Часть первая

Онлайн чтение книги Насчастливый город Calamity Town
Часть первая

Глава 1

МИСТЕР КВИН ОТКРЫВАЕТ АМЕРИКУ

Эллери Квин стоял на платформе райтсвиллского железнодорожного вокзала, заваленный по колено багажом, и думал: « Я чувствую себя адмиралом — адмиралом Колумбом » . Под карнизом здания вокзала — приземистого сооружения из красного кирпича — на ржавой тележке сидели двое мальчишек в рваных синих комбинезонах. Они болтали грязными ногами, жуя резинку, и без всякого выражения глазели на Эллери. Гравий вокруг вокзала был усеян лошадиным навозом. По одну сторону железнодорожного полотна теснились двухэтажные каркасные домики и маленькие лавчонки — очевидно, с этой стороны находился город, ибо на круто поднимающейся вверх мощенной булыжником улице Квин узрел более высокие сооружения и зад удаляющегося автобуса. На другой стороне находились только гараж, бывший трамвай с надписью « Закусочная Фила » и кузница с неоновой вывеской. Все остальное вокруг заросло зеленью и выглядело более приятно.

— Местечко вроде бы недурное, — с энтузиазмом пробормотал Эллери, ибо повсюду господствовали приятные глазу зелено-желтые цвета, и небо казалось более голубым, а облака — более белыми, чем виденные им когда-либо раньше. К тому же, похоже, именно на этом месте, где Райтсвиллский вокзал словно напоминал удивленной земле, что сейчас двадцатый век, встречались город и деревня.

Отели « Холлис », « Апем-Хаус » и « Келтон » не смогли предложить приезжему свободный номер. Казалось, обогнав Квина, в Райтсвилл пришел туристический бум. Последнюю комнату в « Холлисе » у него из-под носа увел толстяк, на котором едва ли не буквально было написано: « Оборонная промышленность » . Нисколько не обескураженный, Эллери оставил багаж в « Холлисе » и не торопясь съел ленч в кафе, читая « Райтсвиллский архив » , газету, издаваемую и редактируемую Фрэнком Ллойдом. Он постарался запомнить побольше имен, упомянутых в ней в качестве местных знаменитостей, купил две пачки сигарет « Пэлл-Мэлл » , затем приобрел в киоске план Райтсвилла и зашагал под жарким солнцем через вымощенную красным кирпичом Площадь.

У лошадиной кормушки в центре Площади Эллери Квин задержался, чтобы полюбоваться Райтом — основателем города. Вероятно, некогда основатель был бронзовым, но теперь стоял покрытый мхом, а каменной кормушкой, на которой он возвышался, очевидно, не пользовались годами. Типичный для янки нос покрывал засохший птичий помет. Текст на табличке гласил, что Джезрил Райт основал Райтсвилл в 1701 году от Рождества Христова, на месте бывшего индейского поселения, вспахал землю, построил ферму и стал процветать. Целомудренно чистые окна Райтсвиллского национального банка, возглавляемого президентом Джоном Ф. Райтом, улыбались Эллери Квину с другой стороны площади, и он улыбнулся им в ответ: « Ох уж эти пионеры! »

Затем обошел круглую площадь, заглянув в магазин мужской одежды Сола Гауди, универмаг « Бон-Тон » , винную лавку Данка Маклина и страховую контору Уильяма Кетчема, обследовал три позолоченных шара над магазином Дж. П. Симпсона, а в аптеке в Хай-Виллидж, принадлежащей Майрону Гарбеку, наполненные красной и зеленой жидкостью стеклянные сосуды, и начал обозревать улицы, отходящие от площади, как спицы от центра колеса. Одна из них выглядела широким проспектом, на котором находились ратуша из красного кирпича, библиотека Карнеги,[1]Карнеги, Эндрю (1835–1919) — американский стальной магнат и филантроп. (Здесь и далее примеч. пер.). небольшой парк с высокими деревьями и группой новых белых домов, походивших на здания Администрации проектов работ.[2]Администрация проектов работ — американское федеральное учреждение, функционировавшее в 1935–1943 гг. с целью ликвидации безработицы. Другую « спицу » образовывала улица, где размещались магазины. Она была полна женщин в домашних платьях и мужчин в рабочей одежде. Сверившись с планом, Эллери выяснил, что эта торговая улица именуется Лоуэр-Мейн, и зашагал по ней. Увидев редакцию газеты « Райтсвиллский архив » , заглянул в нее и обнаружил там старого Финни Бейкера, начищавшего до блеска печатный станок после утренней работы. Двинувшись дальше, он сунул нос в переполненную галантерейную лавку, миновал кинотеатр « Бижу » и агентство по продаже недвижимости Дж. С. Петтигру, зашел в кафе-мороженое Эла Брауна, съел порцию « Нью-Йоркского колледжского » и послушал болтовню загорелых парней и румяных девушек старшего школьного возраста. Свидания на субботний вечер назначались направо и налево — на танцплощадке в роще, которая, как понял Эллери, находилась у разъезда в трех милях по железнодорожному полотну и вход куда стоил один доллар. « Только, ради бога, Мардж, держи свою мамашу подальше от автостоянки, ладно? Не хочу, чтобы она нас застукала, как две недели назад, и довела тебя до слез » .

Квин бродил по городу, вдыхая запах мокрых листьев и жимолости. Ему понравились чучело орла в вестибюле библиотеки Карнеги и пожилая библиотекарша мисс Эйкин, которая бросила на него резкий взгляд, словно предупреждая: « Не вздумайте воровать здесь книги! » Еще ему понравились извилистые узкие улочки Лоу-Виллидж. Там он зашел в универсальный магазин Сидни Готча, где под предлогом покупки пачки жевательного табака « Старый моряк » подышал запахом кофе, резиновой обуви, уксуса, сыра и керосина. Ему также понравились недавно открытый вновь механический цех и старая хлопкопрядильная фабрика, расположенная по диагонали от памятника павшим в мировой войне.[3]Имеется в виду Первая мировая война. Сидни Готч рассказал ему об этой фабрике. Одно ее здание долгое время пустовало, затем в нем размещался обувной магазин, а затем оно опять оказалось бесхозным. Эллери обратил внимание на дыры в его оконных стеклах. Это мальчишки из Лоу-Виллидж по пути к увитому плющом дому на Лоуэр-Дейд-стрит — приходской школе Святого Иоанна — летом бросали в них камни, а зимой — снежки. Но теперь по фабрике рыскали охранники с суровым взглядом и кожаными кобурами на бедрах, поэтому ребятишки, по словам Сидни Готча, пробегали мимо, предпочитая закусочную Мюллера на углу Уистлинг-авеню. А фабрика начала принимать военные заказы.

— Сейчас в городе бум! Неудивительно, что вы не смогли раздобыть комнату, — сообщил он. — У нас с Бетси живут дядя из Сент-Пола и кузен из Питсбурга!

Короче говоря, Эллери Квину понравилось все. Глянув на большие часы на пирамидальной крыше ратуши, он обнаружил, что уже половина третьего, и зашагал назад к Лоуэр-Мейн, не останавливаясь до тех пор, пока не добрался до офиса с вывеской « Дж. С. Петтигру. Недвижимость » .

Глава 2

НЕСЧАСТЛИВЫЙ ДОМ

Когда Эллери вошел в офис Петтигру, Дж. С. дремал, положив ноги в солидного размера ботинках на стол. Он только что вернулся с еженедельного ленча, устраиваемого Торговой палатой в « Апем-Хаус » , и его желудок был набит жареным цыпленком мамаши Апем. Квин разбудил его и представился:

— Моя фамилия Смит. Я только что прибыл в Райтсвилл и подыскиваю небольшой меблированный дом с ежемесячной оплатой.

— Рад познакомиться, мистер Смит, — отозвался Дж. С., влезая в габардиновый « офисный » пиджак. — Ужасно жарко! Меблированный дом? Сразу видно, что вы не местный. В Райтсвилле нет меблированных домов, мистер Смит.

— Тогда, возможно, меблированную квартиру…

— То же самое. — Дж. С. зевнул. — Прошу прощения. Становится все жарче, не так ли?

— Безусловно, — согласился Эллери.

Мистер Петтигру откинулся на спинку вращающегося кресла, вытащил зубочисткой из слоновой кости застрявший в зубах кусочек цыпленка и внимательно его осмотрел.

— С жильем у нас проблема. Да, сэр. Люди сыплются в город, как зерно в кузов. Особенно для работы в механическом цехе. Одну минуту!

Мистер Квин послушно подождал, пока Дж. С. щелчком не смахнул с зубочистки кусочек мяса.

— Мистер Смит, вы суеверны?

Эллери удивился вопросу, но ответил:

— Едва ли.

Дж. С. просиял.

— В таком случае… — начал он, но оборвал фразу. — А по какому делу вы здесь? Не то чтобы это имело значение, но…

Эллери заколебался.

— Я писатель.

Риелтор разинул рот.

— Вы пишете рассказы?

— В том числе, мистер Петтигру. Я пишу книги.

Дж. С. просиял еще больше.

— Для меня честь познакомиться с вами, мистер Смит! Смит… Странно! Я много читаю, но не припоминаю автора с такой фамилией… Как, вы сказали, ваше имя, мистер Смит?

— Я этого не сказал, но меня зовут Эллери. Эллери Смит.

— Эллери Смит… — задумчиво повторил Дж. С.

Эллери Квин улыбнулся:

— Я пишу под псевдонимом.

— Ага! Под псевдонимом… — Увидев, что мистер « Смит » продолжает молча улыбаться, Дж. С. потер подбородок и спросил: — Полагаю, у вас есть рекомендации?

— Плата за три месяца вперед послужит мне хорошей рекомендацией в Райтсвилле, мистер Петтигру?

— Теперь улыбаться должен я! — усмехнулся Дж. С. — Пойдемте со мной, мистер Смит. У меня есть как раз такой дом, который вы ищете.

— Что вы имели в виду, спросив, не суеверен ли я? — осведомился Эллери, когда они сели в ядовито-зеленый двухместный автомобиль Дж. С. и отъехали от тротуара. — Это дом с привидениями?

— Не совсем, — отозвался Дж. С. — Хотя с ним связана странная история — возможно, она подаст вам идею для очередной книги, а?

Мистер « Смит » согласился, что такое не исключено.

— Дом стоит на Холме рядом с домом Джона Ф. Райта — президента Райтсвиллского национального банка.

Это старейшее семейство в городе. Три года назад, сэр, одна из трех его дочерей — средняя, Нора, — обручилась с Джимом Хейтом. Джим был старшим кассиром в банке Дж. Ф. Он не местный — приехал в Райтсвилл из Нью-Йорка за пару лет до того с отличными рекомендациями. Начал помощником кассира и хорошо себя проявил. Джим — надежный парень. Он сторонился дурной компании, часто бывал в библиотеке, не слишком много развлекался — полагаю, только посещал кинотеатр « Бижу » Луи Кейхана или стоял с другими ребятами на концертах духового оркестра, наблюдая за девушками, жуя попкорн и поддразнивая их. Джим усердно работал и крепко стоял на ногах. Нам всем он нравился. — Мистер Петтигру вздохнул, а Эллери про себя удивился, почему столь радужная характеристика действует на его собеседника так угнетающе.

— Очевидно, мисс Норе Райт он нравился больше, чем остальным, — заметил он, чтобы смазать колеса повествования.

