Онлайн чтение книги Капитал Capital
ОТДЕЛ ПЯТЫЙ. ПРОИЗВОДСТВО АБСОЛЮТНОЙ И ОТНОСИТЕЛЬНОЙ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

АБСОЛЮТНАЯ И ОТНОСИТЕЛЬНАЯ ПРИБАВОЧНАЯ СТОИМОСТЬ

Выше (см. пятую главу) процесс труда рассматривался абстрактно, независимо от его исторических форм, как процесс между человеком и природой. Мы говорили там: «Если рассматривать весь процесс с точки зрения его результата – продукта, то и средство труда и предмет труда оба выступают как средства производства, а самый труд – как производительный труд». В примечании 7 было добавлено: «Это определение производительного труда, получающееся с точки зрения простого процесса труда, совершенно недостаточно для капиталистического процесса производства». Это и подлежит здесь дальнейшему исследованию.

Пока процесс труда является чисто индивидуальным, один и тот же рабочий объединяет все те функции, которые впоследствии разделяются. При индивидуальном присвоении предметов природы для своих жизненных целей рабочий сам себя контролирует. Впоследствии его контролируют. Отдельный человек не может воздействовать на природу, не приводя в движение своих собственных мускулов под контролем своего собственного мозга. Как в самой природе голова и руки принадлежат одному и тому же организму, так и в процессе труда соединяются умственный и физический труд. Впоследствии они разъединяются и доходят до враждебной противоположности. Продукт превращается вообще из непосредственного продукта индивидуального производителя в общественный, в общий продукт совокупного рабочего, т. е. комбинированного рабочего персонала, члены которого ближе или дальше стоят от непосредственного воздействия на предмет труда. Поэтому уже самый кооперативный характер процесса труда неизбежно расширяет понятие производительного труда и его носителя, производительного рабочего. Теперь для того, чтобы трудиться производительно, нет необходимости непосредственно прилагать свои руки; достаточно быть органом совокупного рабочего, выполнять одну из его подфункций. Данное выше первоначальное определение производительного труда, выведенное из самой природы материального производства, всегда сохраняет своё значение в применении к совокупному рабочему, рассматриваемому как одно целое. Но оно не подходит более к каждому из его членов, взятому в отдельности.

Однако, с другой стороны, понятие производительного труда суживается. Капиталистическое производство есть не только производство товара, по самому своему существу оно есть производство прибавочной стоимости. Рабочий производит не для себя, а для капитала. Поэтому уже недостаточно того, что он вообще производит. Он должен производить прибавочную стоимость. Только тот рабочий производителен, который производит для капиталиста прибавочную стоимость или служит самовозрастанию капитала. Так, школьный учитель, – если позволительно взять пример вне сферы материального производства, – является производительным рабочим, коль скоро он не только обрабатывает детские головы, но и изнуряет себя на работе для обогащения предпринимателя. Вложит ли этот последний свой капитал в фабрику для обучения или в колбасную фабрику, от этого дело нисколько не меняется. Поэтому понятие производительного рабочего включает в себя не только отношение между деятельностью и её полезным аффектом, между рабочим и продуктом его труда, но также и специфически общественное, исторически возникшее производственное отношение, делающее рабочего непосредственным орудием увеличения капитала. Следовательно, быть производительным рабочим – вовсе не счастье, а проклятие. В четвёртой книге этой работы, где излагается история теории, будет подробнее показано, что классическая политическая экономия искони видела в производстве прибавочной стоимости решающий признак производительного рабочего. Поэтому с изменением взглядов её на природу прибавочной стоимости изменяется и её определение производительного рабочего. Так, по заявлению физиократов, производителен только земледельческий труд, так как только он доставляет прибавочную стоимость. Для физиократов прибавочная стоимость существует исключительно в форме земельной ренты.

Удлинение рабочего дня за те границы, в которых рабочий был бы в состоянии произвести только эквивалент стоимости своей рабочей силы, и присвоение этого прибавочного труда капиталом – вот в чём состоит производство абсолютной прибавочной стоимости. Производство абсолютной прибавочной стоимости образует всеобщую основу капиталистической системы и исходный пункт производства относительной прибавочной стоимости. При производстве относительной прибавочной стоимости рабочий день уже с самого начала разделён на две части: необходимый труд и прибавочный труд. С целью удлинить прибавочный труд сокращается необходимый труд посредством методов, позволяющих произвести эквивалент заработной платы в более короткое время. Производство абсолютной прибавочной стоимости связано только с длиной рабочего дня; производство относительной прибавочной стоимости революционизирует в корне как технические процессы труда, так и общественные группировки.

Следовательно, производство относительной прибавочной стоимости предполагает специфически капиталистический способ производства, который с его методами, средствами и условиями сам стихийно возникает и развивается лишь на основе формального подчинения труда капиталу. Вместе с тем формальное подчинение труда капиталу уступает место реальному.

Здесь достаточно простого указания на промежуточные формы [Zwitterformen], при которых прибавочный труд уже не выжимается из производителя путём прямого принуждения, но не наступило ещё и его формальное подчинение капиталу. Тут капитал ещё не овладел непосредственно процессом труда. Наряду с самостоятельными производителями, которые занимаются ремеслом или земледелием на основе традиционных прадедовских способов, выступает ростовщик или купец, ростовщический или торговый капитал, который, как паразит, высасывает их. Преобладание в обществе этой формы эксплуатации исключает капиталистический способ производства, хотя, с другой стороны, она может составить переходную ступень к нему, что было в конце средних веков. Наконец, как показывает пример современной работы на дому, промежуточные формы воспроизводятся кое-где и на почве крупной промышленности, принимая, однако, совершенно изменённый вид.

