Онлайн чтение книги Вечность и Тлен
VI. Проклятый предмет

Гренер

Сара Сорель. Тридцать лет назад…

– Что их ожидает? – проговорила Флёр, собирая пожитки и искоса смотря на скованных теневых даэвов ордена Чёрных Скал. Самый главный из них сидел с прикрытыми глазами, будто скрываясь от позора. Все могли видеть обездвиживающие браслеты на их руках.

– За проступок будет отвечать орден Чёрных Скал целиком. И воинов передадут их главе. Захочет – накажет, пожелает – освободит, – отозвалась я, опуская взор.

– Зачем тогда сейчас их так заковали? Всё равно сбежать не смогут, – удивилась Флёр. Она почти собрала свои вещи. Совсем скоро наш отряд должен был возвращаться обратно в Академию Снов.

– Показательно. Для людей, – коротко бросила я. – Чтобы они видели неотвратимость наказания. Даэв ты или человек, за проступок следует кара. Хотя не уверена, что люди именно такой видят кару за их проступки. Всё же отравленная вода в Гренере вызвала не одну смерть.

Несправедливо. Но даже короли, не говоря о нашем народе, оценивали жизнь одного даэва-воина равной паре десятков обычных человеческих жизней. Я же считала, что именно знание о таком положении вещей развязывало руки стражам с нечистыми помыслами.

Я распрямилась, держа в одной руке вещевой мешок, а в другой меч. Пошла по лагерю, собираясь проветрить голову от тяжёлых дум, пока имелась возможность. Флёр собиралась спросить ещё что-то, но у меня не было желания разговаривать. Мысли крутились в голове, сменяясь, как облака на небе при сильном ветре. Я никак не могла выбросить картину случившегося прошедшей ночью.

Ворон с алыми камнями вместо глаз и с распростёртыми крыльями, качающийся на светлой цепочке… Как я могла в детстве познакомиться с сыном главы Северного ордена? Любой другой даэв и не приблизился бы к человеческому ребёнку. Но Моран… Это ведь вполне было в его духе. Я же его ещё в самом начале за девочку приняла… Лицо друга из детства я и поныне толком не помнила, но мелкие детали всё же всплывали и сходились воедино.

Я сама не заметила, как дошла до статуи юноши, что мы видели накануне днём. Прекрасное лицо отстранённо смотрело перед собой, но взгляд казался понимающим, с какого ракурса ни подойди. У ног вились вырезанные из дерева цветки морозии.

«Возродись, обращаясь в прах», – по-прежнему гласила надпись.

– Вам понравилось? – раздалось из-за спины. Я так задумалась, что и не обратила внимания, как человек подошёл столь близко. Непростительная ошибка. Собственные переживания сделали меня рассеянной.

Старик медленно приблизился вплотную, держа руки за спиной. Он поднял голову, как и я секунды назад, обращаясь взором к деревянной статуе. Ещё вчера нам едва удалось переговорить с ним, а теперь пожилой мужчина стоял на расстоянии вытянутой руки, и никого не было рядом, помимо живущего своей жизнью леса.

– Это ведь вы отправили письмо в Академию Снов о неведомой болезни? – проговорила я, желая подтвердить свою ничего не значащую догадку.

– Да, верно. Вы очень догадливая для своих лет, – мирно отозвался он скрипучим старческим голосом. – Сколько вам?

– Девятнадцать, – не стала скрывать я. Возраст для меня мало что значил. У даэвов всё непредсказуемо. Сегодня мне девятнадцать, а завтра я погибну, так и не дожив до двадцати. Хотя о последнем я старалась не размышлять. Слишком многое я ещё хотела сделать, слишком многих спасти, слишком многое приобрести…

– Так и думал. Совсем молодая, – покачал головой старец, а его кустистые седые брови сошлись на переносице. Глядя на статую, он тяжело выдохнул, прежде чем произнести: – Эсм умер, когда ему исполнилось двадцать три. И он был так благодарен, что дожил до этого возраста, что сейчас мне даже стыдно.

