Онлайн чтение книги Загадочные события во Франчесе
4

— Ну, как прошел день, Роберт? — спросила тетя Лин, развертывая салфетку и укладывая ее на свои полные колени.

Этот вопрос не следовало принимать всерьез.

Он был частью вечернего ритуала: тетя Лин задавала вопрос, укладывала салфетку на колени и затем начинала шарить правой ногой под столом в поисках табуреточки, которая компенсировала недостаточную длину ее ног. Она не ожидала ответа на этот вопрос, вернее, она задавала его чисто машинально и никогда не слушала ответ. Роберт поднял на нее глаза и с большей теплотой, чем обычно, подумал, как ему повезло с тетей Лин. Даже после Франчеса, где ему приходилось ступать, как по минному полю, было так приятно оказаться в обществе тети Лин, вся фигура которой дышала спокойствием. Он как бы заново увидел ее толстенькую фигурку, короткую шею, круглое лицо с розовыми щечками и седые волосы, выбившиеся из-под огромных шпилек. Жизнь Линды Беннет состояла из рецептов новых кушаний, звезд экрана, крестников и крестниц и церковных базаров, и другой жизни она не хотела. От нее исходило чувство довольства. Она читала страницу «Для женщин» в местной газете («Как сделать бутоньерку из старых лайковых перчаток») и, насколько было известно Роберту, больше ничего. Иногда, убирая газету, которую Роберт оставил на столе, она просматривала заголовки и выдавала какой-нибудь комментарий («Конец восьмидесятидневного поста» — вот чудак! «На Багамах найдена нефть» — я тебе говорила, что керосин подорожал на пенс, Роберт?). Но все же, казалось, она всерьез не верила в существование мира, о котором писали газеты. Мир тети Лин заканчивался в радиусе десяти миль от Роберта Блэра.

— Где ты сегодня так задержался, Роберт? — спросила тетя Лин, доев суп.

По опыту Роберт знал, что этот вопрос — совсем другого свойства, и тетя Лин ждет на него ответа.

— Мне пришлось поехать во Франчес — ты знаешь, тот дом, что стоит особняком на дороге в Ларборо. Им была нужна консультация юриста.

— Ты был у этих странных женщин? Я и не знала, что ты с ними знаком.

— Я и не знаком. Но им был срочно нужен адвокат.

— Надеюсь, они тебе заплатят. У них совсем нет денег. Отец занимался импортом чего-то вроде арахиса и кончил тем, что спился и покончил с собой. Оставил бедняжек без гроша. Старуха держала в Лондоне пансион, чтобы как-то зарабатывать на жизнь, а дочка была в этом пансионе прислугой за всех. Но концы с концами им сводить все равно не удавалось, и их уже собирались выкинуть на улицу вместе с мебелью, когда умер старик, который жил во Франчесе. Вот уж, как говорится, Бог спас.

— Тетя Лин! Откуда вам все это известно?

— Это все правда, дорогой. Чистая правда. Я не помню, кто мне это рассказал, — но тот человек жил с ними на одной улице. Так что все из первых рук. Будто я стану пересказывать досужие сплетни. Ну и что это за дом? Красивый? Мне всегда хотелось заглянуть за эти чугунные ворота.

— Нет, скорей безобразный. Но мебель есть очень приличная.

— Ну уж такого порядка, как у нас, там наверняка нет, — сказала тетя Лин, самодовольно поглядывая на сверкающий лаком буфет и выстроенные вдоль стены красивые стулья. — Викарий вчера сказал, что если бы он не знал, что в нашем доме живут люди, он бы принял его за музей. Да, дорогой, — вспомнила тетя Лин по ассоциации с викарием, — ты уж, пожалуйста, не сердись на Кристину, потерпи несколько дней. По-моему, она опять собирается искать «спасения».

— Ой, бедняжка! Тетя Лин, какая тоска! Честно говоря, я это подозревал. Утром вместе с чаем она положила на блюдечко свиток с текстом из Библии «Перед тобой вижу, Господь» с рамочкой из пасхальных лилий. Она что, опять задумала сменить секту?

— Да. Она разочаровалась в методистах. Они, видите ли, «гробы поваленные», и теперь она собирается присоединиться к «Дому Божьему», который помещается над булочной Бенсона. До «спасения», видимо, осталось недолго. Она с утра распевает церковные гимны.

— Но она всегда их распевает.

— Нет, она поет не то, что всегда. Пока она поет про «жемчужные короны» и «золоченые улицы», я знаю, что все в порядке. Но когда она принимается петь про «Божий карающий меч», я уж предчувствую, что мне самой придется печь булочки.

