Онлайн чтение книги Принесите мне голову Айви Покет! Bring Me the Head of Ivy Pocket
6

Первое, что я увидела, были синие птички. Целая стайка, с блестящими пёрышками и распростёртыми крыльями, летела по лазоревому небу среди воздушных облаков. И при этом птицы не двигались с места. Они были нарисованные. На потолке. Роспись, очень красивая и подробная, обрамляла в высшей степени элегантный светильник. Кому принадлежал потолок и светильник, я не знала.

Поэтому я резко села. Это было ошибкой, потому что голова моя оторвалась и полетела, кувыркаясь в воздухе, через всю комнату. По крайней мере, такое было ощущение.

– Успокойтесь, мисс, – сказала Берта. Оказывается, она сидела в кресле у моей кровати. – Вам ничего не грозит, вы целы и невредимы. Хотя лихорадило вас жестоко.

Я позволила ей снова уложить меня, но сперва ощупала ожерелье и убедилась, что алмаз Тик-так при мне. Он был на месте, но холоден как лёд.

– Где я?

Берта хихикнула:

– Роскошное гнёздышко, правда?

Что нисколько не прояснило ответ на мой вопрос.

– Я принесу вам воды, мисс. Похоже, у вас в горле совсем пересохло.

Берта поспешно вышла, а я оглядела комнату. У меня по-прежнему не было ни одной догадки о том, где я очутилась. Последнее, что я помнила, – это как щеголеватый подручный мисс Олвейс схватил меня. К счастью, поблизости его не было видно. Комната была чудесно обставлена – письменный стол красного дерева, бархатные кушетки и большое зеркало. На столике возле моей кровати стояла керосиновая лампа и серебряная шкатулка с запонками. Слева от меня был мраморный камин, над ним висел портрет хорошенькой девочки, играющей на пляже. Шторы на окнах были задёрнуты, и углы комнаты тонули в полумраке. Где же я всё-таки оказалась?

– Похоже, ты совсем сбита с толку, Айви. Может, я сумею помочь?

Голос донёсся с дальнего конца комнаты. Он был глубоким, властным – и при звуке его меня пробрал озноб. Потому я не очень сильно удивилась, когда обладатель этого голоса встал и вышел на свет. Всё это время он был рядом, скрывался в тёмном углу. Его костюм сиял белизной. Цилиндр незнакомец держал в руке.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Принести тебе что-нибудь поесть?

В ответ я швырнула шкатулку с запонками ему в голову. Злодей пригнулся, и она угодила в стену у него за спиной.

– Вам меня тут не удержать! – Я вскочила на ноги, схватила торшер и занесла его над головой. – Если придётся, я буду драться до последней капли крови! И предупреждаю, дорогой, я очень мстительна, недаром у меня все задатки прирождённой обманутой невесты!

– Не волнуйтесь, мисс, всё хорошо! – сказала Берта, входя в комнату со стаканом воды. – Мистер Патридж не желает вам плохого.

– Ты знаешь, кто он? – Я ахнула: – Так вы заодно!

– Нет, мисс, всё совсем не так, – заверила Берта.

Щёголь в белом рассмеялся:

– А ты точь-в-точь такая, какой описывал тебя мистер Бэнкс.

Я недоуменно нахмурилась:

– Мистер Бэнкс?

– Да. Я разыскивал тебя по его поручению.

– У мистера Патриджа для вас хорошие новости, – сказала Берта. – Просто замечательные.

– Ошибаешься, дорогая, – твёрдо сказала я. – Не думаю, что ты сумеешь понять, всё-таки ты слишком доверчивая и здравого смысла у тебя как у устрицы. Так что просто поверь: этот человек – бандит и злодей, он работает на другую, столь же преступную, злодейку по имени мисс Олвейс.

– Может быть, ты всё же позволишь мне объясниться, прежде чем бросишься в смертный бой? – Мистер Патридж подошёл к письменному столу и взял с него тонкую папку с бумагами. – Эта квартира принадлежала мистеру Бэнксу.

