Онлайн чтение книги За девятое небо
Глава 6. Кощей Бессмертный

Иссиня-чёрный бархат неба украшали алмазы звёзд. В безветренной тиши застыл лютый холод, исходивший из пустых очей умертвия, стоящего на мосту, сложенном из осколков Мёртвого Града, что парили над зевом бездонного Колодца, от которого паутиной протянулись по льду чёрные трещины.

Цепи на костяных руках Кощея звенели, ударяясь об осколки скорлупы Слов птиц Мора, что блестели на подоле истлевших лохмотьев Драгослава.

Злата, не отводя взора от мёртвого, медленно поднялась. Царевна с трудом держалась на ногах – её знобило от страха и холода.

Бронимир поднялся следом.

– Ты привыкнешь ко мне такому, дочка, – повторил Кощей – его голос сухим рокотом отзывался в груди. – И наша месть будет велика!

Злата не могла вымолвить и слова – она с замиранием сердца взирала на мертвеца. От взгляда Драгослава стыла кровь, в пустых очах умертвия была лишь тьма – первозданная, пустая, испепеляющая… Это не её отец… Великая Свагора, кто же перед ней?

Злата невольно шагнула назад, продолжая полными ужаса глазами смотреть на мёртвого, что стоял на мосту из осколков ледяных теремов, паривших над пропастью Колодца. Кощей повёл ладонью, и ледяные осколки, следуя его велению, сложились перед ним в лестницу. Взмахнул костяными руками, и останки массивных цепей, свисавшие с его запястий, рассыпались в прах, как и осколки скорлупы Слов птиц Мора, что неприятно блестели на чёрном одеянии. Освободившись, Бессмертный медленно спустился по лестнице, и, когда он ступил на покрытую вечным льдом землю, ждущее его войско невольно отпрянуло.

Миодраг, взирая на Драгослава, молился и Полозу, и Сварогу. Чернек, как и Гудислав, не мог пошевелиться.

– Славные преданные мне воины! – пророкотал Кощей, раскрыв в приветствии руки. – Вам не стоит меня бояться! – Бессмертный подошёл ещё ближе к людям. – Вы освободили меня. – Кощей положил на сердце руку – обтянутые пожелтевшей кожей белые кости – и поклонился. – И за то вам будет великая награда! – гордо расправил острые плечи. – Весь Свет будет у наших ног!

Но люди продолжали затравленно смотреть на Драгослава. Даже Злата не проронила и слова. Кто-то из витязей пятился назад.

– Видимо, мой вид вас слишком пугает, – усмехнулся Бессмертный и, переведя взор на белую, как снег, Злату, что невольно жалась к Бронимиру, проговорил: – А ты, дочь моя? Неужели твоё сердце волхвы не чует родную кровь? – Кощей медленно пошёл к Злате, которая, заставив себя отойти от Бронимира, старалась смотреть на отца без страха. Но даже Полоз в тереме Бронимира испугал её не так.

– Ваш облик, отец, слишком… иной, – просипела царевна. Злата не решилась сказать Кощею о том, что она не чувствует в нём духа отца. Эта мысль пугала царевну не меньше, чем сам Кощей, а может, даже и больше.

Кощей остановился напротив Златы, и она ощутила неистовый холод, исходящий от умертвия.

– Ну же, дочь, обними отца, – оскалился Бессмертный, и Злата вздрогнула. – Неужто в твоём сердце так много страха? – Драгослав наклонил голову набок.

– В сердце Златы страха куда меньше, чем в сердцах каждого из нас, – с поклоном ответил Бронимир, и Кощей хмуро взглянул на него.

– Когда я обращаюсь к дочери, отвечать должна она, а не ты, смертный, – гневно прохрипел Кощей, и Злата вздрогнула, когда он вновь повернулся к ней. – Так ты поприветствуешь своего отца? Я думал, ты рада меня видеть.

– Р-рада, – робко кивнула Злата и, сделав нерешительный шаг к Кощею, замерла. Она не могла даже протянуть Драгославу руки, не то что обнять. Неповоротливый ком страха, смешанный с опустошающим разочарованием и сожалением встал у горла. Злата старательно гнала прочь мысли, пытаясь увидеть в глазах Кощея отца, но волхвовское чутьё подсказывало, что…

– Ничего-ничего, – разочарованно покачал головой Кощей, – всему своё время. – Он положил на плечо Злате руку, и царевна с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть от обжигающего холода, сковавшего всё тело. Кощей, учуяв настроение царевны, криво улыбнулся и, убрав руку, отошёл.

