Онлайн чтение книги Игра втёмную VÁN BÀI LÂT NGU A
14

1 Мая. Необычные события одно за другим потрясали Сайгон. Сквозь стрельбу и застилающий небо дым пожарищ сотни тысяч горожан потянулись к центру города. Два военно-морских судна США высадили на пристань десять тысяч беженцев, уставших от войны. Люди надеялись, что здесь они больше не увидят военных действий, и рядом с ипподромом возник целый палаточный городок.

Неподалеку от укрепленного района Катина, где окопалась группа из секты Биньсюен, Всеобщая конфедерация труда совместно с лодочниками организовала митинг по случаю Международного дня трудящихся. Рядом проходил другой митинг, организованный Всеобщей федерацией трудящихся-католиков. Выступало множество ораторов. Главной темой из всех обсуждений была проблема мира. Поднимались также вопросы повышения жизненного уровня, демократизации. От властей обеих частей страны требовали быстрее провести переговоры, установить нормальные отношения, чтобы путем всеобщих выборов прийти к объединению страны. Осуждали колонизаторов и феодалов. Некоторые ораторы выкрикивали антикоммунистические лозунги. Перед зданием городской мэрии проходила церемония повиновения правительству, В церемонии принимали участие пять батальонов и две роты под командованием начальника штаба организации Биньсюен.

В боевых действиях стали принимать участие еще две новые организации. Так, часть гвардейцев прибыла из Далата. Она подожгла почтамт и тем самым серьезно поддержала группу Виньсюен в укрепленном районе Катина. Она также захватила военную радиостанцию и госбанк. Этот отряд находился под командованием генерала Чинь Минь Тхе.

Военная радиостанция передала приказ начальника генерального штаба Нгуен Ван Ви: прекратить огонь, дожидаться возвращения на родину представителя главы государства с особым приказом Бао Дан. Этим представителем главы государства был генерал Нгуен Ван Хинь. Он вылетел из Калькутты, но полетел не прямо в Сайгон, а в Пномпень, где ему предстояло заслушать доклады об обстановке в стране.

В свою очередь радиостанция Сайгона также передала приказ начальника генерального штаба. Но им она назвала Ле Ван Ти. Он отдал приказ гвардейским подразделениям немедленно уйти из города и вернуться в места дислокации.

Через какое-то время аналитики, изучающие события тех дней, выдвинули гипотезу, что если бы генерал Ви решился открыть огонь, то Нго Динь Зьем оказался бы в чрезвычайно затруднительной ситуации. Но дело в том, что генерал Ви, как и генерал Хинь — представитель Бао Дая, ничего не сделал, чтобы обосновать свою деятельность хоть какими-нибудь идейными соображениями. Оба действовали, как заведенная машина. В больших и малых делах, которые они совершали, чувствовалась рука французов — их хозяев, а французы обращались с ними, как с марионетками, просто дергали за ниточки. Сами они к этому времени уже потеряли право решающего слова в Индокитае. Поэтому гипотеза некоторых аналитиков, что ситуация могла пойти каким-то другим путем, не имеет серьезного основания.

Тот факт, что Чинь Минь Тхе объединил свои силы с сектой Каодай, имело важное мобилизующее значение для решения Нго Динь Зьема. Правительственные войска приободрились. В рядах Биньсюен усиливалось брожение.

Вечером 2 мая правительственные войска перешли в наступление. В их распоряжении имелись пехотный полк и три батальона парашютистов, они образовали вокруг биньсюеновских войск широкое кольцо. Три тысячи солдат Чинь Минь Тхе двинулись в наступление. Его целью было овладеть главной ставкой Биньсюен.

Командование Биньсюен со страхом ожидало этого часа.