— Верно, — кивнул Дж. С. — Она была без ума от него. До появления Джима Нора слыла тихоней — она носила очки и, вероятно, поэтому считала себя непривлекательной, так как сидела дома, читая, вышивая или помогая матери в ее организаторской работе, покуда Лола и Пэтти прогуливались с парнями. Но Джим изменил все это, сэр. Он был не из тех, кого останавливают очки. Нора — хорошенькая девушка, и, когда Джим начал ухаживать за ней, она сразу изменилась… — Дж. С. нахмурился. — Очевидно, я слишком много болтаю. Но вы поняли суть. Когда Джим и Нора обручились, весь город считал их прекрасной парой — особенно после того, что произошло со старшей дочерью Джона, Лолой.

— А что с ней случилось, мистер Петтигру? — быстро осведомился Эллери.

Дж. С. свернул на широкую сельскую дорогу. Они уже выехали из города, и обильная зелень радовала глаза Эллери.

— Разве я сказал что-то о Лоле? — смущенно переспросил риелтор. — Ну… она сбежала из дома с актером гастролирующей труппы и через некоторое время вернулась в Райтсвилл разведенной. — Дж. С. поджал губы, и мистер Квин понял, что больше он ничего не услышит о мисс Лоле Райт. — Джон и Гермиона Райт решили подарить Джиму и их Норе на свадьбу меблированный дом. Джон отделил часть своего поместья и построил там дом рядом со своим, так как Герми хотела, чтобы Нора жила как можно ближе к ним, поскольку они… уже потеряли одну из своих девочек.

— Лолу, — кивнул мистер Квин. — Вы сказали, что она развелась и вернулась сюда. Значит, Лола Райт больше не живет с родителями?

— Нет, — кратко отрезал Дж. С. — Поэтому Джон построил для Джима и Норы шестикомнатный домик по соседству. Гермиона уже завезла туда ковры, мебель, портьеры, постельное белье, столовое серебро, когда все это внезапно случилось.

— Что именно? — спросил Эллери.

— По правде говоря, мистер Смит, этого никто не знает, — признался риелтор. — Никто, кроме Норы Райт и Джима Хейта. Все у них было прекрасно, однако за день до свадьбы Джим неожиданно уехал. Сбежал! Это произошло три года назад, и с тех пор о нем никто ничего не слышал. — Они ехали вверх по извилистой дороге. Эллери видел старые дома на зеленых лужайках и вязы, клены, кипарисы, плакучие ивы, которые были куда выше их. — На следующее утро Джон Ф. обнаружил на своем столе в банке заявление Джима об уходе, в котором ничего не говорилось о причине. И Нора тоже не проронила ни слова — просто закрылась в спальне, плакала там и не выходила ни к отцу, ни к матери, ни к сестре Патриции, ни даже к старой служанке Луди, которая практически вырастила трех девочек Райт. Моя дочь Кармел и Пэтти Райт закадычные подруги, и Пэт обо всем рассказала Кармел. Пэт сама пролила много слез в тот день. Думаю, остальные тоже.

— А дом? — осведомился Квин.

Дж. С. подъехал к обочине и выключил мотор.

— Свадьбу отменили. Мы все думали, что это обычная ссора влюбленных и Джим вот-вот появится снова, но этого не случилось. Очевидно, разрыв был серьезным. — Риелтор покачал головой. — Новый дом достроили, но оказалось, что жить в нем некому. Ужасный удар для Гермионы. Она стала распространять слух, что Нора дала отставку Джиму, но…

— Да? — подбодрил его Эллери.

— Люди вскоре начали говорить, что Нора… повредилась в уме и что шестикомнатный домик приносит несчастье.

— Несчастье?

Дж. С. кисло улыбнулся:

— Забавно, не так ли? Разумеется, дом не имеет отношения к разрыву Джима и Норы. И Нора вовсе не сумасшедшая. — Он презрительно фыркнул. — Но это еще не все. Когда стало ясно, что Джим не вернется, Джон Ф. решил продать дом, который построил для дочери. Вскоре нашелся покупатель — родственник жены судьи Мартина, Клэрис, по фамилии Хантер, из бостонской ветви семьи. Я оформлял сделку. — Дж. С. понизил голос: — Даю вам слово, мистер Смит, когда я повел этого мистера Хантера в дом для последнего осмотра перед подписанием договора и мы зашли в гостиную, он сказал: « Мне не нравится этот диван » , потом окинул комнату испуганным взглядом, схватился за сердце и упал передо мной замертво! Я после этого не спал целую неделю. — Риелтор вытер лоб. — Док Уиллоби сказал, что это был сердечный приступ, но город говорил, что все дело в доме. Сначала Джим сбежал, потом покупатель умер на месте. А в довершение ко всему какой-то репортеришка из « Архива » Фрэнка Ллойда написал заметку о смерти Хантера и назвал место происшествия « Несчастливым домом » . Фрэнк уволил его — он дружит с Райтами.

— Что за чепуха! — усмехнулся Квин.

— Тем не менее покупателей больше не нашлось. Тогда Джон предложил дом в аренду, но тоже безрезультатно. Вы все еще хотите его снять?

— Разумеется, — весело отозвался Эллери. Дж. С. снова завел машину. — Похоже, несчастлива семья, а не дом. Одна дочь сбежала, у другой — разбито сердце… Младшая дочь хоть нормальная?

— Патриция? — Дж. С. просиял. — Самая хорошенькая и смышленая девушка в городе после моей Кармел! Она невеста Картера Брэдфорда. Карт наш новый окружной прокурор… Вот мы и приехали!

Риелтор свернул на подъездную аллею дома в колониальном стиле,[4]Архитектурный стиль, бытовавший в британских колониях в Северной Америке, на месте которых возникли США. стоящего на склоне Холма вдалеке от дороги. Дом и деревья на лужайке возле него были самыми большими из всех, что Эллери видел на Холме. Рядом приютилось маленькое белое каркасное строение, окна которого были закрыты ставнями.

Мистер Квин поглядывал на него, поднимаясь к широкому крыльцу дома Райтов. Дж. С. нажал кнопку звонка, а старая Луди в одном из ее знаменитых крахмальных фартуков открыла дверь и осведомилась, какого рожна им нужно.

Глава 3

«ЗНАМЕНИТЫЙ ПИСАТЕЛЬ СОБИРАЕТСЯ ЖИТЬ В РАЙТСВИЛЛЕ»

— Я передам мистеру Джону, что вы пришли, — фыркнула Луди и отошла, гордо шествуя в своем фартуке с торчащими в разные стороны, как на голландском капоре, краями.

— Очевидно, Луди знает, что мы приехали договариваться об аренде Несчастливого дома, — усмехнулся мистер Петтигру.

— Почему это заставляет ее смотреть на меня так, словно я нацистский гауляйтер?[5]Гауляйтер — начальник округа в нацистской Германии. — поинтересовался Эллери.

— Очевидно, Луди считает неподобающим для семейства Райт сдавать дома в аренду. Иногда я не знаю, кто больше гордится семейным именем — Луди или Герми!

Эллери осмотрелся вокруг, отметив старинную мебель красного дерева, красивый камин из итальянского мрамора и по меньшей мере две недурные картины маслом. Дж. С. обратил внимание на его интерес.

— Гермиона сама подбирает картины — она знает толк в искусстве… А вот и Герми вместе с Джоном.

Эллери поднялся. Он ожидал увидеть особу с крепкой фигурой и суровым лицом, но его глазам предстала миниатюрная женщина с ласковым материнским взглядом. Герми всегда обманывала ожидания незнакомцев таким образом. Джон Фаулер Райт тоже был хрупким маленьким человечком с загорелым лицом сельского жителя. В руке он держал альбом для марок. Эллери этот человечек понравился с первого взгляда.

— Джон, это мистер Эллери Смит, он подыскивает для аренды меблированный дом, — нервно заговорил Дж. С. — Мистер и миссис Райт — мистер Смит. Э-э… хм!

Джон Ф. Райт произнес тонким голоском, что он очень рад знакомству с мистером Смитом, а Герми протянула ему руку. Однако Эллери заметил ледяной блеск в ее голубых глазах и решил, что это один из тех случаев, когда самка опаснее самца. Поэтому он поздоровался с ней в высшей степени галантно. Герми немного оттаяла и запустила тонкие дамские пальчики в гладкие седеющие волосы, как всегда делала, будучи довольной или взволнованной.

— Конечно, — с почтением в голосе продолжал Дж. С., — я сразу подумал о вашем превосходном шестикомнатном домике, Джон…

— Мне не слишком нравится идея сдавать дом в аренду, Джон, — холодно произнесла Гермиона. — Не могу себе представить, мистер Петтигру…

— Может быть, если вы узнаете, кто такой мистер Смит… — быстро проговорил Дж. С.

Герми насторожилась, а Джон Ф. наклонился вперед в своем кресле у камина.

— Ну и кто же он? — осведомилась Герми.

— Мистер Эллери Смит — знаменитый писатель! — сообщил Дж. С.

— Знаменитый писатель? — ахнула Герми. — Господи, как неловко!.. Сюда, Луди, поставь все на кофейный столик.

Луди со звоном опустила на столик графин с виноградным соком и лимонадным пуншем, в котором плавали кусочки льда, и четыре красивых хрустальных бокала.

— Я уверена, что вам понравится наш дом, мистер Смит, — быстро продолжила Герми. — Это настоящий сказочный домик. Я украшала его своими руками. Вы, случайно, не читаете лекции? Наш женский клуб…

— Рядом хорошее поле для гольфа, — сообщил Джон Ф. — На какой срок вы хотите арендовать дом, мистер Смит?

— Несомненно, мистеру Смиту так понравится Райтсвилл, что он останется здесь надолго, — прервала мужа Герми. — Попробуйте пунш Луди, мистер Смит…

Джон Ф. слегка нахмурился:

— Учитывая то, как процветает Райтсвилл, я, вероятно, вскоре смогу продать дом…

— Помех не будет, Джон! — пообещал Дж. С. — Мы можем указать в договоре, что в случае появления покупателя мистер Смит освободит дом после заблаговременного уведомления…

— Дела, дела! — весело промолвила Гермиона. — Пока что мистеру Смиту нужно осмотреть дом. Мистер Петтигру, вы останетесь здесь и составите компанию Джону и его дурацким старым маркам. Пойдемте, мистер Смит?

Герми висела на руке у Эллери всю дорогу от большого дома до маленького домика, словно опасаясь, что он улетит, если она его отпустит.

— Конечно, мебель сейчас зачехлена, но она очень красивая. Из американского клена с глазками и абсолютно новая. Взгляните, мистер Смит. Разве не прелесть?

Герми показала Эллери весь дом, от погреба до островерхого чердака, отделанную ситцем главную спальню, гостиную с ее кленовой мебелью и нишами, заполненными предметами искусства, ковром и полупустыми книжными полками…

— Да-да, — кивал измученный Эллери. — Превосходно, миссис Райт.

— Конечно, я постараюсь раздобыть для вас экономку, — с энтузиазмом заявила Герми. — Господи, а где же вы будете работать? Мы могли бы переделать спальню на втором этаже в кабинет. Вам ведь необходим рабочий кабинет, мистер Смит?

Эллери выразил уверенность, что он прекрасно устроится.

— Значит, вам понравился наш маленький домик? Я так рада! — Гермиона понизила голос. — Разумеется, вы в Райтсвилле инкогнито?

— Какое впечатляющее слово, миссис Райт…

— В таком случае я позабочусь, чтобы, кроме нескольких наших ближайших друзей, никто не знал, кто вы, — пообещала Герми. — Над чем вы планируете работать, мистер Смит?