– Вы его знали? – Я смотрела на статую юноши. Тяжело было поверить, что когда-то он правда был живым человеком. Слишком я привыкла к многовековым статуям и смутным обликам богов, которые создавались по текстовым описаниям, обретающим форму лишь благодаря рукам и воображению мастеров.

– Не близко. В то время мне было лет семь. Может, восемь. Никак не могу определиться. Но если бы вы его видели, то поняли, почему все считали Эсма богом. Даже я, маленький мальчик, решил так.

– Но что именно заставляло так думать?

Старик сощурился, слабо улыбаясь. В уголках его глаз, словно трещинки, расходились многочисленные морщины.

– Это не обьяснить… Только почувствовать. Тепло и свет. Спокойствие и вера.

Мы оба замолчали, взирая на юношу, который оставил поистине глубокий след в чужой памяти. А мои мысли вновь свернули в сторону Люция. Я много раз вспоминала о том дне в Фатсаре. О субботней ярмарке, пахнущей сухой листвой и душистыми яблоками. После произошедшего с моим отцом то время словно подёрнулось поволокой тумана, укрывшей за собой всё, что вызывало тоску и тревожило рану. Но только не эту судьбоносную встречу. Она золотистым росчерком осталась на полотне моей жизни.

Возвращалась я обратно в спешке, когда поняла, что моя прогулка затянулась.

К этому времени в лагере все собрались, и больше не было палаток, выросших посреди лиственного леса. Пожелтевшая листва, ещё вчера весело хрустевшая под ногами после прошедшего поутру дождя, прилипла к земле. Было влажно и прохладно.

Ненароком я нашла взглядом Люция. Див разговаривал с даэвами из ордена Ликориса, которые явились на письмо, посланное Белым вороном. Теневые воины встретили нас с Люцием уже на подходе к городку, давая понять, что все тревоги позади.

На одеянии даэвов, словно уродливые пауки, видимые в складках ткани, расползались алые Ликорисы. Вышивка на самом деле была искусной и красивой, но цветы смерти на одежде совершенно не вызывали у меня положительных чувств. Прибывшие стражи наверняка были опытными воинами, и от этого почтительное внимание, которое они выказывали Люцию Морану – молодому даэву, который даже не окончил академию, – рождало противоречивые эмоции от странности происходящего. Я вдруг осознала, что долгое время будто находилась в заблуждении, не придавая должного внимания истинному положению вещей. Как моего брата отец воспитывал и готовил к тому, чтобы он занял место главы, так и Морану прочили подобную участь.

И на первый взгляд див с ней справлялся, преображаясь прямо на глазах и становясь другим за пределами мира Академии Снов. Внимательнее и серьёзнее.

Неожиданно чужие эмоции словно остриё копья коснулись меня, прервав мысли и заставив повернуть голову чуть в сторону. По рукам от пальцев, по запястьям и до самых плеч, прошёл холодок – тело реагировало на низменные чувства. Там, сидя на своей сумке, с мрачным видом ковыряя палкой землю, сидел Коэн.

Помедлив, я направилась к нему.

– Можно подумать, что ты не рад, – заметила я, приблизившись.

Плечи дива вздрогнули, словно я застала его врасплох. Обычно не в моих правилах было говорить об эмоциях, которых случайно коснулся дар, ведь это всегда рождало проблемы – презрение, страх, грубость, – но только в данной ситуации промолчать я не смогла.

– О чём ты болтаешь, Светлая? – прошипел див, вскипая, оглядываясь и яростно сверкая глазами. – Чему я не рад?

– Тому, что мы не пострадали. – Это уже звучало как обвинение.

Коэн резко вскочил на ноги, выронив палку. Теперь от него исходили лишь взвившиеся паника и испуг.

– Ты… ты… не применяй ко мне свою треклятую силу! – Он сплюнул на землю и, рывком подхватив вещи, тяжело ступая по земле, пошёл прочь, заставляя задумчиво смотреть ему вслед.

