Онлайн чтение книги Аут Out
5

Ненависть. Именно так называется это чувство: ненависть. Ямамото, стоя перед высоким, в полный рост, зеркалом, рассматривала свое обнаженное тридцатичетырехлетнее тело. Справа от солнечного сплетения темнел синяк. Прошлым вечером ее ударил муж, и вместе с ударом в ней поднялось новое чувство. Нет, не совсем так. Чувство было и раньше. Яои покачала головой, и голая женщина в зеркале сделала то же самое. Да, оно определенно жило в ней и раньше, просто у нее не было для него подходящего слова. И как только Яои поняла, что это «ненависть», оно развернулось, будто черное облако, и завладело ею, так что теперь внутри не осталось ничего другого.

— Нельзя… нельзя, чтобы он так делал, — вслух сказала Яои и расплакалась.

Слезы скатывались по лицу и падали между небольшими, но еще крепкими грудями. Когда они доползли до синяка на животе, боль снова пронзила тело, и она, согнувшись, опустилась на татами. Боль откликалась на все, даже на влагу и сквозняк, и Яои знала: лучше уже не будет.

Словно почувствовав ее беспокойство, заворочались спавшие рядом на своих матрасиках дети. Яои поспешно вскочила, утерла слезы и завернулась в полотенце. Она не хотела, чтобы дети видели синяк и слезы. Но острое ощущение одиночества, пришедшее вместе с пониманием того, что так будет всегда, что унижение и побои придется сносить в одиночку, вызвало новый прилив слез. Хуже всего было то, что боль причинил самый близкий человек. Яои не представляла, как выбираться из этого ада; сейчас у нее едва хватало сил, чтобы не расплакаться.

Старший, мальчик пяти лет, нахмурился во сне и перевернулся на живот, его трехлетний брат раскинулся на спине. Если дети проснутся, она не сможет пойти на работу, поэтому Яои тихонько отступила от зеркала и вышла из спальни. Осторожно закрыв за собой дверь, выключила свет, от всей души надеясь, что они проспят до утра.

Яои прошла через гостиную в примыкающую к ней крохотную кухню и стала перебирать лежащую на обеденном столе горку белья, в которой затерялись ее трусики и дешевый белый лифчик, купленный по случаю в супермаркете. Когда-то, до замужества, она носила только красивое кружевное белье, которое так нравилось Кэндзи. Ей и в голову не могло прийти, что впереди такое вот будущее, что он превратится в неудачника, одержимого страстью к женщине, которая никогда ему не достанется, а Яои станет женой, ненавидящей собственного мужа. Она и представить не могла, что их разделит пропасть, через которую уже невозможно перебросить мост. Яои лишь знала, что они уже не окажутся по одну сторону от пропасти, потому что она никогда не заставит себя простить его.

Она не рассчитывала, что муж вернется до ее ухода, и ей не хотелось оставлять детей со столь ненадежным человеком. Особенно ее беспокоил старший сын, легкоранимый и необычайно восприимчивый. Вдобавок ко всему три месяца назад Кэндзи перестал приносить домой зарплату, и Яои пришлось кормить себя и детей на те деньги, которые она получала на фабрике. Он стал лишним, этот трусливый муж, пробирающийся домой под покровом темноты и заваливающийся спать, когда она на работе, а утром встречающий ее бесконечными придирками и спорами. Кроме этого, все общение сводилось к обмену холодными, колючими взглядами.

Она устала от всего этого, устала до смерти. Яои вздохнула, потянулась за брюками и тут же согнулась от боли. Невольно вскрикнув, она повалилась, свернувшись калачиком, на диван. Сидевший неподалеку кот Милк навострил уши и посмотрел на хозяйку. Прошлую ночь он провел под диваном, испуская жалобные «мяу».

Прошлая ночь… Яои поежилась, по спине побежали мурашки. Никогда в жизни у нее не было причин ненавидеть кого-то, но сейчас окутавшее ее черное облако несло в себе заряд злости и ненависти. Она выросла в тихом провинциальном городке единственным ребенком немного скучных, но добрых и благожелательных родителей. Закончив начальный колледж в префектуре Яманаси, девушка отправилась в Токио, где поступила на работу продавцом в известную компанию. Молодая и привлекательная, она пользовалась вниманием едва ли не у всех коллег-мужчин. Сейчас, оглядываясь назад, Яои могла бы сказать, что то был лучший период в ее жизни. Была возможность выбирать, а она влюбилась в Кэндзи, работавшего в какой-то второразрядной строительной компании и часто приходившего в их магазин по делам.

Яои выбрала его, потому что он домогался ее более агрессивно, более настойчиво, чем другие. Вплоть до свадьбы все шло прекрасно, и жизнь казалась чудесным сном, который не закончится никогда. Но едва ли не на следующий день иллюзии начали рассеиваться. Кэндзи оставлял ее дома одну, а сам уходил пить и играть. И все же только недавно она окончательно поняла, что муж относится к тому типу мужчин, которых привлекает лишь чужое. Яои Кэндзи добивался потому, что она была любимицей компании, а получив, сразу потерял к ней всякий интерес. В конечном итоге он — несчастный человек, обреченный до конца дней гоняться за иллюзиями.