— Над романом, — ответил Эллери, — действие которого происходит в типичном маленьком американском городке, миссис Райт.

— Выходит, вы приехали сюда, чтобы почувствовать колорит? Как изобретательно! И выбрали наш милый Райтсвилл? Вы должны сразу же познакомиться с моей дочерью Патрицией, мистер Смит! Она такое смышленое дитя. Уверена, что Пэт поможет вам лучше узнать наш город…

Спустя два часа мистер Эллери Квин подписался именем Эллери Смит в договоре об аренде меблированного дома номер 460 на Хилл-Драйв сроком на шесть месяцев, начиная с 6 августа 1940 года, с арендной платой семьдесят пять долларов в месяц, внесении авансом суммы за три месяца и обязательстве освободить дом через месяц в случае уведомления о его продаже.

— Должен вам признаться, мистер Смит, — сказал Дж. С., когда они вышли из дома Райтов, — что я на минуту затаил дыхание.

— Когда?

— Когда вы взяли у Джона Ф. ручку и подписали договор.

— Задержали дыхание? — Эллери нахмурился. — Почему?

Дж. С. усмехнулся:

— Вспомнил, как бедняга Хантер свалился мертвым в этом Несчастливом доме. Но вы, слава богу, живы-здоровы!

Он сел в свой автомобиль и, не переставая ухмыляться, поехал в город забирать вещи Эллери из отеля « Холлис » . А Квин остался на подъездной аллее Райтов, испытывая легкое раздражение.

* * *

Возвращаясь в свою новую резиденцию, он ощущал покалывание в спине. Теперь, когда Эллери удалось вырваться из тисков миссис Райт, дом показался ему каким-то незавершенным и пустым, как космическое пространство. Он едва не произнес про себя слово « нечеловеческим » , но успел взять себя в руки. Несчастливый дом? Это все равно что назвать Райтсвилл « Несчастливым городом » ! Квин снял пиджак, засучил рукава рубашки и взялся за работу.

— Мистер Смит! — послышался испуганный голос. — Что вы делаете?

Эллери виновато бросил мебельный чехол. Гермиона Райт с пылающими щеками — ее седые волосы на сей раз отнюдь не выглядели приглаженными — влетела в комнату.

— Не смейте ничего трогать! Входи, Альберта, — мистер Смит тебя не укусит.

В комнату, робко шаркая ногами, вошла мужеподобная женщина.

— Мистер Смит, это Альберта Манаскас. Уверена, что вы найдете ее услуги вполне удовлетворительными. Не стой на месте, Альберта! Начни сверху!

Альберта быстро вышла. Эллери пробормотал слова благодарности и опустился на обитый ситцем стул, покуда миссис Райт атаковала комнату с приводящей в ужас энергией.

— Мы живо наведем здесь образцовый порядок! Кстати, надеюсь, вы не будете возражать? По пути в город за Альбертой я случайно заглянула в редакцию газеты « Архив » … фу, ну и пыль!.. и имела конфиденциальный разговор с Фрэнком Ллойдом — редактором и издателем.

Сердце Эллери тревожно заколотилось.

— Между прочим, я взяла на себя смелость заказать для вас у Логана мясо и бакалею. Хотя, конечно, сегодня вечером вы пообедаете с нами. Господи, неужели я забыла?.. Электричество… газ… вода… нет, кажется, я подумала обо всем. Ах да, телефон! Завтра утром я займусь этим в первую очередь… Как бы мы ни старались, мистер Смит, рано или поздно все узнают, что вы в Райтсвилле, а Фрэнк, являясь газетчиком, будет вынужден поместить о вас статью, поэтому я решила в порядке личного одолжения попросить его не упоминать, что вы знаменитый писатель… Пэтти, малышка! Картер! Дорогие мои, у меня для вас такой сюрприз!

Эллери поднялся в поисках пиджака. Единственной его связной мыслью в тот момент было, что у девушки глаза цвета ключевой воды, играющей на солнце.

— Так вы знаменитый писатель, — заговорила Патриция Райт, рассматривая его, слегка склонив голову набок. — Когда папа только что рассказал Картеру и мне, какую добычу отхватила мама, я подумала, что увижу поэта в мешковатых брюках, с меланхолическим взглядом и брюшком. Очень рада.

Эллери Квин что-то пробормотал, пытаясь выглядеть учтивым.

— Разве это не чудесно, дорогая? — воскликнула Герми. — Вы должны извинить меня, мистер Смит. Я знаю, что вы считаете меня жуткой провинциалкой, но я просто потрясена… Пэт, дорогая, представь Картера.

— Прости, Картер, я совсем забыла! Мистер Смит — мистер Брэдфорд.

Пожимая руку высокому молодому человеку, показавшемуся ему толковым, но обеспокоенным, Эллери подумал, не озабочен ли он тем, как удержать мисс Патрицию Райт, и сразу же проникся к нему сочувствием.

— Полагаю, — вежливо произнес Картер Брэдфорд, — мы все, наверное, кажемся вам провинциалами, мистер Смит. В какой области литературы вы работаете?

— В области беллетристики, — ответил Эллери, чувствуя, что ему объявили войну.

— Я очень рада, — повторила Пэт, окидывая Эллери взглядом. Картер тут же нахмурился, а Квин просиял. — Я приберу эту комнату, мама… Вы не оскорбите мои чувства, мистер Смит, если после того, как мы прекратим вмешиваться в вашу жизнь, вы снова все переставите. Но пока…

Наблюдая, как Пэт Райт приводит в порядок его жилище под подозрительным взглядом Картера Брэдфорда, Эллери подумал: « Может быть, святые каждый божий день будут насылать на меня подобные несчастья?! Картер, мальчик мой, мне очень жаль, но я намерен подружиться с вашей Пэтти! »

Настроение Эллери не ухудшилось, когда Дж. С. Петтигру, вернувшись из города с его багажом, продемонстрировал последний выпуск « Райтсвиллского архива » . Фрэнк Ллойд, редактор и издатель, сдержал данное Гермионе Райт слово чисто формально. В заметке он упоминал о приезжем только как о « мистере Эллери Смите из Нью-Йорка » . Но заголовок гласил: « Знаменитый писатель собирается жить в Райтсвилле! »

Глава 4

ТРИ СЕСТРЫ

Мистер Эллери « Смит » произвел сенсацию среди haut monde[6]Высший свет (фр.). на Холме и местных интеллектуалок: мисс Эйкин — библиотекарши, изучающей греческий; миссис Холмс, преподающей литературу в райтсвиллской средней школе, и, конечно, Эмелин Дюпре, которую непочтительные жители города именовали « городской плакальщицей » и которой, тем не менее, завидовали и молодые и старые, ибо на ее долю выпало чудесное везение стать его соседкой. Дом Эми Дюпре находился по другую сторону от дома Эллери. Автомобильное движение по Хилл-Драйв неожиданно и резко возросло. Интерес был настолько всеобъемлющим, что Эллери не удивило бы, если бы Райтсвиллская автобусная компания организовала экскурсионный маршрут к его дому. Затем посыпались приглашения на чай, обед, ленч, а Эмелин Дюпре пригласила его даже на завтрак, « дабы мы могли говорить об искусстве в атмосфере утренней свежести, когда роса еще не исчезнет с травы » . Бен Данциг, владелец книжного магазина-библиотеки в Хай-Виллидж, торговавший заодно и канцтоварами, говорил, что у него еще никогда не покупали дорогую писчую бумагу в таком количестве.

Поэтому Эллери начал с нетерпением ожидать утренних часов, когда Пэт заходила за ним в пуловере и слаксах и увозила его на экскурсии по округу в своем автомобиле с откидным верхом. Она знала абсолютно всех в Райтсвилле и в поселке Слоукем и знакомила Эллери с людьми по фамилии О'Халлеран, Жимбрунский, Джонсон, Даулинг, Голдбергер, Венути, Жакар, Владислаус и Бродбек — машинистами, слесарями, конвейерными рабочими, фермерами, лавочниками, наемными работниками, белыми, черными и коричневыми, с детьми разного возраста и разной степени чистоты. Благодаря широчайшему кругу знакомств мисс Райт записная книжка мистера Квина вскоре наполнилась забавными жаргонными словечками, информацией об обедах на двоих, ссорах, происходивших субботними вечерами на 16-м шоссе, танцах, джазовых конкурсах, полуденных фабричных гудках, обилии дыма, смеха и толчее — короче говоря, об американском колорите в райтсвиллском издании.

— Не знаю, что бы я делал без вас, — признался Эллери однажды утром, когда они возвращались из Лоу-Виллидж. — А ведь на первый взгляд вы кажетесь девушкой, чье место скорее в загородном клубе или церковной общине.

— Я и там состою, — усмехнулась Пэт. — Но, кроме того, я изучала в колледже социологию — в июне получила степень — и, по-видимому, просто не могу удержаться от того, чтобы не практиковаться на беспомощном населении. Если война продолжится…

— Молочный фонд? — осведомился Эллери. — Или что-то в этом роде?

— Варвар! Молочные фонды — мамина епархия. Социология, дорогой мой, занимается не только кальцием для роста костей. Это наука о цивилизации. Взять, к примеру, Жимбрунских…

— Избавьте меня от них! — взмолился Эллери, уже успевший познакомиться с Жимбрунскими. — Между прочим, Пэтти, что обо всем этом думает ваш местный прокурор мистер Брэдфорд?

— Обо мне и о социологии?

— Обо мне и о вас.

— О! — Пэт с довольным видом тряхнула волосами. — Карт ревнует.

— Хм! Послушайте, малютка…

— Только не начинайте разыгрывать благородство, — прервала Пэт. — Беда Карта в том, что он слишком долго воспринимает меня как нечто само собой разумеющееся. Мы практически выросли вместе. Ему полезно немного поревновать.

— Не думаю, что я буду наслаждаться ролью возбудителя любви, — улыбнулся Эллери.

— Что вы! — Пэт была шокирована. — Вы мне нравитесь. А это делает все куда более забавным. — Она искоса посмотрела на него: — Кстати, вы знаете, о чем поговаривают люди?

— Ну и о чем же?

— Вы сказали мистеру Петтигру, что вы знаменитый писатель…

— Мистер Петтигру добавил прилагательное « знаменитый » по собственной инициативе.

— Вы также сказали, что не пишете под именем Эллери Смит, а используете псевдоним, но не сообщили, какой именно.

— Конечно не сказал!

— Поэтому люди говорят, что вы, возможно, вовсе не знаменитый писатель.

— Какие люди?

— Разные.

— Вы думаете, что я мошенник?

— Не важно, что думаю я, — отрезала Пэт. — Но вам следует знать, что состоялся просмотр картотеки фотографий писателей в библиотеке Карнеги и мисс Эйкин заявляет, что вы там отсутствуете.

— Тьфу! — воскликнул Эллери. — Просто я не настолько знаменит.

— Именно так я ей и ответила. Мама пришла в ярость при одной мысли об этом, но я сказала ей: « А откуда мы знаем, мама? » И что вы думаете — бедная мама всю ночь не могла сомкнуть глаз.

Оба засмеялись.

— Кстати, — спросил Эллери, — почему я до сих пор не встречал вашу сестру Нору? Она нездорова?

Его удивило, что Пэт сразу перестала смеяться при упоминании имени сестры.

— Нора? — переспросила она голосом, лишенным всякого выражения. — С ней все в порядке. Давайте на это утро закончим, мистер Смит.