Если, с одной стороны, для производства абсолютной прибавочной стоимости вполне достаточно формального подчинения труда капиталу, достаточно, например, чтобы ремесленник, работавший прежде самостоятельно, на себя самого, или в качестве подмастерья у цехового мастера, превратился в наёмного рабочего, находящегося под непосредственным контролем капиталиста, – то, с другой стороны, методы производства относительной прибавочной стоимости являются, как мы видели, в то же время методами производства абсолютной прибавочной стоимости. Ведь чрезмерное удлинение рабочего дня предстало перед нами как характернейший продукт крупной промышленности. Вообще специфически капиталистический способ производства перестаёт быть простым средством для производства относительной прибавочной стоимости, раз он овладел целой отраслью производства или, более того, всеми решающими отраслями производства. Он становится тогда всеобщей, общественно господствующей формой производственного процесса. Как особый метод производства относительной прибавочной стоимости, он действует теперь лишь постольку, поскольку, во-первых, охватывает отрасли промышленности, до того времени подчинённые капиталу лишь формально, следовательно, поскольку он всё больше распространяется. Во-вторых, поскольку отрасли промышленности, на которые он уже распространился, непрерывно революционизируются благодаря изменению методов производства.

С известной точки зрения разница между абсолютной и относительной прибавочной стоимостью представляется вообще иллюзорной. Относительная прибавочная стоимость абсолютна, потому что она предполагает абсолютное удлинение рабочего дня за пределы рабочего времени, необходимого для существования самого рабочего. Абсолютная прибавочная стоимость относительна, так как она предполагает развитие производительности труда, позволяющее ограничить необходимое рабочее время частью рабочего дня. Но если обратить внимание на движение прибавочной стоимости, то это кажущееся тождество исчезнет. Раз капиталистический способ производства возник и стал всеобщим способом производства, разница между абсолютной и относительной прибавочной стоимостью даёт себя знать, когда дело идёт о повышении нормы прибавочной стоимости вообще. Предполагая, что рабочая сила оплачивается по её стоимости, мы становимся перед такой альтернативой: если дана производительная сила труда и нормальная степень его интенсивности, то норма прибавочной стоимости может быть повышена лишь путём абсолютного удлинения рабочего дня; с другой стороны, при данных границах рабочего дня норма прибавочной стоимости может быть повышена лишь путём изменения относительной величины составных частей рабочего дня, т. е. необходимого и прибавочного труда, что, в свою очередь, предполагает изменение производительности или интенсивности труда, поскольку заработная плата не должна падать ниже стоимости рабочей силы.

Если рабочий всё имеющееся в его распоряжении время вынужден затрачивать на производство необходимых жизненных средств для себя и своей семьи, то у него, конечно, не останется времени для безвозмездного труда в пользу третьих лиц. Таким образом, пока производительность труда не достигла определённого уровня, в распоряжении рабочего нет времени для безвозмездного труда, а пока у него нет такого времени, невозможен прибавочный труд, невозможны, следовательно, и капиталисты; но в таких условиях невозможны также рабовладельцы, феодальные бароны, одним словом – какой бы то ни было класс крупных собственников.[938]«Самое существование капиталистических предпринимателей, как особого класса, зависит от производительности труда» ( Ramsay , цит. соч., стр. 206). «Если бы труд каждого человека был достаточен только для добывания его собственного пропитания, то не было бы никакой собственности» ( Ravenstone , цит. соч., стр. 14).

Таким образом, можно говорить о естественном базисе прибавочной стоимости, но лишь в том совершенно общем смысле, что в природе нет какого-либо абсолютного препятствия, мешающего одному человеку сложить с себя и переложить на другого труд, необходимый для поддержания его собственного существования. С тем же самым правом можно утверждать, например, что в природе нет абсолютного препятствия, мешающего одному человеку употреблять в пищу мясо другого.[939]По недавно сделанным подсчётам, в пределах только уже исследованных районов земного шара живёт ещё по меньшей мере 4 000 000 каннибалов. Отнюдь не следует, как это иногда делалось, связывать с этой естественно вырастающей производительностью труда мистические представления. Лишь тогда, когда люди своим трудом уже выбились из первоначального животного состояния, когда, следовательно, сам их труд уже до известной степени стал общественным, – лишь тогда возникают отношения, при которых прибавочный труд одного человека становится условием существования другого. На начальных ступенях культуры производительные силы труда ничтожны, но таковы же и потребности, развивающиеся вместе со средствами их удовлетворения и в непосредственной зависимости от развития этих последних. Далее, на указанных первых ступенях относительная величина тех частей общества, которые живут чужим трудом, ничтожно мала по сравнению с массой непосредственных производителей. С ростом общественной производительной силы труда эти части возрастают абсолютно и относительно.[940]«У диких индейцев Америки почти всё принадлежит работнику, 99 процентов продукта приходится на долю труда; в Англии на долю рабочего, может быть, не приходится и 2/3» («The Advantages of the East-India Trade etc.», p. 72, 73). Впрочем, капиталистические отношения возникают на экономической почве, представляющей собой продукт длительного процесса развития. Наличная производительность труда, из которой капитал исходит как из своей основы, есть не дар природы, а дар истории, охватывающей тысячи веков.

Если мы отвлечёмся от большего или меньшего развития общественного производства, то производительность труда окажется связанной с естественными условиями. Эти последние могут быть целиком сведены к природе самого человека, к его расе и т. п., и к окружающей человека природе. Внешние природные условия экономически распадаются на два больших класса: естественное богатство средствами жизни, следовательно плодородие почвы, обилие рыбы в водах и т. п., и естественное богатство средствами труда, каковы: действующие водопады, судоходные реки, лес, металлы, уголь и т. д. На начальных ступенях культуры имеет решающее значение первый род, на более высоких ступенях – второй род естественного богатства. Сравните, например, Англию с Индией или – в античном мире – Афины и Коринф со странами на побережье Чёрного моря.

