Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Внутренний Демон

Том 2.Глава 65. Внутренний Демон

Эти двое постоянно доставляли неприятности, были тошнотворно милы друг с другом и купались больше половины шичена. Янь Сяохань намеренно использовал дешевый манёвр с Фу Шэнем, чтобы бросить все его тело в воду, и у последнего действительно не было другого выбора, кроме как сменить одежду. Они ушли после того, как все было успешно приведено в порядок, пересекая путь Ю Цяотина во внутреннем дворе.

Взгляд генерала Ю метнулся между ними. Он сразу же что-то остро уловил, грубо ухмыляясь.

- “Я искренне поздравляю вас с великим счастьем, генерал!”

-“Чему я радуюсь?” - почему-то сказал Фу Шэнь.

Ю Цяотин хихикнул.

-“Муж и жена, которые проводили немного времени порознь, снова похожи на молодоженов, как только они снова встретились. Разве это не достойно поздравления?”

Голова Фу Шэня распухла вдвое от обиды. Как раз в тот момент, когда он собирался возразить, Янь Сяохань внезапно вышел из-за его спины и ударил первым.

- “Вы, должно быть, шутите, генерал Ю. В настоящее время война еще не приведена в порядок , и Центральные равнины оспариваются. Как субъекты, мы истощаем наши умы и беспокоимся о национальных испытаниях. Как мы могли предаваться романтике, забывая о нашей роли верных дворян, которые любят свою страну?”

Юй Цяотин абсолютно не мог поверить словам, которые сорвались с губ Янь Сяоханя и громко упали на землю. С лицом, полным замешательства, он посмотрел в сторону Фу Шэня, но увидел только, что их генерал спокойно смотрит на мужчину, выражение его лица было естественным и безмятежным, нежность и снисходительность быстро стекали со всех уголков его лица.

-Ю Цяотин:“...... ”

Итак, вы двое были заперты в этой комнате – за спиной у всех – так долго... обсуждали, как разобраться в старой стране и спасти бесчисленных граждан, которые оказались в эпицентре катастрофы? Простите мое неуважение, правда.

Янь Сяохань не только говорил чушь с невозмутимым лицом, но и после того, как он закончил говорить, он бросил на Ю Цяотина скептический, неодобрительный взгляд, полный фразы “ты зверь”, и величественно удалился с невозмутимым лицом и неспешным сердцем.

Ю Цяотин необъяснимо уменьшился на три цуня в его глазах. Фу Шэнь не испытывал ненависти к просмотру шоу, радуясь своему несчастью.

-“Ты это сказал, чтобы потерпеть неудачу и проиграть , а? Так тебе и надо.”

Янь Сяохань был достоин того, чтобы быть непревзойденным пронырой при дворах Юаньтай и Чанчжи; не прошло и полдня, а чувства, которые испытывали Фу Шэнь и Ю Цяотин как товарищи, теперь были в опасности!

Вечером Янь Сяохань разделил трапезу с несколькими высокопоставленными офицерами Северной Янь. Все они неявно знали, что не обращают внимания на то, что он является посланником Военного инспектора новой Династии, и рассматривали его исключительно как жену Фу Шэня, поскольку еда была в редкой гармонии. Съев простой приветственный пир, Фу Шэнь последовал своему обычному распорядку-отправился патрулировать все районы лагеря. Первоначально для этого требовалось, чтобы с ним пришел только один заместитель генерала, но сегодня вечером казалось, что каждый солдат Северной Янь занимался медитацией в закрытом состоянии.[1] Заметив это, Янь Сяохань понял, что именно так они все давали ему лицо, и он взял на себя смелость согласиться с этим.

- “В таком случае, я поеду с генералом в эту поездку, да?”

Фу Шень фальшиво улыбнулся. “Разве ты не проницателен?”

Юй Цяотин сопровождал их в восхождении на Золотую Ступень во время их брака, и он, естественно, был хорошо осведомлен об их делах. Даже если бы многие генералы с самого начала этого не знали, они слышали о том, что произошло сегодня на берегу реки, и неизменно понимали, что хорошо разыгранная сценическая игра этих двоих переросла в настоящие чувства. Фу Шэнь ни в коем случае прямо не указывал на это, но то, что он вернул Янь Сяоханя в лагерь, ничем не отличалось от спокойного признания того, что он стоял на их стороне.

Как бы то ни было, никто из них сознательно не хотел сейчас подбежать и воткнуть между ними турник. С невиданным ранее единством армия Северного Янь вызвала в воображении период безмятежной близости для пары несчастных уток-мандаринов, которые едва воссоединились после столь долгого времени.

За пределами Каллери-Пир были высокие, вздымающиеся горы и длинные, стремительные реки. Ночной ветер доносил легкий аромат цветов, яркая река звезд над их головами. Двое неторопливо ехали на своих конях под огромным куполом небес. В этом году различные стремительные волны разлуки и муки тоски были подобны стремнинам реки, несущейся далеко; единственное, что осталось после того, как волны смыли песок, - это валун сердца, который никогда не сдвигался.

Нечего было и говорить о вещах префектуры Гань Фу Шэня, которые были не более чем запасом провизии и обучением войск. С другой стороны, Янь Сяохань подробно рассказал ему об обстоятельствах новой династии, особенно об отношении императора Чанчжи и борьбе между новой и старой партиями Севера и Юга. Поднятие этих вопросов неизбежно включало в себя несколько несправедливостей, которым императрица подвергалась в гареме. Янь Сяохань снова и снова прокручивал это в голове, затем почувствовал, что не может скрыть их от себя, и объяснил все совершенно правдиво.

Фу Линь вышла замуж за принца из поместья Ци, потому что Фу Шэнь в свое время выбрала для нее жениха. У него сложилось впечатление, что принц был мягким человеком и искренне относился к людям, так что это был бы счастливый брак. Однако судьба оказалась неожиданно непостоянной, и как только страна распалась, теперь это, казалось, ничем не отличалось от того, чтобы лично столкнуть его младшую сестру в огненную яму.

Он обещал ей лучшее, но ничего не добился.

Фу Шэнь был невыразителен, его профиль походил на суровую, твердую каменную статую в ночи, но у Янь Сяоханя возникло смутное ощущение, что он был невыразимо хрупок. Как раз в тот момент, когда он открыл рот, чтобы утешить его, Фу Шэнь заговорил на шаг быстрее, остановив утешение в животе.

 -“Большое спасибо, что присматриваешь за ней. Даже если бы я был там как ее старший брат, у меня, возможно, не было бы твоей внимательности и заботы.” Он горько улыбнулся. "Если уж на то пошло, я не мог от ее имени рисковать изгнанием, оскорбляя ведущего лица партии Цзяннань”.

Несмотря на то, что Янь Сяохань не вдавался в подробности, Фу Шэнь и раньше плавал в мутных водах чиновничества. Установив связь с делом госпожи Сюэ, он неизбежно мог догадаться, что, когда Янь Сяохань сказал, что он “просил императора дать задание прибыть в армию”, это было сделано для того, чтобы раскрыть его разум и придумать предлог. Сюэ Шэн считался одним из шести министров и высокопоставленным должностным лицом Зала Почета, а его самая многообещающая дочь бессмысленно погибла от руки Янь Сяоханя. Даже если император был пристрастен к последнему, он должен был быть нейтральным по отношению ко всем сторонам на поверхности.

Он вообще не просил следовать за армией... но вместо этого его выгнали из Центрального управления, потому что он совершил ошибку.

В следующую секунду волна чувства вины и поражения поднялась, давя на него, как будто топила его. Он понимал, какой путь выбрал, и мог только двигаться дальше, не имея возможности отступить. В этот момент, однако, казалось, что по области его сердца пронесся шторм, земля содрогнулась, а горы задрожали. У него были сомнения, которых раньше у него никогда не было.

Действительно ли он шел правильным путем?

Он был бесполезен как старший брат, не оказывая никакой поддержки своей сестре, которая была одна во дворце, а скорее связал ее, чтобы она стала гвоздем в глазах всех. Он был бесполезен как муж, решив отправиться на Север в ту же секунду, как начались военные действия, и поэтому оставил Янь Сяоханя одного, чтобы сохранить ситуацию в целом в Цзяннань. В конце концов, мужчине все равно пришлось навести порядок в этом ужасном беспорядке за него, до такой степени, что он был вынужден покинуть Центральную управления и выйти на опасные линии фронта…

Небесной обязанностью армии Северного Янь была защита дома и страны, но его дом почти полностью перестал быть его собственным делом.

Янь Сяохань поднял уздечку, чтобы обуздать свою лошадь, и остановился на месте. Он, казалось, был немного раздражен.

-“Я так давно тебя не видел. Ты отдалился от меня, - мягко сказал он.

Он не назвал имени Фу Шэня и не добавил в шутку “маркиз” или “Генерал”, отчего эти слова прозвучали особенно холодно и резко. Сердце Фу Шэня внезапно сжалось, и он с недоумением и неуверенностью подумал: что он имеет в виду? Он сердится?

Как только кого-то забодают кончиком бычьего рога, его суждение упадет с крутого обрыва, а вместе с ним исчезнет и разум, чтобы никогда не вернуться. Если бы Фу Шэнь был таким, каким он был всегда, ему было бы что сказать, и бесчисленное множество способов возразить на то, что сказал Янь Сяохань. Он бы даже смог напрямую пропустить ноющую внешность, чтобы услышать подразумеваемое внутреннее Ян Сяохань.

Однако в настоящее время он мог только заставить себя контролировать бешеное сердцебиение и притворяться спокойным.

- “Нет, это не так. Что тебя беспокоит без всякой причины?”

Несмотря на покровы вечерней тени, Янь Сяохань уловил его неестественно жесткую позу. Он беззвучно вздохнул, не в силах угнаться за холодной облицовкой, и внутренне повторил себе, что он столкнулся с упрямым огнеупорным железом, на которое не влияют масло и соль; он не мог торопиться, и ему нужно было открыть и раздавить логику, чтобы медленно объяснить ему все.