* * *

Вечером Гермиона официально продемонстрировала новое сокровище. Круг приглашенных был самым интимным — только судья Мартин и его жена Клэрис, доктор Уиллоби, Картер Брэдфорд, Табита Райт — единственная оставшаяся в живых сестра Джона Ф., из тех чопорных Райтов, которые до конца так и не приняли Гермиону Блуфилд, — и Фрэнк Ллойд, редактор-издатель газеты « Архив » . Ллойд разговаривал с Картером Брэдфордом о политике, но оба только притворялись заинтересованными беседой. Картер бросал испепеляющие взгляды на Пэт и Эллери, занявших « кресло на двоих » возле итальянского камина, а похожий на бурого медведя Ллойд беспокойно посматривал на лестницу в прихожей.

— Фрэнк был влюблен в Нору еще раньше Джима и до сих пор без ума от нее, — объяснила Пэт. — Когда здесь появился Джим Хейт и Нора в него влюбилась, Фрэнк воспринял это очень скверно.

Обследовав в другом конце комнаты монументального газетчика, Эллери про себя признал, что Фрэнк Ллойд может быть опасным противником. Его глубоко запавшие зеленые глаза поблескивали сталью.

— А когда Джим сбежал, Фрэнк сказал, что…

— Да?

— Не важно. — Пэт вскочила с кресла. — Я слишком много болтаю. — И она подбежала к мистеру Брэдфорду, чтобы разбить очередной кусочек его сердца. Вечернее платье из голубой тафты слегка шуршало при каждом ее движении.

— Майлоу, это тот самый Эллери Смит, — с гордостью объявила Герми, подойдя к Эллери в сопровождении громоздкого и неуклюжего доктора Уиллоби.

— Не знаю, мистер Смит, оказываете вы хорошее или плохое влияние, — усмехнулся врач. — Я только что принимал очередные роды у Жакаров. Ох уж эти канадцы! На сей раз тройня. Единственная разница между мною и доктором Дефоу[7]Дефоу, Аллан Рой (1883–1943) — канадский врач-акушер, контролировавший рождение пяти близнецов, все они выжили. состоит в том, что ни одна леди в нашем округе не оказалась настолько предусмотрительной, чтобы выносить более четырех детей одновременно. Вам нравится наш город?

— Я влюбился в него, доктор Уиллоби.

— Да, городок неплохой. Герми, где моя выпивка?

— Если вы достаточно терпимы, — фыркнул судья Мартин, подходя к ним вместе с повисшей у него на руке Клэрис. Судья был худощавым человечком с сонными глазами и суховатыми манерами. Он напомнил Эллери мистера Татта из книг Артура Трейна.[8]Трейн, Артур Чини (1875–1945) — американский писатель, создавший образ адвоката и детектива мистера Татта.

— Илай Мартин! — прикрикнула на супруга Клэрис. — Не обращайте внимания на моего мужа, мистер Смит. Он злится из-за того, что ему пришлось надеть смокинг, и срывает это на вас, так как вы тому причина. Герми, все просто великолепно!

— Ничего особенного, — пробормотала довольная Герми. — Всего лишь маленький интимный обед, Клэрис.

— Терпеть не могу эти тряпки, — буркнул судья, теребя галстук-бабочку. — А ты чем недовольна, Табита?

— Комедиант! — фыркнула сестра Джона Ф., сердито глядя на старого юриста. — Представить не могу, Илай, что может подумать о нас мистер Смит!

Судья Мартин сухо заметил, что если мистер Смит подумает о нем хуже из-за того, что ему неудобно в вечернем костюме, то он в свою очередь подумает хуже о мистере Смите. Кризис предотвратило появление Генри Клея Джексона. Генри Клей был единственным вышколенным дворецким в Райтсвилле, и дамы из высшего общества, под жестоким воздействием коммунизма, были вынуждены делить его самого и его поношенный черный костюм. Подчиняясь неписаному закону, они нанимали Генри Клея только при торжественных случаях.

— Обед подан! — возвестил Генри Клей Джексон.

* * *

Нора Райт появилась внезапно между жареной бараниной в мятном желе и ананасовым муссом. На мгновение в комнате воцарилась тишина. Затем Гермиона произнесла вибрирующим голосом: « Нора, дорогая! » , Джон Ф. радостно воскликнул с набитым солеными орехами ртом: « Нора, малышка! » , а Клэрис Мартин ахнула: « Нора, как я рада тебя видеть! » — после чего чары были разрушены.

Эллери поднялся на ноги первым, а Фрэнк Ллойд — последним; его бычья шея под всклокоченными волосами приобрела кирпичный оттенок. Пэт спасла положение.

— Нашла время спуститься к обеду, Нора! — быстро проговорила она. — Мы только что доели лучшую баранину Луди. Мистер Смит — Нора.

Девушка протянула Эллери руку — на ощупь она казалась хрупкой и холодной, как кусок фарфора.

— Мама все рассказала мне о вас. — Голос Норы звучал так, словно она давно им не пользовалась.

— И теперь вы разочарованы. Вполне естественно, — улыбнулся Эллери, взявшись за стул, чтобы придвинуть его Норе.

— Вовсе нет! Здравствуйте, судья, миссис Мартин, тетя Табита… Доктор… Картер…

— Привет, Нора! — проворчал Фрэнк Ллойд.

Бесцеремонно отобрав стул у Эллери, он придвинул его Норе.

Она села, слегка покраснев. В следующий момент Генри Клей принес великолепный мусс в форме книги, и все сразу заговорили.

Нора Райт сидела сложив руки ладонями вверх и скривив бесцветные губы в подобие улыбки. Очевидно, она тщательно подготовилась к выходу — полосатое вечернее платье было свежим, с аккуратно собранными складками, ногти выглядели безупречно, а из прически не выбивалась ни единая прядь каштановых с вишневым отливом волос. Эллери внезапно представилась эта хрупкая девушка в очках хлопочущей в ее спальне наверху, возящейся с ногтями, волосами, платьем так долго, что она на целый час опоздала к обеду.

Теперь же Нора выглядела опустошенной, как будто усилия достичь совершенства изнурили ее и оказались ненужными. Она слушала беспечную болтовню Эллери с деланой улыбкой, слегка опустив бледное лицо, не прикасаясь ни к муссу, ни к кофе и время от времени бормоча односложные ответы, и казалась не то чтобы скучающей, а скорее смертельно усталой.

— Прошу меня извинить, — произнесла Нора так же неожиданно, как появилась, и встала.

Разговоры вновь прекратились. Фрэнк Ллойд вскочил и отодвинул стул Норы, пожирая ее голодным взглядом. Улыбнувшись ему и остальным, она поплыла к арке, ведущей в прихожую, постепенно ускоряя шаг, и вскоре скрылась. Только тогда все опять заговорили.

* * *

Возвращаясь в теплых сумерках домой, мистер Квин мысленно просеивал накопившиеся за вечер зерна впечатлений. В небе светила луна, похожая на огромную камею; листья вязов тихо шелестели; воздух наполняли ароматы цветов Гермионы Райт. Но когда Эллери увидел маленький родстер,[9]Родстер — автомобиль с открытым двухместным кузовом, складным верхом и откидным задним сиденьем. припаркованный у тротуара возле его дома, все очарование тут же испарилось. Ночь стала самой обыкновенной, хотя что-то, несомненно, должно было произойти. Темно-серое облако закрыло луну, и Эллери двинулся по краю лужайки к маленькому домику. На крыльце мелькал огонек, двигающийся взад-вперед на высоте пояса стоящего человека.

— Полагаю, вы мистер Смит? — В хрипловатом женском контральто слышались насмешливые нотки.

— Привет, — отозвался Эллери, поднимаясь по ступенькам крыльца. — Не возражаете, если я включу свет? Тут чертовски темно…

— Ради бога. Мне так же любопытно взглянуть на вас, как вам на меня.

Эллери повернул выключатель. Женщина свернулась калачиком в кресле-качалке, глядя на него сквозь вуаль сигаретного дыма. Сизая замша слаксов плотно облегала ее бедра, а кашемировый свитер в обтяжку дерзко подчеркивал форму груди. У Эллери создалось впечатление чего-то грубоватого, перезрелого и становящегося горьким. Женщина засмеялась — как ему показалось, слегка нервно — и выбросила сигарету через перила крыльца в темноту.

— Можете выключить свет, мистер Смит. Я выгляжу пугалом, а кроме того, не хочу смущать мое семейство, давая знать, что нахожусь от него в непосредственной близости.

Эллери послушно погасил свет.

— Значит, вы Лола Райт? — Дочь, которая сбежала, вернулась разведенной и о которой Райты никогда не упоминают.

— Как будто вы сами не знаете! — Лола снова засмеялась, и смех перешел в икоту. — Прошу прощения. Седьмое икание после седьмого скотча. Я ведь тоже по-своему знаменита. Пьющая девушка из семьи Райт.

Эллери усмехнулся:

— Я уже слышал злобную клевету.

— А я была готова возненавидеть вас за всю подобострастную болтовню по вашему адресу, но вижу, что вы отличный парень! Пожмем друг другу руки!

Качалка скрипнула, послышались нетвердые шаги, и влажная ладонь нащупала шею Эллери. Он ухватил ее за руки, чтобы удержать от падения.

— Вам следовало остановиться на шестой порции.

Лола прижала ладони к крахмальной рубашке Эллери и оттолкнула его.

— Этот тип думает, что Лола пьяна в стельку!

Послышались шаги в обратном направлении, и качалка скрипнула вновь.

— Ну, мистер знаменитый писатель Смит, что вы думаете обо всех нас? Пигмеи и гиганты, сладкие и кислые, уродцы с торчащими зубами и красавцы с глянцевых страниц журналов — хороший материал для книги, а?

— Первоклассный.

— Вы приехали в нужное место. — Лола Райт зажгла очередную сигарету — пламя заметно подрагивало. — Райтсвилл! Сплетни, злоба, нетерпимость — великая американская помойка! Здесь приходится больше грязного белья на каждый квадратный дюйм, чем в Нью-Йорке или Марселе.

— Ну, не знаю, — возразил Эллери. — Я провел много времени, изучая место, и оно показалось мне весьма приятным.

— Приятным? — Лола рассмеялась. — Вы меня удивляете! Я здесь родилась. Это червивое, слякотное местечко — гнездо всяческой скверны.

— Тогда почему вы сюда вернулись? — осведомился Квин.

Красный огонек сигареты три раза нервно дернулся.

— Не ваше дело. Вам нравится моя семья?

— Очень. Вы похожи на вашу сестру Патрицию. Столь же эмоциональны.

— Только Пэтти молода, а мой свет уже гаснет. — Лола помолчала. — Полагаю, вам приходится быть любезным со старой перечницей по фамилии Райт. Слушайте, братец Смит, не знаю, зачем вы приехали в Райтсвилл, но если вы будете якшаться с моей родней, то услышите многое о малютке Лоле. Я плевать хотела на то, что обо мне думают в Райтсвилле, но чужие — другое дело. Господи, я все еще тщеславна.

— Я ничего о вас не слышал от ваших родственников.

— Вот как? — Она снова засмеялась. — Сегодня вечером меня так и тянет исповедаться. Вы еще услышите, что я пью. Это правда. Я научилась пить у… Короче говоря, научилась. Вы услышите, что меня видят в самых жутких местах города и, что самое худшее, в одиночестве! Можете вообразить? Меня считают насквозь порочной. Я всего лишь делаю то, что хочу, а эти стервятницы с Холма готовы вонзить в меня когти!