Чем меньше число естественных потребностей, которые абсолютно необходимо удовлетворять, чем больше природное плодородие почвы и чем благоприятнее климат, тем меньше рабочее время, необходимое для поддержания и воспроизводства жизни производителя. Тем больше, следовательно, может быть избыток его труда, идущий на других, по сравнению с трудом на самого себя. Так, уже Диодор замечает относительно древних египтян:

«Совершенно невероятно, как мало труда и издержек стоит им воспитание своих детей. Они готовят для них самую простую пищу из первых попавшихся продуктов; дают им также есть нижнюю часть папируса, которую можно запечь на огне, кроме того, корни и стебли болотных растений, частью в сыром виде, частью варёные и жареные. Большинство детей ходит без обуви и без платья, так как климат очень мягкий. Поэтому вырастить ребёнка стоит родителям в общем не более двадцати драхм. Этим, главным образом, объясняется многочисленность населения в Египте, давшая возможность воздвигнуть столь много грандиозных сооружений».[941]Diodor, цит. соч., кн. 1, гл. 80 [стр. 126].

В действительности, однако, грандиозные сооружения Древнего Египта обязаны своим возникновением не столько многочисленности египетского населения, сколько тому обстоятельству, что значительная часть его могла быть использована на это дело. Индивидуальный рабочий может доставить тем больше прибавочного труда, чем меньше его необходимое рабочее время; то же самое относится и к рабочему населению в целом: чем меньшая часть его требуется для производства необходимых жизненных средств, тем больше остальная его часть, которую можно использовать на какое-либо другое дело.

Раз дано капиталистическое производство, то, при прочих равных условиях и при данной длине рабочего дня, величина прибавочного труда изменяется в зависимости от естественных условий труда и в особенности от плодородия почвы. Однако отсюда отнюдь не вытекает обратного положения, что наиболее плодородная почва является наиболее подходящей для роста капиталистического способа производства. Последний предполагает господство человека над природой. Слишком расточительная природа «ведёт человека, как ребёнка, на помочах».[942]Синие книги (Blue Books) – общее название публикаций материалов английского парламента и дипломатических документов министерства иностранных дел. Синие книги, получившие своё название из-за синей обложки, издаются в Англии с XVII в. и служат основным официальным источником для изучения экономической и дипломатической истории этой страны Она не делает его собственное развитие естественной необходимостью.[943]«Первое» (естественное богатство), «будучи более благоприятным и выгодным… делает народ беззаботным, заносчивым и предающимся всяким излишествам, в то время, как второе способствует развитию бдительности, литературы, искусств и политики» («England's Treasure by Foreign Trade. Or the Balance of our Foreign Trade is the Rule of our Treasure». Written by Thomas Mun, of London, Merchant, and now published for the common good by his son John Mun. London, 1669, p. 181, 182). «И я не могу представить себе большего несчастья для народа, как быть брошенным на клочок земли, где природа сама производит в изобилии средства существования и пищу, а климат почти целиком освобождает от забот об одежде и защите от непогоды… Возможна и противоположная крайность. Почва, не способная производить при помощи вложенного в неё труда, совершенно так же плоха, как почва, изобильно производящая без всякого приложения труда» ([N. Forster.] «An Enquiry into the Causes of the Present High Price of Provisions». London, 1767, p. 10). Не области тропического климата с его могучей растительностью, а умеренный пояс был родиной капитала. Не абсолютное плодородие почвы, а её дифференцированность, разнообразие её естественных продуктов составляют естественную основу общественного разделения труда; благодаря смене тех естественных условий, в которых приходится жить человеку, происходит умножение его собственных потребностей, способностей, средств и способов труда. Необходимость общественно контролировать какую-либо силу природы в интересах хозяйства, необходимость использовать или обуздать её при помощи сооружений крупного масштаба, возведённых рукой человека, играет решающую роль в истории промышленности. Примером может послужить регулирование воды в Египте,[944]Необходимость вычислять периоды подъёма и спада воды в Ниле создала египетскую астрономию, а вместе с тем господство касты жрецов как руководителей земледелия. «Солнцестояние есть тот момент в году, когда вода Нила начинает прибывать, и египтяне должны были наблюдать его с особым вниманием… Им важно было определить этот период года, чтобы регулировать свои сельскохозяйственные работы. Они должны были поэтому искать на небе знак, указывающий на его возвращение» (Cuvier. «Discours sur les révolutions du globe», éd. Hoefer. Paris, 1863, p. 141). Ломбардии, Голландии и т. д. или в Индии, Персии и т. д., где орошение при помощи искусственных каналов не только доставляет почве необходимую для растений воду, но в то же время приносит вместе с илом минеральное удобрение с гор. Тайна хозяйственного расцвета Испании и Сицилии при господстве арабов заключалась в ирригации.[945]Одной из материальных основ государственной власти над не связанными между собой мелкими производственными организмами Индии было регулирование водоснабжения. Мусульманские властители Индии понимали это лучше, чем их английские преемники. Мы напомним лишь о голоде 1866 г., который стоил жизни более чем миллиону индийцев в округе Орисса Бенгальского президентства.

