Онлайн чтение книги Записи об усмирении чудовищ эпохи Тяньбао Legend of Exorcism
Глава 10 - Полное обновление¹

[¹万象更新 [wàn xiàng gēng xīn] - идиома, означающая, что вещи и окружение изменились, а также сменилась атмосфера.]

«Самым невозможным был и есть этот карп, у которого выросли волосатые конечности».

***

Ли Цзинлун не ответил. Когда отбрасываемая лампой тень неожиданно остановилась, Хунцзюнь толкнул дверь и вошел.

— Убирайся, — прошипел мужчина, — Кто научил тебя вторгаться в покои своего начальника?

Хунцзюнь смущенно почесал затылок и отошел обратно за порог. Чжао Цзылун стоял у его ног и заглядывал вовнутрь.

Спустя какое-то время, мужчина закончил заправлять постель и, наконец, обратил внимание на юношу. Тот тут же затараторил:

— Я ведь доставил вам неприятности, да? Сильно крупные?

Ли Цзинлун глубоко вздохнул. Хунцзюнь подумал, что он снова разозлился, поэтому отступил еще на один шаг назад, но мужчина внимательно пригляделся к нему и неожиданно спросил:

— Сколько тебе лет? — юноша назвал свой возраст, и мужчина продолжил, — Держи своего демона под контролем. Если он покажется на людях и испугает их, то тебе придется вернуться домой. Такого не должно произойти.

Демон-карп почувствовал, что разговор будет скучным, поэтому тут же убежал. Хунцзюнь же ответил:

— Не отправляйте меня домой, пожалуйста, я не могу туда вернуться. Я буду осторожен!

Ли Цзинлун был поражен. Хунцзюнь тоже почувствовал, что разговор подошел к концу, поэтому развернулся и пошел в западное крыло, где находилась выбранная им комната. Она была сплошь покрыта пылью, а у Хунцзюня не было постельных принадлежностей, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как так и лечь. В углу он нашел несколько длинных досок, что были накрыты тулупом из овчины. Должно быть, его одолжил Мо Жигэнь. Свернув свою грязную одежду вместо подушки, Хунцзюнь лег на импровизированную кровать и вскоре заснул.

***

Утром следующего дня Ли Цзинлун стоял во дворе в окружении более десяти носильщиков, что заносили во двор разнообразные ящики, и пересчитывал деньги для оплаты их услуг. Хунцзюню стало любопытно, и он подошел, чтобы немного осмотреть принесенные вещи. В ящиках оказались ткани для постельного белья, кое-какие предметы повседневного обихода, кастрюли, сковороды и другая кухонная утварь, четыре драгоценности рабочего кабинета² и тому подобное...

[²文房四宝 [wénfáng sìbǎo]) — широко распространенное в позднеимперском Китае образное выражение: под четырьмя драгоценностями подразумеваются кисть, бумага, тушь и тушечница.]

— Вау! — воскликнул Хунцзюнь, — Вы это купили для нас?

С ничего не выражающим выражением лица, Ли Цзинлун посмотрел на юношу.

— Это общее. И их стоимость будет вычтена из вашего жалованья.

Затем мужчина направился широкими шагами в сторону западного крыла. Остановившись у двери в комнату А-Тая и Цю Юнсы, он поднял ногу и выбил ее одним ударом с сердитым криком:

— А ну вставайте, черт возьми! Кто разрешил вам идти ночью в бордель вместо того, чтобы оставаться здесь и спать?!

Вчера ночью эти двое тихонько ускользнули из отдела, чтобы «немного исследовать окрестности», поэтому они проспали меньше двух шичэней³. После такого резкого пробуждения, они поспешно выползли наружу, что выглядело весьма забавно и грустно одновременно. Ли Цзинлун же со вздохом попросил всех присутствующих помочь перенести вещи по комнатам, а затем приказал как можно скорее собраться в главном зале, чтобы приступить к масштабной уборке Департамента экзорцизма.

[³Шичэнь (时辰) — большой час, равный двум современным.]