Лола умолкла.

— Как насчет того, чтобы выпить? — спросил Эллери.

— Не сейчас. Я не виню мать. Она такая же ограниченная, как все остальные, — социальное положение значит для нее все. Но если бы я согласилась играть по их правилам, ей хватило бы мужества принять меня назад. Только я не стану этого делать. Это моя жизнь, а правила пусть катятся к черту! Вы меня понимаете? Ну, говорите!

— Понимаю.

Лола опять помолчала.

— Наверное, я вам наскучила. Доброй ночи.

— Я хотел бы повидать вас снова.

— Нет. До свидания.

Ее туфли царапнули невидимый пол крыльца. Эллери вновь повернул выключатель. Лола прикрыла ладонью глаза.

— Я провожу вас домой, мисс Райт.

— Спасибо, нет. Я… — Она не договорила.

Из темноты внизу донесся веселый голос Патриции:

— Эллери? Могу я подняться и выкурить с вами на ночь сигарету? Картер уехал домой, а я увидела на вашем крыльце свет… — Она тоже оборвала фразу.

Две сестры уставились друг на друга.

— Привет, Лола! — Пэт взбежала по ступенькам и горячо поцеловала сестру. — Почему ты не сказала мне, что придешь?

Мистер Квин быстро выключил свет. Но он успел увидеть, как Лола на момент прижалась к более высокой младшей сестре.

— Отойди, плакса, — послышался приглушенный голос Лолы. — Ты портишь мне прическу.

— Верно, — весело отозвалась Пэт. — Знаете, Эллери, моя сестра — самая привлекательная девушка в Райтсвилле, но она упорно прячет свою красоту под старыми слаксами!

— Ты славная малышка, Пэт, — произнесла Лола, — но не старайся — это не сработает.

— Ло, дорогая, — жалобно проговорила Пэт, — почему бы тебе не вернуться?

— Пожалуй, — заметил Эллери, — я отойду взглянуть на те кусты гортензии.

— Не надо, — остановила его Лола. — Я ухожу.

— Лола!.. — В голосе Пэт слышались слезы.

— Видите, мистер Смит? Она плакса — вечно хнычет, как дитя. Перестань, Пэт. Для нас обеих это уже в прошлом.

— Со мной все в порядке. — Пэт высморкалась в темноте. — Я отвезу тебя домой.

— Нет, Пэтти. Спокойной ночи, мистер Смит.

— Спокойной ночи.

— И я передумала. Приходите выпить со мной в любое время, которое вам подойдет. Пока, плакса! — И Лола удалилась.

Когда звуки ее двухместного автомобиля выпуска 1932 года замерли вдали, Пэт пробормотала:

— Лола живет в двухкомнатной квартирке в Лоу-Виллидж, возле механического цеха. Она не брала деньги у мужа, который оставался крысой до конца дней, и не берет их у папы. На ней одежда шестилетней давности — часть ее приданого. Она зарабатывает на жизнь, давая уроки игры на фортепиано талантам из Лоу-Виллидж за пятьдесят центов в час.

— Почему она остается в Райтсвилле, Пэт? Что привело ее сюда после развода?

— Разве лосось, или слоны, или еще кто-то не возвращаются на место рождения… чтобы умереть? Иногда я думаю, что Лола… прячется. — Шелковая тафта Пэт внезапно зашелестела. — Вы заставляете меня говорить. Доброй ночи, Эллери!

— Доброй ночи, Пэт.

Эллери Квин долго смотрел в темноту. Ему повезло. Сюжет начинал обретать форму. Но где преступление? Или оно уже произошло?

Он лег спать в Несчастливом доме, думая о событиях прошлого, настоящего и будущего.

* * *

В воскресенье, 25 августа, во второй половине дня, спустя почти три недели после прибытия Эллери в Райтсвилл, он курил на крыльце послеобеденную сигарету и наслаждался невероятной красоты закатом, когда такси Эда Хотчкиса въехало на Холм и со скрипом затормозило у дома Райтов. Из машины выскочил молодой человек с непокрытой головой. Эллери Квин ощутил внезапное возбуждение и поднялся, чтобы лучше видеть.

Молодой человек что-то крикнул Эду Хотчкису, взбежал по ступенькам и нажал кнопку звонка. Дверь открыла старая Луди. Эллери видел, как ее пухлая рука взметнулась, словно отражая удар. Затем Луди скрылась в доме, и молодой человек последовал за ней. Дверь захлопнулась. Через пять минут она распахнулась вновь, молодой человек выбежал из дома, сел в поджидавшее его такси и крикнул шоферу: « Поехали! »

Эллери медленно сел. Неужели?.. Скоро это станет ясно.

По лужайке к нему уже бежала Пэт.

— Эллери! Вы ни за что не догадаетесь…

— Джим Хейт вернулся, — сказал Эллери.

Пэт уставилась на него:

— Вы просто чародей! Представьте себе — после стольких лет! После того, как он сбежал от Норы! Я все еще не могу в это поверить. Джим выглядит гораздо старше… Он кричал, что должен видеть Нору. Где она? Почему не спустилась? Да, он знает, что папа и мама о нем думают, но это может подождать. И все это время он размахивал кулаком перед носом бедного папы и подпрыгивал на одной ноге, как маньяк!

— И что произошло потом?

— Я побежала наверх сообщить Норе. Она побледнела как смерть, плюхнулась на кровать и заплакала. Сказала, что ей лучше было бы умереть, что она не желает видеться с Джимом, даже если он приползет к ней на четвереньках, — обычный бабий треп. Бедная Нора! — У Пэт глаза тоже были на мокром месте. — Я знала, что спорить бесполезно — Нора бывает страшно упрямой. Когда я рассказала Джиму о ее реакции, он возбудился еще сильнее и хотел побежать наверх, но папа рассвирепел, встал у подножия лестницы, размахивая лучшей клюшкой для гольфа, как Гораций на мосту,[10]Публий Гораций Коклес — легендарный древнеримский герой, в одиночку оборонявший от этрусков мост через Тибр. и велел Джиму убираться вон. Ну, Джиму пришлось бы нокаутировать папу, чтобы попасть на лестницу, поэтому он выбежал из дома, крича, что увидит Нору, даже если ему понадобится взорвать дом. А я тем временем пыталась привести в чувство маму, которая удачно свалилась в обморок в качестве отвлекающего маневра… Мне нужно возвращаться.

Пэт побежала к дому, но остановилась и повернулась.

— Чего ради я примчалась к вам с самыми интимными подробностями наших семейных дел, мистер Эллери Смит?

— Возможно, потому, что у меня доброе лицо, — улыбнулся тот.

— Бросьте ваши шутки! По-вашему, я ду… — Пэт закусила губу, покраснела под загаром и побежала дальше.

Квин зажег очередную сигарету не совсем твердыми пальцами. Несмотря на жару, он внезапно почувствовал озноб. Бросив недокуренную сигарету в траву, Эллери направился в дом доставать пишущую машинку.

Глава 5

ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ ВОЗВРАЩАЕТСЯ

Гэбби Уоррум, беззубый начальник железнодорожной станции, видел, как Джим Хейт сходил с поезда, и рассказал об этом Эмелин Дюпре. К тому времени, как Эд Хотчкис высадил Джима у « Апем-Хаус » , где мамаша Апем в память о старых временах ухитрилась выкроить для него койку, Эми Дюпре успела обзвонить почти всех в городе, кроме отправившихся на пикник в сосновую рощу и плававших по Слоукемскому озеру.

Как выяснил Квин, шатаясь в понедельник по городу и держа ушки на макушке, мнения разделились. Дж. С. Петтигру, Дональд Маккензи и прочие представители городской элиты, половина из которых состояла в загородном клубе, а другая половина занималась торговлей, считали, что Джима Хейта следует посадить в поезд и отправить туда, откуда он прибыл. Дамы категорически возражали, заявляя, что Джим — славный молодой человек, а в том, что произошло между ним и Норой Райт три года назад, наверняка виноват не он!

Фрэнк Ллойд исчез. Финни Бейкер сказал, что его босс охотится в горах Махогани.

— Забавно, что Фрэнк Ллойд отправился на охоту на следующее утро после возвращения Джима Хейта в Райтсвилл, — презрительно фыркнула Эмелин Дюпре. — Конечно, этот пустозвон просто сбежал! — Эми была разочарована тем, что Фрэнк не взял одно из охотничьих ружей и не отправился выслеживать Джима на улицах Райтсвилла, как Виргинец в романе Оуэна Уистера[11]Уистер, Оуэн (1860–1938) — американский писатель. (воплощенный на киноэкране Гэри Купером[12]Купер, Гэри (Фрэнк Джеймс) (1901–1961) — американский киноактер, сыгравший главную роль в фильме « Виргинец » (1929).).

Старый пьяница Эндерсон, проблема всего города, обнаруженный Квином в Лоу-Виллидж в понедельник в полдень лежащим на каменном пьедестале памятника павшим на мировой войне, поскреб давно небритую щетину и заявил:

—  « О, как бездарно и глупо! » [13]Шекспир У. « Отелло » . Акт II, сцена 4. Перевод Б. Пастернака.

— Вы хорошо себя чувствуете, мистер Эндерсон? — с беспокойством осведомился Эллери.

— Лучше не бывает, сэр. Но моя точка зрения совпадает с двадцать шестой притчей Соломоновой,[14]Библия. Книга притчей Соломоновых. 26:27. которая гласит: « Кто роет яму, тот упадает в нее » . Конечно, я имею в виду возвращение Джима Хейта в этот мерзостный городишко. Посеешь ветер, сэр…

Дрожжи всей этой закваски вели себя очень странно. Вернувшись в Райтсвилл, Джим Хейт заперся в своей комнате в « Апем-Хаус » — по словам мамаши Апем, ему даже пищу подавали туда. А бывшая затворница Нора Райт начала понемногу появляться — хотя, конечно, не на публике. В понедельник во второй половине дня она наблюдала, как Пэт и Эллери играли в теннис на травяном корте за домом Райтов, лежа в шезлонге на солнце, прикрыв глаза темными очками поверх обычных, и даже улыбалась. Вечером Нора вместе с Пэт и враждебно настроенным Картером Брэдфордом посетила Эллери с целью « узнать, как продвигается ваша книга, мистер Смит » . Альберта Манаскас подала чай с овсяным печеньем, а Эллери обращался с Норой так, словно она заходила к нему ежедневно.

Во вторник вечером у Райтов играли в бридж. Картер Брэдфорд обычно приходил к обеду и играл в паре с Пэт против Гермионы и Джона Ф. Герми подумала, что 27 августа было бы неплохо позвать мистера Смита в качестве пятого игрока, и Эллери охотно принял приглашение.

— Сегодня вечером я предпочитаю наблюдать, — заявила Пэт. — Картер, ты будешь играть с мамой против Эллери и папы, а я ограничусь критическими замечаниями.

— Давайте начинать — мы теряем время, — призвал собравшихся Джон Ф. — Ставки, Смит? Выбор ваш.

— Мне все равно, — отозвался Эллери. — Уступаю эту честь Брэдфорду.

— В таком случае, — быстро предложила Герми, — давайте играть на десятку. Картер, почему прокурорам не платят больше? — Внезапно ее лицо прояснилось. — Когда вы станете губернатором…

— Цент за очко, — объявил Картер; его худощавое лицо побагровело.

— Но, Карт, я не имела в виду… — захныкала Гермиона.

