевать блэк-ботом, и, знаете, он один почти стоит всей этой университетской шайки старых ворчунов.

Да, сэр, он показал, каким современным и передовым может быть профессор. На вид это просто биржевой маклер!

Так мы все и собрались - Джо Минчин, профессор Барут, Верджил Гэнч, Мак Макмак, Депью ле-Ви, адвокат, и ваш покорный слуга, который благодарит вас за заказ и готов к услугам. Вот так мы и выбрались все вместе, и мне привелось услышать этот анекдот, который рассказал нам Мак, и я должен поскорей его кончить, чтоб мы могли опять взяться за игру.

Вот он, этот анекдот. Я уж сказал: если кто из вас, ребята, его слышал, остановите меня сразу.

Кажется, и англичанин, и ирландец, и еврей - все они были коммивояжеры или что-то в этом роде. Ну, кто б они там ни были, случилось так, что они плыли на пароходе по Тихому океану, произошло кораблекрушение, и их прибило к необитаемому острову. Когда эти трое ступили на берег, они увидели, что никто больше не спасся, кроме них и еще одной девушки, на которую они заглядывались на борту.

Знаете, никогда не забуду, как на нас посмотрел Мак, когда дошел до этого места.

Он не сказал ничего сального. Само собой, ведь у Мака похоронное бюро, и не пристало ему выражаться вульгарно, но этот парень - сущий комик по природе. Выступай он в водевилях, он бы сэра Гарри Лодера за пояс заткнул. Вы прямо-таки чувствовали - эти трое без ума от девушки -

Ей-богу, этот анекдот доставил мне удовольствие. И никогда не забуду той обстановки. То был один из прекраснейших вечеров в моей жизни.

Мы прибыли, если на минутку прерваться, к домику Джо Минчина, это на озере Майшипагонтилакит, в северной части штата, около четырех часов езды от Зенита -

Нет, стойте-ка, меньше четырех часов. Помню, выехали мы с Главного вокзала в 2. 37 пополудни; помню точно, потому что, когда я выходил из дому, жена сказала, я опоздаю, - и, ей-богу, она так расстроилась, что я удираю и бросаю ее, она бы, кажется, до смерти обрадовалась, если бы я действительно опоздал, - вот она и говорит: «Ты не успеешь на поезд», - а я ответил: «Успею, у меня еще ровно сорок минут: поезд отходит в 2. 37, а сейчас без трех два». Так я запомнил, во сколько мы отбыли, а в Лэкнов, станцию у озера Майшипагонтилакит, прибыли в 6.17, это я запомнил, потому что семнадцать минут седьмого - легко запомнить. Дорога заняла меньше четырех часов.

Конечно, нам пришлось раздобыть две машины - доехать до озера; но, само собой, в такой дыре, как Лэкнов, такси не достать; до того захолустный городишко, что нет ни средней школы, ни ресторана, только и есть что одно кино да шесть гаражей; вот какая глушь, просто хоть беги, и мы покатили на этих машинах к хижине Джо (если можно назвать настоящий дворец хижиной!), и это заняло у нас полчаса, так что в общем от Главного вокзала Зенита до этого места четыре часа с небольшим.

Ну, приехали мы и устроили маленький ужин; я-то привык смеяться над непрактичностью профессоров, но док Барут вызвался готовить, он взял свиную тушенку и бобы, добавил туда виски и яйцо, - черт подери, такое блюдо не стыдно было бы подать и королю.

И хороший яблочный пирог со взбитым кремом, и, конечно, джину и самогону хоть залейся - запить все это. Мы все чувствовали себя просто герцогами!

Когда мы навернули и вымыли посуду, было уже около восьми, Джо и говорит: «Знаете, ребята, мы ведь хотим отдохнуть и проветриться и с пользой провести время, так почему бы нам до десяти не поиграть в покер, а потом сразу на боковую, а в шесть встанем и забросим удочки?»

«Отлично, - говорим, - ровно в десять на боковую».

И мы начали играть в большой гостиной -

Нет, вы только подумайте! Только подумайте! Я ведь еще ни слова не сказал про хижину Джо, а она-то поразила нас больше всего.

Я знал, что у него прекрасная бревенчатая хижина, но никогда не думал увидеть такое. Бревенчатая - верно, она была из бревен, но боже мой!

Такой хижиной мог бы гордиться принц Уэльский или Дж. Пирпонт Морган. Каждое бревнышко было отполировано и сияло, как зеркало; по бокам на каждом бревне были вырезаны имена кинозвезд. А под карнизом с обеих сторон красовались заграничные резные украшения, очень изящные: полумесяцы и розы, звезды и змеи, - и все это перевито виноградными лозами.

А внутри гостиная была высотой в два этажа, по трем стенам шел балкон, и с него свисали прекрасные коврики индейцев навахо, и флаги колледжа, и флаги с рекламой маслоочистителя «Малый Титан», и флаги Ротарианского клуба, и флаги с надписью «Кулиджа в Президенты!», и другие - конечно, мне было особенно приятно увидеть на флагах имя Кулиджа, потому что, Билли Додд знает, мы с Кулиджем всегда были закадычными друзьями, и я славно провел два часа в Белом доме, толкуя с ним о налогах и о положении в Китае.

А что до мебели - может, Джо и правда неотесанный бизнесмен, но свою гостиную (она же столовая) он обставил с такой выдумкой, что просто дух захватывает.

На камин употребили камни всех сортов, какие только можно достать в сорока милях от озера Майшипагонтилакит, и среди плит поместили на счастье подкову, и мяч для гольфа, который принес Джо победу в Турнире отцов и детей, и донышко от бутылки красного вина, распитой им в Париже, - недурно бы и нам хлебнуть винца этих лягушатников, да не забывайте, ребята, что у нас еще две непочатых бутылки настоящего самогону, так что приступайте к делу и не робейте, как сказала дьякону органистка, - и потом в этот камин было вставлено и зацементировано доподлинное пушечное ядро из Геттисберга, и первый доллар, заработанный Джо, и первый гвоздь, вбитый в молитвенный дом Билли Сандея в Зените - позднее там построили каток и боксерский ринг, - и кусочек железа от батареи нью-йоркского особняка Вандербильдов: эту железку Джо удалось добыть, когда ломали особняк, и вас удивит, сколько ему пришлось заплатить за нее рабочим!

И все остальные вещи отлично подходили друг к другу.

Один стул был сделан из старинного испанского алтаря, а другой - доподлинный стул Людовика XV - взят из одного французского дворца, говорят, на нем сидел когда-то Наполеон, и был плетеный стул с навесом, такие, как мне сказали, ставят на пляже, и простая деревянная скамейка, сбитая из досок одной хижины в Кентукки, в которой - у Джо были и бумаги, подтверждающие это, - в молодости останавливался Линкольн.

А по всем стенам,., Да там было больше картинок, плакатов, флажков и рекламных афиш, чем вы можете себе представить, и, ей-богу, вот уж чего вы не ждали увидеть на Севере, среди девственных лесов, была там настоящая библиотека с целой полкой книг доктора Элиота и полным собранием сочинений Зейна Грея.

Словом, как я уже сказал, всего было в избытке, и мы принялись за игру, и -

Тут, кстати, произошел забавный случай. Сдавали уже по четвертому разу или, может, по пятому, но сдавал, помню, мистер ле-Ви, и, чтоб мне провалиться, если мне не достались четыре валета, и я сижу, не прикупаю. Ну, да не стоит толковать об этом случае…

Если что на меня нагоняет смертную скуку, так это все эти разговоры после покера или бриджа, когда каждый объясняет, почему он потел так, а не эдак, Я часто говорю Мэми, моей жене; «Бог мой, ты лучше играй, пусть рассуждают другие!» Но все же случай вышел презабавный.

Этот профессор Барут - или, может, его надо звагь доктор Барут; я так понял, он доктор философии, и говорят, дьявольски трудно получить эту степень; не то что доктора права, эту уж дают и банкирам, и сочинителям, и членам кабинета - лишь бы выложил немного деньжат; однако трудно ее получить или нет, а говорят, никто, пусть он в своем деле хоть собаку съел, не сможет продвинуться в колледже и получать хорошие деньги, если не предъявит директору диплом доктора философии -

Во всяком случае, этот профессор - или доктор - Барут не спускал с меня глаз, совсем как сегодня мистер Лаке, и я скорчил кислую рожу - посмотреть на меня, так можно было подумать, что Германия выиграла войну или я не смог сорвать в последний момент свой самый большой куш. И я решил вести себя так, словно у меня масть без одной карты, и уж не отступал от этого плана, пока не добился своего…

Говорите, что хотите, и бог свидетель, я хороший конгрегационалист, а не теософ, и не последователь Сведенборга или Новой Мысли, или еще там чего, но если ты развил волю, если ты сосредоточился на самосознательной - то есть подсознательной, - на подсознательной мысли и решил осуществить ее, она передастся другому, понимаете, что я хочу сказать?

Беру я одну карту и делаю убитое лицо, как будто у меня не получилось масти или стрита, и когда повышают ставки, нервничаю, словно у меня ничего нет, и вообще играю без охоты. Но когда Мак выкладывает фуль, тут я - бац! - швыряю четырех валетиков, пересчитываю их - все четыре. Ну, на их лица стоило посмотреть!

И примерно в половине десятого Джо Минчин преподносит нам сюрприз. Что, вы думаете, он вытащил? Ну, что вы подумали? Бутылку подлинного довоенного коньяку!

Вот это да!

Пусть всякие болтуны сколько им влезет толкуют об изысканном портвейне и заморском кларете, настоящий мужчина лучше хлебнет этого жидкого золота, чем тянуть все эти дамские французские вина. Уж можете мне поверить!

Ну, конечно, мы уговаривались Кончить в десять, но в десять игра была в самом разгаре, Вердж Гэнч проигрывал, и он сказал: «Вы должны дать мне отыграться», и мы согласились, что это будет только справедливо, и уговорились играть до полуночи, а там баста - и на боковую.

И я уж не помню как, но в полночь мы уговорились играть до двух, а в два все сказали: «К черту! В конце-то концов, в городе мы все так заработались, и надо отдохнуть, будем играть до рассвета, утром поспим, а на рыбалку пойдем после полудня». На том и порешили. А там еще немного поели.

Скажу вам, этот Джо Минчин не жалеет денег.

Вот бы вы, джентльмены, удивились, заглянув к нему в кладовку, - конечно, было небезопасно оставлять всю эту снедь в пустом доме: место глухое и далеко от шоссе, любой бродяга может зайти и поживиться, - но, по счастью, как раз через дорогу, всего в ста футах от хижины, живет норвежский фермер, Оскар Свенсон, такой кряжистый фермер-скандинав, сын его работает на строительстве железной дороги около Лэкнова, а дочь окончила коммерческий колледж в Уиннемаке и служит в Уиннемакской страховой конторе, очень разумная и преуспевающая молодая леди, и Оскар вроде бы приглядывает за домиком Джо, поэтому он -

Ну знаете, попади вы только в эту кладовую, вы бы просто обмерли! Там было все, чего только душе угодно, - консервированное, конечно, но боже ты мой! Никакой римский пир, о котором вы читали или, верней сказать, который вы видели в кино, не мог с этим сравниться. Тут тебе и консервированные цыплята, и солонина, и картофель в банках, и мясо с овощами в настоящем китайском вкусе, и маринованные поросячьи ножки, и прекрасная скумбрия, и консервированный фруктовый салат, от которого даже у французского повара забегали бы глазки, - ломтиками нарезаны персики, груши, яблоки и вишни, даже два сорта вишен - ни в одном чикагском отеле вам не подали бы лучшего салата.

И там были еще хрустящие хлебцы и настоящее скрэнтоновское соленое печенье. Да, еда, значит, была что надо, и как раз тут, насыщаясь, мы и услышали анекдот Мака Макмака, который я вам начал рассказывать.

Боюсь, слишком долго я добирался до самого анекдота, да мне хотелось, чтоб вы почувствовали обстановку, и потом, у меня еще есть одна забавная особенность: в газетах это называют чутьем драматурга.