Ли Цзинлун работал не покладая рук целыми днями, пока четверо других мужчин и одна рыба время от времени просто бездельничали. Они валялись на траве, пели, играли на барбате, сочиняли свои мелодии и просто веселились. Маляры и штукатуры делали последние штрихи на стенах здания и коллонах, и им приходилось ждать, пока Ли Цзинлун закончит уборку помещений. Наконец, через три дня мужчина закончил свою работу, и Департамент экзорцизма выглядел совершенно как новенький.

В вестибюле стояла позолоченная статуя Ачалы⁴, окруженная белоснежными стенами и красными колоннами. Двери и окна были также перекрашены, а во дворе высадили мох. В главном зале установили низкую кушетку, а на столике перед ним был выставлен верх ногами чайный сервиз. В переднем дворе под лучами осеннего солнца шелестели листья папоротникового бамбука, покачиваясь на ветру. Небольшая вымощенная галькой дорожка вела к переднему входу заднего двора, а в пруду плавало несколько красных рыб. Сбоку от пруда стояла деревянная табличка с тремя иероглифами — «Чжао Цзылун», так что очевидно, что это было место демона-карпа.

[⁴Ачала, Фудо Минван (不 動 明王, «недвижимый, неизменный») — гневное божество-защитник в буддийском направлении Ваджраяна.]

Под карнизом здания тихо звенели колокольчики, издавая четкий и ясный перезвон. Во внутреннем дворе семидесятилетнее зонтичное дерево купалось в солнечных лучах, а глазурованные плитки бросали искрящиеся блики на все вокруг. В восточном крыле находились покои Ли Цзинлуна, чуть дальше библиотека с более десятью полками, заполненными книгами, а также записями времен Ди Жэньцзе; оружейная и склад медикаментов.

Полы были начисто вымыты, поэтому Хунцзюнь позволил себе бегать босиком по коридорам. В каждой комнате были раздвижные деревянные двери от пола до потолка для хорошего освещения. Также каждая была обустроена под своих новых владельцев. Например, у Мо Жигэня на полу перед столом была разложена тигровая шкура, а на стене был повешен лук, купленный на Западном рынке. Вся комната А-Тая была отделана из белого нефрита и глазурованного стекла, а на полу были расстелены несколько экзотических ковров, что выглядело очень роскошно. На стене у Цю Юнсы висела картина «Весенняя прогулка»⁵, чайный сервиз, вазы и другие предметы были изумрудного оттенка цяньфэн⁶ юэского обжига⁷.

Только в комнате Хунцзюня была лишь кровать с приподнятым полом, прислоненная к стене, остальные же стены были пусты. Ли Цзинлун выбрал три каллиграфичеких картины и отдал их юноше, чтобы он повесил их самостоятельно. Одна из них была цаошу⁸ Чжан Сюя⁹, другая — «Сотней птиц» Чжана Сэняо¹⁰, а последняя — пейзажем Ли Сысюня¹¹. Хунцзюнь не разбирался в живописи и даже не узнавал печати¹², поэтому небрежно повесил их на стены. Глядя на картину «Сотня птиц», юноша вспомнил о днях, проведенных во дворце Яоцзинь, и его одолела тоска.

[⁵Известная работа художника Чжань Цзыцянь (展子虔), жившего где-то в середине/конце 6 века, является самой старейшей из существующих картин в стиле шань-шуй (山水, горы и вода).]

[⁶Цяньфэн (千峰翠色) — это особый вид фарфора, который еще называют селадоном (особый тип глазури «​восстановительного огня»), специфического бледно-серовато-зеленоватого оттенка, если быть точнее.]

[⁷Юэский обжиг (越窑) — марка сине-зелёного фарфора из провинции Чжэцзян, возникшего при династии Тан.]

[⁸Цаошу (草書 [cǎoshū]) — общее название скорописных стилей, применяемых для написания китайских иероглифов.]

[⁹Чжан Сюй (張旭), имя любезно Богао (伯 高), был китайским каллиграфом и поэтом династии Тан.]

[¹⁰Чжан Сэнъя́о или Чжан Сэнъю́ (张僧繇) — китайский художник. Старая китайская традиция причисляет Чжан Сэнъяо к четырем отцам-основателям китайской живописи.]