— Если Карт хочет играть на цент, пусть так и будет, — твердо заявила Пэт. — Я уверена, что он выиграет!

— Привет, — поздоровалась Нора. Она не спускалась к обеду — Герми упомянула что-то о ее « головной боли » . Сейчас Нора улыбалась им, стоя в прихожей. Она вошла с корзинкой для вязанья и села в большое кресло под лампой у рояля. — Я определенно выигрываю в одиночку битву за Британию,[15]Битва за Британию — воздушные бои между британской и немецкой авиацией осенью 1940 г. — улыбнулась Нора. — Это мой десятый свитер!

Мистер и миссис Райт обменялись удивленными взглядами, а Пэт стала рассеянно ерошить волосы Эллери.

— Сдавайте карты, — потребовал Картер сдавленным голосом.

По мнению Эллери, игра началась при многообещающих обстоятельствах, учитывая теплую руку в его волосах и выпяченную нижнюю губу Картера. И в самом деле, после двух робберов Брэдфорд швырнул карты на стол.

— Карт! — ахнула Пэт.

— Я еще никогда не слышала, Картер Брэдфорд… — начала Герми.

— В чем дело? — удивленно осведомился Джон Ф.

— Если ты не перестанешь прыгать туда-сюда, Пэт, — крикнул Картер, — я не смогу сосредоточиться на этой чертовой игре!

— Прыгать туда-сюда? — с возмущением повторила 1 Пэт. — Карт Брэдфорд, я весь вечер сижу на подлокотнике стула Эллери не произнося ни слова!

— Если ты хочешь забавляться с его роскошными волосами, — рявкнул Карт, — почему бы не делать это снаружи при луне?

Пэт пронзила его взглядом и виновато обратилась к Эллери:

— Надеюсь, вы простите Карту его дурные манеры. Он получил достойное воспитание, но так долго общался с закоренелыми преступниками…

Нора внезапно вскрикнула. В арке прихожей стоял Джим Хейт. Костюм висел на нем мешком; рубашка потемнела от пота. Он выглядел как человек, бежавший со всех ног под палящим солнцем без какой-либо цели. Лицо Норы напоминало небо, покрытое тучами.

— Нора!

Краснота на щеках Норы стала быстро распространяться, покуда ее лицо не приобрело цвет пламени. Никто не двигался и не произносил ни слова.

Внезапно Нора прыгнула к Джиму. На момент Эллери показалось, что она собирается атаковать его в припадке бешенства. Но потом он понял, что Нора охвачена не яростью, а паникой. Это был страх женщины, которая давно оставила всякую надежду и просто жила в ожидании смерти, — страх перед радостным возрождением.

Нора промчалась мимо Джима и понеслась вверх по лестнице. Джим Хейт с торжествующим видом побежал следом. Наступила тишина. Они как живые статуи, подумал Эллери. Он провел пальцем между воротничком и шеей — палец стал влажным. Джон Ф. и Герми перешептывались глазами, как мужчина и женщина, научившиеся этому за тридцать лет совместной жизни. Пэт уставилась в пустую прихожую; ее грудь бурно вздымалась. Картер сердито смотрел на нее, словно происходящее между Джимом и Норой каким-то образом смешалось у него в голове с происходящим между ним и Пэт.

Наверху послышались звуки открывающейся двери спальни, шарканья ног, шагов на лестнице. Нора и Джим появились в прихожей.

— Мы собираемся пожениться, — объявила Нора. Раньше она была погасшей лампой, а теперь Джим, казалось, повернув выключатель, осветил и согрел ее изнутри.

— Немедленно, — добавил Джим вызывающим тоном. Его голос был хриплым от напряжения. Он покраснел от корней рыжеватых волос до гусиной кожи под торчащим кадыком, упрямо и воинственно глядя на Джона Ф. и Герми.

— О, Нора! — воскликнула Пэт. Она подбежала к сестре и поцеловала ее, смеясь и плача одновременно.

Герми улыбалась застывшей улыбкой трупа.

— Будь я проклят! — пробормотал Джон Ф. Поднявшись со стула, он подошел к дочери, взял за руки ее и Джима и застыл рядом с ними с беспомощным видом.

— Давно пора, вы, пара психов! — высказался Картер и обнял Пэт за талию.

Нора молча смотрела на мать. Внезапно Герми, словно сбросив оковы, подбежала к Норе, оттолкнула Пэт, Джона Ф., Картера и стала целовать ее и Джима, истерически неся какую-то бессмыслицу, казавшуюся, тем не менее, абсолютно уместной в данной ситуации.

Эллери Квин потихоньку ускользнул, чувствуя себя одиноким.

Глава 6

«СВАДЬБА РАЙТ И ХЕЙТА СОСТОИТСЯ СЕГОДНЯ»

Герми планировала свадьбу, как генерал в своей ставке, окруженный планами местности и цифрами, представляющими точное количество сил противника. Покуда Нора и Пэт были в Нью-Йорке, делая покупки для приданого невесты, Гермиона вела сугубо профессиональные беседы с мистером Томасом — старостой Первой методистской церкви,[16]Методизм — одно из направлений протестантизма в Великобритании и США, отделившееся в XVIII в. от англиканской церкви, требуя методичного соблюдения религиозных предписаний. Энди Биробатьяном — одноглазым армянином, владеющим цветочным магазином в Хай-Виллидж, преподобным доктором Дулиттлом относительно репетиций хора мальчиков и всей церемонии, миссис Джоунс — поставщицей провизии, мистером Грейси из туристического агентства и самим Джоном Ф. по поводу внутрисемейных банковских дел.

Но это были интендантские обязанности. Кроме того, « генеральный штаб » переговаривался с райтсвиллскими дамами.

— Совсем как в кино, дорогая! — изливала свои чувства Герми в телефонную трубку. — С самого начала это была всего лишь обычная ссора влюбленных… Да, дорогая, я знаю, что болтают люди! Но моей Норе незачем гоняться за каждым. Очевидно, вы не помните, как в прошлом году тот красивый молодой социальный работник из Бар-Харбора[17]Бар-Харбор — курорт на острове Маунт-Дезерт в штате Мэн.… Конечно нет! Почему мы должны устраивать тихую свадьбу? Они обвенчаются в церкви и… Да, поедут на шесть недель в Южную Америку… Джон снова возьмет Джима в банк… Нет, дорогая, в качестве члена правления… Конечно, дорогая! По-твоему, я могу выдать замуж мою Нору и не пригласить тебя на свадьбу?

В субботу, 31 августа, спустя неделю после возвращения Джима в Райтсвилл, доктор Дулиттл обвенчал Джима и Нору в Первой методистской церкви. Джон Ф. был посаженым отцом невесты, а Картер Брэдфорд — шафером жениха. После бракосочетания состоялся прием на лужайке в поместье Райтов. Двадцать негров в форменных тужурках исполняли обязанности официантов; ромовый пунш готовили по рецепту, привезенному Джоном Ф. с Бермудских островов в 1928 году. Эмелин Дюпре, облаченная в платье из тонкой кисеи и увенчанная тиарой из настоящих розовых бутонов, металась от одной группы к другой, отмечая, как ловко Гермиона Райт выпуталась из « деликатной » ситуации и как идут Джиму пурпурные тени под глазами. Неужели он пил все эти три года? Как романтично! Клэрис Мартин довольно громко заявила, что некоторые рождаются возмутителями спокойствия.

Во время приема на лужайке Джим и Нора ускользнули через дверь для прислуги. Эд Хотчкис отвез новобрачных через поселок Слоукем к нью-йоркскому экспрессу. Джим и Нора должны были провести ночь в Нью-Йорке, а во вторник отплыть в Рио-де-Жанейро. Эллери Квин выследил пару, когда она садилась в такси Эда. Нора, с блестящими от слез глазами, цеплялась за руку мужа. Джим с гордым и торжественным видом сажал Нору в машину так осторожно, словно при менее деликатном обращении она могла получить травму.

Эллери видел также Фрэнка Ллойда. Вернувшись из « охотничьей экспедиции » , Ллойд накануне свадьбы прислал Герми записку, выражая сожаление, что не сможет присутствовать на бракосочетании и приеме, поскольку вечером должен уезжать в столицу на конференцию издателей газет. Глэдис Хеммингуорт, его репортер отдела светской хроники, напишет о свадьбе в « Архив ». « Пожалуйста, передайте Норе мои наилучшие пожелания. Ваш Ф. Ллойд » .

Но Ф. Ллойд вместо того, чтобы находиться на расстоянии двухсот миль, прятался за плакучей ивой возле теннисного корта позади дома Райтов. Эллери ощущал тревогу. Что однажды сказала Пэтти? « Фрэнк воспринял это очень скверно » . А Фрэнк Ллойд был опасным человеком… Стоя за кленом, Эллери даже подобрал камень, когда Джим и Нора выбежали из кухни, чтобы сесть в такси. Но ива плакала молча, а как только такси скрылось из вида, Ф. Ллойд вышел из убежища и направился в лес за домом.

* * *

Во вторник вечером после свадьбы Пэт Райт поднялась на крыльцо Эллери и проговорила с деланой веселостью:

— Ну, Джим и Нора сейчас где-то в Атлантике, — и вздохнула.

Эллери опустился в кресло-качалку рядом с ней. Они молча раскачивались плечом к плечу.

— Как прошла игра в бридж сегодня вечером? — спросил наконец Эллери.

— Мама ее отменила. Она страшно устала — с воскресенья практически не встает с кровати. А бедный папа возится со своими марками и выглядит совсем потерянным. До сих пор я не понимала, что значит потерять дочь.

— Я заметил, что ваша сестра Лола…

— Лола не вернется. Мама ездила к ней в Лоу-Виллидж просить ее. Давайте не будем говорить о Лоле.

— Тогда о ком мы будем говорить?

— О вас, — смущенно пробормотала Пэтти.

— Обо мне? — с удивлением переспросил Эллери. Затем усмехнулся. — Ответ — « да » .

— Что? — воскликнула Пэт. — Вы шутите, Эллери!

— Вовсе нет. У вашего папы проблема. Нора вышла замуж. Дом, который я арендую, сперва предназначался для нее. Он считает…

— О, Эл, вы просто душка! Папа такой трус — он не знает, что делать, и попросил меня поговорить с вами. Джим и Нора хотят жить в их… ну, я имею в виду… кто мог предвидеть, что все так обернется? Как только они вернутся из свадебного путешествия… Но это несправедливо по отношению к вам.

— Очень справедливо, — возразил Эллери. — Я сразу же съеду.

— Нет-нет! — запротестовала Пэт. — У вас аренда на полгода, вы пишете роман, и мы не имеем права… Папа чувствует себя ужасно.

— Чепуха, — улыбнулся Эллери. — Ваши волосы сводят меня с ума. Они как шелк-сырец, по которому ползают светлячки.

Пэт на момент застыла, потом отодвинулась в угол качалки и прикрыла юбкой колени.

— Ну? — произнесла она странным тоном.

Мистер Квин искал спичку.

— Это все. Просто это… необычно.

— Понятно. Мои волосы как шелк, и это просто необычно, — передразнила Пэт. — Раз так, мне пора бежать. Меня ждет Карт.

Эллери быстро встал.

