Онлайн чтение книги Всего несколько дней
13

— Сначала о себе, — сказал директор, откинулся на спинку кресла за письменным столом, заваленным бумагами, папками, в раздумье помолчал. — Значит, о себе. Фамилия Портнов. Некоторые фамилии говорят человеку об его роде. К примеру, ты — Новодеев. Должно быть, когда-то твой предок затеял какое-нибудь новое дело, отсюда и пошло: Новодеевы. Отец не рассказывал? Хорошая фамилия. Что касается моего рода, я его знаю с прадеда. Прадед портняжничал, и дед, и отец. Отец работал в одной московской артели надомным портным. Помощники — мама да я. Десяти лет не исполнилось, как меня на утюг посадили. Термин был такой и занятие: садить на утюг. Это значит: нагрей — нагревали не то, что сейчас, включи в сеть, и вся недолга, — нагревали древесным углем, дуешь, дуешь на угли, чтоб докрасна разгорелись. Из глаз, из носа от натуги течет. Даю нагретый утюг отцу, он мне на смену другой, охлажденный. Снова нагревай. Пока второй нагрел, первый остыл, так и мечешься целый день. Вы, теперешние, ноете, хнычете: ох, школа, ох, уроки! А для меня школа была санаторием. Из-за тех окаянных утюгов и домой идти неохота. После уроков наберу разных общественных дел: стенгазета, литературный кружок, то да се. Так из-за утюгов стал выдающимся в школе общественником… В школе светло, окна большие, не то что наш полуподвал. Был нэп. С одной стороны, подъем промышленности, с другой — безработица. Отец за артель изо всех сил держался. Погнул спину вроде того портного, что шил шинель Акакию Акакиевичу. Помнишь, сидит на столе, подвернув под себя ноги, как турецкий паша. Отец, правда, на столе не сидел. А живописно Николай Васильевич Гоголь портновскую работу описывает! До мелочи точно. Будто сам шинели шивал. Что значит гений! Гений, да! — с улыбкой повторил Семен Борисович. — Теперь познакомимся с обстановкой работы наших портных.

Он протянул Антону солидных размеров альбом с наклеенными на страницах фото швейных ателье. Одно, другое, третье. Современная легкая мебель. Пестрые занавески. Цветы.

— В таком ателье и ты будешь работать, — сказал Семен Борисович.

— Почему вы решили, что я стану портным?

— Надеюсь уговорить, — улыбнулся директор.

— Скучная работа, — возразил Антон.

— Скучных работ нет, есть скучные люди. Я не стал бы, Антон, уговаривать тебя быть портным, если бы в твоей голове была какая-то другая идея. Желаешь быть доктором, летчиком, слесарем — иди, добивайся. Но тебе безразлично. Если безразлично, иди к нам. Перспективы? Блестящие! Кончил ПТУ, отслужил в армии, после армии «петеушникам» путь открыт всюду. Захотел — поступай в технологический вуз. Отличники ПТУ принимаются в вузы родственной специальности в первую очередь. Будешь инженером, конструктором. Захотел — поработай портным в ателье, и опять перспектива — закройщик. Кто есть закройщик? Художник. Да. Перед тобой кусок материала, тонкое, дорогое сукно. Взмах руки, — он вскинул руку и легко и свободно изобразил в воздухе замысловатую фигуру, — две-три линии мелом, и по твоему крою шьется одежда… Серьезное дело. Но прежде надо знать, знать и знать ремесло! А слышал, кто такой модельер? Это уже совсем высоко! Это уже дважды художник. Вкус, творчество, фантазия! Ты изобретаешь одежды, диктуешь линии, форму, сочетание или контрастность цветов, радугу цвета. Были и есть у нас закройщики и модельеры, известные всей Европе: медали, дипломы, один закройщик звание действительного члена Штутгартской академии искусств получил. Каково? Можешь стать преподавателем, как Хорис Абрахманович, до вуза он пять лет шил в ателье. Или директором ПТУ можешь стать, как Семен Борисович Портнов, то есть я: от утюгов до директорства. Еще аргумент. И важнейший. Судьба твоя, Антон, сложилась не легко; будь до революции, хлебнул бы горюшка. А нынче зовут: иди, учись ремеслу, бесплатное обучение, тридцать рублей стипендии, льготный проездной билет на метро. И еще: не годится, Антон, на шее больной матери висеть. Ты мужчина. Вчера своими глазами увидел — мужчина, что меня и расположило к тебе. Хочу помочь тебе стать человеком. Пиши заявление в ПТУ. Со школой договариваюсь сам, формальности беру на себя. Вот бумага, ручка. Пиши.

Антон не взял ручку.

— Ну, подумай, — добродушно улыбнулся директор, нажимая одну из клавиш белого плоского аппарата на столе. Клавиша вспыхнула огоньком, раздался голос:

«Слушаю, Семен Борисович».

— Дружок, Хорис Абрахманович, книга «По законам красоты» есть у вас в кабинете?

— Есть, — ответил голос.

— Принесите ее мне, пожалуйста, — сказал директор. — И Антону, любовно пошлепывая ладонью по аппарату: — Штука эта — весьма полезное изобретение техники. Соединяет телефонной связью со всеми кабинетами. По четырем этажам не набегаешься. Когда надо, директору из кабинета звонят, когда надо, директор учителю. Техника.

Хорис Абрахманович принес книгу.

— Возьмешь домой, полистаешь, — сказал директор Антону. — Еще получай сказки братьев Гримм. Удивительно — сказки встретить в кабинете директора? А ничему не удивляться — неинтересно и жить. Тоже прочти. Ну, иди. Думай.