– Миодраг, ты по-прежнему предан мне. – Драгослав подошёл к волхву, что смотрел на него почти таким же взором, как и Злата.

Миодраг, спохватившись, тут же поклонился.

– И ты боишься… – разочаровался Бессмертный. – Верные слуги мои! – Кощей окинул взглядом людей. – Неужели вы ожидали увидеть доброго молодца? – усмехнулся Драгослав так, будто треснул лёд. – И неужели страх перед моим внешним видом лишил вас разума?

– Прошу прощения, великий царь, – положил руку на сердце Миодраг.

– Ох, видимо, не настолько крепки ваши души, чтобы видеть моё истинное обличье. Придётся волхвовать, дабы общее дело продолжать. И чтобы дочь моя наконец-то приняла меня. – Драгослав бросил укоризненный взгляд на Злату, отошёл назад и, раскрыв руки, зашептал.

Вторя леденящему шёпоту, с костяных пальцев Кощея сорвался чёрный дым и окружил его. В дыме, следуя велениям Слов Бессмертного, рождались неясные призраки, что, превращаясь в искусные узоры, плотнее и плотнее окружали Драгослава, пока не скрыли его от глаз. Далёкий крик Ворона разрушил ворожбу, плотный мрак рассеялся, и перед людьми предстал Кощей: в чёрно-серебряном царском платье и плаще цвета ночи; длинные чёрные волосы обрамляли молодое смертельно бледное лицо.

– Так лучше? – усмехнулся он и, обернувшись к Злате, спросил: – Теперь ты можешь подойти ко мне?

Злата смотрела в чёрные глаза отца. Она помнила его очи карими, живыми. Сейчас вид у Драгослава был вполне человеческий, но… Злата, решительно отогнав мысли, медленно пошла к нему. И чем ближе она подходила к Драгославу, тем больше узнавала в нём своего родителя – тот же гордый взгляд, тот же поворот головы, те же волосы и та же полуулыбка… Её отец, её самый близкий и родной человек, стоял перед ней. Тот, кого она и не надеялась больше увидеть… Он снова был в Среднем Мире. Он жив. Он с ней. Он никогда не даст её в обиду. И они вместе отомстят за маму… Неужели она так испугалась его облика, что не заметила истинной сути?

Слёзы защипали глаза, но царевна не смахнула их; она подбежала к Драгославу и обняла его.

– Отец, прости, прости, – шептала Злата, обливаясь слезами.

– Тебе не за что извиняться, родная. – Драгослав обнял Злату в ответ. – Ты спасла меня. Ты вернула меня к жизни. Мы вместе отомстим за маму.

Злата плакала, не могла остановиться – она не чувствовала ледяного холода, исходившего от Кощея, не слышала сухости в его словах, не чувствовала того, что его сердце не бьётся, не обращала внимания на то, что её слезы застывают – она плакала до тех пор, пока внутри не осталась пустота. Тогда Злата медленно отстранилась от Драгослава, который заботливо погладил её по голове.

– Вот теперь я узнаю тебя. – Драгослав смахнул с её щеки застывшую слезу. – Я больше не буду пугать тебя своим истинным обликом, обещаю, – мягко улыбнулся Кощей.

– Отец, я готова принять его… – Злата смотрела Драгославу в глаза. – Я клянусь, что никогда больше не отвернусь от тебя.

– Я не сомневаюсь в твоей преданности, дочка. Но с истинным обликом я повременю. Да и зачем людей пугать? – подмигнул Драгослав Злате, и она улыбнулась.

Царевне показалось, будто с плеч упал неподъёмный камень – она поступила верно, ибо перед ней был настоящий Драгослав. Он говорил с ней, как в былые времена, по которым так тосковало сердце… Они вернутся в Солнцеград, свергнут Веслава с трона, и всё будет как раньше. Почти как раньше – мамы уже не будет. От мыслей о матери на глаза вновь навернулись слёзы, но Злата смахнула их.