Благоприятные естественные условия обеспечивают всегда лишь возможность прибавочного труда, но отнюдь не создают сами по себе действительного прибавочного труда, а, следовательно, и прибавочной стоимости или прибавочного продукта. Различные естественные условия труда приводят к тому, что то же самое количество труда удовлетворяет в различных странах неодинаковые массы потребностей,[946]«Нет двух стран, которые доставляли бы одинаковое число средств существования в одинаковом количестве и с одной и той же затратой труда… нужды людей возрастают или уменьшаются… в зависимости от суровости или умеренности климата, в котором они живут; следовательно, те размеры, в которых жители различных стран вынуждены вести свою промышленность, не могут быть одинаковыми, и нет возможности установить степени их вариаций иначе, как в связи со степенями тепла и холода; отсюда может быть выведено то общее заключение, что количество труда, необходимое для поддержания жизни населения определённой численности, является наибольшим в условиях холодного климата и наименьшим – в условиях жаркого, потому что в первом случае не только люди больше нуждаются в одежде, но и земля больше нуждается в обработке, чем во втором случае» («An Essay on the Governing Causes of the Natural Rate of Interest». London, 1750, p. 59). Автор этого анонимного сочинения, составившего эпоху, – Дж. Масси. Юм позаимствовал из него свою теорию процента. следовательно к тому, что при прочих равных условиях необходимое рабочее время оказывается различным. На прибавочный труд они влияют лишь как естественная граница, т. е. определяют лишь тот пункт, за пределами которого может начаться работа на других. Эта естественная граница отодвигается назад в той мере, в какой прогрессирует промышленность. Среди западноевропейского общества, где рабочий лишь при помощи прибавочного труда может купить себе позволение трудиться для поддержания собственного существования, легко возникает иллюзия, будто доставлять прибавочный продукт является врождённым качеством человеческого труда.[947]«Всякий труд должен» (надо думать, это тоже относится к правам и обязанностям гражданина) «оставлять некоторый излишек» (Прудон) P. J. Proudhon. «Système des contradictions économiques, ou Philosophie de la misère». T. I, Paris, 1846, p. 73 (П. Ж. Прудон. «Система экономических противоречий, или Философия нищеты». Т. I, Париж, 1846, стр. 13). – 523. Но возьмём, например, жителей восточных островов азиатского архипелага, где саго растёт в лесу в диком виде.

«Туземцы, просверлив в дереве дыру и убедившись, что сердцевина созрела, рубят дерево, разделяют его на несколько кусков, извлекают сердцевину, смешивают её с водой и, отцедив воду, получают саговую муку, вполне пригодную к употреблению. Одно дерево даёт обыкновенно 300 фунтов, а иногда может дать и от 500 до 600 фунтов. Таким образом, там отправляются в лес нарубить себе хлеба, как у нас отправляются в лес за дровами».[948]F. Schouw. «Die Erde, die Pflanzen und der Mensch», 2. Aufl. Leipzig, 1854, S. 148.

Допустим, что такому восточноазиатскому хлебоколу требуется 12 рабочих часов в неделю для удовлетворения всех его потребностей. Благоприятные естественные условия дают ему непосредственно лишь одно – избыток свободного времени. Для того чтобы он производительно употребил его на самого себя, необходим целый ряд исторических условий; для того чтобы он затрачивал его в виде прибавочного труда на других лиц, требуется внешнее принуждение. Если бы там было введено капиталистическое производство, то нашему молодцу пришлось бы, может быть, работать шесть дней в неделю, чтобы иметь возможность употребить в свою пользу продукт одного рабочего дня. Благоприятные естественные условия отнюдь не объясняют, почему он работает теперь шесть дней в неделю или почему даёт 5 дней прибавочного труда. Они объясняют лишь, почему его необходимое рабочее время ограничено одним днём в неделю. Но его прибавочный продукт ни в коем случае не мог возникнуть из некоего таинственного свойства, присущего от природы человеческому труду.

Производительные силы труда, – как исторически развившиеся, общественные, так и обусловленные самой природой, – кажутся производительными силами капитала, к которому приобщается труд.

Рикардо никогда не задавал себе вопроса о происхождении прибавочной стоимости. Он рассматривает её как нечто внутренне присущее капиталистическому способу производства, который в его глазах является естественной формой общественного производства. Там, где он говорит о производительности труда, он ищет в ней не причину существования прибавочной стоимости, а лишь причину, определяющую величину последней. Между тем его школа громко провозгласила, что причиной возникновения прибыли (читай: прибавочной стоимости) является производительная сила труда. Это во всяком случае прогресс по сравнению с меркантилистами, которые, со своей стороны, выводят избыток цены продукта над издержками его производства из обмена, из продажи продуктов выше их стоимости. Однако и школа Рикардо лишь обошла проблему, а не разрешила её. Инстинкт совершенно правильно подсказал этим буржуазным экономистам, что очень опасно слишком глубоко исследовать жгучий вопрос о происхождении прибавочной стоимости. Но что сказать, когда г-н Джон Стюарт Милль через пятьдесят лет после Рикардо повторяет в ухудшенном виде негодные увёртки первых вульгаризаторов Рикардо и на этом основании с чувством собственного достоинства констатирует своё превосходство над меркантилистами?

Милль говорит:

«Причина прибыли заключается в том, что труд производит больше, чем необходимо для его содержания».

Пока это лишь перепевы старого; но Милль хочет присоединить сюда и кое-что своё.

«Или, выражаясь иначе, причина, по которой капитал приносит прибыль, состоит в том, что пища, платье, сырьё и средства труда существуют более продолжительное время, чем необходимо для их производства».

Милль смешивает здесь продолжительность рабочего времени и продолжительность существования его продуктов. С этой точки зрения булочник, продукты которого существуют лишь один день, никогда не был бы в состоянии извлечь из своих наёмных рабочих столько же прибыли, сколько извлекает машиностроитель, продукты которого существуют двадцать лет и более. Несомненно, во всяком случае, что если бы птичьи гнёзда выдерживали лишь столько времени, сколько требуется для их устройства, птицам пришлось бы обходиться без гнёзд.

Установив эту основную истину, Милль устанавливает своё превосходство над меркантилистами:

«Мы видим, таким образом, что прибыль возникает не из случайного факта обмена, а из производительной силы труда; совокупная прибыль данной страны определяется всегда производительной силой труда независимо от того, имеет ли место обмен или нет. Если бы не было разделения занятий, не было бы ни купли, ни продажи, но прибыль всё-таки имелась бы».

Итак, здесь обмен, купля и продажа – эти общие условия капиталистического производства – объявляются чем-то совершенно случайным; прибыль будет даже и без купли и продажи рабочей силы!