Прошлым вечером Кэндзи по одному ему известной причине вернулся домой около десяти. Дети уже улеглись спать, и Яои, стараясь не шуметь, мыла в кухне посуду, когда вдруг почувствовала чье-то присутствие и обернулась. Муж стоял у нее за спиной и смотрел так, словно один ее вид вызывал у него глубокое отвращение.

От неожиданности Яои выронила губку.

— Ты меня напугал.

— Почему? Приняла за другого?

Он не был пьян — в кои-то веки! — но явно пребывал не в лучшем настроении. Впрочем, к этому она уже привыкла.

— А почему бы и нет? — Яои подняла губку. — Я уже и забыла, когда ты в последний раз являлся домой в такой час — Говорить так, может быть, и не стоило, однако удержаться от упрека она не смогла. Вообще-то Яои предпочла бы не видеть его совсем. — Что так рано?

— Деньги кончились.

— Неужели? И куда же они ушли? Ты ведь несколько месяцев ничего не приносишь в дом.

Даже стоя к Кэндзи спиной, она видела его кривую ухмылку.

— Ушли. Все. И сбережения тоже.

— Что? — Голос у нее дрогнул. Вместе они накопили более пяти миллионов йен, почти столько, сколько требовалось для оплаты кондоминиума. А для чего еще она гробила бы себя на фабрике? — Как ты мог? У тебя оставалась вся зарплата; как ты мог спустить еще и наши сбережения?

— Проиграл. Есть такая игра, баккара.

— Скажи, что пошутил.

Известие оглушило ее, так что ничего другого она не придумала.

— Нет, не пошутил.

— Но они принадлежали не только тебе.

— И не только тебе. — Кэндзи уже давно не разговаривал с ней, но сейчас у него на все был ответ. — Так что, может, будет даже лучше, если я просто уйду? Что ты думаешь?

Почему он дразнит ее? Почему старается уколоть? Что заставляет его так поступать с ней? Обычно Кэндзи не пытался втянуть семью в свои маленькие личные драмы — что же произошло сегодня?

— Это не решит проблему, — ледяным тоном сказала она.

— А что решит? Скажи.

На лице Кэндзи появилось хитроватое выражение.

— Ну, прежде всего, тебе пошло бы на пользу, если бы та шлюха просто дала тебе от ворот поворот. — Яои уже злилась. — Это она во всем виновата.

И в тот момент удар в живот сбил ее с ног. От боли она едва не потеряла сознание. Яои абсолютно не понимала, что с ней случилось, грудь словно перехватило обручем. Она застонала и сжалась, подтянула ноги к животу и тут же почувствовала еще один удар — в спину. Она вскрикнула.

— Дура! Сучка! — взвизгнул Кэндзи.

Краем глаза Яои видела, как он потер кулак и скрылся в ванной. Какое-то время она лежала на полу, вслушиваясь в шум льющейся воды, сдерживая стоны и все еще сжимая в руке мокрую, мыльную губку.

Немного погодя, справившись с болью, Яои подняла футболку и увидела под грудью темно-синее пятно. В этот момент она с полной ясностью поняла: между ними все кончено. Долгий, похожий на стон вздох вырвался из груди, и тут дверь спальни открылась, и из комнаты выглянул Такаси, ее старший.

— Мама, что случилось? — глядя на нее испуганными глазами, спросил он.

— Ничего, милый, — выдавила она. — Просто мама упала. Сейчас уже все хорошо. Иди спать.

Мальчик кивнул и закрыл дверь. Яои знала, что он беспокоится за спящего рядом брата. Если ребенок может быть таким внимательным и заботливым, то что же тогда не так с Кэндзи? Наверное, люди меняются. Или, может быть, он всегда был таким…

Прижав к животу ладонь, она добралась до стола и опустилась на стул. Медленно вдохнула, осторожно выдохнула, стараясь хоть как-то контролировать боль. В ванной громыхнуло пластиковое ведро. Яои беззвучно рассмеялась и закрыла лицо руками.

Яои вдруг заметила, что все еще не оделась, и торопливо натянула рубашку-поло и джинсы. За последний месяц она так похудела, что джинсы сползали на бедра, и ей пришлось искать ремень. Скоро идти на фабрику. Идти не хотелось, но Яои знала, что, если не появится, Масако и остальные будут беспокоиться. И, конечно, Масако сразу поймет, что что-то не так. Иногда ее способность все замечать раздражала, действовала на нервы, но в то же время Яои испытывала неодолимую потребность довериться этой женщине, открыться ей. Может быть, потому, что подсознательно она знала: Масако можно доверять, на нее можно положиться. Если бы что-то случилось, Яои обратилась бы за помощью только к ней. Всего лишь проблеск надежды, но и его хватило, чтобы Яои поднялась со стула.