– Не печалься, – успокаивал Кощей. – Мама навеки с нами – ибо она в наших сердцах – в твоём и моём, – шептал Драгослав, и царевна кивнула. – Память – великий дар, благодаря которому мы можем быть с теми, кого любим, вечно.

– Мама вечно будет с нами, – согласилась Злата и, взяв Драгослава за руку, повернулась к людям.

Впереди всех стоял хмурый Бронимир, рядом с ним – Миодраг, за волхвом – Гудислав и Чернек и остальные сварогины – все ждали Слова царевны и Драгослава Великого.

– Да здравствует истинный царь Сваргореи! – громко провозгласила Злата.

– Да здравствует истинный царь Сваргореи! – повторил Миодраг и преклонил колено.

– Да здравствует истинный царь Сваргореи! – положил на сердце руку Бронимир и тоже опустился на колено.

Следом за князем преклонили колени и остальные сварогины.

Злата улыбалась, смотря на коленопреклонённых под светом звёзд людей. Она прошла испытание Богов, у неё получилось освободить отца! Теперь справедливость восторжествует.

– Да здравствуют герои, освободившие истинного царя! – громко проговорил Драгослав и рукой повелел людям подняться. – Да прогремит слава о вас на весь белый Свет!

Люди поддержали Кощея; только Бронимир, несмотря ни на что, продолжал хмуро взирать на мертвеца в человеческом обличье. Холод, исходивший от Кощея, чувствовался даже здесь, в самых северных землях мира. Но мрак силы умертвия ощущал только Бронимир – даже Злата вняла Кощею.

– Славные сварогины! – обратился Драгослав к людям. – Пришло время возвращаться – взойдём на корабли!

Повинуясь Кощею, люди пошли в сторону берега, где стояли пришвартованные суда. Бронимир, поклонившись Драгославу и Злате, шёл вместе со всеми. С каждым шагом князю Власова острова всё больше казалось, что Злата спасла не Драгослава – не так он представлял бывшего царя Сваргореи. И даже не истинный облик Кощея был причиной подобных дум – Бронимиру думалось, что явившемуся умертвию чуждо всё, и хорошее, и плохое, что внутри Бессмертного – кромешная пустота; и тяжёлое гнетущее предчувствие леденило душу князя.

* * *

– А где твоё войско, отец? – решилась спросить Злата, когда они последовали за людьми к берегу.

Драгослав положил руку на плечо Злате, и царевна не ощутила холода.

– Моё войско ждёт меня у поля боя, – улыбнулся он. – Всему своё время.

– Но как войско может ждать у поля боя? – не понимала Злата.

– Ты никогда не любила ждать, кудесница моя, всё всегда решала сама, – усмехнулся Кощей, и Злата вновь подумала о том, что перед ней – её отец. – Но в этот раз тебе придётся набраться терпения, дочка. Ибо в терпении – великая сила.

* * *

Бронимир, стоя у борта полуюта «Благосвета», хмуро смотрел на то, как удаляется Мёртвая Земля – сверкающие под светом лун, северной зари и звёзд ледяные скалы. Люди вняли Драгославу – даже Злата не отходила от Кощея ни на шаг… Конечно, царевна так страдала по погибшим родителям… Бронимир заметил, что, когда Злата впервые увидела Кощея, она не поверила ему. Она даже не смогла коснуться его. Но стоило Бессмертному прошептать Слова, как царевну будто подменили. И причиной был не облик Драгослава, в этом князь был уверен.

– Не переживай, никто тебя пока не заворожил, – вспомнил Бронимир слова странного старичка, явившегося ему в Святоборе Власо-Змая незадолго до отплытия на Север. – Это дело дней грядущих. И то, коли сам позволишь.

Неужели ворожба умертвия, явившегося с той стороны, одолела даже Злату?

– Но то, что заворожить себя не дал – дело благое. Коли хватит у тебя духу противостоять ворожбе и далее, падёт твоя клятва с плеч. – Бронимиру показалось, будто старик находится рядом, и князь оглянулся. Кроме поморов, на палубе никого не было.

* * *

Горыч вновь плыл перед судами, прокладывая дорогу сквозь опасные льды. В вечной ночи горели алмазами звёзды, изумрудной фатой реяла Северная Заря. Сварожич в огнивицах горел, не позволяя холоду Неяви умертвить людей.