Далее:

«Если в совокупности все рабочие данной страны производят на 20 % больше суммы их заработной платы, то прибыль будет 20 %, каков бы ни был уровень товарных цен».

Это, с одной стороны, в высшей степени удачная тавтология, ибо если рабочие производят для своих капиталистов 20 % прибавочной стоимости, то, само собой разумеется, прибыль капиталистов будет относиться к совокупной заработной плате рабочих как 20:100. С другой стороны, совершенно неверно, что прибыль «будет 20 %». Она неизбежно будет меньше, так как прибыль исчисляется на всю сумму авансированного капитала. Пусть, например, капиталист авансировал 500 ф. ст., в том числе 400 ф. ст. в форме средств производства, 100 ф. ст. в форме заработной платы. Пусть норма прибавочной стоимости, как предположено выше, 20 %. Тогда норма прибыли будет 20:500, т. е. 4 %, а не 20 %.

Далее следует блестящий образчик того, как Милль обращается с различными историческими формами общественного производства: «Я предполагаю везде современное положение вещей, которое, за немногими исключениями, господствует повсюду, т. е. что капиталист производит все предварительные затраты, включая и оплату рабочего». Удивительный оптический обман – видеть повсюду отношения, которые до сих пор господствовали на земном шаре лишь в виде исключения. Но пойдём дальше. Милль великодушно признаёт, что «нет абсолютной необходимости, чтобы это было так».[949]В своём письме Н. Ф. Даниельсону (Н. – ону) от 28/XI 1878 г. Маркс предложил следующую редакцию этого абзаца: «Далее следует блестящий образчик того, как Милль обращается с различными историческими формами общественного производства: „Я предполагаю везде“, – говорит он, – „современное положение вещей, которое, за немногими исключениями, господствует повсюду, где рабочие и капиталисты образуют особые классы, т. е. я предполагаю, что капиталист производит все предварительные затраты, включая и оплату рабочего“. Милль хочет верить, что нет абсолютной необходимости, чтобы это было так, даже при такой экономической системе, где рабочие и капиталисты образуют особые классы». Ред. Напротив.

«Рабочий мог бы подождать уплаты всего своего заработка до полного окончания работы, если бы он имел средства, необходимые для поддержания жизни в течение этого периода. Но в этом случае он был бы до известной степени капиталистом, который вкладывал бы капитал в предприятие и доставлял бы часть фонда, необходимого для ведения предприятия».

С таким же точно правом Милль мог бы сказать, что рабочий, ссужающий самого себя не только жизненными средствами, но и средствами труда, является в действительности своим собственным наёмным рабочим. Или, что американский крестьянин оказывается своим собственным рабом, отличающимся от обыкновенного раба лишь тем, что он отбывает барщину для самого себя, а не для господина.

Доказав столь ясно, что если бы даже не существовало капиталистического производства, то оно всё-таки существовало бы, Милль с той же последовательностью доказывает затем, что капиталистическое производство не существует даже и в том случае, если оно существует.

«Но даже и в последнем случае» (т. е. если капиталист авансирует наёмному рабочему все средства его существования) «рабочего можно рассматривать с той же самой точки зрения» (т. е. как капиталиста). «Потому что, отдавая свой труд ниже его рыночной цены (!), он как бы авансирует разницу (?) своему предпринимателю и т. д.»[950]J. St. Mill. «Principles of Political Economy». London, 1868, p. 252–253, Passim. {Приведённые места взяты из французского издания «Капитала». Ф. Э.}

В действительности рабочий даром авансирует капиталисту свой труд в течение недели и т. д. с тем, чтобы в конце недели и т. д. получить его рыночную цену; по Миллю, это делает его капиталистом! На плоской равнине всякая кочка кажется холмом; плоскость современной буржуазной мысли лучше всего измеряется калибром её «великих мыслителей».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ИЗМЕНЕНИЕ В ВЕЛИЧИНЕ ЦЕНЫ РАБОЧЕЙ СИЛЫ И ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

I. ВЕЛИЧИНА РАБОЧЕГО ДНЯ И ИНТЕНСИВНОСТЬ ТРУДА ПОСТОЯННЫ (ДАНЫ), ПРОИЗВОДИТЕЛЬНАЯ СИЛА ТРУДА ИЗМЕНЯЕТСЯ

При этом предположении стоимость рабочей силы и прибавочная стоимость определяются тремя законами.

Во-первых: Рабочий день данной величины всегда выражается в одной и той же вновь произведённой стоимости, как бы ни изменялась производительность труда и вместе с ней масса продуктов, а следовательно, и цена единицы товара.

Вновь созданная в двенадцатичасовой рабочий день стоимость равна, например, 6 шилл., хотя количество произведённых потребительных стоимостей изменяется вместе с производительной силой труда и, стало быть, стоимость в 6 шилл., распределяется на большее или меньшее количество товаров.

Во-вторых: Стоимость рабочей силы и прибавочная стоимость изменяются в противоположном направлении. Изменение производительной силы труда, её возрастание или уменьшение, влияет на стоимость рабочей силы в обратном направлении, а на прибавочную стоимость – в прямом.

Вновь созданная в двенадцатичасовой рабочий день стоимость есть величина постоянная, например 6 шиллингов. Эта постоянная величина равна сумме прибавочной стоимости плюс стоимость рабочей силы, которую рабочий замещает эквивалентом. Само собой разумеется, что из двух слагаемых постоянной величины ни одно не может увеличиться без того, чтобы другое не уменьшилось. Стоимость рабочей силы не может повыситься с 3 шилл., до 4 без того, чтобы прибавочная стоимость не понизилась с 3 шилл. до 2, и, наоборот, прибавочная стоимость не может повыситься с 3 шилл. до 4 без понижения стоимости рабочей силы с 3 шилл. до 2. Следовательно, при данных условиях невозможно изменение абсолютной величины стоимости рабочей силы или прибавочной стоимости без одновременного изменения их относительных или сравнительных величин. Они не могут повышаться или понижаться одновременно.