Я огляделась вокруг в поисках подтверждений. Мистер Патридж, должно быть, угадал мои мысли.

– Над камином висит портрет сестры мистера Бэнкса, Каролины. Она умерла, когда он был ещё юношей. Шкатулка с запонками, которую ты бросила в меня, принадлежала его отцу. Каждый раз, когда мистеру Бэнксу предстояло выступать в суде, он надевал золотые запонки. Верил, что они приносят ему удачу.

Я присела на кровать. Голова моя шла кругом – и в прямом, и в переносном смысле.

– Почему я здесь, мистер Патридж?

Он подошёл и вручил мне бумаги.

– Мистер Бэнкс был моим наставником и другом, – сказал он мягко. – В последние недели перед своей гибелью он много говорил со мной о тебе. Думаю… быть может, ты напомнила ему покойную сестру.

Я вспомнила, что мистер Бэнкс однажды сказал почти то же самое. По всему выходило, что мистер Патридж говорит правду. Но вопросов от этого становилось только больше.

– Как вы нашли меня? – спросила я. – И зачем?

– Как я тебя нашёл? Мистер Бэнкс довольно подробно описал мне твою внешность, и я раздал небольшое состояние уличным мальчишкам, чтобы они высматривали тебя по всему городу. Я узнал, что тебя упекли в Лэшвуд, но потом твой след затерялся… А несколько дней назад один из мальчишек заметил тебя на вокзале Ватерлоо.

Пока всё звучало весьма логично.

– Ты спрашиваешь, зачем я разыскивал тебя? – продолжил мистер Патридж и вдруг озорно улыбнулся.

У него было приятное лицо. Каштановые волосы, зачёсанные назад. Большие карие глаза. Точёный нос. На щеках ямочки.

– Бумаги, которые ты держишь в руках, – последняя воля и завещание мистера Горацио Бэнкса, – закончил он.

Я мельком взглянула на скучные документы:

– А при чём тут я?

– Так уж вышло, что при всём, – ответил мистер Патридж. – В тот день, когда мистер Бэнкс отправился в Саффолк, чтобы посетить имение Баттерфилд-парк по некоему секретному делу, он вручил мне своё новое завещание. В нём сказано, что он оставляет всё своё имущество мисс Айви Покет.

Берта захлопала в ладоши:

– Это же чудо, чудо как есть!

Новость была ошеломительная. Потрясающая. Я вытерла лоб, на котором опять выступил пот:

– Я… я не понимаю. Он оставил мне всё, что у него было?

– Вы не рады? – Улыбка Берты погасла. – Ох, мисс, вы такая бледная!

– Я пошлю за доктором, – сказал мистер Патридж. – Надо было сделать это несколько часов назад.

– Это ни к чему, – поспешно сказала я. – Я прекрасно себя чувствую. Здорова как огурчик. Сильна как бык.

Поскольку я была наполовину мёртвая и кровь у меня больше не текла, визит врача мог бы вызвать неприятные вопросы. Кроме того, у меня хватало забот поважнее.

– А что именно мистер Бэнкс оставил мне в наследство?

– Имущество мистера Бэнкса можно описать в нескольких словах, – сказал мистер Патридж. – Эта квартира – она теперь твоя, некоторое количество банковских облигаций, несколько картин… и пять тысяч фунтов.

Пять тысяч фунтов! Я бросилась к мистеру Патриджу и заключила его в объятия с такой силой, будто он подавился арахисом, а я пыталась его спасти.

– Это же восхитительная новость, расфуфыренный вы лапочка! Ах, милый мистер Бэнкс!.. Будь он жив, я бы поцеловала его необъятный лоб тысячу тысяч раз!

– Будь он жив, – улыбнулся мистер Патридж, – он бы не передал тебе своё имущество.

Берта смотрела на меня со слезами на глазах:

– Выходит, вы теперь богатая наследница.

– Разумеется, ещё многое предстоит оформить. – Мистер Патридж надел цилиндр. – Как исполнитель последней воли мистера Бэнкса я обязан обеспечить тебе должный уход. Тебе понадобится опекун, и надо будет подумать о поступлении в школу.

– Совершеннейшая чепуха, – отрезала я. – Мне сейчас не до учёбы. На мне висит с дюжину великих миссий и заговоров.

– Миссии? – с сомнением переспросил мистер Патридж.

– Я бы рассказала подробнее, дорогой, но всё это очень личное. Похищенные безумицы, проклятые ожерелья, иные миры, потерянные подруги…

– Понятно.

Потом я спросила мистера Патриджа, может ли он разыскать потерянного ребёнка. И рассказала ему все приметы, какие знала, ни словом не упомянув об Анастасии Рэдклиф. Он ответил, что это будет очень непросто, но он постарается помочь.

– Теперь что касается опекунства, – сказал мистер Патридж. – У меня есть тётушка, которая, возможно, согласится взять эту роль на себя…

– И как вам такая глупость в голову пришла, – тактично заметила я. – Нет, мистер Патридж, мне не нужны никакие опекунши.

– Не хочешь же ты сказать, что собираешься жить здесь одна?

– Конечно, нет. – Я одарила его улыбкой свежеиспеченной наследницы. – У меня на примете есть прекрасная компания.

– Красивая кухня, – сказала миссис Диккенс.

Мы сидели за круглым столом у венецианского окна, откуда открывался чудесный вид на Беркли-сквер, – я, Берта и миссис Диккенс.

– И это всё теперь твоё? – в изумлении спросила старая экономка.

Я кивнула. Мне и самой не верилось. Мистер Бэнкс сделал меня своей наследницей. Квартира была огромная. Натёртые до блеска деревянные полы. Красивые ковры. Изящная французская мебель. Пять спален, во всех удобные бронзовые кровати. Множество картин на стенах.

– Я так счастлива за тебя, деточка, – сказала миссис Диккенс. – По-моему, ты очень даже заслужила такой подарок судьбы. – Она тяжело вздохнула. – А на Теккерей-стрит ты, надо думать, уже не вернёшься?

– Конечно, нет, – ответила я. – Надеюсь только, вы сможете принести мне часы Ребекки.

– Тридцать лет я в том доме прожила, – тихо проговорила миссис Диккенс. – А с завтрашнего дня это будет уже не мой дом.

– И куда же вы отправитесь? – спросила Берта (которая сама осталась без крыши над головой).

– Ну, я пока не решила, – ответила миссис Диккенс с напускным спокойствием. – У меня есть приятельница в Дувре, может, она согласится пустить меня к себе.

– Никуда вам ехать не надо, – твёрдо сказала я. – Это и тебя касается, Берта. В этой квартире пять спален – вполне достаточно места для нас троих, да ещё и Анастасию будет куда поселить, когда я её разыщу.

Престарелая экономка и унылая горничная так и вытаращили глаза.

– Жить здесь?! – вскрикнула Берта. – С вами?!

– А что такого?

– Вы хотите, чтобы я для вас готовила? – спросила миссис Диккенс.

– Если только вы сами не прочь.

Глаза старой тугодумки подёрнулись слезами.

– Ты ведь не шутишь, деточка?

– Разумеется, нет. И, пожалуйста, хватит реветь, от этого у вас нос становится как китайский фонарик.

– А я буду горничной? – спросила Берта, отчаянно всхлипывая. – И у меня… у меня будет своя комната?

– Да, дорогая. И оставьте вы обе эти глупости насчёт того, кто чем будет заниматься. Мне кажется, мы втроём вполне можем всё делать сообща.

Тут меня стали обнимать так крепко, что только кости хрустели. И нести всякую чепуху насчёт того, что настал и на нашей улице праздник и что такой чудесной девочки, как я, свет ещё не видывал. Это всё, конечно, было верно подмечено. Но от миссис Диккенс не укрылась и тревога на моём лице:

– Ты волнуешься за тех, кого нет с нами, верно, деточка?

Я кивнула:

– Алмаз Тик-так не подаёт признаков жизни. А как мне без него попасть в Проспу и вернуть Ребекку домой?

– Я, признаться, ничего не поняла, – сказала Берта, – однако если кто и способен отыскать выход, то это вы, мисс.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарила я. – Но на сей раз и у меня кончились идеи.

– А бедняжка Анастасия? – покачала головой мисс Диккенс. – Из Лэшвуда её увезли, и нам теперь её нипочём не найти.

В этом отношении у меня теперь были причины воспрянуть духом. И я рассказала, что мне удалось узнать во время вылазки в модный магазин.

– В Баттерфилд-парке будет большой бал, но я-то знаю, что Эстель едет в Саффолк не только ради него. – Я повернулась к Берте: – Она вообще знакома с Баттерфилдами?

– Точно не знаю, мисс, – ответила Берта. – На моей памяти они никогда не наносили визитов семье Дамблби.

– Чувствую, что-то затевается, – заметила я.

Невозможно было и представить, чтобы дела Эстель с Баттерфилдами не касались Анастасии. В конце концов, оба семейства имели привычку запирать ни в чём не повинных людей в Лэшвуде. Вряд ли это всего лишь совпадение. Я почти не сомневалась, что Эстель отправляется в Саффолк по делу, так или иначе связанному с Анастасией.

– Пол-Лондона едет на этот бал. – Миссис Диккенс встала и поставила чайник на плиту. – Поместью исполняется сто лет, так они решили отметить это с размахом. Я слышала, как горничные на рынке говорили, что праздник состоится через четыре дня и все слуги из лондонского дома Баттерфилдов едут в Саффолк, чтобы прислуживать на балу. Три сотни гостей приглашено, говорят.

Робкая тень улыбки наконец-то промелькнула у меня на лице:

– Три сотни и ещё один гость.

Ближе к вечеру миссис Диккенс отправилась обратно на Теккерей-стрит, чтобы забрать свои вещи (и Ребеккины часы), а меня Берта загнала в мою элегантную спальню и заставила прилечь. Сама она отправилась на рынок купить еды, а потом на другой конец города, чтобы приобрести мне новые платья, благо мистер Патридж выдал нам немного денег.

Я сказала ей, что прекрасно себя чувствую, но Берта решительно отказалась мне верить. И вот я очутилась в своей новой мягкой кровати (бывшей старой кровати мистера Бэнкса). Тело моё и правда просило покоя, но разум не переставал лихорадочно работать. Мои мысли занимал алмаз Тик-так. И Проспа. И вот тогда-то, в уютной и стильной обстановке моего нового дома, меня и посетила гениальная догадка. Я поняла, как мне попасть к Ребекке!

Но вовсе не озарение заставило меня резко сесть в кровати. Моё внимание привлёк мерцающий голубой шар, который спустился по дымоходу, выпал из камина и покатился по полу. Докатившись до комода, шар подпрыгнул высоко-высоко и опустился у изножья моей постели. Там он бесшумно ударился о половицы и в один миг превратился в весьма упитанное привидение. Ярко мерцая, оно зависло передо мной в воздухе.

– Спрячь меня, дитя, – попросила герцогиня Тринити, и в её голосе слышались тревога и нетерпение. Её окровавленная ночная рубашка трепетала на несуществующем ветру.

Я могла бы съязвить в ответ. Или задать ей тысячу вопросов. Но от меня не укрылось неподдельное отчаяние на её лице, и к тому же совсем недавно этот злобный призрак спас меня от мисс Олвейс и её армии затворщиков. Так что я лишь пожала плечами и указала на столик:

– Вон стоит кувшин с водой.

– Нет, там она обязательно будет меня искать, – сказало привидение. Искорки звёздного света роились в его волосах будто светляки.

В эту минуту я увидела, как с потолка дождём посыпались хлопья дымящегося пепла. Герцогиня тоже это заметила.

– Скажи, что ты меня не видела. – С этими словами она устремилась ко мне и скрылась у меня под одеждой.

Моё повидавшее немало платье мигом раздулось как воздушный шарик – казалось, ещё немного, и я улечу. Увы, я осталась сидеть в постели. Но и платье, как ни странно, не разошлось по швам, а лишь растянулось во все стороны, когда в нём устроилась герцогиня.