Злата невольно поёжилась и плотнее запахнула шубу. Царевна стояла на носу флагмана «Благосвета» и смотрела на далёкий горизонт, где испещрённое льдинами чёрное море сливалось с таким же чёрным небом.

Злата думала о том, что её отец с ней. Навсегда. Пусть впереди ждёт битва и со сварогинами, и с колосаями; пусть отец явит свою армию навий, когда сочтёт нужным, пусть Драгославу придётся убить Веслава, как она погубила Василису, но у них получится восстановить справедливость. Злата выдержала испытание Богов – они с отцом будут править достойно, и Сваргорея вновь будет процветать. Только как же Перун пропустит их обратно?

– Перун не посмеет обратить на нас свой взор, – бархатным басом проговорили рядом, и Злата обернулась: Драгослав. Отец в чёрной шубе, скреплённой серебряной фибулой, улыбался ей. Царевна невольно улыбнулась в ответ.

– Ты защитишь корабли Словом? – спросила Злата, и Кощей, кивнув, встал рядом с ней.

– Если будет надобно. Лишний раз не стоит тревожить Богов, дочка. Мор даровал мне Слово, в силе равное Слову Богов. – Драгослав положил руку на плечо Злате, и царевна прижалась к отцу. – У меня есть могущественные слуги, о которых ты, душа моя, пока не ведаешь. На нашем пути никто не сможет встать.

– Какие у тебя слуги? – царевна положила голову на плечо Драгославу и устремила взор на море: среди льдин мелькал громадный хребет Горыча.

– Одного из них зовут Ний, – ответил Драгослав.

– Князь Морской? Тот самый, из былин о купце? – удивилась царевна.

– Тот самый, – согласился Драгослав. – Раньше он служил Полозу, но я его освободил от данного Змию Слова в обмен на его служение.

– А ты сам… – Злата запнулась, подбирая слова. Она не хотела обидеть отца. – Ты сам… Полозу ещё служишь? – пересилив себя, тихо спросила царевна.

– Нет, – мягко ответил Драгослав, и у Златы отлегло от сердца. – Я стал свободен от клятвы после смерти. После того, как Мор спас мой Дух.

– А мне… мне пришлось дать Полозу клятву, чтобы освободить тебя, – прошептала Злата.

– Я знаю, – кивнул Драгослав, и царевна повернулась к отцу. Он внимательно смотрел на неё, и Злате на мгновение почудилось, будто в чёрных глазах Драгослава сокрыта бездна. Но наваждение прошло, и царевна вновь видела вечно молодое лицо царя – он просто смотрел на неё. – Но тебе не стоит переживать из-за своей клятвы, дочка, – заверил Бессмертный.

– Ты освободишь меня? – с надеждой спросила Злата.

Кощей мягко улыбнулся, но в его улыбке не было участия. Злата ощутила в груди холод – неясное горькое чувство, – но тут же отогнала его.

– Тебе не стоит беспокоиться об этом, – мягко повторил Кощей, и тревога покинула Злату. Царевна кротко улыбнулась и, вновь устремив взор в море, положила голову на плечо отца. Если Драгослав говорит, что о клятве, данной Полозу, не стоит беспокоиться, значит, так оно и есть.

* * *

Время шло – корабли, ведомые «Благосветом», плыли по Океану Блуждающих Льдов. Мир светлел, и на горизонте занималась заря, – царство вечной ночи осталось позади.

Драгослав хмуро смотрел в окно своих корабельных покоев, сидя за деревянным столом. «Благосвет» шёл тихо – волн почти не было. Светлеющее небо украшали две луны – алая Дивия и серебряная Луна. Красный свет, сливаясь со стальным, струился сквозь стекло и разливался по убранству призрачным сиянием. Этот свет пробудил далёкие воспоминания о долгих зимах в царском тереме – когда Драгослав, мучаясь от беспамятства Змиева Дара, бессонными ночами обращался к своей пленённой душе. Порой его утешала Агния – её касания были мягкими, как шёлк. Будучи днём молчаливой тенью, она ночью своими объятиями забирала все невзгоды. Да, в то время тоже светили луны. Светили луны и раньше, когда, будучи ещё князем Борея, Драгослав жил вместе с Горицей… Но сейчас эти воспоминания не причиняли муки – они походили на сны, что тают в свете дня. Даже мысли о погибшей Агнии не сводили с ума – все чувства остались где-то далеко, уступив место пустоте, которую, кроме мести, ничто не сможет заполнить. Пустоте и испепеляющей злости бесчувствия. А ещё великой Силе, что являлась из этой пустоты, – силе Тьмы.

Драгослав опустил взор на свои руки – белоснежная кожа будто светилась в сиянии лун. Усмехнулся, прошептал про себя Слова, – и взгляду предстали истлевшие кости – вот какая нынче его суть.

– Ну наконец-то мы вновь встретились с тобой, слуга мой Бессмертный, – пророкотало рядом, и Драгослав медленно обернулся: тьма неосвещённых покоев корабля сгущалась, клубами парила над полом, и в этой тьме светили белёсые очи. Полоз.

– Я более не твой слуга, – вздохнул Драгослав и, прошептав Слово, вернул себе человеческое обличье.

– Для меня можешь не стараться ворожить, – усмехнулся Полоз, становясь всё более осязаемым. – Эх, какого слугу у меня Мор забрал! – наигранно вздохнул Змий, представ перед Драгославом мощным мужем.

– Зачем пришёл? – Драгослав откинулся на спинку стула и хмуро посмотрел на Владыку Вод.

– Ах, теперь ясно в кого Злата такая строптивая, – промурлыкал Полоз и, громыхая, подошёл к Драгославу ближе. – Несмотря на твоё Бессмертие и свободу, ты слишком дерзко говоришь с Богом, – прошелестел. – Твоя дочь мне клятву дала. – Полоз остановился напротив Драгослава. Луны освещали грозную фигуру Змия: морских змей, что оплели ноги онучами; длинную рубаху из сетей; свисающие вместо волос водоросли и белые с поволокой глаза.

– Я знаю, – ответил Драгослав спокойно.

Полоз наклонил голову набок:

– Я могу освободить её от служения, если ты мне вновь поклянёшься в верности, – улыбнулся Змий.

– Даже не надейся! Твоим рабом – Кощеем – я не стану. Никогда, – покачал головой Драгослав.

– А если я умерщвлю Злату? – прищурился Полоз.

– Она уже взрослая, сама ведала, на что шла, когда заключала с тобой союз. За свои поступки надо отвечать.

Полоз, не ожидавший подобного, опешил.

– Я думал, ты любишь свою дочь…

– Любовь – опасное чувство. Оно делает нас слабыми. – Драгослав продолжал бесстрастно смотреть на Полоза. – Как бы я ни любил Злату, рабом я не буду.

– Но она дала клятву, чтобы освободить тебя, – разочарованно рыкнул Полоз и наконец опустился напротив Драгослава за стол. Змий надеялся, что Драгослав для того, чтобы освободить свою дочь от Слова, вернётся к нему в услужение, и они вместе захватят весь Свет. Полоз, помогая Злате спасти Драгослава, был уверен, что, сделав слугу Мора своим помощником, он завершит начатую много веков назад битву победой и сможет вернуться в Светомир.

– Я знаю, – кивнул Драгослав. – Я всё знаю, ибо я всё видел, будучи у Мора. Я знаю куда больше, чем ты. Но не думай, что сможешь запугать меня, Змий, ибо теперь я ровня тебе.

– Как ты смеешь?! – прошелестел Полоз и, обратившись тьмой, окружил Кощея. Но Бессмертному не было дела ни до угроз Змия, ни до окруживших его навий. Драгослав даже не ворожил – он ждал, когда Полозу надоест пугать его. – Я убью твою дочь! – наконец гневно прошипел Полоз и растворился во тьме.

Кощей покачал головой и вновь устремил взор в окно. Бессмертному не нужен был сон – усталость мёртвому неведома. Как неведомы страх, боль, печаль, любовь и радость… Злата освободила его – только она могла силой Света одолеть Тьму. Даже если Полоз и убьёт Злату, Мор сделает царевну подобной Драгославу – бессмертной девой без Души, – Кощей дарует Мору ради этого Веслава. И когда Злата обретёт бессмертие, они с дочерью будут править Светом вечно.

В том, что он покорит весь Свет, Драгослав не сомневался.