Далее, стоимость рабочей силы не может понизиться, и, следовательно, прибавочная стоимость не может повыситься, если не повышается производительная сила труда; так, в вышеприведённом примере стоимость рабочей силы может понизиться с 3 шилл. до 2 лишь в том случае, если повышенная производительная сила труда позволяет произвести в течение 4 часов ту же самую массу жизненных средств, которая раньше требовала для своего производства 6 часов. Наоборот, стоимость рабочей силы не может повыситься с 3 шилл. до 4, если производительная сила труда не упадёт так, что будет требоваться 8 часов для производства той же самой массы жизненных средств, для которой раньше было достаточно 6 часов. Отсюда следует, что увеличение производительности труда понижает стоимость рабочей силы и тем самым повышает прибавочную стоимость, и, наоборот, уменьшение производительности труда повышает стоимость рабочей силы и понижает прибавочную стоимость.

Формулируя этот закон, Рикардо упустил из виду одно обстоятельство: хотя изменение величины прибавочной стоимости, или прибавочного труда, предполагает обратное изменение величины стоимости рабочей силы, или необходимого труда, однако отсюда отнюдь не следует, что эти величины изменяются в одной и той же пропорции. Здесь имеет место увеличение или уменьшение на одну и ту же величину. Но та пропорция, в какой увеличивается или уменьшается каждая из составных частей вновь созданной стоимости или рабочего дня, зависит от первоначального разделения, имевшего место до изменения производительной силы труда. Пусть стоимость рабочей силы 4 шилл., или необходимое рабочее время 8 часов, прибавочная стоимость 2 шилл., или прибавочный труд 4 часа; если вследствие повышения производительной силы труда стоимость рабочей силы понизится до 3 шилл., или необходимое рабочее время – до 6 часов, то прибавочная стоимость возрастёт до 3 шилл., или прибавочный труд – до 6 часов. Одна и та же величина в 2 часа, или 1 шилл., в одном случае прибавляется, в другом – отнимается. Но относительное изменение величин в обоих случаях различно. В то время как стоимость рабочей силы падает с 4 шилл., до 3, следовательно на ¼, или 25 %, прибавочная стоимость повышается с 2 шилл., до 3, т. е. наполовину, или на 50 %. Отсюда следует, что та пропорция, в которой возрастает или уменьшается прибавочная стоимость вследствие данного изменения производительной силы труда, тем больше, чем меньше, и тем меньше, чем больше была первоначально часть рабочего дня, выражающаяся в прибавочной стоимости.

В-третьих: Возрастание или уменьшение прибавочной стоимости всегда является следствием, но никогда не бывает причиной соответственного уменьшения или возрастания стоимости рабочей силы.[952]К этому третьему закону Мак-Куллох делает, между прочим, то нелепое добавление, что прибавочная стоимость может повышаться и без понижения стоимости рабочей силы, благодаря отмене налогов, которые раньше капиталист должен был платить. Отмена таких налогов абсолютно ничего не изменяет в количестве прибавочной стоимости, непосредственно высасываемой из рабочего промышленным капиталистом. Она изменяет лишь ту пропорцию, в которой капиталист должен поделить прибавочную стоимость между своим карманом и третьими лицами. Таким образом, она оставляет совершенно неизменным отношение между стоимостью рабочей силы и прибавочной стоимостью. Следовательно, исключение Мак-Куллоха доказывает лишь непонимание им общего правила; это несчастье постигает его при вульгаризации Рикардо столь же часто, как Ж. Б. Сэя – при вульгаризации А. Смита.

Так как рабочий день есть величина постоянная и выражается в неизменной величине стоимости, так как, далее, каждому изменению величины прибавочной стоимости соответствует противоположное изменение стоимости рабочей силы я так как стоимость рабочей силы может изменяться лишь при изменении производительной силы труда, то отсюда, очевидно, следует, что при указанных условиях всякое изменение величины прибавочной стоимости возникает вследствие обратного изменения величины стоимости рабочей силы. Если раньше мы видели, что никакое изменение абсолютных величин стоимости рабочей силы и прибавочной стоимости невозможно без изменения их относительных величин, то теперь мы видим, что никакое изменение их относительных величин невозможно без изменения абсолютной величины стоимости рабочей силы.

Согласно третьему закону, изменение величины прибавочной стоимости предполагает изменение стоимости рабочей силы, вызванное изменением производительной силы труда. Граница первого изменения дана новым уровнем стоимости рабочей силы. Однако даже при условии, что обстоятельства позволяют рассматриваемому закону обнаружить своё действие, возможны промежуточные изменения. Так, например, если вследствие повышения производительной силы труда стоимость рабочей силы падает с 4 шилл., до 3, или необходимое рабочее время – с 8 часов до 6, то цена рабочей силы может упасть всего до 3 шилл. 8 пенсов, 3 шилл. 6 пенсов, 3 шилл. 2 пенсов и т. д., и, следовательно, прибавочная стоимость поднимется лишь до 3 шилл. 4 пенсов, 3 шилл. 6 пенсов, 3 шилл. 40 пенсов и т. д. Степень падения, нижней границей которого являются 3 шилл., зависит от относительного веса, который имеет давление капитала с одной стороны, сопротивление рабочих – с другой.