– Что вы творите, жирная надоеда?! – крикнула я, вскочив с кровати.

– Не выдавай меня, – послышался шёпот. – Прошу тебя!

– Кому не выдавать?

Ответ подсказал пепел. Он не рассыпался по всей комнате, как можно было бы ожидать, а собрался в кучу в двух шагах от меня. Куча прямо на глазах выросла в гору, обрела форму и округлилась. И вот наконец передо мной предстала незнакомка. Она была почти прозрачная, кожу её сплошь покрывали хлопья пепла. Мне запомнилось строгое чёрное платье с воротником-стойкой. И величественная голова, убелённая сединой.

Призрачная особа оглядела меня с головы до ног.

– Прости за вторжение, – царственно произнесла она. – Но я должна задать тебе один вопрос. Скажи, ты не видела герцогиню Тринити?

– Кого, дорогая?

– Герцогиню Тринити, – повторила она. – Если не ошибаюсь, вы знакомы.

– Вот уж не думаю.

Судя по всему, величавую покойницу очень заинтересовали мои новые формы.

– Пожалуйста, прости меня за прямоту, но ты выглядишь несколько полноватой.

– Ах да. Я очень плотно позавтракала. Съела половину пони и три бочонка ванильного крема. – Я обвела жестом свою блистательную комнату. – Как видите, я до неприличия богата и, как все богачи, немного ку-ку. А зачем вы хотите видеть герцогиню?

Она помолчала. Потом вздохнула:

– Некоторые призраки ошибаются в выборе. Они встают на путь мести живущим и не останавливаются перед кровопролитием. Те, кто так поступает, лишаются привилегии оставаться на земле.

– Она пребывает в сумеречных землях, – сказала я, будучи неплохо осведомлена о выборе, стоящем перед герцогиней.

– Уже нет. – Глаза дамы мрачно сверкнули. – Ей пора продолжить путь, пора возвращаться домой. Если она останется здесь… Если она останется, быть большой беде.

– А что случится?

Но призрак уже рассеивался, хлопья пепла сыпались с него и летели к потолку. Когда от привидения уже почти ничего не осталось, я спросила:

– А вы сами знакомы с герцогиней Тринити?

Величавая дама, прежде чем исчезнуть окончательно, печально улыбнулась:

– Мы с ней сёстры.

Вот так неожиданность! Когда последний горящий уголёк взлетел и испарился, я велела герцогине выметаться из моего платья. Она выскочила наружу с громким хлопком, очень довольная.

– Ты хорошо справилась, дитя, – промурлыкало привидение.

– Не вздумайте больше никогда прятаться в моей одежде, тучное вы потустороннее явление! – Я одёрнула платье, которое уже приняло нормальные размеры. – Это ужас как невоспитанно с вашей стороны!

– Как скажешь.

– И с чего вам понадобилось скрываться от родной сестры? Хотя я вообще удивлена, что у вас есть сестра. Я хочу сказать, у таких кровожадных и деспотичных людей, как вы, обычно нет ни братьев, ни сестёр.

– Ты видела лишь одну из моих сестёр. Всего нас семеро. – Герцогиня зарычала будто лев. – И все уже мертвы.

– А разве вам не хочется снова их всех увидеть?

– Не говори ерунды. Кроме того, сначала я должна выполнить одну великую миссию.

– Какую ещё миссию?

– Ну… – Герцогиня облизнулась, чёрный язык мелькнул будто змея. – Видишь ли, я тут преследую одну старинную приятельницу – она задумала продать картину, которую я оставила ей. Это был сентиментальный жест с моей стороны, а она его нисколько не оценила. Я являюсь к ней каждую ночь и устраиваю большой переполох.

– Вы доведёте бедняжку до сердечного приступа.

– Безусловно.

– Вам что, обязательно убивать всех, кто вам не по душе?

Привидение пожало плечами:

– Это помогает скоротать время.

Прежде чем герцогиня исчезла, я успела настоятельно расспросить её, известно ли ей что-нибудь о Ребекке. Она заявила, что нет:

– Меня занимает только этот мир, и никакой другой.