— Картера лучше не обижать! Суббота вам подойдет? Очевидно, ваша мать захочет обновить дом, а мне придется покинуть Райтсвилл, учитывая здесь нехватку жилья…

— Как глупо с моей стороны! — воскликнула Пэт. — Забыла самое важное. — Она поднялась с качалки и лениво потянулась. — Папа и мама приглашают вас быть нашим гостем столько времени, сколько вы захотите. Доброй ночи! — И Пэтти удалилась, оставив мистера Квина на крыльце Несчастливого дома в куда лучшем настроении.

Глава 7

ХЕЛЛОУИН:[18]Хеллоуин — канун Дня Всех Святых (31 октября), отмечаемый как праздник, во время которого принято пугать друг друга, изображая всяческую нечисть. МАСКА

Джим и Нора вернулись из свадебного круиза в середине октября, когда склоны Лысой горы выглядели охваченными пламенем, а в городе повсюду ощущался запах горелых листьев. Ярмарка штата в Слоукеме была в самом разгаре: черно-белая молочная корова Джесса Уоткинса, Фанни IX, завоевала первый приз, чем гордился весь Райтсвилл. Ребятишки щеголяли покрасневшими руками, не желая надевать перчатки, ночи стали холодными, а звезды отливали морозным блеском. За городом виднелись грядки с тыквами, похожими на оранжевых человечков с Марса. Секретарь городской корпорации Эймос Блуфилд, дальний родственник Гермионы, услужливо скончался от тромбоза 11 октября, обеспечив традиционно « важные » осенние похороны. Нора и Джим сошли с поезда смуглыми, как гавайцы. Джим усмехнулся при виде тестя:

— Какой маленький комитет по встрече!

— Эти дни город думает о другом, Джим, — отозвался Джон Ф. — Завтра регистрация призывников.

— Господи! — ахнула Нора. — Вот и появился повод для беспокойства! — Она держала Джима за руку всю дорогу на Холм.

— Весь город кипит от возбуждения, — сообщила Герми. — Нора, малышка, ты чудесно выглядишь!

Это соответствовало действительности.

— Я прибавила десять фунтов, — засмеялась Нора.

— Как замужняя жизнь? — осведомился Картер Брэдфорд.

— Почему бы тебе не жениться и не попробовать самому, Карт? — откликнулась Нора. — Пэт, дорогая, ты просто восхитительна!

— Какой у меня шанс, — буркнул Картер, — когда в доме торчит этот велеречивый писака…

— Неравное состязание! — усмехнулся Джим.

— В доме? — воскликнула Нора. — Мама, ты мне об этом не писала!

— Это самое меньшее, что мы могли сделать, Нора, — отозвалась Герми, — учитывая то, как любезно он согласился отказаться от аренды.

— Он славный парень, — сказал Джон Ф. — Вы привезли какие-нибудь марки?

— Нора, отделайся от них, — нетерпеливо прервала Пэт, — и пойдем куда-нибудь пошушукаться.

— Подожди, пока увидишь, что привезли мы с Джимом… — Нора выпучила глаза, когда семейный лимузин остановился на подъездной аллее Райтов. — Джим, смотри!

— Это сюрприз для вас!

Маленький дом рядом с большим сверкал на октябрьском солнце. Его перекрасили заново: деревянные стены стали ослепительно белыми, а ставни — ярко-красными. На зеленом фоне лужайки он походил на очаровательный рождественский подарок.

— Выглядит превосходно, — одобрил Джим.

Нора улыбнулась ему и крепче стиснула его руку.

— Подождите, дети, пока не посмотрите, что внутри, — сказала сияющая Герми.

— Дом стал как новый, — подхватила Пэт. — Готов к приему влюбленных. Нора, перестань реветь!

— Он такой красивый! — всхлипывала Нора, обнимая отца и мать. Она вытащила мужа из машины, чтобы обследовать интерьер дома, простоявшего пустым, если не считать краткого пребывания в нем Квина, три ужасных года.

* * *

За день до возвращения новобрачных Эллери Квин упаковал дорожную сумку и сел в полуденный поезд. Исчезновение выглядело при нынешних обстоятельствах крайне деликатным, что не преминула отметить Пэт. Но Квин вернулся 17 октября, на следующий день после общенациональной регистрации призывников, застав в маленьком домике смех и суету и не обнаружив никаких признаков, по которым его еще недавно именовали Несчастливым домом.

— Мы хотим поблагодарить вас за то, что вы уступили нам дом, мистер Смит, — сказала Нора. Пятнышко на ее вздернутом носе свидетельствовало о занятиях хозяйством.

— Ваш великолепный вид для меня лучшая награда.

— Льстец! — фыркнула Нора, поправив крахмальный передничек. — Я выгляжу кошмарно…

— Только для слабых зрением. Где счастливый супруг?

— Джим забирает свои вещи на вокзале. Перед отъездом из нью-йоркской квартиры он упаковал книги, одежду и все прочее и отправил их в Райтсвилл почтой до востребования — с тех пор они хранились в багажном помещении. А вот и он! Джим, ты все забрал?

Джим помахал рукой из такси Эда Хотчкиса, нагруженного чемоданами, ящиками и сундуком с одеждой. Эд и Джим стали вносить вещи в дом. Эллери отметил, как прекрасно Джим выглядит, а Джим дружески пожал ему руку, поблагодарив за то, что он « так любезно согласился перебраться из дома » . Нора пригласила мистера « Смита » остаться на ленч, но мистер « Смит » засмеялся и ответил, что воспользуется приглашением, когда супруги не будут так заняты устройством.

— Сколько ящиков, Джим! — воскликнула Нора, когда Эллери уходил.

— Никогда не знаешь, сколько у тебя книг, пока не начнешь их упаковывать, — отозвался Джим. — Эд, отнеси пока эти ящики в подвал, ладно?

Последнее, что видел Эллери, были Джим и Нора в объятиях друг друга. Эллери усмехнулся. Если в стенах дома новобрачных таилось несчастье, то оно спряталось чертовски хорошо.

* * *

Эллери с новой энергией занялся романом. За исключением приема пищи, он не покидал свои апартаменты на верхнем этаже, которые Герми целиком и полностью предоставила в его распоряжение. Герми, Пэт и Луди слышали, как часами стучит его портативная пишущая машинка. Эллери редко видел Джима и Нору, но за обедом напрягал слух в поисках каких-либо диссонансов в семейных отношениях. Однако Джим и Нора казались счастливыми. Джим обнаружил в банке поджидающий его кабинет с новым дубовым письменным столом и бронзовой табличкой с надписью: « М-р Хейт, вице-президент » . Старые клиенты заходили пожелать ему удачи и спросить о Норе, не без надежды на повод для сплетен.

Маленький дом также пользовался популярностью. Дамы с Холма приходили одна за другой, а Нора угощала их чаем и улыбками. Глаза посетительниц обшаривали углы в поисках пыли и отчаяния, но не находили ни того ни другого, а Нора посмеивалась над их разочарованием. Герми очень гордилась замужней дочерью.

В итоге Эллери Квин решил, что у него попросту разыгралось воображение и что Несчастливый дом навсегда канул в прошлое. Он начал изобретать преступление для своего романа, поскольку жизнь не давала подходящего материала. Но так как ему нравились все персонажи, он был этому только рад.

* * *

29 октября пришло и ушло, а вместе с ним и опубликованные результаты федеральной лотереи призыва в Вашингтоне. Джим и Картер Брэдфорд вытянули далекие порядковые номера. Рано утром 30-го числа Эллери Квина видели в отеле « Холлис » , куда он зашел за нью-йоркской газетой. Прочитав ее, он, по словам сына Марка Дудла, Гроувера, пожал плечами и отшвырнул газету подальше.

31 октября было безумным днем. Обитатели Холма с утра до вечера отвечали на таинственные звонки в дверь. На тротуарах появились угрожающие рисунки цветными мелками. Вечером по городу начали носиться наряженные гномами мальчишки с раскрашенными лицами. Их старшие сестры сетовали на исчезновение пудры и губной помады, а многие « гномы » отправились спать с ноющими от шлепков задницами. Веселье отдавало ностальгией, и Эллери перед обедом бродил по окрестностям, жалея, что не может вновь стать юным и наслаждаться шаловливыми радостями Хеллоуина. На обратной дороге к дому Райтов он заметил, что в домике Хейтов горит свет, и, повинуясь импульсу, зашагал по дорожке, позвонил в свой бывший звонок.

Но дверь открыла не Нора, а Пэт.

— Я думала, вы сбежали от меня, — пожаловалась она. — Мы совсем перестали вас видеть.

Какой-то момент Эллери не мог отвести от нее глаз.

— Что дальше? — покраснев, осведомилась Пэт. — Вы окончательно чокнулись? Нора! Пришел знаменитый писатель!

— Входите! — откликнулась Нора из гостиной.

Эллери застал ее с трудом удерживающей охапку книг и пытающейся подобрать еще несколько из стопок, в беспорядке стоящих на полу.

— Позвольте вам помочь, — предложил Эллери.

— Нет, спасибо, — отказалась Нора. — Лучше просто наблюдайте за нами. — И она потащилась вверх по лестнице.

— Нора превращает вторую спальню наверху в кабинет для Джима, — объяснила Пэт.

Она тоже подбирала книги с пола, а Эллери лениво изучал названия тех, что уже стояли на полках, когда Нора спустилась за очередной партией.

— А где Джим, Нора? — спросил он.

— В банке, — ответила та, наклоняясь. — Ужасно важное собрание директоров… — В этот момент верхняя книга соскользнула с пачки, которую она держала в руках, за ней посыпались еще несколько, и половина пачки вновь оказалась на полу.

— Смотри, Нора! — воскликнула Пэт. — Письма!

— Где?

Из упавшего объемистого тома в коричневом матерчатом переплете выпали три конверта. Нора с любопытством подобрала их. Они не были запечатаны.

— Всего лишь старые конверты, — констатировала Пэт. — Давай займемся книгами, Нора, иначе мы никогда с ними не покончим.

Но Нора нахмурилась:

— Внутри что-то лежит, Пэт. Это книги Джима. Что, если… — Она достала лист писчей бумаги из одного конверта, разгладила его и стала медленно читать про себя.

— В чем дело, Нора? — полюбопытствовал Эллери.

— Не понимаю… — тихо ответила Нора. Вернув письмо в конверт, она достала такой же лист из второго конверта, прочитала его, положила на место и достала третье письмо. Когда она убирала его в конверт, ее щеки имели цвет сырого песка.

Пэт и Эллери обменялись озадаченными взглядами.

— Бу!

Нора с криком повернулась.

В дверях, скрючившись, стоял человек в страшной маске из папье-маше. Вытянув вперед руки, он угрожающе сжимал и разжимал кулаки. Глаза Норы закатились, и она медленно осела на пол, все еще сжимая три конверта.

— Нора! — Джим сорвал нелепую маску. — Я не хотел…

— Ты болван, Джим! — Пэт опустилась на колени рядом с неподвижным телом сестры. — Нора, дорогая, это была шутка…

— Осторожно, Пэт, — хрипло попросил Джим. Подняв обмякшее тело Норы, он быстро понес его вверх по лестнице.

— Это всего лишь обморок, — произнес Эллери, когда Пэт помчалась в кухню. — С ней все будет в порядке.

Пэт вернулась со стаканом воды, расплескивая ее при каждом шаге. Эллери взял у нее стакан и начал подниматься наверх. Пэт последовала за ним.

Они нашли Нору на кровати, бьющейся в истерике. Джим растирал ей руки, ругая себя на чем свет стоит.

