Онлайн чтение книги Трудная жизнь
19

Прошло уже несколько дней после аудиенции, но только сейчас я нашел в себе силы, с помощью монсеньера Кахилла, написать тебе это письмо. Пожалуйста, сохрани его, поскольку у меня нет копии.

Это был страшный, безобразный скандал.

В сущности, Папа послал нас к черту. И заставил замолчать отца Фарта.

Папские дворцы расположены справа от базилики, если стоять к ней лицом, сразу позади входа. Отец Фарт провел нас в маленький офис, охраняемый швейцарской гвардией. Поскольку это было частное рандеву, через пять минут появился кардинал Балдини, пригласил нас следовать за ним и выдал каждому по толстому путеводителю, или каталогу. Нам потребовалось немало времени, чтобы пройти эти огромные ослепительные залы, все время обсуждая увиденное. Кардинал показал нам прекрасную галерею – лоджию Григория XIII, тронный зал, солнечную ротонду – круглый зал, уставленный статуями, салон Рафаэля с многочисленными портретами великих живописцев; частично ватиканский музей; Сикстинскую капеллу и множество других мест, которые я не могу припомнить. Также я не могу вспомнить большую часть из потока пояснений кардинала. Запомнилось только, что в Ватикане есть свой приходской священник, который, – а вовсе не Папа, – отправляет здесь церковную службу. Великолепие всего увиденного поражало. Прости меня, Боже, но мне кажется, все это выглядело немного вульгарно, а кое-где они слегка переборщили с золотом и позолотой.

– Предыдущий Папа Лев, – сказал кардинал Балдини, – был на короткой ноге с королями и принцами. Он наслаждался искусством и высокой наукой. Конечно, его Rerum Novarum[52]Новая вещь (лат.). был великой вещью для трудящихся классов. Но человек, с которым вы должны встретиться, – это Папа бедных и убогих. Всякий раз, когда он может помочь им, он помогает.

– Это на самом деле так? – спросил Коллопи.

Я сразу подумал о чуде, на которое мы все надеялись. Но сам он об этом ничего не сказал.

Мы прошли через дверь и вступили в прекрасную комнату. Это была приемная перед рабочим кабинетом Папы. Кардинал приказал нам подождать и вышел в другую дверь. Место, где мы оказались, выглядело восхитительно и подействовало на нас умиротворяюще. Несколько минут спустя открылась другая дверь, и кардинал сделал нам знак войти. Мы позволили медленно продвигавшемуся, опирающемуся на палку Коллопи возглавить нашу процессию, я шел за ним, а отец Фарт замыкал шествие.

Святой Папа сидел за письменным столом, монсеньер Кахилл – на некотором расстоянии справа от него. Пий X оказался меньшего, чем я ожидал, роста, довольно тощим и выглядел очень старым. Он приветливо улыбнулся, встал и обошел вокруг стола, чтобы встретить нас. Мы преклонили колени и поцеловали кольцо на пальце Ловца Душ Человеческих. Он заговорил на латыни. Его голос возвысился, когда он стал произносить то, что, как я полагаю, было папским благословением.

Потом он вернулся на свое место за столом, а пилигримы и кардинал подошли к стульям, стоящим напротив. Я выбрал стул с самого края, поскольку не собирался ничего говорить и не хотел, чтобы ко мне обращались с вопросами. Я заметил, что монсеньор Кахилл приготовил бумагу и карандаш.

Папа спросил что-то у мистера Коллопи по-итальянски, а монсеньор Кахилл мгновенно перевел вопрос на английский и так же быстро ответ – обратно на итальянский.

ПАПА: Как дела в вашей стране – возлюбленной нами Ирландии?

КОЛЛОПИ: Так себе, Ваше Святейшество. Британцы все еще там.

ПАПА: Но разве страна не процветает?

КОЛЛОПИ: Я так не думаю, Ваше Святейшество. Слишком много в Дублине безработных.

ПАПА: Это глубоко огорчает наше сердце.

ОТЕЦ ФАРТ (по-итальянски): Некоторые ирландцы имеют определенную склонность к лени, Святейший Отец, но их вера, возможно, самая твердая во всем христианском мире. Сам я немец, но ничего подобного в Германии не видел. Это вдохновляет.

ПАПА: Ирландия всегда была дорога нашему сердцу. Это благословенная страна. Ее миссионеры есть повсюду.

(После нескольких минут еще более бессвязного разговора мистер Коллопи сказал что-то таким тихим голосом, что я не смог уловить ни слова. Монсеньор Кахилл мгновенно перевел. Папа, похоже, был озадачен. Мистер Коллопи пробормотал под нос еще более длинную речь, которая так же была мгновенно переведена. Я должен привести здесь сделанную монсеньером Кахиллом стенограмму на латыни и итальянском. Перевод в основном сделан им же.)

Говорит КОЛЛОПИ.

ПАПА: Che cosa sta dicendo questo poveretto?

Что хочет сказать это бедное дитя?

Говорит МОНСЕНЬОР КАХИЛЛ.

ПАПА: E tocco? Nonnunquam urbis nostrae visitentium capitibus affert vaporem. Dei praesidium hujus infantis amantissimi velimus.

Это дитя в своем уме? Иногда жаркий климат и испарения нашего города оказывают вредное действие на голову. Мы будем молить Господа, чтобы он защитил возлюбленное дитя.

КОЛЛОПИ говорит снова.