– Что у вас случилось? – внезапно раздался озадаченный голос, от которого уже вздрогнула я. Моран стоял позади, утомлённый после тяжёлой ночи, под его глазами пролегли тёмные круги, а кожа стала ещё светлей. При этом див всё равно не выглядел болезненно. Я слишком долго молчала, рассматривая Люция, неосознанно желая запомнить эту его сторону.

– Ничего, – наконец-то ответила я, отводя взгляд.

– Норкросс сказал всем собираться. Мы выходим.

– Ладно, – сказала было я, а после, словно опомнившись, встрепенулась: – Подожди… – Резко обернулась к нему, едва не задев плечом грудь теневого дива. – Ты тоже возвращаешься? – произнесла с очевидным волнением в голосе. А потом, опомнившись, постаралась исправить ситуацию: – Мне показалось, что ты останешься до выяснения всех обстоятельств.

– Да, я возвращаюсь, Сара, – ответил он, смотря на меня изучающе. Взгляд его серых глаз оказался слишком пронизывающим. – Разве нам не надо поговорить?

– Думаешь, сейчас подходящее время? – сглотнув, отозвалась я, намекая на то, что уже половина нашей группы двинулась в путь.

Люций усмехнулся.

– Я будто наяву вижу, как крутятся шестерёнки в твоей голове.

– Чушь, – сказала резко, всё ещё избегая его взора. – Я подожду.

– Хм, уверена? Если судить по тому, как совсем недавно ты не могла оторвать от меня взгляд, складывается совершенно другое впечатление.

– Я… – Так и не договорив, я шумно выдохнула, сдаваясь и оборачиваясь к Люцию. – Как давно ты всё понял?

Лицо Морана вдруг стало предельным серьёзным.

– С охоты в Турисе, когда увидел цепочку.

– Так давно? – Я была озадачена. Мне вдруг вспомнился момент у подземной реки, когда я едва не утонула. Такая мелочь, но я не забыла, как эмоции Морана вдруг усилились, вспыхнули, как пламя. – И почему же ты не сказал мне раньше?

– Когда? Написал бы в письме? Сара, знаешь, а мы с тобой встречались детьми. Представляешь? – Его брови в наигранном удивлении изогнулись. – Удивительное совпадение, и я сам не понимаю: как так вышло? Ничего себе! – произнёс он с чувством. Будто вся ситуация лишь одна сплошная шутка. Но даже больше не имея возможности применить свой дар к Морану, я видела его волнение. Мы уже так хорошо друг друга знали, что в некой степени это даже пугало. И рождало саму по себе поразительную мысль: «А есть ли хоть кто-то ближе мне, чем Люций Моран?»

Всё моё существо обратилось в оголённый нерв, когда я осознала это. Фредерик, Айвен и даже Долорес, по которой я неизменно скорбела, всегда между мной и другими чувствовалась незримая стена…

– Са-а-ара-а-а. – Моран сжал моё плечо, будто отчаявшись привлечь к себе внимание.

Я наконец-то сосредоточила на нём взгляд, точно лишь сейчас увидев. Его серебристые волосы качнулись, когда он наклонился надо мной. В солнечном свете они мерцали словно драгоценные нити. А я неожиданно ощутила непривычный для себя гнев, который даже не подумала сдержать, когда кое-что поняла.

– Как ты мог их обрезать? – От ярких лучей солнца, выглянувшего в просвете облаков, мои глаза заслезились.

– Что? – опешил Люций. На мгновение он будто бы даже испугался.

– Как ты мог обрезать свои прекрасные волосы? Послушал какую-то человеческую девчонку. Ты несносен. Нет, ты… – я сглотнула, находя непривычное для себя слово, – …ты чокнутый. Точно сумасшедший.

Лицо Морана вытянулось, мои слова рождали на его лице целую бурю чувств.

– Тише, Сара. Тише, – сказал див, смея ещё улыбаться. Отчего-то Люций выглядел таким довольным, будто отыскал описание крайне редкой и сильной печати в библиотеке. Меня же его радость безумно раздражала.

Я шумно втянула воздух, беря верх над эмоциями. Обычно мне не хватало собственных чувств, чтобы испытывать хоть что-то, но ныне сердце стучало, сумашедше отдаваясь в висках, и напряжение перекатывалось по всему телу.

