Онлайн чтение книги В ожидании весны
2

Долгое время прошло с тех пор, и вот двадцать первого марта 1982 года пошел последний снег. С утра. И шел весь день. И было воскресенье. У Мануш с утра не было настроения, потому что после разговора с дочерью накануне вечером она плохо спала. Мануш просто не понимала, почему дочь ее Тагуи упрямится и не соглашается пойти к хекиму[5]Знахарь ( разг. арм., вероятно, пришедшее с арабского ). Чалику из деревни Мардашат.

– Ты пойми, – говорила она. – Ты не молодеешь, а ребенка рожать надо в молодости.

– Мам, ты же образованный человек, как ты можешь посылать меня… к хекиму? Мы с Ваге сдавали анализы. Никаких проблем нет. Когда будет, тогда и будет. Отстань от меня уже с этим вопросом, вай!

– Ты не понимаешь, – грустно продолжала Мануш. – В течение тридцати девяти лет занимающийся врачеванием хеким Чалик Мартиросян даже не помнит, сколько людей он вылечил. И тебе нечего стесняться. Он – семидесятилетний старик, у которого нет образования, нет каких-либо документов, кстати сказать. Но по иронии судьбы к нему обращались в течение десятилетий тысяча людей, включая должностных лиц. Его домик в деревне Мардашат, говорят, всегда переполнен, к нему приходят за помощью как из разных уголков Армении и всего Советского Союза, так и – скажу тебе по секрету – иностранцы, которые слышали о легендарном хекиме. Сходите к нему. Я хочу внуков!

– Иностранцы? – весело и ехидно переспросила Тагуи. – Откуда же у тебя такие сведения, мамуля, ты что, гэбэшница?

– Мне Араксик рассказывала из третьего подъезда.

– Мама! Ты же кандидат наук все-таки! Коммунист! Партия не одобрит твоего мракобесия! – И Тагуи, расхохотавшись, ушла в свою комнату.

На следующий день, в воскресенье, когда пошел последний снег, Мануш весь день хмурила брови и была немногословна.

– Как вам налить, густой или жидкий? – спросила она, разливая суп с макаронами и чечевицей.

– Мне жидкий, – ответила дочка, пианистка.

– Как вам будет угодно, – промямлил муж дочки.

– Мне все равно, – отозвался отец дочки, отправляя черный хлеб с луком себе в рот.

– Сразу же начинайте есть, пока горячий. А то тарелки холодные, суп быстро остынет.

За окном шел снег, и было двадцать первое марта. По календарю уже давно весна…

– Суп очень вкусный, – пробурчал тесть. – Это означает, что без пятидесяти граммов не обойтись. А?

– Не надо, я тебя прошу просто! – сказала теща.

– Надо, надо. Как не надо? В такую погоду как раз и надо выпить. – Тесть полез в шкаф за бутылкой и рюмками.

– Он пить не будет, – сказала дочка о своем муже, начинающем писателе Ваге Саакяне. – Он не хочет.

– Ты тоже не пей. Ведь один пить не будешь, правда? – У тещи появилась слабая надежда.

– Ты будешь? – спросил тесть своего зятя, оставив без внимания причитания женщин.

– Охотно, – отозвался Ваге. – Погода отвратительная.

– Вот и правильно. – Тесть разлил дешевую водку по рюмкам. – А почему, дорогой, твоя жена говорит за тебя, а?

– Не знаю. – Ваге пожал плечами и улыбнулся. – Ей кажется, что она умеет читать мои мысли, но она ошибается.

Огненно-рыжая Тагуи ничего не сказала.

– Поссорились, да? – Тесть усмехнулся. – Бывает. Без этого в жизни никак. Ну… Будь здоров.

Тесть с зятем чокнулись.

– Хорррроший!.. – охрипшим голосом сказал тесть. – Хоррррроший… – Потом поправился: – Очень хорошая водка! Ну, что сегодня нового случилось?

– Ничего особенного, – ответил Ваге Саакян, думая, что тесть спрашивает о его ссоре с женой.

– У нас на работе случилось ЧП, – сказала Тагуи. – Пожар. Маленький, правда. В одном кабинете нашего Конса…[6]Консерватории. В бухгалтерии. Сгорело несколько документов.

– Выпьем за то, что ты работаешь не в бухгалтерии!

Тесть с зятем опять чокнулись.

– Хоррроший черт! – сказал тесть о водке.

– Хотите добавки? – спросила теща.

– Нет, – сразу ответил Ваге Саакян.

– А я бы съел еще, – сказал отец семейства.

Ваге вздохнул. Если б он знал, что тесть попросит добавки, он бы попросил тоже.

– А вы не дуйтесь друг на друга, – сказал тесть. – Всякое бывает. Как же без ссор? Без них нельзя.

Ваге посмотрел в окно. Там все еще шел снег.

– Выпьешь еще? – спросил тесть.

– Нет! – ответила за мужа Тагуи.

– Да, – ответил Ваге и придвинул к тестю поближе свою рюмку.

Тесть и зять чокнулись.

– Хоррроший, ес дра меры[7]Мать его… ( арм. ).… – прохрипел тесть.

– Папа!

Тесть и зять закусили. Потом тесть расправился со своей второй тарелкой супа с макаронами и чечевицей. Когда теща стала убирать со стола, Тагуи встала, чтоб пойти в комнату и порепетировать, но Ваге остановил ее:

– Приготовь кофе, пожалуйста.

Тагуи уставилась на него. Ваге впервые о чем-то ее попросил, да еще в таком тоне!

– Ты что, не слышишь? Приготовь кофе. Я хочу кофе! Я буду пить кофе и писать рассказ! А потом пойду гулять с Гариком! Вот!