[¹¹Ли Сысюнь — китайский художник. Согласно китайской традиции Ли Сысюнь является создателем особого жанра в китайской живописи — так называемого «сине-зеленого пейзажа», и создателем так называемой «северной школы пейзажа», характерными особенностями которой были ясная графичность и тщательная проработка деталей.]

[¹²Чжуань (篆 [zhuàn]) — красная печать, которую ставили не только на своих работах писатели и художники, но и несли функцию упорядочивания государственных бумаг, архивов и коллекций произведений искусства.]

Департамент экзорцизма был полностью отремонтирован, и его на полном серьезе можно было бы назвать самым элегантным среди множества других отделов в Чанъане. Когда столица Божественной Страны была перенесена из Лояна в Чанъань, ученик Ди Жэньцзе, Ло Цзиньтун, купил поместье, где и прошло детство Юйвэнь Кая. Оно достаточно хорошо освещалось солнечным светом и имела источник питьевой воды, и сегодня, после тяжкого труда Ли Цзинлуна, это поместье стало новым домом для экзорцистов.

— Закончили, — проговорил Ли Цзинлун, вытирая пот со лба и заваривая чай в главном зале.

Через несколько дней мужчины, наконец, увидели его в ином свете. Сначала Мо Жигэнь, А-Тай и Цю Юнсы не принимали его, так как не думали, что Ли Цзинлун будет оставаться неподвижным даже при ударяет молния¹³, и даже позволит им безнаказанно бездельничать. В конце концов, он даже в одиночку прибрался в их комнатах!

[¹³雷打不动 [lei dǎ bù dòng] — идиома, означающая твердое и непоколебимое отношение.]

— Позвольте, — Цю Юнсы потянулся за чайником.

Ли Цзинлун лишь кивнул, и вскоре от медного чайника начал подниматься пар. Под необъятным осенним небом, все мужчины сидели в главном зале и пили чай.

— Поначалу я думал, — неожиданно начал Ли Цзинлун все с тем же холодным и спокойным выражением лица, — что восстановление отдела станет прекрасной возможностью для того, чтобы работать сообща и таким образом стать чуть ближе...

Хунцзюнь помотал головой из стороны в сторону, чтобы посмотреть на остальных. Лица мужчин выражали легкое пренебрежение. Юноша не мог понять, что их так разозлило.

— Хотя поскольку среди обычных людей встречаются драконы и фениксы¹⁴, вы все, кажется, уже стали близкими друзьями, — мужчина легкомысленно продолжил, — «Цзинлун» же лишь обычный человек. Похоже, в ближайшее время я буду лишь тащить вас всех назад, заранее прошу прощения за это.

[¹⁴Драконы и фениксы среди людей (人中龙凤) — поговорка, что относится к выдающимся людям среди толпы и героям среди людей.]

Стоило Ли Цзинлуну произнести подобные слова, и все присутствующие почувствовали неловкость.

Кроме Хунцзюня, остальные трое действительно смотрели свысока на этого обычного человека. Ли Цзинлун также полностью осознавал, что его подчиненные ни во что его не ставили, но еще со времен гвардии Лунъу он успел привыкнуть к подобному отношению.

— А теперь передайте мне письма. Сегодня вы все официально вступите в Департамент экзорцизма, а завтра я отдам отчет министру Яну, — вздохнул Ли Цзинлун.

— Чжанши, это вы разослали нам письма? — вдруг спросил Мо Жигэнь.

Мужчина покачал головой.

— Нет, меня тоже интересует этот вопрос.

Теперь вопросов стало еще больше, так как причин лгать им у Ли Цзинлуна не было. Мужчины немного пообсуждали на этот счет, и пришли к единому выводу, что их отправил кто-то, кто очень хотел возродить отдел, поэтому и выбрал их четверых для этой задачи. Но если все было именно так, то как объяснить присоединение к ним Ли Цзинлуна? Это было совпадением?

Хунцзюнь первым вручил чжанши свое письмо.

— Кун Хунцзюнь, — взглянул на него Ли Цзинлун, — где ты жил и кто твои родители?

Демон-карп выглянул из-за угла, когда Хунцзюнь начал рассказывать свою выдуманную историю. По его словам, отец его был совершенствующимся на горе Тайханшань, и его отправили в Чанъань для получения опыта общения со внешним миром. Чжао Цзылуна же он поймал однажды и вырастил, так что он определенно не мог быть шпионом племени демонов.