Что со мной? Что со мной происходит?

Задала сама себе беззвучный вопрос, в то время как Люций за моей спиной проговорил тихо, так, что услышать могла только я:

– Этой «какой-то девчонкой» была ты, Сара. И этого мне было достаточно.

Спустя полгода…

Поляна вся заросла жёлтыми маленькими лютиками, стебельки которых покачивались, тревожимые ветром. Весна только пришла, прогнав вечную сырость и позволяя солнцу пригревать землю своими лучами. Растения, почувствовав начало нового круга жизни, расцвели целой палитрой зелёных оттенков. Из-за благоприятной погоды и одного неприятного происшествия в теневой башне многие занятия стали проводиться на улице. Ученики и наставник зачастую сидели на соломенных циновках, но для удобства на поляне имелся тяжеловесного вида деревянный стол с перекрещенными ножками и мощной столешницей, которую украшал естественный древесный узор.

Наставник, который преподавал у нас «Теорию порождений тьмы», задерживался. Говорили, что он собственноручно помогал восстанавливать стены башни, разрушенные недавним взрывом магической печати: ученик на первом году академии неудачно использовал символ, вследствии чего разрушились несколько каменных кладок и пол между шестым и седьмым этажами, а пять молодых даэвов уже почти неделю находились под присмотром врачевателей.

Прошло всего несколько минут с начала занятия, когда от теневой башни отделилась фигура наставника. Терсеро Керро нёс в руках серебряный, начищенный до блеска поднос, на котором лежали два предмета, накрытых тёмными кусочками ткани, – судя по силуэту, один был высокий, а другой не больше трёх-четырёх сантиметров.

Последние несколько месяцев наш год обучения не участвовал в охотах. Всё время посвящалось теории и практике внутри стен Академии Снов. Мы совершенствовали свой дар, навыки, знания печатей, изучая формы, какие могла принять энергия Серого мира.

Самую главную сложность представляло то, что все люди перерождались в ревенантов по-разному: почти у всех вырастали когти, но некоторые были настолько прочны, что могли оставить след на листе металла, по-разному видоизменялись конечности, и уровень физической силы в их теле тоже отличался. Информации в хрониках накопилось столь много, что дисциплина изучалась уже второй год.

– Вы можете никогда не столкнуться с такими тварями. Но если вдруг это когда-нибудь произойдёт, – часто повторял учитель во время занятий, – возможно, эти знания спасут вам жизнь.

Вот и теперь, подойдя к деревяному столу и оставив на нём серебряный поднос, наставник повернулся к нам:

– С сегодняшнего дня мы приступим к практическому изучению проклятых предметов. Вещей, на которых энергия Серого мира оставила свой след. – Рука наставника задумчиво остановилась на полпути, а после он аккуратно, взяв за край ткани, снял материю с одного из предметов. Под ней оказалась фарфоровая тарелка с узорами, на поверхности которой что-то лежало. Лишь приглядевшись, я рассмотрела золотистый тонкий ободок с мутным камнем цвета пасмурного неба в центре.

– Кольцо? – раздался удивлённый шепоток за спиной.

И будто в ответ на него, наставник произнёс:

– Вам кажется, что это лишь украшение. Но что, если я скажу, что в народе его прозвали «Сжигающий всё на своём пути»? – Слова учителя возымели эффект тишины. Взоры наполнились недоверием и сомнениями. Я чувствовала, как буквально несколько секунд назад эмоции окружающих, невыразительные или не относящиеся к занятиям, превратились в абсолютное, всепоглощающее внимание к кольцу, один вид которого ныне заиграл особым смыслом. Как, например, острое волнение Рениты из малочисленного теневого ордена Чёрного Лебедя, которая как раз спрашивала что-то у сидящего неподалёку Люция Морана, а теперь не могла оторвать взгляда от мутного камня.