Услышав звук в прихожей, она напряглась. Неужели Кэндзи и сегодня вернулся домой раньше обычного? Никто не вошел, и Яои поспешила к двери. На полу, спиной к ней, сидел ее муж. Сидел понуро, глядя в пространство перед собой. На рубашке виднелись следы грязи. На жену он не посмотрел, может быть, даже не услышал ее шагов. Боль в животе напомнила о себе, и вслед за ней всколыхнулись отвращение и ненависть. Лучше бы он не возвращался, лучше бы она никогда больше его не видела.

— А, это ты. — Кэндзи наконец обернулся. — Еще не ушла?

Он, наверное, с кем-то подрался, потому что из рассеченной губы текла кровь. Яои не ответила, не сдвинулась с места. Гнев нарастал, и она уже с трудом контролировала себя.

— В чем дело? — раздраженно, словно не замечая ее состояния, пробормотал Кэндзи. — Ты хоть иногда можешь вести себя прилично?

И вот тут ее терпение лопнуло. Одним молниеносным движением Яои выдернула из брюк ремень и накинула ему на шею.

Кэндзи захрипел, задыхаясь, замотал головой, но Яои уже затянула ремень и рванула вверх и на себя. Его пальцы скребли горло, но ослабить петлю не удавалось. Яои не сводила с него глаз и все тянула, тянула… Шея изогнулась под каким-то неестественным углом, руки судорожно били воздух. Так ему и надо, думала она, пусть помучается. Он не имеет права так жить! Упершись левой ногой в пол, она вдавила колено правой ему в спину. Кэндзи издал странный горловой звук, похожий на лягушачье кваканье. Так тебе и надо, так тебе и надо, злорадно повторяла Яои. Удивительно, она никогда не замечала в себе такой жестокости, но сейчас испытывала странное удовольствие, почти наслаждение.

Кэндзи уже не сопротивлялся. Он просто сидел на ступеньке, наклонившись вперед, к коленям, и с откинутой назад головой.

— Нет, еще рано, — шептала Яои, не ослабляя давления. — Я еще тебя не простила.

Хотела ли она убивать его? Пожалуй, нет. Но она точно знала, что не хочет, не желает видеть его физиономию, слышать его голос.

Сколько это продолжалось? Яои не знала. Кэндзи уже лежал на спине, совершенно неподвижно, и она наклонилась проверить пульс на шее. Пульса не было. На брюках расплывалось темное пятно. Мысль о том, что он обмочился в последние секунды перед смертью, заставила ее рассмеяться.

—  Ты хоть иногда можешь вести себя прилично? — вслух спросила она.

Сколько еще она стояла там, над ним? Прийти в себя помог Милк, который громко замяукал.

— Ну, и что мы теперь будем делать? — пробормотала Яои. — Я убила его.

Поправить сделанное было уже невозможно, но Яои не испытывала ни малейшего сожаления. Так тому и быть, прошептала она про себя. У нее не было другого выбора.

Вернувшись в гостиную, Яои спокойно посмотрела на часы. Почти одиннадцать. Скоро отправляться на фабрику. Она подошла к телефону, сняла трубку и набрала номер Масако.

— Да?

Та, к счастью, оказалась дома. Яои перевела дыхание.

— Это я, Яои.

— Привет, — сказала Масако. — Что случилось? Ты сегодня не придешь?

— Дело не в этом. Я просто не знаю, что делать.

— Ты о чем? — озабоченно спросила Масако. — Что-то произошло?

— Да. — Так или иначе, с этим надо что-то делать. — Я убила его.

Короткая пауза. Когда Масако заговорила, голос ее звучал совершенно спокойно.

— Серьезно?

— Серьезней некуда. Я его задушила.

Снова пауза. Теперь она растянулась по меньшей мере на минуту, но Яои знала: Масако не шокирована, она просто обдумывает ситуацию. Так и оказалось.

— Что ты хочешь делать? — Яои ответила не сразу, потому что не совсем поняла, о чем ее спрашивают. — То есть… В общем, расскажи мне все. Я готова помочь. Чего ты хочешь?

— Я? Я хочу только одного: чтобы все было как раньше. У меня маленькие дети и…

Она не договорила, потому что из глаз вдруг хлынули слезы. Только теперь до нее дошел весь ужас ситуации.

— Понимаю, — сказала Масако. — Сейчас приеду. Кто-нибудь еще в курсе?

— Не знаю. — Яои огляделась по сторонам. Взгляд ее остановился на забившемся под диван Милке. — Только кот.

— Ладно, — усмехнулась Масако. — Жди меня дома.

— Спасибо, — сказала Яои и повесила трубку.

Она опустилась на пол и села, прижав колени к груди и не чувствуя уже никакой боли.