— Тетя, у тебя они получаются не хуже, чем у Кристины…

— Ничего подобного, — заявила Кристина, которая в эту минуту принесла блюдо с жарким. Это была неряшливо причесанная, рыхлая женщина с какими-то бессмысленными глазами.

— У вашей тети, мистер Роберт, лучше, чем у меня, получаются только крестовые ватрушки с изюмом, а их пекут всего раз в год. Вот! А если в этом доме не признают моих заслуг, я могу пойти в другой, где меня будут ценить.

— Кристина, милочка, — поторопился успокоить ее Роберт, — ты же знаешь, что без тебя наш дом просто невозможно представить. Если ты уйдешь, я пойду за тобой хоть на край света. Хотя бы за твои пирожные с кремом. Может, ты нам испечешь их завтра, а?

— Нераскаявшихся грешников пирожными не кормят. Кроме того, у меня нет крема. Ладно, там видно будет. А пока что, мистер Роберт, вы бы лучше подумали о своих грехах и перестали бросать камни.

Когда за Кристиной закрылась дверь, тетя Лин вздохнула.

— Подумать только, она у нас живет уже двадцать лет, — задумчиво проговорила она. — Ты, конечно, не помнишь, какой она была, когда пришла к нам из приюта. Никто бы ей не дал пятнадцати лет. Жалкий заморыш! Она съела целый батон с чаем и сказала, что будет молиться за меня всю жизнь. И, по-моему, сдержала свое слово.

В голубых глазах мисс Беннет сверкнула слезинка.

— Хочется надеяться, что сначала она испечет нам пирожные, а уж потом займется спасением, — сказал Роберт, которого собственный желудок заботил значительно больше, чем душа Кристины. — Тебе понравился фильм?

— Понимаешь, Роберт, я никак не могла забыть, что у него было пять жен.

— У кого было пять жен?

— Не сразу, дорогой, а по очереди. У Джина Дарроу. Эти программки, которые они раздают перед просмотром, рассказывают много интересного, но разрушают иллюзии. В картине он играл студента, романтически настроенного молодого человека. Но я никак не могла забыть про его пять жен, и это очень портило впечатление. А какой красавец! Говорят, свою третью жену он грозил выбросить с пятого этажа — да, собственно, и выбросил, только держал ее за руки и грозился отпустить, но в это я не верю. Не такой уж он геркулес с виду. Мне кажется, у него в детстве был туберкулез — откуда бы еще эта худоба, эти тонкие запястья? Нет, держать женщину на весу ему не по силам. Тем более из окна пятого этажа…

Тетя Лин продолжала свой неторопливый монолог, пока они ели третье, но Роберт перестал ее слушать, думая о странных событиях во Франчесе. Он вернулся к окружающей его действительности, только когда они встали из-за стола и перешли в гостиную пить кофе.

— Он так украшает, а служанки не хотят этого признавать, — услышал он голос тети Лин.

— Вы о чем?

— О фартуке. Она служила горничной во дворце и носила такой прелестный фартучек с кружевами. Он ей так шел! Кстати, а во Франчесе есть горничная? Нет? Ничего удивительного. Одну они чуть не уморили голодом. Давали ей…

— Тетя Лин, хватит!

— Честное слово. На завтрак ей давали засохшие края тостов. Потом сами ели молочный пудинг…

Роберт не стал дослушивать, как бессовестно Шарпам удавалось экономить на молочном пудинге. Хотя он съел хороший ужин, его вдруг охватила усталость, и у него испортилось настроение. Если его добрая, хотя и недалекая, тетя Лин повторяет эту чушь, то что же станут говорить милфордские сплетники, когда у них действительно появится пища для пересудов!

— Да, к вопросу о служанках — сахарный песок кончился, дорогой, придется тебе сегодня пить кофе с пиленым — так к вопросу о служанках: девчонка, которая служит у Карли, беременна.

— От кого?

— От Артура Уоллиса, бармена в «Белом олене».

— Что? Еще одна!

— Да. Это уже не смешно. И почему он не женится, понять не могу. Это ему обошлось бы дешевле.

Но Роберт не слушал. Мысленно он был в гостиной Франчеса и слушал, как Марион посмеивается над ограниченностью его юридического мышления в гостиной, где стоит потертая мебель, где на стульях навалены самые разнообразные предметы, и никто их не убирает.

И где, вдруг ему пришло в голову, никто не бегает за ним с пепельницей.