Все выходящие из ряда вон случаи, связанные с влиянием энергии Серого мира, даэвы заносили в хроники, но уже после разные истории столкновения с порождениями тьмы распределяли по спискам: «Самое неожиданное появление нечисти за век», «Десять самых халатных ошибок стражей», «Частота становления ревенантами ремеслеников разных занятий» и дальше в таком роде. Списков было крайне много, но, несмотря на это, каждый год составлялись новые.

Но из множества перечней самым зловещим был тот, который распределял позиции по количеству погибших людей. И все, кто доучился до второго года обучения, знали, что проклятая вещь под названием «Сжигающий всё на своём пути» занимала там пятую строчку.

За последние два века кольцо, вот так просто лежавшее на серебряном блюдце, стало свидетельством и причиной одной из самых массовых гибелей людей на материке.

Я оглянулась, осмотрев вновь поляну. Чёрные и светлые одежды контрастировали между собой, оставляя тонкую полосу зелени, словно прочерчивающую границу. После событий в Гренере и долгого периода натянутых отношений между светлыми и теневыми орденами, подогреваемых политикой короля Акракса, который так жаждал развернуть войну, прежние порядки вернулись. Прошлые грехи и ошибочные обвинения с лёгкостью забылись. И обе стороны старались держать дистанцию.

– Сила кольца в том, что оно в очень короткий срок сводит с ума своего обладателя, – продолжал наставник. – Кто знает его историю?

Несколько даэвов подняли руки, и наставник кивком головы указал на одного из них. На ноги поднялся Ной, оценивающе глядя на кольцо из-под полуопущенных ресниц.

– Неизвестна история его появления и причины, почему кольцо стало проклятым. Но первое упоминание о нём говорит, что однажды мужчина увидел на базаре в лавке прекрасное кольцо и очень захотел подарить его своей жене. Так он и поступил. Женщина надела его и стала меняться с каждым днём, особенно сильно перемены становились заметны ночью. Она стала ревновать мужа, побуждая его не покидать домашних стен, а на третью ночь, убив почти всю прислугу – удалось спастись лишь мальчишке, доставлявшему письма, он спрятался в шкаф, – она сожгла дом вместе с собой и супругом со словами, что теперь они всегда будут вместе. Но самой главной трагедией стало то, что из-за сильного ветра, поднявшегося ночью в тех краях, огонь быстро перекинулся на соседние здания. Отчего совсем скоро весь город вспыхнул как спичка. Спаслось меньше половины населения – многие так и заснули вечным сном, не покидая своих постелей.

Терсеро слушал его, едва заметно кивая головой.

– Верно. Но не до конца. Благодаря дару скардов, сумевших увидеть прошлое предмета, нам известно, что прежде кольцо находилось у той, кто неоднократно испытывал измену в браке. Металл вбирал в себя негативные эмоции и помыслы, притягивая энергию Серого Мира, и даже спас владелицу от перерождения в ревенанта, приняв удар на себя. Заметив неладное, женщина сама смогла избавиться от кольца, продав его на рынке. Но, по общему мнению, после она погибла в разразившемся той ночью пожаре.

Учитель сам опустил взгляд к кольцу, чьи грани весело сверкали под лучами солнца, а в глубине дымчато-серого камня словно и вправду клубились тёмные облака, вот-вот готовые явить непогоду.

– Это, как ничто другое, учит нас, что тьма не уходит бесследно. И рано или поздно, но она унесёт чужие жизни. Поэтому на охоте всегда стоит быть начеку и не упускать ни одной мелочи, – сказал он, вновь поднимая голову. – А теперь обозначим способы, призванные помочь выявить проклятую вещь. Начнём с самого монотонного и не слишком эффективного – с использования соответствующей печати. Загвоздка в том, что нельзя проверить сразу несколько предметов. Знак используется для каждого в отдельности. Зачастую этот символ применяют лишь для того, чтобы убедиться, что перед вами действительно предмет, запятнанный энергией Серого мира. – Наставник выступил вперёд, держа перед собой развёрнутый свиток с крупно нарисованной печатью. Поверхность бумаги была поделена на девять квадратов, которые разграничивали разные элементы символа, позволяя правильно перенести в свои записи его копию. – Второй же способ доступен не всем. Это надо почувствовать. При должной концентрации и способностях даэвы могут ощутить тьму. – Терсеро коснулся взглядом даэвов из теневого отделения. – Чаще всего это прерогатива теневых даэвов из-за определённого родства их сил с энергией Серого мира.