Ли Цзинлун ничего не спрашивал. Хоть в истории юноши было много дыр, он продолжал слушать и искренне ему верить.

Следующим был Мо Жигэнь. Он был из племени Шивэй, и, также как и Хунцзюнь, приехал набраться опыта. Юноше смутно показалось, что мужчина что-то не договорил, но Ли Цзинлун также просто кивнул и записал его имя взмахом кисти.

А-Тай же был дворянином из Тохаристана¹⁵, что приехал изучать культуру Великой Тан.

[¹⁵В оригинале было «племени тохар». Тоха́ры (в настоящее время под этим именем чаще всего имеют в виду псевдотохар) — народ Центральной Азии (известен с III по VIII век н. э.), говоривший на тохарских языках, предположительно наиболее восточный носитель языков индоевропейской семьи.]

Семья Цю Юнсы проживала в Хуанчжоу¹⁶, и хотя много поколений его предков были учеными, он подчинился воле своего дедушки, и приехал в отдел экзорцизма, чтобы набраться смелости.

[¹⁶Ханчжоу (杭州)— столица китайской провинции Чжэцзян, самый южный город на судоходном Великом канале, который сооружен в древности и берет начало в Пекине. Город известен своим озером Сиху, которому с IX века поэты посвящали стихи, а художники — картины.]

Далее все стало еще проще, так как лишь несколькими строчками мужчины небрежно смазали свое прошлое. К тому времени, когда Ли Цзинлун закончил записывать информацию, Цю Юнсы уже заварил чай. Он налил его для всех присутствующих, в том числе и для Чжао Цзылуна, и они обвили чашки обеими руками.

— В будущем вытирайте ноги перед входом в отдел, не оставляйте луж на полу, — Ли Цзинлун резанул по демону-карпу предостерегающим взглядом, а затем продолжил, — Похоже, новых людей пока не предвидится.

Присутствующие спокойно посмотрели на мужчину. Видимо, ему есть, что сказать. Ли Цзинлун сделал глоток чая и даже не взглянул на окружающих, когда начал говорить:

— Не знаю, кто собрал вас всех здесь, но я верю, что, несмотря на смерть господина Ди, его идеалы и дух все еще поддерживают и защищают Великую Тан. Наша встреча не случайность, а скорее судьба.

После сказанного, Ли Цзинлун взглянул на фреску с изображением Ди Жэньцзе на восточной стене за их спинами. Его глаза наполнились сложными эмоциями, и остальные не удержались от того, чтобы не обернуться и также не взглянуть на фреску.

— Вы хотите сказать, что это господин Ди написал эти письма и через много лет после его смерти их разослали нам, чтобы возродить Департамент экзорцизма? — спросил Мо Жигэнь.

— Как такое возможно?! — воскликнули остальные с выражением лица «не-держи-меня-за-идиота», смотря на Ли Цзинлуна.

— Это... просто невозможно, — пробормотал Хунцзюнь.

— Самым невозможным был и есть этот карп, у которого выросли волосатые конечности, — Ли Цзинлун все с тем же холодным выражением взглянул на демона-карпа.

Тот предпочел промолчать.

— Действительно, — юноша быстро оправился от потрясения и кивнул, — По сравнению с ним — разослать письма после смерти кажется более нормальным.

Остальные приложили руки ко лбу, будто у них случилась коллективная мигрень, и переглянулись. Поскольку Ли Цзинлун выдвинул подобную теорию, они не хотели ее оспаривать. «Ты наш начальник, и если тебе так нормально, то и нам тоже».

— Завтра этот чиновник пойдет за формой и табличками для всех, — вновь заговорил Ли Цзинлун, — Вопрос о выплате жалованья оставляю на ваш усмотрение. У вас есть ровно день на размышления, как только ваши имена будут официально зарегистрированы, вы станете должностными лицами двора. Независимо от того, ху вы или хань, вам придется выполнять соответствующие обязанности.

Так как Хунцзюня отправили выполнять три задания, он только и думал о том, когда же пойти на поиски семьи Чэнь и его метательного ножа. Поняв смысл сказанного, юноша кивнул, на что Ли Цзинлун выгнул бровь и бросил на него короткий взгляд, как будто он ожидал услышать подтверждение.

— Я остаюсь, — у Хунцзюня было еще много дел в столице, так что он решил остаться.

— Остаюсь, — сказал Мо Жигэнь.

— Тоже остаюсь, — поддержал А-Тай.

Цю Юнсы чуть помялся, но тут же заговорил:

— Остаюсь, но что именно мы будем делать в отделе экзорцизма? Чжанши, у вас есть для нас задания?

Ли Цзинлун взглянул на него, допивая свой чай и вставая.

— У нас будет много работы. Министр Ян постановил, что все дела, с которыми не смогут справиться Шесть армий и Судебный Департамент, и в которых потенциально замешаны демоны, будут переданы в Департамент экзорцизма. Поначалу я думал, что до получения первых заданий вы могли бы самостоятельно побродить по окрестностям, но раз уж вы сами заговорили об этом, вы не будете разочарованы. Приступаем к работе во второй половине дня.

— Чжанши, может ли кто-нибудь... помочь мне? — встрепенулся Хунцзюнь.

— Нет.

Все потеряли дар речи, Ли Цзинлун же вздохнул.

— Знаю, ты хочешь найти демона с той ночи, но пока я не знаю все твои способности, так как раньше мы не работали вместе. Если бы нас отправили на задание прямо сейчас, то мы бы не понимали, как работать сообща, отчего нам бы только прибавилось проблем. Именно поэтому я вынужден попросить вас остаться на некоторое время, прежде чем я смогу отправить вас по собственным делам.

Юноша был разочарован. Но поскольку в словах Ли Цзинлуна была доля истины, ему не оставалось ничего, кроме как кивнуть.

Мужчина покинул помещение, и остальные последовали его примеру, так как на сегодня дел у них больше не оставалось.

Стоило Ли Цзинлуну переступить порог восточного крыла, как он почувствовал как будто с его плеч внезапно свалилась неподъёмная ноша. Он прислонился к холодному столбу, дыхание его сбилось, а сердце зашлось в безумном ритме, как будто он только что смог спастись от страшного кошмара наяву. С мыслью о том, что командовать этой группой благочестивых экзорцистов было на удивление легко, он не смог удержаться от ликования, и уголки его губ приподнялись в улыбке.

Как только он поднял голову, он встретился с подозрительным взглядом стоящего чуть поодаль Хунцзюня.

— Чжанши, чем это вы сейчас занимались? — осторожно спросил юноша.

Ли Цзинлун закашлялся и принял благочестивый вид.

— Чего тебе?

— Вы можете сделать мне одолжение? — Хунцзюнь посмотрел в глаза мужчине, — Мне нужно найти...

— Я же сказал, что нет! — недовольно отрезал тот.

— Не демона! Вы знакомы с окрестностями Чанъаня, и все, что я от вас прошу, это сказать, где живет семья Чэнь, я могу пойти один.

Его новые приятели-экзорцисты раньше не были в столице, так что смысла спрашивать их о местонахождении семьи Чэнь Цзыана не было. Даже если бы он попробовал стучаться в каждую дверь, то он бы в жизни не смог найти нужный дом, так как в Чанъане было шесть миллионов жителей. Но теперь Ли Цзинлун стал звездой-хранителем¹⁷ Хунцзюня.

[¹⁷Те, кто читал «Динхайские хроники», думаю, поймут отсылку на хранителя Юпитер у Чэнь Синя. Хунцзюнь у нас король драмы).]

— Позволь задать вопрос, — Ли Цзинлун оценивающе окинул юношу взглядом, — Поскольку ты экзорцист, может ты знаешь о заклинании, которое поможет стереть некоторые воспоминания людей?

— Заклинание? — юноша опешил от такого внезапного вопроса, но тут же задумался, — не слышал о таких заклинаниях, но вроде есть такой цветок...

В детстве Хунцзюнь часто гулял по окрестностям гор Тайханшань, и во дворце Яоцзинь было много странных и чудесных мест. Он вспомнил, что, кажется, на заднем дворе росло растение с запада.