Я всегда чувствовал, что из меня вышел бы совсем не плохой актер, не призови меня жизнь к более серьезным и ответственным делам. А мог бы стать режиссером или драматургом. Когда я был еще совсем молод и, как говорится, только пробивался, нас было человек шесть-семь - нет, должно быть, больше; всего в нашем кружке в разное время было человек одиннадцать-двенадцать, все, сами понимаете, любители, и мы поставили «Тетку Чарлея» и «Бокс и кокс». Скажу, не хвастая, что на мою долю доставалось аплодисментов больше всего. Когда мы играли на церковном празднике, публика хохотала до слез.

Но все же я часто думал: а может, мне лучше писать пьесы?

Как-нибудь на досуге - сейчас-то у меня, конечно, для такой чепухи времени нет; деловому человеку нужно быть сосредоточенным и не размениваться на мелочи, надо, так сказать, сконцентрировать свою энергию, - но как-нибудь я все же надеюсь попробовать свои силы и взяться за пьесу.

Есть у меня для комедии одна превосходная идейка.

В общем, так: мой герой, американец, попадает в одну захудалую, старомодную страну, где не сыщешь, черт побери, ни ванны, ни мороженого, но великих герцогов и прочей знати хоть пруд пруди.

Ну, и их премьер-министр, или принц Уэльский, или как бишь его, в общем, наследник их престола, так вот, против него заговор, и его похищают, и, оказывается, этот молодой человек, американец - я думаю сделать его газетчиком, хотя Делмерина, моя дочь, хочет, чтоб он был летчиком, - значит, оказывается, этот американец - вылитый наследник, и его, черт подери, принимают за похищенного и коронуют!

А тем временем он врезался в главную принцессу, а она - в него, и она думает: «Вот настоящий парень», - понимаете, что я хочу сказать? Но жениться на ней он не хочет, он считает, это было бы злой шуткой, - тут много всяких драматических осложнений и перипетий.

Понимаете, каков мой замысел? За него уже бралась масса народу, но я думаю внести нечто совсем новое.

Большинство авторов оставило бы беднягу американца в Униде, или Набиско, или как там назвать это дурацкое королевство. Но это было бы против всех моих идеалов американизма да и неоригинально. И я придумал такую развязку.

Он говорит принцессе всю правду, и они посылают к черту условности, женятся и едут в Америку, и там он процветает на службе, и, как по-вашему, разве это не образцовый Драматический Контраст: во втором акте их показали бы в заграничном дворце, само собой, изысканном, с гобеленами, хрустальными канделябрами и позолоченными стульями, но неуютном, - бог мой, таком запущенном, как прошлогоднее гнездо.

А в последнем акте вы увидите их счастливыми, как голубки, в современном американском доме со всеми удобствами.

Сперва я думал дать заключительную сцену в гостиной, но года два назад мне пришла в голову совсем свежая мысль. Что характернее для роскошной жизни американцев, чем настоящая столовая? Сцена в столовой во время завтрака!

Это будет солнечная современная комната, с легкими желтыми занавесками, пол выложен красными изразцами, и в клетке заливается канарейка. А на столе электрический аппарат для автоматического поджаривания хлебцев - они переворачиваются сами собой - и сверкающий электрический кофейник с ситечком, и молодые говорят друг другу: «Как это здорово - есть настоящее кукурузные хлопья и сосиски и пить натуральный кофе с вафлями и настоящий вермонтский кленовый сироп» вместо той ужасной жратвы, какую им давали в Европе: скажем, на завтрак пикули и кислая капуста и тому подобное.

Ну, тут является посол из этой европейской страны и просит героя вернуться - его сделают настоящим королем, но герой отвечает: «Дудки! Вы только посмотрите вокруг: вот где настоящие, первоклассные удобства». Ну, и так дальше, целая дискуссия на эту тему.

А в заключение, не побоюсь сказать, я придумал сногсшибательный номер: когда посол уже разошелся вовсю, появляется няня с их новорожденным сыном.

Но я, похоже, совсем забыл про анекдот. Как я уже говорил, Мак рассказал его нам в хижине у Джо, пока мы закусывали, и мне надо лишь повторить его вам - и точка: тогда уж можно бы приступить к игре.

Итак, кажется, эти трое - еврей, ирландец и англичанин - оказались на необитаемом острове, и с ними спаслась только эта прекрасная девушка, может, она была миссионерка, не знаю, но с виду просто персик. На борту все трое подкатывались к ней, но она была до того надменна, что не хотела даже говорить с ними. А на острове все жили в одной палатке, и она не могла обдавать их холодом: они ведь все для нее делали и построили эту стену, или баррикаду, или как там это называется, чем обносят хижину на необитаемых островах, чтобы уберечься от диких зверей; об этом еще всегда пишут в романах.

И она здорово подружилась со всей троицей, но никого из них не выбрала, и вот как-то вечером сидят эти парни и девушка вокруг костра, и каждый лезет из кожи вон, желая показать этой фифочке, что он для нее - сущая находка. (Хотелось бы мне, черт подери, чтоб вы это слышали от самого Мака!)

Сидят они у костра, и англичанин вставляет в глаз монокль и говорит ей: «Слушайте, моя прелесть, ведь это же просто грандиозно: вы и я могли бы основать на этом заброшенном островке новый доминион доброй старой Британской империи».

Вы бы животики надорвали, если б слышали, как Мак изображал англичанина, - все в точности: и интонация и любимые словечки. Таким же манером он изобразил еврея и ирландца. Поразительно! Этот парень - прирожденный комик, стоит один целого цирка.

И все ж мне, ребята, не хочется, чтоб кто-нибудь из вас считал Мака просто шутом. Если придет время печали и горестей, можете положиться на Мака. Он отнесется к вам так же серьезно и с сочувствием, как любой содержатель похоронного бюро.

Помню, ему поручили самые прекрасные похороны, какие я видел,- скажу вам, они сделали честь Зениту (и Маку), эти похороны; готов спорить, в самом Чикаго не было таких запомнившихся, таких трогательных похорон. Орден Тайной раки хоронил одного из лучших людей на свете, Эда С. Свенсона, великого специалиста по бракоразводным делам; говорили, Эд в суде всегда выигрывал, все равно, были основания для благоприятного решения или нет; это был адвокат что надо, законы его не беспокоили. «Я беру на себя закон, а вы - мой гонорар», - как он говорил в шутку, конечно, потому что вел он дела всегда честно.

И мало у кого в Зените была такая общественная жилка.

Он входил, например, в Комиссию улучшения внутригородского сообщения и перевозок, которая проложила новые трамвайные пути в пригороды Зенита, и если, скажем, сам Эд кое-что выгадал от того, что заранее знал, через какие пригороды пройдут эти новые линии, все же, по правде говоря, это только естественно, в конечном счете: ведь кто-то должен был на этом выгадать, не так ли? И это не имеет никакого отношения к тому, что он здорово постарался на пользу общества и не взял ни цента за свои услуги.

И он был одним из самых активных сторонников решения, которое принял наш отдел народного образования: в каждой школе каждый день полчаса изучать библию и начинать занятия с молитвы, пения государственного гимна и салюта американскому флагу.

Прекрасный парень - из тех, что определяют лицо наших самых прогрессивных городов. Эд и дома был очень мил, умел принять гостей - мог приготовить такой коктейль, что глаза на лоб лезли, и рассказывал мужские анекдоты, шельмец, почти так же здорово, как Мак.

Ну, конечно, орден хоронил Эда по первому разряду, и Мак всем заправлял, и стоило увидеть его тогда в черном костюме, послушать, как он успокаивал несчастную вдову, можно было подумать, что он вот-вот ударится в слезы. Вот была умора!

С такой постной миной, что тебе самому хотелось завыть, он стал рядом со мной в уголке, и, хитро подмигнув, он прошептал: «Ну как, возлюбленные братья и сестры, промочим после этого горло или нет? Скажу вам, собратья по ордену и родственники, что мы ради всего святого промочим горло!»

Вот какой это был разносторонний парень, и, значит, рассказывает он в тот вечер анекдот и дошел до того, как эти трое сидели с девушкой, англичанин и говорит: если все сладится, мы, ей-богу, сможем основать новый доминион Британской империи.

И только девушка подумала, что англичанин-это совсем не плохо, в конце-то концов, заговорил ирландец - скажем, его звали Майк,- и он сказал так:

«Ей-ей, - говорит он девушке, - с вашими голубыми глазами и лукавым видом, ей-ей, мы могли бы поднять революцию в любой новой империи, какую учредит здесь этот Сандей!»

Ну, это ей тоже понравилось, и она подумала: Майк умеет льстить получше англичанина, и тут выступает еврей и говорит…

Но слушайте, надо вам сказать, бедняге Маку совсем нелегко было кончить свой анекдот. Мы к этому времени уже здорово налакались, и все стали подшучивать над Маком и прерывать его, и как раз на этих словах профессор Барут - может, он и ученый первого класса, однако славный парень, с огоньком, не уступит любому,- и он предложил: давайте сначала искупаемся, а уж потом дослушаем анекдот.

Сказано - сделано! Так-то!

И вот мы, пьяные, сбросили одежду и белье, луна светила довольно ярко, все было видно, и вели мы себя, ей-богу, как школьники, плескали друг другу в лицо, и топили один другого, и, в общем, подняли бучу.

А потом мы запели, как настоящий квартет парикмахеров,- только, конечно, у нас был секстет,- и знаете, профессор Барут отпустил хорошенькую шутку насчет слова «секстет», но я вам потом скажу,- и мы там стояли голые, как Адам (бог мой, какой животик скрывал от нас Верджил Гэнч! - впрочем, наверно, и я хорош!), мы стояли там и пели:

Вот радость, право слово,

Дома нет ничего такого,

Йо-хо-хо, йо-хо-хо!

И после такой разминки мы почувствовали себя преотлично.

Я вам скажу, есть страшно много людей, которые, может, и знают толк в своем деле, а вот не понимают, как важно иной раз размяться.

Сам я только этим и объясняю свой успех. Я не теряю способности быстро думать и, не тратя попусту сил, справляться с потоком ежедневных дел - все это потому, что не забываю о моционе. Редкий день я не хожу пешком из моей конторы в Спортивный клуб завтракать, а в оба конца это не меньше мили, и каждое воскресенье, с мая по ноябрь, я либо беру клюшку для гольфа, либо еду кататься на свежем воздухе.

Так вот, после плавания головы у нас прояснились, и мы приготовились дослушать анекдот Мака - что же предложил этот еврей после того, как Майк и сэр расстреляли свои обоймы.

Хотя я вспоминаю - только Мак собрался продолжить, как завязался спор,- думаю, он может вас заинтересовать, джентльмены.

Кто-то упомянул о «форде», и кто-то другой, кажется, Депью ле-Ви, повернулся к профессору Баруту и говорит: «Послушайте, Док, у меня к вам настоящий научный вопрос. Теперь Форд стал выпускать эту новую модель. Как по-вашему, можно ее считать «расхожей машиной»?

Ну, тут мы завелись. Бог мой, мы схватились, как демократы на съезде!

Одни отстаивали одно, другие - другое, и кто-то ядовито заметил: «Вы столько спорите насчет «расхожей машины», а как вы определите, что это такое?» Так оно и шло, то туда, то сюда, и бедняге Маку пришлось прождать, пожалуй, полчаса, пока он смог досказать свой анекдот.

В общем, слово взял г-н Еврей и сказал:

«Ой-ой,- говорит он девушке, - если мы с вами поженимся, - так он говорит, - мы тогда, мы тогда -»

Послушайте, ей-богу, вот ведь смех! Хоть режьте, не вспомню, что сказал тот еврей, а ведь в этом самая соль!

Ну, да ладно. Может, вспомню потом. В общем, чертовски забавный анекдот, и вам он должен понравиться -

Послушайте, давайте-ка сядем за игру. В конце-то концов, играем мы в покер или нет?