Слова наставника породили новую волну обмена взглядами. Я лишь на мгновение прикрыла глаза, раздумывая о том, как им ещё не надоело.

– И последний способ, и самый действенный… Это бабочки-глашатаи. Да, вы не ослышались. – Он снял материю со второй вещи, скрывавшейся под салфеткой, обнажая вид трепетного создания, порхающего под стеклянным колпаком с покрасневшими от близости отравленного тьмой кольца крылышками.

Наставник поднял колпак, и бабочка полетела прочь. Оттенок её крыльев менялся прямо на глазах – из алого в грязно-синий, а после – в небесно-голубой.

– Сейчас перед вами будет задача – попытаться ощутить силу этого кольца. Предупреждаю, что днём это сделать гораздо сложнее, чем в ночное время суток, – продолжал учитель. – Но если кто-то из вас неожиданно сможет почувствовать его, то у этого ученика определённо дар к подобного рода вещам. Ладно, можете подходить. Лучше по одному, и ни в коем случае не касайтесь предмета.

Учитель отошёл, мягко садясь на свою циновку.

Вереница юных воинов потянулась к столу. Давалась всего минута на то, чтобы попытаться проявить себя. Первыми шли светлые, и когда очередь дошла до меня, как и все ранее, прикрыв глаза, я выставила ладонь перед собой.

Когда я наблюдала за кольцом, разглядывая его и явственно представляя те печальные события, причиной которых он стал, мне почудилось, что даже издалека смогу ощутить несомую им угрозу. Но теперь, стоя с закрытыми глазами, я не нащупала совершенно ничего. Открыв глаза и перевернув ладонь тыльной стороной, я недовольно нахмурилась, вспоминая то, как прикасалась к оружию из магического металла. С ним у меня никогда не возникало проблем. Если сталь вкушала человеческую кровь, кожу сразу обдавало холодом. Но магический металл всегда был более восприимчив к таким вещам, возможно, загадка крылась как раз в этом.

Пришлось отойти, уступив место другим, и вернуться на своё место рядом с Айвен. Дэва, использовав свою попытку одной из первых, теперь наблюдала за остальными. Вскоре и Натан Страйд опустился на циновку поблизости.

– Моран точно что-то почувствует, – вдруг заявил светлый.

– Почему ты так уверен? – спросила я, больше думая о длине его волос, почти достигших лопаток, и о тьме, которую они успели в себе накопить. В этом могла быть взаимосвязь.

– Когда учитель только появился, тот не сводил с него взгляда. Мне показалось, он что-то понял ещё до того, как Терсеро снял ткань, – с задумчивым видом отозвался див, провожая взглядом Морана, очередь которого как раз настала.

Люций даже поднимать руки не стал, поглядел хмуро на кольцо и сказал что-то наставнику, с безмятежным видом отходя в сторону.

На периферии зрения что-то мелькнуло, но я не обратила внимая, вдруг задетая тем, как прыснул от смеха Люций, когда он обернулся и наши взгляды пересеклись. Секунду назад див был серьёзен, а после на мгновение склонился, прижимая кулак ко рту, скрывая за ним улыбку.

– Ох, Сара, смотри, – раздался удивлённый и благодушный голос. Наклонившись так сильно, будто вот-вот собирается упасть мне на колени, Натан протянул руку, снимая что-то с моей головы. В первое мгновение я подумала, что там застряли либо трава, либо листик, принесённые ветром, но светлый див чуть распрямился, показывая глашатая, сидящего у него на указательном пальце. – Она устроилась прямо у тебя на волосах.

– Надо же, – прозвучала от меня на первый взгляд скупая реакция.

«Так вот почему он засмеялся…» – догадалась я, видя, как улыбка слетает с губ Морана, стоило Натану снять бабочку с моей головы, будто мгновение назад он и не смеялся вовсе.