Говорит МОНСЕНЬОР КАХИЛЛ.

ПАПА: Ho paura che abbiate fatto un errore, Eminenza, nel potar qui questo pio uomo. Mi sembra che sia un po ‘tocco. Forse gli manca una rotella. Ha sbagliato indirizzo? Non siamo medici che curano il corpo.

Дорогой кардинал, я боюсь, вы совершили ошибку, пригласив этого набожного человека увидеться с нами. Боюсь, Бог отметил его. Мы не можем ручаться, что его голова в порядке. Может быть, он попал не по адресу? Мы не лечим телесные недуги.

Говорит ОТЕЦ ФАРТ.

ПАПА: Ma questo è semplicemente mostruoso. Neque hoc nostrum officium cum concilii urbani officio est confundendum

Но это чудовищно! Это дело городского совета. Не надо вмешивать в него наш офис.

Говорит КАРДИНАЛ БАЛДИНИ.

ПАПА: Nobis presentibus istud dici indignum est. Num consilium istud inusitatum rationis legibus continetur? Nunquam nos ejusmodi quicquam audivimus.

Говорить такое в нашем присутствии значит подрывать нашу репутацию. Где это слыхано – предлагать нам ложь во спасение? Мы никогда раньше не слышали ни о чем подобном.

КОЛЛОПИ мямлит что-то в ответ.

МОНСЕНЬОР КАХИЛЛ говорит.

ПАПА: Graviter commovemur ista tam mira observatione ut de tanta re sententiam dicamus. Intra hos parietes dici dedecet. Hic enim est locus sacer.

Мы глубоко встревожены такой странной просьбой о вмешательстве в это дело. Недопустимо даже упоминать о таких вещах в этих стенах. Это святое место.

КАРДИНАЛ БАЛДИНИ говорит по-итальянски.

ПАПА: Non possiamo accettare scuse e pretesti. Il Reverendo Fahrt ha sbagliato. Ci da grande dolore.

Мы не можем принять никаких отговорок и извинений. Отец Фарт допустил прегрешение. Он наполнил наше сердце печалью.

ОТЕЦ ФАРТ говорит по-итальянски.

ПАПА: Non ossiamo accettare ciò. Sembra ci sia un rilassamento nella disciplina nella Società di Gesù in Irlanda. Se il Padre Provonciale non agisce, dovremo noi stessi far tacere il Reverendo Fahrt.

Мы вообще не принимаем это. Похоже, в ирландском отделении ордена иезуитов ослабла дисциплина. Если наш наместник в Ирландии ничего не сделает, мы своей властью заставим замолчать отца Фарта.

КОЛЛОПИ что-то бормочет.

Говорит МОНСЕНЬОР КАХИЛЛ.

КАРДИНАЛ БАЛДИНИ говорит по-итальянски.

ПАПА: È inutile parlarne. Quest’ uomo soffre di allucinazionie di ossessioni, e è stato condotto su questa via del Reverendo Fahrt. Come abbiamo già ditto, tutto questo ci rattrista profondamente, Cardinale

Это нехорошо. Этот человек страдает серьезными маниями и навязчивыми идеями, а отец Фарт поощряет его расстройство. Как мы уже сказали, это наполняет скорбью наше сердце, кардинал.

Говорит КАРДИНАЛ БАЛДИНИ.

ПАПА: Homo miserrimus in valetudinario a medico curandus est.

Этот бедный человек нуждается в заботе врачей.

Снова говорит КАРДИНАЛ БАЛДИНИ.

ПАПА: Bona mulier fons gratiae. Attamen ipsae in parvularum rerum suarum occupationibus verrentur. Nos de tantulis rebus consulere non decet.

Добрая женщина – фонтан милосердия. Но они сами должны заниматься своими маленькими личными делами. Неуместно советоваться с нами по таким вопросам.

И снова говорит КАРДИНАЛ БАЛДИНИ.

ПАПА: Forsitan poena leviora ille Reverendus Fahrt adduci posit ut et sui sit memor et quae sacerdotis sint partes intellegere.

Возможно, не слишком суровая епитимья поможет отцу Фарту восстановить душевное равновесие и начать уделять должное внимание своему святому долгу.

Тут Папа поднялся, и все присутствующие на аудиенции поднялись тоже.

ПАПА: Nobis nune abeundum esse videtur. Illud modo ex liberis meus quaero ut de iis cogiteat quae exposui.

Я думаю, мы должны сейчас удалиться. Я прошу своих детей поразмышлять над тем, что мы сейчас сказали.

Затем Святой Папа осенил нас крестным знамением и исчез за дверью, открывшейся позади него.

В молчании, друг за другом проследовали мы через приемную. Кардинал Балдини и отец Фарт шли впереди, о чем-то тихо переговариваясь. В тот момент я, конечно, не имел ни малейшего представления ни о теме, обсуждавшейся на аудиенции, ни о том, что говорил Папа по-латыни и по-итальянски. И только расспросив на следующий день монсеньера Кахилла, я получил кое-какую информацию. И должен был сесть, чтобы не упасть. Я поинтересовался, какой предмет обсуждали на аудиенции. Он ответил, что дал слово чести, что никогда никому этого не откроет.

Мое продвижение по коридорам Ватикана бок о бок с мистером Коллопи было медленным и утомительным. Чуда не произошло. Ничто не смогло исцелить его от баснословного веса. Думаю, на это способно только время.