Стоимость рабочей силы определяется стоимостью определённого количества жизненных средств. С изменением производительной силы труда меняется стоимость этих жизненных средств, а не их масса. При повышении производительной силы труда масса жизненных средств как рабочего, так и капиталиста может расти одновременно и в одной и той же пропорции без какого-либо изменения в отношении величин цены рабочей силы и прибавочной стоимости. Если первоначальная стоимость рабочей силы 3 шилл., а необходимое рабочее время равно 6 часам, и если прибавочная стоимость также 3 шилл., т. е. прибавочный труд равен также 6 часам, то удвоение производительной силы труда при прежнем разделении рабочего дня оставит цену рабочей силы и прибавочную стоимость без изменения. Только теперь каждая из них будет выражаться в двойном количестве, но соответственно удешевлённых, потребительных стоимостей. Хотя цена рабочей силы осталась неизменной, она всё же стоит теперь выше её стоимости. Если бы цена рабочей силы упала, но не до нижней границы в 1½ шилл., определяемой её новой стоимостью, а до 2 шилл. 10 пенсов, 2 шилл. 6 пенсов и т. д., то даже эта упавшая цена всё же представляла бы возросшую массу жизненных средств. Таким образом, при повышающейся производительной силе труда цена рабочей силы могла бы падать непрерывно наряду с непрерывным же ростом массы жизненных средств рабочего. Но при этом относительно, т. е. по сравнению с прибавочной стоимостью, стоимость рабочей силы всё время уменьшалась бы, и, следовательно, всё глубже становилась бы пропасть между жизненными уровнями рабочего и капиталиста.[953]«Когда наступает изменение в производительности промышленности и данным количеством труда и капитала производится больше или меньше продукта, относительная величина заработной платы может заметно изменяться, в то время как количество продуктов, представляемое этой относительной величиной, остаётся то же самое; или же может изменяться количество продуктов, в то время как относительная величина заработной платы остаётся неизменной» ([J. Cazenove.] «Outlines of Political Economy etc.», p. 67).

Рикардо первый строго формулировал три установленных выше закона. Недостатки его изложения следующие: 1) Те особые условия, при которых имеют силу эти законы, он считает само собой разумеющимися, всеобщими и исключительными условиями капиталистического производства. Для него не существует изменений ни в длине рабочего дня, ни в интенсивности труда, так что производительность труда сама по себе становится для него единственным переменным фактором. 2) Подобно всем другим экономистам, Рикардо никогда не исследовал прибавочную стоимость как таковую, т. е. независимо от её особых форм, каковы: прибыль, земельная рента и т. д. И эта вторая неправильность внесла в его анализ ошибки гораздо более значительные, чем первая. Законы, касающиеся нормы прибавочной стоимости, он непосредственно сваливает в одну кучу с законами нормы прибыли. Между тем, как уже было сказано, норма прибыли есть отношение прибавочной стоимости ко всему авансированному капиталу, тогда как норма прибавочной стоимости есть отношение прибавочной стоимости к одной лишь переменной части этого капитала. Пусть капитал в 500 ф. ст. ( K ) разделяется на сырьё, средства труда и т. д., составляющие вместе 400 ф. ст. ( c ), и 100 ф. ст. заработной платы ( v ); пусть, далее, прибавочная стоимость = 100 ф. ст. ( m ). Тогда норма прибавочной стоимости

Между тем норма прибыли

Очевидно, кроме того, что норма прибыли может зависеть от обстоятельств, не оказывающих никакого влияния на норму прибавочной стоимости. Впоследствии, в третьей книге этой работы, я покажу, что при определённых обстоятельствах одна и та же норма прибавочной стоимости может выразиться в самых различных нормах прибыли и различные нормы прибавочной стоимости – в одной и той же норме прибыли.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

РАЗЛИЧНЫЕ ФОРМУЛЫ НОРМЫ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

Как мы видели, норма прибавочной стоимости выражается в следующих формулах:

Две первые формулы выражают в виде отношения стоимостей то же самое, что третья формула выражает в виде отношения отрезков времени, в течение которых эти стоимости производятся. Эти взаимно заменяющие друг друга формулы являются строго логичными. Мы находим их поэтому уже в классической политической экономии, правда, не в сознательно разработанном виде, а лишь по существу. Но зато мы встречаем там следующие производные формулы:

Одно и то же отношение попеременно выражается здесь то в форме рабочего времени, то в форме стоимостей, в которых воплощается это рабочее время, то в форме продуктов, в которых существуют эти стоимости. Само собой разумеется, что под стоимостью продукта здесь следует понимать стоимость, вновь созданную в продолжение рабочего дня, – постоянная же часть стоимости продукта исключается.

Во всех этих формулах действительная степень эксплуатации труда, или норма прибавочной стоимости, выражена неправильно. Пусть рабочий день равняется 12 часам. Сохранив все остальные допущения нашего прежнего примера, мы в этом случае выразим степень действительной эксплуатации труда в следующих отношениях:

Между тем, применяя формулы II), мы получим:

Эти производные формулы в действительности выражают то отношение, в котором рабочий день или созданная в течение его стоимость распределяется между капиталистом и рабочим. Но если они принимаются за непосредственное выражение степени самовозрастания капитала, то тем самым устанавливается ложный закон: прибавочный труд, или прибавочная стоимость, никогда не может достигнуть 100 %.[960]См., например, «Dritter Brief an v. Kirchmann von Rodbertus. Widerlegung der Ricardo'schen Lehre von der Grundrente und Begründung einer neuen Rentetheorie». Berlin, 1851. Я впоследствии вернусь к этой работе, которая, несмотря на ложную теорию земельной ренты, правильно улавливает сущность капиталистического производства. {Добавление к 3 изданию. Читатель видит, как благожелательно относился Маркс к своим предшественникам, когда он находил у них действительный шаг вперёд, какую-либо верную новую мысль. Между тем опубликованные за последнее время письма Родбертуса к Руд. Мейеру заставляют до известной степени ограничить вышеприведённую оценку Маркса. Мы читаем там: «Необходимо спасти капитал не только от труда, но и от самого себя, а это фактически лучше всего достигается тем, что деятельность предпринимателя-капиталиста рассматривается как народнохозяйственные или государственно-хозяйственные функции, возложенные на него капиталистической собственностью, а его доход – как особый вид жалованья, ибо никакой иной социальной организации мы ещё не знаем. Но жалованье может быть урегулировано и понижено, если оно слишком много отнимает от заработной платы. Точно также следует отразить предпринятую Марксом атаку на общество, – так я назвал бы его книгу… Вообще книга Маркса представляет собой не столько исследование, посвящённое капиталу, сколько полемику против современной формы капитала, которую он смешивает с самым понятием капитала, откуда и проистекают его ошибки» («Briefe etc. von Dr. Rodbertus-Jagetzow, herausgegeben von Dr. Rud. Meyer». Berlin, 1881, Bd. I, S.111, 48-е письмо Родбертуса). – В таких идеологических банальностях совершенно теряются смелые задатки «социальных писем» Родбертуса. Ф. Э.}. Так как прибавочный труд всегда составляет лишь часть рабочего дня и прибавочная стоимость – лишь часть всей вновь созданной стоимости, то прибавочный труд всегда необходимо должен быть меньше, чем весь рабочий день, или прибавочная стоимость меньше, чем вся вновь созданная стоимость. Но для того чтобы относиться друг к другу как

, они должны быть равны между собой. Чтобы прибавочный труд мог поглотить весь рабочий день (дело идёт о среднем дне рабочей недели, рабочего года и т. д.), необходимый труд должен понизиться до нуля. Но если исчезает необходимый труд, исчезает и прибавочный труд,

потому что последний есть только функция первого. Поэтому отношение

никогда не может достигнуть предела

и тем более не может подняться до

Но это вполне возможно для нормы прибавочной стоимости или действительной степени эксплуатации труда. Возьмём для примера вычисление г-на Л. де Лаверня, согласно которому английский сельскохозяйственный рабочий получает лишь ¼, а капиталист (арендатор) ¾ продукта[961]Само собой разумеется, при этом вычислении вычтена та часть продукта, которая лишь возмещает затраты постоянного капитала. – Г-н Л. де Лавернь, слепой поклонник Англии, скорее преуменьшает, чем преувеличивает это отношение. или его стоимости, причём мы совершенно оставляем в стороне вопрос, каким образом распределяется затем эта добыча между капиталистом, земельным собственником и т. д. Согласно этому прибавочный труд английского сельскохозяйственного рабочего относится к его необходимому труду, как 3:1, норма эксплуатации равна 300 %.

Присущий классической политической экономии метод рассматривать рабочий день как величину постоянную укрепился благодаря применению формул II), так как здесь прибавочный труд сравнивается всегда с рабочим днём данной величины. Тот же самый результат получается, если обращают внимание исключительно на распределение вновь созданной стоимости. Рабочий день, уже воплотившийся во вновь созданной стоимости, всегда является рабочим днём данной величины.

Выражение прибавочной стоимости и стоимости рабочей силы в виде частей вновь созданной стоимости, – впрочем, такой способ выражения вырастает из самого капиталистического способа производства, и мы выясним впоследствии его значение, – скрывает специфический характер капиталистического отношения, а именно тот факт, что переменный капитал обменивается на живую рабочую силу и что соответственно этому рабочий отстраняется от продукта. Вместо этого создаётся ложная видимость отношения товарищества, при котором капиталист и рабочий делят между собой продукт сообразно доле участия каждого из них в образовании его.[962]Так как все развитые формы капиталистического процесса производства суть формы кооперации, то нет, конечно, ничего легче, как абстрагироваться от свойственного им антагонистического характера и расписать их в виде форм свободной ассоциации. Это проделал, например, граф А. де Лаборд в «De l'Esprit d'Association dans tous les Intérêts de la Communauté». Paris, 1818. Янки Г. Кэри с таким же успехом проделывает порой этот же фокус даже применительно к отношениям рабской системы.

Впрочем, формулы II) всегда могут быть обратно превращены в формулы I). Если, например, мы имеем:

то необходимое рабочее время равно рабочему дню в двенадцать часов минус прибавочный труд в шесть часов. Получаем, следовательно:

Третья формула, которую я при случае уже приводил, забегая вперёд, такова:

Формула

могла бы дать повод подумать, будто капиталист оплачивает труд, а не рабочую силу, но возможность такого недоразумения устранена предшествующим изложением. Формула

есть лишь популярное выражение формулы

Капиталист оплачивает стоимость или отклоняющуюся от неё цену рабочей силы и при помощи обмена получает в своё распоряжение самое живую рабочую силу. Использование им этой рабочей силы распадается на два периода. В течение одного периода рабочий производит лишь стоимость, равную стоимости его рабочей силы, следовательно, лишь эквивалент. Таким образом, взамен авансированной цены рабочей силы капиталист получает продукт такой же цены. Дело происходит так, будто капиталист купил продукт в готовом виде на рынке. Наоборот, в период прибавочного труда использование рабочей силы создаёт для капиталиста стоимость, за которую он ничего не платит.[963]Хотя физиократы не раскрыли тайны прибавочной стоимости, им всё же было ясно то, что прибавочная стоимость есть «такое богатство, которым он» (владелец богатства) «может самостоятельно и свободно распоряжаться, богатство, которое он не купил, но которое он продаёт» (Turgot. «Réflexions sur la Formation et la Distribution des Richesses», p. 11). Здесь функционирование рабочей силы достаётся ему даром. В этом смысле прибавочный труд может быть назван неоплаченным трудом.

Итак, капитал есть не только командование над трудом, как выражается А. Смит. Он по существу своему есть командование над неоплаченным трудом. Всякая прибавочная стоимость, в какой бы особенной форме она впоследствии ни кристаллизовалась, в виде ли прибыли, процента, ренты и т. п., по самой своей субстанции есть материализация неоплаченного рабочего времени. Тайна самовозрастания капитала сводится к тому, что капитал располагает определённым количеством неоплаченного чужого труда.