– Милая, – проговорила я, когда, стоило поднять мне руку, бабочка незамедлительно покинула своё временное пристанище, вновь вернувшись ко мне.

Натан улыбнулся. Его глаза сверкали, вторя тому восхищению, которое передавали его эмоции. Его чувства заставили меня гадать об их причине. Дело в бабочке, он восторгается её красотой? Или дело в чём-то ином?

– Удивительно, как она тянется к тебе, – заметил див. – Никогда подобного не видел у взрослых. Только у маленьких детей.

– У детей чистые помыслы, – отозвалась я, вспоминая одну из версий, которая объясняла любовь бабочек к маленьким даэвам.

– Значит, и у тебя тоже.

Мой слегка удивлённый взгляд, оторвавшись от насекомого, обратился к Натану.

– Нет, это не так, – довольно мягко отозвалась я. Его предположение показалось мне глупым. – Думаю, дело в моей силе. Их влечёт сильный светлый дар. Вот и всё.

Мой ответ совсем не убедил Натана Страйда. Но наставник призвал всех занять свои места, и разговор пришлось закончить. Я опустила руку, и бабочка, вспорхнув крыльями, полетела дальше, устремляясь к лесу.

– Как и предполагалось, теневые справились гораздо лучше. Кто на светлом отделении почувствовал тьму в кольце? Поднимите руки, – попросил учитель. Я оглянулась, с удивлением замечая лишь одну ладонь – Винсента, который от внезапного всеобщего внимания вжал голову в плечи.

– Что ж, даже неудивительно. Вы же с острова Рухх?

Винсент кивнул. Наставник, несколько секунд задумчиво смотря на него, наконец-то продолжил, обращаясь ко всем:

– Остров Рухх находится вблизи Затерянных островов и Портала в Серый мир. На островах тварей никто не уничтожает, поэтому энергия тьмы там древнее, чем на материке. И её влияние доходит до острова. Предполагаю, постоянный контакт с этой силой и развил в даэвах ордена Рухх чувствительность к этой магии. – Вновь вернув взгляд к Року, учитель добавил: – Это определённо очень ценная способность для молодого воина.

– Спасибо, – отозвался Винсент.

– Я лишь констатировал факт. А теперь поднимите руки те, кто почувствовал энергию кольца среди учеников теневой башни. – Стоило диву договорить, как ладони взметнулись в воздух одна за другой. Всего их оказалось семь, практически половина всего теневого отделения второго года. Поразительная разница. Люций тоже поднял руку. Он сидел небрежно в позе лотоса, уперев локоть в бедро, и, склонившись, подпирал свободной ладонью щёку. Выглядя отстранённо и совершенно не радуясь своему успеху.

– Хорошо, – удовлетворённым тоном проговорил учитель. – Люций Моран.

– Да, наставник?

– Вы сказали, что ощущаете силу предмета на расстоянии?

Так Натан оказался прав… Такая разница между его способностями и возможностями остальных. Поразительно.

– Верно. – Моран опустил руку, садясь прямо. – Даже оставаясь на своём месте, я понимаю, что оно такое. – На мгновение взгляд дива коснулся меня и после устремился к вещи, отравленной Серой энергией.

Уголок губ наставника дёрнулся, он хмыкнул.

– Ну, думаю, в случае Люция мне ничего объяснять не надо. Можно лишь сказать, что кровь рода Моранов по-прежнему сильна.

Люций натянуто улыбнулся, а я отвернулась, больше не следя за теневым. Из-за сложившейся обстановки в мире даэвов мы меньше виделись на людях. Дружбу не скрывали, но оставляли видимость того, что мы не так уж близки. Моран сам предложил такой подход несколько месяцев назад. И его предложение отчасти было разумно. За мной приглядывали. Прошлый год и выговор главы ордена Сорель наглядно это показывали. Мне не нравилось, что меня контролируют, хотя, возможно, лишь отчасти я понимала причины, побудившие к этому. Но всё равно ситуация вызывала сложные чувства.