– Хорошо, тогда расскажите мне о Яго. Его схватила мисс Олвейс. Вы знаете, что с ним? И где он?

Привидение закрыло глаза, призрачный синий дым повалил крупными клубами от его необъятной туши.

– Мальчишка жив, – сказала герцогиня после долгого молчания. – Но не спрашивай меня, где он – этого я не знаю.

Это не очень-то мне помогло.

– Однако какая тебе разница, – проговорило привидение, подлетев к самому моему лицу, – ведь без алмаза Тик-так ты всё равно не сможешь попасть к своей подруге.

– Вот тут вы страшно ошибаетесь, дорогая, – заявила я. – Я бы, разумеется, предпочла отправиться в Проспу с помощью камня, но раз это теперь невозможно, я составила новый блестящий план «Б». Как раз за минуту до того, как вы вывалились из камина.

В её чёрных глазах вспыхнул интерес:

– И какой же у тебя новый план?

– Не ваше дело, обжора вы напыщенная. Кстати, не подскажете, когда луна снова будет в третьей фазе?

– Через четыре дня, кажется. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так.

– Несносная девчонка! – зарычало привидение.

Первый обед в моём новом доме был очень торжественным. «Мой новый дом» – какие волнующие слова! Берта чудесно сервировала стол. Красивейшие фарфоровые тарелки и столовое серебро мистера Бэнкса сверкали при свечах. С каждой стены на нас взирали сельские пейзажи Англии.

Миссис Диккенс превзошла себя. Курица была зажарена до угольной корочки. Мундиры картофелин в духовке обрели восхитительную ворсистость крабового панциря. Бобы выглядели так, будто их пытали. Соус бугрился устрашающими комками. Но впервые за долгое-долгое время я была счастлива. Горло по-прежнему болело. Суставы еле гнулись. Но у меня в запасе имелась парочка блистательных замыслов по спасению: один – Ребекки, второй – Анастасии. У меня снова появилась надежда!

Миссис Диккенс проследила, чтобы стол был накрыт как подобает, и велела Берте идти с ней на кухню, чтобы прибраться и помыть посуду до ужина. Они торопливо направились к выходу из столовой, но я их остановила.

– Почему мы не можем пообедать все вместе? – спросила я.

Мисси Диккенс ахнула:

– Как же это, деточка?!

– Да очень просто. – Я расстелила на коленях салфетку (на мне было прелестное светло-зелёное платье, купленное Бертой). – Миссис Диккенс, хоть ваши таланты и исчерпываются умением дремать после обеда и виртуозно прятать бутылки виски, но вы приготовили эту жутко обгорелую курицу и, по-моему, имеете полное право сесть за стол и отведать угощение.

Экономка сначала растерялась. Но, убедившись, что я серьёзна, как распорядитель на похоронах, подошла и села рядом со мной.

– Это против всяких приличий, – пробормотала она, набивая рот картошкой, – но да хранят тебя небеса, деточка.

Берта сделала книксен (вот чудачка) и попятилась к двери:

– Я пойду помою кастрюли…

– Ничего ты мыть не будешь, – отрезала я.

– Правда?

– Берта, ты ревёшь как корова по восемь раз на дню, а то и больше, но сердце у тебя доброе. И если две служанки могут сидеть за одним столом, почему третья не может присоединиться к ним?

Она покраснела и, хихикнув, села за стол.

Разговор вскоре перешёл на мои грандиозные планы – точнее, на один из них. Когда я объявила, что намерена не только пойти на бал в Баттерфилд-парке, который состоится через четыре дня, но и разузнать там про Анастасию, у Берты и миссис Диккенс глаза на лоб полезли.

– Нельзя тебе туда, деточка! – запротестовала миссис Диккенс. – А то эта злющая леди Элизабет опять посадит тебя в дурдом!

– И правда, мисс, – поддержала её Берта. – Стоит ей вас увидеть – и всё будет кончено.

– Правильно. Поэтому я туда не поеду, – пояснила я.