— Прошу прощения. — Эллери отодвинул Джима плечом и поднес стакан к синеватым губам Норы. Она попыталась оттолкнуть его, но он шлепнул ее по руке. Нора вскрикнула, однако, давясь, выпила воду. Потом откинулась на подушку и закрыла лицо руками.

— Уйдите! — всхлипнула она.

— С тобой все в порядке? — с тревогой спросила Пэт.

— Пожалуйста, уходите!

— Оставьте нас вдвоем, — попросил Джим.

Нора опустила руки. Ее лицо покраснело и опухло.

— Ты тоже уходи.

Джим уставился на нее, Пэт вывела его из спальни. Эллери, нахмурившись, закрыл за собой дверь, и они все спустились вниз. Джим подошел к шкафчику с напитками, налил себе неразбавленный скотч и выпил его залпом.

— Ты же знаешь, какая Нора нервная, — упрекнула его Пэт. — Если бы ты не выпил лишнего сегодня вечером…

— Кто выпил лишнего? — рассвирепел Джим. — Не вздумай говорить Норе, что я пьян! Понятно?

— Да, Джим, — спокойно ответила Пэт. Подойдя к подножию лестницы, она посмотрела вверх.

Джим ходил взад-вперед. Эллери насвистывал беззвучную мелодию. Внезапно появилась Нора.

— Тебе лучше? — воскликнула Пэт.

— Гораздо.

Нора, улыбаясь, спустилась по лестнице.

— Простите меня, мистер Смит. Я просто испугалась от неожиданности.

Джим заключил ее в объятия.

— О, Нора…

— Забудь об этом, дорогой, — засмеялась Нора.

Трех конвертов нигде не было видно.

Глава 8

ХЕЛЛОУИН: АЛЫЕ БУКВЫ[19]В XVII–XVIII вв. в британских колониях Северной Америки алую букву « А » заставляли носить женщин, уличенных в адюльтере. « Алые буквы » — роман американского писателя Натаниэла Готорна (1804–1864).

Когда Джим и Нора поднялись на крыльцо после обеда, Нора казалась бодрой.

— Пэт рассказала мне об этой глупой маске, Джим Хейт, — сообщила Герми. — Нора, дорогая, ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Конечно, мама. Столько суеты из-за испуга!

Джон Ф. исподтишка озадаченно разглядывал зятя.

Джим усмехался и выглядел слегка глуповато.

— Где Картер, Пэт? — осведомилась Герми. — Разве он не собирался идти с нами сегодня вечером в ратушу?

— У меня разболелась голова, мама. Я позвонила Карту и сказала, что лягу спать. Спокойной ночи. — Пэт быстро вошла в дом.

— Пойдемте с нами, Смит, — предложил Джон Ф. — Будет выступать хороший лектор — один из военных корреспондентов.

— Спасибо, мистер Райт, но я должен работать над романом. Желаю приятно провести время.

Когда новый автомобиль Джима плавно покатился вниз с Холма, Эллери Квин спустился с крыльца Райтов, при свете похожей на тыкву луны пересек лужайку и обошел вокруг дома Норы, обследуя окна. Всюду было темно. Значит, Альберта уже ушла: в четверг у нее был свободный вечер. Открыв отмычкой кухонную дверь, Эллери запер ее за собой, осторожно пользуясь фонариком, направился через холл в гостиную и бесшумно поднялся наверх. На площадке он остановился и нахмурил брови. Под дверью спальни Норы виднелась полоска света. Эллери прислушался. Внутри выдвигали и задвигали ящики.

Вор? Еще одна шалость в Хеллоуин? Сжимая в руке фонарик, как дубинку, Эллери открыл дверь пинком. Мисс Патриция Райт, согнувшаяся над нижним ящиком туалетного столика Норы, с криком выпрямилась.

— Привет, — дружелюбно произнес Эллери.

— Червяк! — фыркнула Пэт. — Я чуть не умерла от страха. — Она покраснела под его насмешливым взглядом. — По крайней мере, у меня есть оправдание! Я ее сестра. А вы… вы просто суете нос в чужие дела, мистер Эллери Квин!

Челюсть Эллери отвисла.

— Маленькая чертовка! — с восхищением произнес он. — Вы все это время знали, кто я?!

— Конечно, — отозвалась Пэт. — Однажды я слышала вашу лекцию о месте детективной литературы в современной цивилизации. Она была напыщенной до невозможности.

— В колледже Уэллсли?[20]Колледж в городе Уэллсли, штат Массачусетс.

— Сары Лоренс.[21]Колледж в городе Бронксвилл, штат Нью-Йорк. Тогда вы показались мне очень красивым. Sic transit gloria mundi.[22]Так проходит мирская слава (лат.). Не волнуйтесь, я не собираюсь разоблачать ваше драгоценное инкогнито.

Эллери с чувством поцеловал ее.

— Ммм! — протянула Пэт. — Недурно. Но не ко времени… Нет, прошу вас, Эллери. Как-нибудь в другой раз. Эти письма… Вы единственный, кому я могу довериться. Мама и папа умерли бы от беспокойства.

— А Картер Брэдфорд? — сухо осведомился Эллери Квин.

Пэт Райт покраснела.

— Не хочу, чтобы Карт знал, что что-то не так. Если это соответствует действительности, — быстро добавила она. — Я в этом не уверена.

— А по-моему, вполне уверены, — возразил Эллери. — Восхитительная помада.

— Вытрите ее. Да, уверена, — признала Пэт. — Почему Нора не сказала, что в этих письмах? Почему она вернулась в гостиную без них? Почему она выставила всех нас из спальни? Эллери, я… боюсь.

Он стиснул ее холодные руки.

— Давайте поищем письма.

Он обнаружил их в одной из шляпных коробок Норы. Коробка стояла на полке стенного шкафа, а три конверта были засунуты между оберточной бумагой и днищем под маленькой шляпкой с цветами и пикантной фиолетовой вуалью.

— Весьма неуклюжая техника, — заметил мистер Квин.

— Бедняжка Нор. — Губы Пэт были бледными. — Дайте взглянуть!

Эллери передал ей три письма. В верхнем правом углу каждого конверта, где должна была находиться марка, виднелась дата, проставленная красным карандашом. Пэт нахмурилась. Эллери забрал у нее конверты и расположил их в хронологическом порядке, согласно датам — 28 ноября, 25 декабря и 1 января.

— Все три, — пробормотала Пэт, — адресованы « мисс Розмэри Хейт » . Это единственная сестра Джима. Мы никогда с ней не встречались. Но странно, что не указаны ни улица, ни город…

Эллери сдвинул брови:

— Куда более странно, что воспользовались цветным карандашом.

— О, Джим всегда пользуется тонким красным карандашом вместо ручки — у него такая привычка.

— Значит, имя сестры на конвертах написано его почерком?

— Да, я где угодно узнаю каракули Джима. Ради бога, Эллери, что внутри?

Эллери извлек содержимое первого конверта, слегка скомканное Норой, когда она упала в обморок. Краткое послание, по словам Пэт, также было написано рукой Джима и снова красным карандашом.


28 ноября

« Дорогая сестренка, я знаю, что прошло много времени, но ты не можешь себе представить, как я спешил. Успел черкнуть тебе всего несколько строчек, так как моя жена сегодня заболела. Доктор не знает, в чем дело. Будем надеяться, что ничего страшного нет. Разумеется, я буду держать тебя в курсе дела. Напиши мне поскорее.

С любовью,

Джим».


— Не понимаю, — медленно произнесла Пэт. — Нора никогда не чувствовала себя лучше. Мы с мамой на днях как раз об этом говорили.

— Нора недавно не посещала доктора Уиллоби?

— Нет. Разве только… Нет, я уверена, что не посещала.

— Понятно, — бесстрастно промолвил Эллери.

— Кроме того, эта дата — 28 ноября. Ведь это через месяц, Эллери! Откуда Джим может знать… — Пэт оборвала фразу. — Откройте второй конверт.

Второе письмо оказалось еще короче первого, но было написано тем же красным карандашом и теми же каракулями.


25 декабря

« Не хочу огорчать тебя, сестренка, но должен сообщить, что моей жене хуже. Она серьезно больна. Мы делаем все возможное. Извини, я очень спешу.

Джим».


—  « Очень спешу » , — повторила Пэт. — А письмо датировано 25 декабря!

Взгляд Эллери омрачился, и он быстро отвел его.

— Откуда Джим может знать, что Норе станет хуже, когда она еще даже не заболела? — воскликнула Пэт. — И за два месяца до того!

— Думаю, — отозвался Эллери, — нам лучше прочитать третье письмо. — И он достал лист бумаги из последнего конверта.

— Что там, Эллери?

Он передал ей письмо и начал мерить шагами спальню Норы, нервно попыхивая сигаретой.

Пэт прочитала письмо широко открытыми глазами. Как и предыдущие, оно было написано красным карандашом и почерком Джима.


1 января

« Дорогая сестренка! Моя жена умерла. Она скончалась сегодня. Ее последние минуты были… Больше не могу писать. Приезжай ко мне, если можешь.

Джим».


— Не надо, дитя мое. — Эллери обнял Пэт за талию.

— Что это значит? — всхлипывала она.

— Перестаньте хныкать!

Пэт отвернулась, пряча лицо.

Эллери вернул послания в конверты и положил их на прежнее место. Потом поставил шляпную коробку на полку в стенном шкафу, закрыл ящик туалетного столика, в котором рылась Пэт, и поправил ручное зеркальце Норы. Снова оглядевшись, он вывел Пэт из комнаты, повернув выключатель у двери.

— Когда вы пришли, дверь была открыта? — спросил Эллери.

— Закрыта, — сдавленным голосом ответила Пэт.

Эллери закрыл дверь.

— Подождите. Где этот толстый коричневый том, откуда выпали конверты?

— В кабинете Джима. — Казалось, Пэт с трудом произнесла имя зятя.

Они нашли книгу на одной из полок, недавно установленных в спальне, которую Нора переделала в кабинет для мужа. Эллери включил настольную лампу под слюдяным колпачком. Пэт вцепилась ему в руку, глядя через его плечо.

— Книга в отличном состоянии, — заметил Эллери, сняв том с полки. — Материя совсем не выцвела, и края страниц чистые.

— Что это за книга? — прошептала Пэт.

—  « Токсикология » [23]Токсикология — наука о ядах. Эджкоума.

— Токсикология?! — Пэт в ужасе уставилась на книгу.

Эллери тщательно обследовал переплет, потом позволил книге раскрыться у него в руках. Она открылась на странице с загнутым уголком — единственной, которую ему удалось найти. На корешке образовалась глубокая трещина, соответствующая месту, где книга раскрылась. Следовательно, три конверта лежали между этими двумя страницами, подумал Эллери. Он начал читать про себя.

— Зачем Джиму Хейту могла понадобиться книга по токсикологии? — свирепо осведомилась Пэт.

Эллери посмотрел на нее:

— На этом развороте описываются различные соединения мышьяка — формулы, болезнетворные эффекты, возможности обнаружения в органах и тканях, противоядия, смертельные дозы, лечение болезней, возникающих в результате отравления мышьяком…

— Отравления?!

Эллери положил книгу под лампу и указал пальцем на слова, набранные жирным шрифтом: « Окись мышьяка (As2O3) » . Его палец скользнул вниз к абзацу, описывающему окись мышьяка как « белую, безвкусную, ядовитую » и указывающему смертельную дозу. Абзац был подчеркнут светло-красным карандашом.

С трудом шевеля скривившимися губами, Пэт четко произнесла:

— Джим собирается убить Нору!


Читать далее

Часть первая

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть