Онлайн чтение книги Музыка ветра The Sound of Glass
Глава 7. Лорелея

Лорелея откинулась на спинку красивой садовой скамейки и закрыла глаза. Оуэн – она категорически не хотела даже мысленно называть сына Роки – возился наверху, в своей комнате, с моделями лего. Модели, которые мастерил когда-то покойный муж Мерит, он не трогал. Зато из собственного комплекта собрал целый аэропорт со множеством самолетов и даже со взлетной полосой. Когда она спросила у сына, а почему он не играет с теми самолетиками, которые принадлежали Кэлу, не потому ли, что боится расстроить свою сестру, Оуэн лишь отрицательно покачал головой в ответ и сказал, что не стал разбирать модели Кэла, потому что очень сильно подозревает, что в один прекрасный день это захочет сделать сама Мерит.

Мерит между тем наводила порядок в своей комнате, вывернула содержимое всех шкафов, комодов, антресолей, ящиков трюмо и тумбочек, тщательно помечая каждую просмотренную вещь в специальном блокноте. После чего вещи сортировались и отправлялись в одну из трех коробок, подписанных сверху: НА ВЫБРОС, РАЗДАТЬ ЛЮДЯМ, ГИББС. Лорелея с наслаждением сбросила с ног свои высоченные шпильки. Все равно ведь никто не видит. Мама в свое время учила ее, что губная помада, маникюр, высокие каблуки – все это заставляет женщину чувствовать себя лучше даже тогда, когда на самом деле ей плохо. Однако, несмотря на все свои старания следовать наставлениям мамы, в последнее время Лорелея редко чувствовала себя хорошо. Что отнюдь не означало, что следует прекратить работать над собой и далее.

Она снова открыла глаза и вдруг выхватила взглядом чье-то лицо. Пригляделась… Из зарослей кустарников выглядывала полуразбитая статуя. Она возникла из земли так неожиданно, будто кто-то только что сбросил ее с небес, а потом осторожно примостил в этом заброшенном уголке сада. Лорелея отложила в сторону Тетрадь умных мыслей, в которую только что строчила очередное свое наблюдение, и подалась всем туловищем вперед. Интересно, есть ли у этой скульптуры имя? По внешнему виду очень смахивает на какого-то святого. Помнится, ее лучшая подружка из Галф-Шорс Молли О’Брайан обставила фигурками таких святых весь свой трейлер. Ее мама была католичкой, и у нее были свои святые на все случаи жизни. У одного она просила помочь ей найти ключи. К другому обращалась с просьбой послать ей хорошего человека в мужья. Главное, чтобы жених не был жадным и при деньгах. Когда заболела мама Лорелеи, она тоже стала просить своих святых помочь Дезире. Но Дезире лишь отшучивалась в ответ, говоря, что если пришло ее время, значит, пора уходить. И тут уж никакие святые не помогут. Быть может, именно поэтому она продолжала коптить небо, выкуривая по три пачки сигарет в день, вплоть до самой смерти. Мама была по-настоящему верующим человеком, это правда. Но вот по части религиозности и соблюдения всяких обрядов она была не очень строга. Впрочем, когда Лорелея уже училась в старших классах, мама вместе с ней неоднократно посещала разные собрания евангелистов. Видно, боялась, что школа испортит ее девочку и та без божественных наставлений пойдет вразнос.

– Лорелея! Вы где? – Громко хлопнула дверь черного хода.

Лорелея увидела, как Мерит быстро спускается по ступенькам крыльца. Она тут же сунула ноги в свои туфли-лодочки и поспешно поднялась со скамейки. И сразу почувствовала легкое головокружение. Ухватилась обеими руками за спинку скамейки, не забыв изобразить на лице приветливую улыбку.

– Я здесь, – отозвалась она негромко, не решаясь оторвать руку от скамейки, чтобы помахать ею Мерит. Еще, чего доброго, потеряет равновесие и упадет прямо на землю. К тому же Мерит может разозлиться, расценив такой жест как недопустимую фамильярность с ее стороны.

Мерит подошла к скамейке и остановилась напротив, подбоченившись.

– Возле парадного крыльца появилась какая-то нелепая статуя кролика. Вы, случайно, не знаете, откуда она взялась и кто ее туда поставил?

– Я набрела на этого кролика в супермаркете Волмарт, что на Роберт-Смолз-Паркуэй. Мы сегодня утром ходили туда с Оуэном за овощами. А там устроили распродажу парковых скульптур, имеющихся у них в наличии. Ну разве он не прелесть, а? Я специально оставила его на крыльце. Подумала, вы сами решите, куда его поставить. Но если бы вы спросили меня, то я бы посоветовала поставить его здесь, рядом с этим парнем. Хорошая компания была бы старику.

Мерит заморгала ресницами быстро-быстро, словно хотела поскорее проморгать и то, что она видит, и то, что она слышит. Дескать, сейчас откроет глаза, и ничего этого нет и в помине – ни Лорелеи, ни ее кролика.

А Лорелея между тем продолжала щебетать, словно утренняя птичка:

– Его ведь можно будет наряжать на каждые праздники. На Рождество – в костюм Санта-Клауса, на другие праздники напяливать на него шляпу Дяди Сэма и его сюртук. И дом будет смотреться более празднично.

Лицо Мерит оставалось предельно серьезным.

– Полагаю, что государственный флаг на улице или нарядная елка в доме тоже создадут подобающее настроение.

Лорелея сразу же представила себе заседание домовладельцев, своих бывших соседей. Уж как они все наседали на нее, требуя придать дому презентабельный вид. А Мерит хорошо смотрелась бы во главе этого заседания, причем исключительно на месте председателя. Лорелея осторожно опустилась на скамью, хотя перед глазами у нее все еще плясали искорки.

– Конечно, совсем не обязательно выставлять малыша перед фасадом дома. Согласна! По-моему, ему самое место здесь, в саду.

Мерит уже приготовилась ответить, но тут ее внимание привлекло нечто, лежавшее на скамейке рядом с Лорелеей. Лорелея проследила за ней взглядом. Мерит разглядывала ее розовую тетрадку, которая лежала раскрытой. Лорелея специально закрепила ее в таком положении с помощью эластичной резинки.

– Нравится? Это такой приблизительный набросок, скорее, эскиз. Просто хотела показать вам, что можно сделать из этого сада.

Она взяла тетрадь и протянула ее Мерит.

– Здесь осталось много клумб, которые, по-моему, следует сохранить. Большинство цветов и кустарников мне знакомы. Они растут и в Галф-Шорс. Климат-то у нас одинаковый. Помню, когда мы с мамой задерживались в каком-то месте надолго, она немедленно начинала разводить цветы. И делала грядки. Представляете? Свежие овощи со своего огорода. Прелесть! А в трейлере у нас всегда было полно цветов в горшках. Все ими было заставлено, так что даже ржавчины на стенах не было видно. Думаю, мне вполне по силам навести порядок в саду и придать ему прежний презентабельный вид. Самое главное – правильно провести прореживание: что-то убрать, что-то оставить. Хотя мне такое занятие не по душе. Чувствуешь себя судьей, выносящим вердикт. Этого помиловать и оставить, а вот этого – выбросить вон. Меня же воспитывали в том духе, что нельзя никого судить. Сами знаете, не судите, да не судимы будете.

Лорелея попыталась еще раз улыбнуться. Ей так хотелось, чтобы выражение лица Мерит стало менее суровым. Когда же она смягчится и душой, и телом? Смотрит на всех букой, словно вот-вот должно случиться что-то ужасное и непоправимое.

– Словом, если вы не против, то я займусь вашим садом, помогу вернуть его прежнюю красоту. А у вас появится местечко, где можно будет с удовольствием посидеть, почитать в тенечке или выпить сладкого чая. Кстати, здесь есть неплохая зеленая лужайка, на которой Оуэн мог бы попрактиковаться в игре в бейсбол. Он пока еще не очень силен по части обратных подач и прочее, вот пусть и тренируется на свежем воздухе.

Лицо Мерит оставалось по-прежнему суровым и неулыбчивым, и Лорелея почувствовала, как и ее собственная улыбка тоже сбежала с лица.

– Мама всегда говорила, что если человек выращивает сад, значит, он верит в свой завтрашний день.

– Обратные подачи? Бейсбол для Оуэна? – процедила сквозь зубы Мерит, даже не разжимая губ, которые были в этот момент похожи на две бесцветные стекляшки.

Но слава богу, подумала про себя Лорелея, что падчерица начала с Оуэна и бейсбола, а не с ее мамы. Неожиданно для самой себя она вдруг расслабилась.

– Да. Думаю, когда мы расчистим здесь все заросли, то места вполне хватит и для бейсбола тоже.

Заметив выражение лица Мерит, она оборвала себя и все же, слегка откашлявшись, не удержалась от того, чтобы не добавить:

– Конечно, все это можно будет организовать подальше от окон и от дома, конечно… Чтобы вас не беспокоить.

Мерит тяжело опустилась на скамейку и сделала глубокий вдох. Потом положила руки на колени, обтянутые бесформенной черной юбкой: короткие ногти без всяких следов маникюра.

– Итак, вы планируете задержаться у меня на более долгий срок, чем на неделю?

Лорелея больно укусила себя за нижнюю губу, почувствовав на языке вкус помады. Кажется, она допустила ошибку. Ведь все ее планы и надежды были связаны с будущим. Потому что день сегодняшний… Она даже фактически не знает, где она и что с ней будет дальше. Скорее всего, нигде и ничего хорошего. Да, как-то ей удалось проникнуть в дом Мерит, но на этом все ее успехи и закончились. Во всяком случае, у нее пока еще не хватает смелости признаться Мерит в главном. Ведь она планировала задержаться в ее доме вместе с сыном на какое-то время. Неопределенное время.

Конечно, можно было бы пока и не признаваться, тем более прямо сейчас. Но и тянуть с решающим разговором тоже резона нет. Правда всегда выйдет наружу рано или поздно. Так всегда было, есть и будет, учила ее мама. А потому Лорелея лишь молча кивнула головой, не отводя взгляда от Мерит. Она почему-то боялась, что стоит ей отвести глаза в сторону, и Мерит подхватится со скамейки и умчится прочь, словно испуганная лань.

– Да. Но, как я говорила вам еще раньше, обещаю, мы не станем для вас обузой. Я буду готовить, убираться по дому… Обещаю, вы даже не почувствуете моего присутствия. А больше всего я хочу, чтобы вы получше познакомились с Оуэном. Подружились бы с ним. Ваш отец тоже очень этого хотел. Он наверняка оставил бы и письменное обращение к вам, если бы знал, что все так случится в тот злополучный день. Какой-то груженый грузовик с прицепом на полном ходу врезался в его машину, когда он ехал на работу. Но он столько раз говорил о том, что мечтает познакомить Оуэна с вами. А потому я чувствовала себя просто обязанной привезти сына сюда, к вам. – Лорелея нервно сглотнула слюну, но глаз своих не отвела. – Тем более что мы уже потеряли всякую надежду, что в один прекрасный день вы сами постучите в дверь нашего дома.

Мерит сидела неподвижно и молчала. И так продолжалось достаточно долго. Лорелея даже стала нервничать. Ее опыт общения с людьми подсказывал ей, что если человек слишком долго обдумывает, что ему сказать, значит, он скажет нечто такое, что ей совсем не хотелось бы услышать. А если так, то надо максимально оттянуть этот момент, например, заполнить паузу какой-нибудь необременительной болтовней.

– Мне кажется, что это статуя какого-то святого. И стоит она либо на камне, либо на корнях какого-то дерева. Оттого у нее и вид такой немного скособоченный. Бьюсь об заклад, от такой неудобной позы у святого, наверное, каждый день голова болит. Может, стоит его откопать и поставить в другое место? Например, где-нибудь рядом с кроликом. Вон под тем большим дубом. Пусть бы вели себе разговоры на пару целыми днями…

– Все дело в деньгах, да? Но вы ведь сказали мне, что отец оставил вам достаточно денег, чтобы вы ни о чем не волновались… Но тогда я не понимаю, в чем истинная причина вашего появления здесь… Нет, все же здесь замешаны деньги, не иначе! В противном случае с какой такой стати вам срываться с места и всеми правдами и неправдами цепляться за мой дом?

– Деньги? – Лорелея взглянула на Мерит. Может, та что-то упустила из того, о чем она ей говорила? А может, она сама чего недослышала? Отвлеклась на минуту, прикидывая мысленно, какой блеск для губ подошел бы Мерит или какой оттенок пудры и румян смог бы ее освежить. Да и цвет кофточки… Уже давно пора бы сменить этот унылый беж на что-то более веселое. Это лишь добавило бы падчерице привлекательности. Да и хорошего настроения тоже.

– Да, деньги, – продолжила Мерит прежним неуступчивым тоном. – Получается, что страховых выплат вам оказалось недостаточно. Или вы уже успели потратить всю страховку? Да, знаю, мне по завещанию отошла приличная сумма, но я была уверена, что все остальное свое состояние папа завещал вам и Оуэну. Отец был человеком очень рачительным, не из тех, кто привык пускать деньги на ветер. Так неужели вы уже успели промотать все его денежки?

Лорелея неловко зажмурилась, смахивая слезы с глаз. Потом прижала свою розовую тетрадку к груди, крепко сжимая ее пальцами обеих рук. Ах, какая жалость, что она не может открыть свою Тетрадь умных мыслей прямо сейчас и записать в нее все то, что она собиралась сказать Мерит. Некоторые очень торопятся с выводами, а все потому, что у них просто не хватает терпения докопаться до правды.

Она уже открыла рот, чтобы возразить Мерит, сказать ей, что она не права, но в этот момент с реки вдруг подул ветерок. Струя свежего воздуха отыскала их даже среди зарослей сада, обдала своей живительной прохладой и помчалась дальше. И сразу же на разные голоса запели китайские колокольчики, и листва на ветках могучего дуба тоже встрепенулась и заколыхалась, переливаясь серебром. Листочки словно подмигивали ей или даже откровенно подшучивали.

Лорелея вскинула подбородок.

– Да, вы правы. Мы разорены. И у меня нет средств для того, чтобы содержать сына. Вот почему я так отчаянно пытаюсь найти пристанище, где можно было бы переждать тяжелые времена до тех пор, пока я снова сумею встать на ноги.

Мерит тоже взглянула на пляшущие в воздухе листья дуба. Но никакой насмешки она в их танцах не увидела. Напротив! Она вдруг почувствовала, что на нее наваливается какая-то огромная глыба. Разве может она вот так с бухты-барахты принять на себя такую ответственность? Но какая альтернатива? Ей что, выставлять этих людей за дверь?

– А Оуэн в курсе?

Лорелея задумалась на секунду и тут же выпалила:

– Нет! Я специально отложила деньги на его нужды. Из них я сейчас купила ему кое-что из одежды, еду покупаю, на бензин потратила, чтобы приехать к вам.

– Вы продали свой дом?

Лорелея согласно кивнула.

– А деньги? Те деньги, которые вы выручили от продажи, они куда ушли?

Лорелея старалась говорить спокойно:

– У нас было много долгов. Главным образом невыплаченные кредиты. Теперь они все погашены.

– А лекарства? Лечение? Как все это вы оплачивали?

Лорелея почувствовала, будто только что ей в рот засунули кляп. Откуда Мерит все знает? Но тут же вспомнила бутылочки с лекарствами, которые выпали из ее сумочки и рассыпались по полу в холле.

– На ближайшие несколько месяцев моя медицинская страховка покроет все расходы, а дальше надо будет думать, что делать.

Мерит кивнула в знак того, что да, согласна. Надо думать! Потом она снова взглянула на изваяние святого.

– Почему вы мне с самого начала не сказали правду?

Лорелея ответила без промедления:

– Потому что боялась, что вы попросту выставите нас за дверь. Кому нужны бедные родственники, которые сваливаются тебе на голову, когда ты их совсем не ждешь?

Лорелея заметила, как потемнели глаза Мерит, как легкая тень скользнула по ее лицу. Значит, она была права в своих опасениях. И сама Мерит отлично понимает это. И тут Лорелея вспомнила, как Оуэн, будучи еще совсем маленьким, яростно отрицал, что он съел пирожное без спросу, хотя на его лице, на подбородке, было полно крошек, выдававших его с головой. Даже если ты тысячу раз скажешь, что не делал этого, тогда как на самом деле сделал, твои слова никогда не станут правдой. Вот еще одна прописная истина, которую Лорелея занесла когда-то в свою тетрадь.

– У вас полно своих проблем, – продолжила она более мягким тоном. – И мне совсем не хотелось взваливать на ваши плечи дополнительный груз наших проблем. Я понадеялась, что в данной ситуации мы сможем помочь друг другу хоть чем-то, пока я снова не встану на ноги. А вы за это время сумеете по-настоящему сблизиться с Оуэном. Он ведь ваш брат, Мерит. Родная кровь. В отличие от меня. Но, к сожалению, у нас с вами предполагается пакетная сделка: Оуэн плюс я. Прошу вас, примите это как есть.

Мерит поднялась со скамейки и огладила руками свою юбку, словно пыталась стряхнуть с нее невидимое пыльное пятно. Безобразный пластмассовый обруч туго перехватывал ее красивые волосы. Но он оказался не помехой для ветерка, который мгновенно растрепал волосы в разные стороны, и они волной вздымались то вверх, то опадали вниз. Так маленький ребенок нетерпеливо переминается с ноги на ногу в ожидании, когда начнется что-то интересное. Эта неожиданная ассоциация едва не заставила Лорелею снова улыбнуться. Она вдруг вспомнила фотографию маленькой Мерит, на которой та была запечатлена в ярко-красных туфельках и с розовой тату на руке, которую она сама же себе и нарисовала. Наверняка что-то от той маленькой девочки до сих пор живет в душе Мерит, подумала она. Но вот только сумеет ли та веселая жизнерадостная малышка, которая любила наряжаться, украшать себя и носить туфельки таких необыкновенно ярких расцветок, сумеет ли она выбраться из-под многолетних завалов, состоящих из горя и слез? Или все печали, выпавшие на долю Мерит, похоронили ту девочку заживо? Оставалось лишь надеяться на то, что этого не произошло. Надеяться хотя бы ради блага Оуэна.

Когда Мерит заговорила, голос ее звучал решительно и строго. Такое впечатление, что всю свою речь она уже успела мысленно прокрутить в голове:

– Что бы вы там ни думали обо мне, я любила отца. Долгое время после смерти мамы мы были нужны, жизненно необходимы друг другу. А потом в его жизни появились вы, и надобность во мне отпала сама собой. А ведь мне он был по-прежнему нужен. И этого предательства я ему не простила, хотя и не переставала любить.

Мерит на мгновение умолкла. А Лорелея подумала, что падчерица роняет слова с тем холодным безразличием, с каким обычно диктуют кому-то цифры телефонного номера. Бездушные, голые цифры, и ничего более.

– Хорошо! На это я пойду ради Оуэна. Во-первых, он мой брат, во-вторых, отец тоже наверняка хотел бы, чтобы я поступила именно так. Но, как вы справедливо заметили, у нас с вами – пакетная сделка. Отлично! Оставайтесь и живите у меня столько времени, сколько вам понадобится для того, чтобы окрепнуть. Но не ждите от меня какой-то родственной приязни и прочих проявлений семейной близости. Отца я так и не простила. Причин прощать вас у меня тоже нет.

Мерит повернулась к ней спиной и зашагала прочь. Вот и прекрасно, обрадовалась Лорелея, довольная уже тем, что падчерица не увидела легкой улыбки, проскользнувшей по ее губам. Как-то все получилось само собой, почти случайно. Но в итоге она добилась всего, чего хотела. Всего, что было нужно Оуэну. Впервые за долгие месяцы того ужаса неопределенности и безысходности, который сковывал ее по ногам и рукам, она увидела свет в конце тоннеля. Неужели в ее жизни наступил отлив? И разбушевавшиеся океанские волны, которые так внезапно обрушились на ее жизнь, отступают прочь?

Мерит уже поднималась по ступенькам крыльца, ведущего на кухню, когда услышала у себя за спиной голос мачехи, и остановилась.

– Вы знаете, я любила его. А он любил меня. Да, он был намного старше меня, почти в отцы годился. Но, как говорила моя мама, любовь не выбирает возраст или цвет кожи. Любовь просто приходит, и все! Понимаю, вам неприятно это слышать, но так оно есть на самом деле, и с этим ничего не поделаешь. Нам было хорошо вместе, и мы были по-настоящему счастливы. Единственное, что омрачало наше счастье, так это то, что нам не хватало вас. Ваше присутствие в нашей жизни сделало бы нашу семью не только абсолютно полной, но и абсолютно счастливой. И мы с мужем до последнего верили, что в один прекрасный день так оно все и будет.

Не говоря ни слова, Мерит прошествовала к застекленным дверям, открыла их и вошла на кухню, громко хлопнув на прощание, да так, что даже стекла зазвенели. Словно пощечину мне дала, подумала Лорелея.