Онлайн чтение книги Балатонский гамбит
11

– Йохан, бригадефюрер Кумм, – Крамер протянул ему трубку.

Бросив сигарету, Пайпер поднялся на БТР, сдернул капюшон, отвернувшись от ветра, – мокрый снег летел в лицо.

– Слушаю, бригадефюрер! Потери? Потери стандартные для наступательного боя, но выше нормы. Мы вбили клин на полтора километра в квадрате восемь. Да, у рощи и на перекрестке железных дорог, но они ввели авиацию и пришлось уйти. Одновременность удара нарушена, и эффект получился не тот. Почему нарушена? – он усмехнулся. – Я бы тоже хотел знать это, Отто. Где «Гогенштауфен» и «Дас Райх»? Все еще сидят в грязи? Доложили, что атакуют вместе со всеми? Очень мило. Зепп будет растроган их честностью и рвением. «Дас Райх» участвовала в наступлении двумя батальонами, «Гогенштауфен» вообще не появилась. Да, они участвовали в общей артподготовке, но их танков и пехоты на исходных позициях все еще нет. Мы наступаем с гитлерюгенд и вторым танковым корпусом вермахта, но это не то по сравнению с тем, что планировалось. Я не знаю, где они наступают. Может быть, они наступают где-то в другом, секретном месте, но с нами их не было. Пусть Зепп разбирается. Вот-вот, сообщи ему. А заодно скажи, что теперь большевики стянут на наш участок все основные силы, и когда «Гогенштауфен» вылезет из грязи, все значительно усложнится. Они упрочат оборону и сделают это быстро. К тому же все время идет мокрый снег, а мы только навозили грязи, ничего не добившись. Придется «Гогенштауфен» лезть из одной лужи в другую. И нам вместе с ними, по второму разу. Нет, тяжелые танки на этом участке однозначно завязнут. В основном придется рассчитывать на мотопехоту. Слушаюсь. Да, ясно, – он передал трубку связисту и спрыгнул с БТРа.

– И что, где «Гогенштауфен»? – насмешливо спросил Шлетт. – Сидит в болоте, я понял?

– Да. Стадлер предупреждал Дитриха, что они не успеют прийти, просил перенести наступление хотя бы на день. Но ты же знаешь Зеппа. Он был непреклонен, сегодня или никогда, у него все так. В общем, они не решились доложить, что опоздали, сказали, мы наступаем со всеми, чуть ли не взяли Секешвехервар с ходу, но теперь все выяснится, конечно. Еще погода испортилась, как назло.

– Но это затруднит действия их авиации, – заметил Шлетт. – Это нам на руку. Сегодня они нас потрепали.

– Да, пожалуй. Крамер, – он снова повернулся к БТРу, – соедините меня с Виландом.

Через мгновение связист снова протянул ему трубку.

– Мартин…

– Йохан! – голос доктора звучал взволнованно. – Как там?

– Мы вышли из боя на час, не больше.

– Как там иваны?

– Упираются, как обычно. Фрау Ким может подойти? Позови ее.

Доктор неожиданно закашлялся.

– Нет, Йохан, она подойти не может, – произнес как-то неуверенно. – Я думаю.

– Она занята? – Пайпер нахмурился. – Скажи ей, я не смогу приехать, я должен быть здесь.

– Понимаешь, Йохан…

Виланд сделал паузу.

– В чем дело? Что случилось? Она в госпитале?

– Да. Она в госпитале. Она почти двадцать минут была без сознания, Йохан, – сообщил Виланд скованно, даже по телефону было слышно, как он нервничает. – Нам с большим трудом удалось ее привести в себя.

– Без сознания? Почему? Что произошло?

– После первой стычки с большевиками привезли штурмбаннфюрера Виша из первого панцергренадерского полка с тяжелым огнестрельным ранением в голову.

– И что? – Йохан насторожился, щелкнула зажигалка, он закурил сигарету. – Она делала ему операцию? Ты сам не мог? Ты же знаешь, что она ранена.

– Я не мог, – Виланд не выдержал и почти выкрикнул: – Я не мог! Я так и знал, что ты так скажешь. Но здесь такая же армия, как и у вас, здесь также командиры и подчиненные, и командир здесь не я, командир она, во время ее присутствия в госпитале она командир, у нее все полномочия, таков приказ, все подчиняются ей. Обязаны подчиняться. Это у нее высшая медицинская степень, это у нее практически стопроцентная выживаемость, это у нее все новейшие методики, все, что разрабатывает наша промышленность, все, что добывает наша разведка, все попадает к ней. Она этим занимается. И она приказывает мне, что делать. А я ей ничего не могу приказать. Это все равно, если бы тебе какой-нибудь унтерштурмфюрер стал диктовать, как вести бой. Я только советую, прошу, уговариваю, но она меня не слушает, Йохан. Вишу снесло полголовы, он бы вообще умер, если бы не она, она удаляла ему пулю, шила сосуды, и это все со специальным оборудованием. Она все сделала с ювелирной точностью, он теперь будет жить, а у нее раскрылся шов, она потеряла сознание от кровотечения. Я помогал ей, я делал все, что мог, чтобы облегчить ей работу, но есть вещи, которые может делать только она. Такие раненые умирают обычно. Это счастливчики, которым удается попасть в руки фрау Ким. Она невероятная женщина, Йохан, – доктор расчувствовался так, что едва не плакал, – она просто невероятная. Как она все это делала! Я уговаривал ее, я просил. Она такая тонкая, хрупкая, но какая воля! Она может быть очень жесткой и твердой, когда речь заходит о жизни пациента. Очень жесткой и очень твердой. И у нее просто фантастическая рука.

– Я все понимаю, Мартин, – Пайпер вздохнул, – но как ты мог допустить, что она потеряла столько крови, что лишилась сознания? Остановить кровотечение ты мог?