Он слез с лошади, перешел на другую сторону и протянул руку Фу Шэню.

-“Пойдем. Спускайся.”

Воспользовавшись его помощью, Фу Шэнь подсознательно спрыгнул. Янь Сяохань раздраженно увел его за руку, нашел большой, плоский и гладкий камень на близлежащей реке и толкнул его на него, чтобы сесть вместе.

Площадь плоской поверхности камня была ограничена, и двое взрослых мужчин, сидевших на нем бок о бок, неизбежно были бы переполнены. Фу Шэнь притянул Янь Сяоханя к себе одной рукой, нахмурив брови, принимая меры предосторожности, чтобы тот не упал.

- “Ночью дует холодный ветер. Посидеть здесь минутку-это нормально, но не простудись.”

-“Цзинъюань, по-твоему, ты считаешь себя великим героем, который может поднять небо, а всех остальных-трехлетними детьми?” - внезапно спросил Янь Сяохань.

"...”Фу Шэнь сухо кашлянул, и это прозвучало неловко. ”В твоей болтовне много правды".

-"...Будьте немного честны и поговорите о реальной проблеме”.

-“Что я могу сказать?” Фу Шэнь не смог удержаться от улыбки. “Это не было ложью”.

-“Поскольку ты знаешь, что другие люди не дети, почему ты все еще борешься за то, чтобы быть для них и мамой, и папой, защищая их от ветра и дождя?”

Рука, сжимавшая его, резко сжалась.

-“Генерал, вы должны признать, что у вас нет трех голов и шести рук, и вы не бессмертный бог. Всегда будут области, о которых ты не сможешь позаботиться”.

Янь Сяохань осторожно потер висок согнутым пальцем.

- “Если бы все на земле могло быть сделано только твоей силой, что еще оставалось бы делать остальным из нас, ни на что не годным?”

-"Я...”

-“Никто никому не должен в этом мире. Даже несмотря на то, что мы с тобой муж и жена, даже несмотря на то, что ты старший брат императрицы – мы не можем похитить тебя из-за этого, плача и ожидая твоего спасения, когда что-нибудь случится.”

Фу Шэнь понял его значение, одновременно получив удар прямо в акупунктурную точку смеха через его описание, и он искренне не знал, смеяться ему или плакать.

-“Говори уже разумно, не будь сопляком".

Янь Сяохань протянул руки, чтобы заключить его в объятия, затем тихо сказал ему на ухо, прижавшись щекой к его лицу.

-“У императрицы упрямая натура, она терпит обиды, о которых негде говорить. Не заботиться о ней-это действительно ваша ошибка. Что касается того, что я покинул Цзяннань, чтобы приехать сюда, я использовал не то, чтобы ладить с Сюэ Шэном в качестве оправдания, но в отношении того, что на самом деле является истинной причиной этого… ты все еще не понимаешь?”

Кончик уха Фу Шэня дернулся от его теплого дыхания, и вслед за этой дрожью кровь безостановочно потекла в самое глубокое, самое мягкое место в глубине его сердца.

-“Никто меня не заставлял, это я сам хотел выйти и поискать тебя. Я уже ждал семь лет, и я не хочу снова ждать в тоске по кому-либо”. Янь Сяохань склонил голову и поцеловал его в висок. "Цзинъюань, я твой муж, а не твоя обуза, так что не отдаляйся от меня — в следующий раз, когда ты это сделаешь, я действительно разозлюсь”.

В темной ночи была только бесконечная тишина.

-"но… Менгуй.” После долгого молчания Фу Шэнь потянул его за руку и положил ее себе на грудь, говоря грубым голосом. “Я даже не могу позаботиться о своей собственной семье. Как я могу называть себя "верным" и  дивно рассуждать о восстановлении страны и защите дома? Разве все это не было бы просто шуткой?”

Янь Сяохань кисло закрыл глаза и глубоко вздохнул, говоря себе, что они, скорее всего, не смогут разобраться с этим вопросом сегодня вечером.

Чувство неполноценности Фу Шэня было слишком сильным, и с тех пор, как он уехал на Север, эта тень занимала его мысли. Год разлуки был тем более похож на яд; под воздействием различных факторов и при соприкосновении с императрицой эта вина в конечном счете вылилась во внутреннего демона.

-“Хорошо, тогда. Ты настаиваешь на том, чтобы найти проблемы для себя, так что я помогу тебе с этим”, - прямо сказал Янь Сяохань. “Ты старший брат, который не позаботился о своей младшей сестре, и должен быть наказан. Я почти на два года старше тебя, и ты сам однажды назвал меня " геге‘. В прошлом году я был занят подготовкой основания новой Династии и никогда не ездил на Север в поисках тебя. В таком случае, разве этот геге тоже не должен быть наказан?”

Автор говорит: "Я действительно хочу купить пакеты консультаций по психическому здоровью для этих двоих.

Примечания:

1.     闭口禅-лит. “медитация с закрытым ртом”, настоящий метод культивирования, при котором культиватор никогда не должен говорить.