Оно понимало, что для Биньсюен настал полный крах. Моральный дух Бай Виена был, по существу, сломлен уже тогда, когда Поль Эли сообщил, что французская армия не может помочь ничем иным, кроме как постараться переправить вертолетами и небольшими судами членов семей организации Биньсюеп на французские военные корабли, пришвартовавшиеся у мыса Кап. У Бай Виеиа вдруг разом все рухнуло. Фронт общенациональных сил, несмотря на договоренность о совместных действиях, скрепленную подписями всех его участников, не мог добиться согласованного выступления. Более того, армия каодаистов строила всевозможные козни другим участникам фронта, часть вооруженных подразделений Хоахао присягнула на верность Нго Динь Зьему.

Леон Леруа проводил время в объятиях любовниц. Вместо того чтобы, как он обещал, развернуть наступление, он готовил чемоданы к отправке во Францию. Французская армия, вьетнамские офицеры, находившиеся под французским влиянием, сохраняли просто непонятный в сложившейся ситуации нейтралитет. Живописная картина успехов, которую так лихо рисовали эксперты Бай Виена, день ото дня тускнела. Генерал Ви и генерал Хинь только и делали, что изображали кипучую деятельность. Глава государства Бао Дай продолжал пребывать в состоянии полусна.

Окружение Бай Виена тщательно прикидывало свои шансы на выживание. Оно все больше убеждалось, что их лидер не обладает политическим чутьем, особенно необходимым в тот момент. Авантюризм в мыслях и действиях, которым он так хвастался, перестал отвечать требованиям сложившейся обстановки.

Но что бы там ни было, два французских вертолета всегда стояли наготове для профранцузеких деятелей. Вопрос заключался только в том, кого следует в них посадить.

Военное руководство Биньсюен разваливалось. Внешне офицеры по-прежнему оставались безудержными гуляками. День и ночь шли нескончаемые пирушки, попойки, кутежи. Но все это лишь прикрывало их страх перед неизбежным финалом.

Особенно тяжело создавшееся положение переживал Тыонг. Большой специалист в области софистики, он пользовался уважением со стороны Бай Виена. Его считали ведущим деятелем среди политических советников организации Биньсюен. На многочисленных совещаниях Тыонг выступал по стратегическим проблемам Юго-Восточной Азии. Он объяснял, какой должна быть вьетнамская политика в новой ситуации. Искусный оратор, Тыонг всегда производил впечатление думающего человека, крупного политика, способного найти выход из любого положения. Теперь, когда вооруженные до зубов солдаты Нго Динь Зьема были совсем рядом, ноги и руки Тыонга задрожали. Он, попросту говоря, испугался.

Советники и другие руководители секты не забыли слов, которые неоднократно твердил Тыонг: в силу складывающейся ситуации Нго Динь Зьем не может наносить удары по Биньсюен; на западе страны находятся силы Хоахао, на востоке — Каодай, в Сайгоне — Биньсюен. Национальная армия по-прежнему предана главе государства, на центральном плато находится гвардия генерала Ви.

Теперь в ставке на чем свет поносили Тыонга как безответственного болтуна. Но, потеряв авторитет окончательно, он все еще призывал проявлять упорство.

Весь военный аппарат Биньсюен продолжал уповать лишь на светлую голову Лай Ван Шанга. Военное руководство секты еще не знало, что начиная с 28 апреля организация Биньсюен по существу оказалась один на один с противником и к тому же была расколота. От всех ранее существовавших вооруженных сил секты остались лишь штурмовые отряды полиции, руководимые Лай Ван Шангом.

Лай Ван Шанг медлил, изучая ситуацию. Он надеялея на обещания де Шовина поддержать секту. Но 26 апреля на оеобом заседании, несмотря на колебания Лай Ван Шанга, Бай Виен принял решение возобновить боевые действия против правительственных войск. Сигналом для выступления всех сил против Нго Дииь Зьема стала, как утверждал потом Бай Виен, телеграмма Бао Дан, которой не могло быть без согласия французского правительства.

* * *

На столе — карта Сайгона. Нанесенные на нее стрелы пересекают южную и центральную части города. Наступление развивается вроде бы успешно. Но Лай Ван Шанг недоволен. Его беспокоит отсутствие должной координации действий между наступающими частями. Он предвидел это заранее — вот почему не установил нужного количества аппаратуры в ставке для сбора информации из разных районов боевых действий. И оказался прав. Столько аппаратуры не понадобилось бы, потому что даже те немногие аппараты, которые имелись, молчали.

Днем 28 апреля Лай Ван Шанг решил сам проверить район боевых действий. Неожиданный разговор, состоявшийся у него с Нгуен Тхань Луаном, утвердил полковника во мнении, что существованию Биньсюен пришел конец.

— Здравствуйте, господин агроном!.. Я Лай Ван Шанг.

— Здравствуйте, господин полковник! Я абсолютно не понимаю, почему вы решились на такую авантюру. Ведь это крах! Лично вы, господин полковник, на что рассчитываете? На французскую армию? На Национальную армию? На религиозные группировки? Ничего не выйдет! Чем дольше вы будете вести боевые действия в городе, тем большие жертвы понесет население, тем больше людей будут ненавидеть вас и вашу организацию. Это же так очевидно. Ваша армия будет разбита…

— Что я должен делать?

— Немедленно вывести свои войска на ту сторону реки. Подготовить лодки для переправы туда людей. Бросить ставку…

— Это что, бежать?

— Если вы так не сделаете, то вас постигнет еще более тяжелая катастрофа: вашей армии придется сдаться, или она будет полностью уничтожена. Крупные вопросы ваша организация решает по-ребячьи.

Не могу не сказать вам, полковник, прямо в лицо: вы редкие идиоты. И еще один совет: опасайтесь Чинь Минь Тхе.

Лай Ван Шангу слышать эти слова Луана было тяжело. Тем не менее он, понурив голову, сказал:

— Спасибо, господин агроном.

— Я тоже должен поблагодарить вас, господин полковник. Благодарю за помощь, которую вы оказали моей жене — помогли ей выбраться из Сайгона.

— Не знаю, господин агроном, удастся ли нам когда-нибудь встретиться в будущем. Сожалею, что познакомился с вами слишком поздно. Желаю всевозможных удач…

…Лай Ван Шанг вернулся в ставку. Невдалеке виднелись разрывы артиллерийских снарядов. С соседних высоток, где закрепились подразделения правительственной армии, градом сыпались пули и снаряды. Небо затянуло дымом.

Лай Ван Шанг в течение получаса на повышенных топах говорил с Бай Виеном. Никогда прежде он не позволял себе, что бы. там ни случилось, так разговаривать с кем-либо из членов руководства Биньсюен.

— Какова обстановка на фронте? — спросил Бай Виен.

Лай Ван Шанг вспомнил слова Луана: «вы реднше идиоты»…

— Сколько у нас фронтов, которые действительно можно назвать фронтами? — резко вопросом на вопрос ответил Лай Ван Шанг.

— Тэйнинь, Лонгсуен…

— Словом, их бесчисленное множество.

— Что с вами? Почему вы так разговариваете?

— Пришло время опомниться, а вы все еще спите, просто удивительно! — засмеялся Лай Ван Шанг. — Вы хоть понимаете, что Биньсюен гибнет, гибнут мои штурмовики?

— Почему гибнут?

— Из наших подразделений уже никто не стреляет. Стреляет только один человек. Это Чинь Минь Тхе. Но он стреляет по нашим войскам. Еще немного, и он будет здесь, в нашей ставке. Вы хотите с ним поговорить, тогда подождите совсем недолго!

Семидесятипятимиллиметровый снаряд с шумом разорвался прямо во дворе ставки. Мачта со знаменем покосилась. Бай Виен быстро выбежал из здания. Он был человек суеверный, и тот факт, что флагшток покосился, для него предвещал несчастье.

Два вертолета завели моторы. С собой Бай Виен прихватил все, что мог. Чемоданы были переполнены. Взлетела только одна машина. Другая беспомощно вращала лопастями, не в состоянии оторваться от земли. Летчик, французский офицер, отказался взять багаж Бай Виена. Несколько дней назад целый корабль вывез имущество генерала. Летчик выкинул из машины все чемоданы и стал ждать полковника Лай Ван Шанга.

Советники столпились вокруг вертолета. Они просили о помощи. Летчик кивал, но в машину никого не пускал.

— Армия Каодай уже подошла к мосту! — крикнул кто-то из советников.

Отряд, охраняющий ставку, пытался связаться с Шангом по селектору. Но тот с отсутствующим видом сидел в кресле. Он даже забыл свою табачную трубку, с которой никогда не расставался.

— Полковник, бегите к вертолету! — поторопила его Тиеу Фунг.

— А ты?

— Я пойду своей дорогой!

Лай Ван Шанг ничего не ответил. Он посмотрел на девушку и подумал: «Все разведчики одинаковы».

В дверях показался запыхавшийся Ли Кай. Лай Ван Шанг сделал знак Тиеу Фунг уйти в другую комнату.

— Господин Ли Кай, — спокойно сказал полковник, — я знаю, что вы с давних пор служите Нго Динь Ню.

Ли Кай отошел за колонну, снял пистолет с предохранителя. Лицо его побледнело. Еще вчера он должен был быть далеко от этих мест, но по приказу доктора Туена остался в ставке Биньсюен, чтобы опознать арестованных, собрать необходимые материалы о деятельности Биньсюен. Очутившись лицом к лицу со смертью, Ли Кай пытался отбиться от нее. Дрожащим голосом он произнес:

— Это теперь не имеет значения. Я предлагаю вам немного поразмыслить. Мне думается, вы должны остаться и перейти на сторону правительства. Я гарантирую вам…

Лай Ван Шанг расхохотался:

— Ли Кай! Я, конечно, глуп, но ты еще глупей… И хотя через какую-нибудь минуту моя ставка будет захвачена, у меня достаточно времени, чтобы отправить тебя к прародителям! Но я этого не сделаю. Я хочу, чтобы ты жил и сказал советнику Нго Динь Ню: «Я проиграл, потому что я наивный ребенок». Но жизнь продолжается, и пусть он не спешит радоваться. Мои солдаты не такие великодушные, как я.

Лай Ван Шанг не ошибся. Два его охранника кивнули в знак согласия, что в любую минуту они готовы выпустить в Ли Кая автоматную очередь.

Ли Кай не осмелился возразить. Он что есть духу выскочил из здания и рванул к берегу реки.

— Приказываю всем отступить в Сухой лес! — скомандовал Лай Ван Шанг окружавшим его штурмовикам. — Берегите себя, Тиеу Фунг! — сказал он, пожав девушке руку, и вышел во двор.

Его обступили советники. Охранники Лай Ван Шанга вынуждены были дать несколько предупредительных выстрелов, чтобы те пропустили полковника к вертолету.

— Оставайтесь, господа! — крикнул Шанг. — Вы отравляли мне жизнь до этой минуты. Зачем же продолжать дальше?! У вас языки без костей, а позвоночники гибкие, не бойтесь, не пропадете!

Вертолет набирал скорость. Лай Ван Шанг окинул взглядом место ставки и глубоко вздохнул.

Ли Кай решил переправиться через реку вплавь. Только он снял одежду, как ствол пистолета уперся ему прямо в спину.

— Удираешь?! — громко крикнул один из офицеров Биньсюен.

— Меня отпустил полковник!

— Лай Ван Шанг, может быть, и отпустил, но солдаты Биньсюен не отпускают… Подонок!

Ли Кай приемом кунфу выбил из рук офицера пистолет, уложил его наповал и мгновенно нырнул в воду.