Онлайн чтение книги Карсон Венерианский Carson of Venus
19. Пираты

У меня не было возможности ближе познакомиться с обязанностями и почестями, которые выпадают на долю принца, поскольку на следующий день я начал готовить свою рыбачью лодку к долгому путешествию в Вепайю.

Таман пытался разубедить меня, то же пытались сделать Джахара, Нна и все мои друзья в Корве, теперь бесчисленные. Но меня невозможно было отговорить от выполнения задуманного, как бы оно ни было безнадежно. Роскошь и легкость моего теперешнего нового положения сами по себе делали для меня еще более необходимым найти Дуари, ибо наслаждаться всем этим без нее было бы верхом неверности. Если бы я остался, я бы ненавидел это все.

Мне была оказана всевозможная помощь в экипировке и снаряжении моего суденышка. На нем были установлены большие контейнеры для воды и устройство для дистиллирования пресной воды из морской. Концентрированные продукты, сушеные продукты, обезвоженные фрукты и овощи, орехи, любые продукты, которые могли храниться в течение длительного времени — все это было упаковано в водонепроницаемые контейнеры. Были сделаны новые паруса из прочного, легкого «паутинного полотна», которое распространено в цивилизованных странах Амтор, где разводят и содержат пауков, чтобы использовать их паутину в коммерческих целях, как шелковых червей на Земле. Мне дали оружие, аммуницию, теплые одеяла и лучшие из имеющихся навигационных приборов. Так что я был снаряжен для путешествия наилучшим из возможных образов.

Наконец пришло время моего отбытия. Меня сопроводили к реке со всей помпой и церемониями, соответствующими моему новому положению. В эскорте были войска, оркестр, сотня великолепно убранных ганторов, несущих на себе не только аристократию Корвы, но и всю королевскую семью, поскольку Таман, Джахара и Нна ехали вместе со мной в беседке собственного гантора джонга. Толпы, выкрикивающие приветствия, стояли вдоль улиц. Это могло бы быть счастливым и радостным событием, но для меня оно таким не являлось, ибо я покидал добрых друзей, и покидал их, как мне казалось, навсегда. И у меня почти не было надежды достичь того, ради чего я отправлялся в этот путь.

Не буду больше останавливаться на печали моего отбытия. Его тяжесть лежала на мне, когда я вышел под парусом в безбрежный простор широкого и пустынного океана. Мое настроение еще долго не повышалось после того, как далекие горы Анлапа уже скрылись за горизонтом. Затем я стряхнул с себя печаль и стал с нетерпением смотреть в будущее, настроившись исключительно на успех.

Я установил себе срок от десяти до двадцати дней для того, чтобы достичь Вепайи. Это, разумеется, зависело от ветров. Но была еще возможность проплыть мимо острова, несмотря на то, что он был размерами с небольшой континент — около четырех тысяч миль в длину и пятнадцать сотен миль в ширину в самом широком месте. Такое заявление на Земле было бы воспринято как бред, но здесь условия были совершенно другими. Карты были неточны.

На тех, которые я видел, Анлап был обозначен чуть больше чем в пяти сотнях миль от Вепайи, но я-то знал, что их разделяет по меньшей мере пятнадцать сотен миль океана. Мы с Дуари пролетели это расстояние. Неправильная концепция формы планеты приводит к картографическим искажениям, а также искажает всякое возможное представление об очертаниях и размере океанов и суши. Поэтому, кстати, Вепайя — участок суши побольше половины Африки — называется островом. Так он выглядит на картах, черт бы их побрал! Более того, люди из южного полушария Венеры не имеют ни малейшего представления о существовании северного полушария!

Я не буду утомлять вас монотонными подробностями первой недели моего путешествия. Ветер дул ровно, ночью я крепил рулевое весло неподвижно и спал сравнительно спокойно, поскольку установил сигнал тревоги, который звучал, когда лодка отклонялась от курса на определенное число градусов. Это было простое электрическое устройство, управляемое стрелкой компаса. Оно будило меня не чаще, чем два-три раза за ночь, так что я считаю, что хорошо держал курс. Но я хотел бы знать, как при этом на меня влияли течения.

С тех пор, как берег Анлапа скрылся за горизонтом, я не видел земли, и ни один корабль не появился на этом широком и пустынном водном просторе. Вода изобиловала рыбой. Время от времени я видел чудовищные создания глубины, некоторые из которых не поддаются описанию, а в существование их трудно поверить.

Самые многочисленные из этих существ имели в длину не меньше тысячи футов. У них были широкие пасти и огромные выпученные глаза, между которыми находился третий, маленький, глаз, расположенный на кончике то ли стебелька, то ли щупальца длиной около пятнадцати футов. Эта глазастая антенна может подниматься и опускаться. Когда существо отдыхает на поверхности или просто плывет, она лежит у него на спине. Но когда оно встревожено или находится в поисках пищи, антенна поднимается торчком. Она также функционирует как перископ, когда тварь плывет в нескольких футах под поверхностью воды. Амторианцы называют это создание «ротик», что означает «три глаза». Когда я впервые увидел его, лежащего в отдалении на поверхности океана, то счел его огромным океанским лайнером.

На рассвете восьмого дня я увидел то, что меньше всего хотел видеть — корабль. Ни один корабль, бороздящий амторианские моря, не мог принадлежать моим друзьям. Разве что «Софал» еще продолжал свое пиратское дело, имея на борту команду, которая столь верно последовала за мной в мятеже. На это, однако, надеяться не следовало. Судно было от меня на некотором расстоянии по правому борту и шло на восток. В ближайший час оно пересечет мой курс, который был проложен прямо на юг. Я еще надеялся, что меня не обнаружат, так как мое суденышко было небольшим. Я спустил паруса и лег в дрейф. В течение получаса корабль шел своим курсом, затем повернул в моем направлении. Я был замечен.

Это было небольшое судно примерно того же тоннажа, что и «Софал», и очень похожего вида. На нем не было ни мачт, ни парусов, ни труб — только две надстройки. На носу и корме, а также с площадки дозорного поднимались шесты, на которых полоскались по ветру длинные вымпелы. Предполагалось, что на главном шесте, который возвышался над дозорной площадкой, должен развеваться флаг страны, которой принадлежал корабль. На носу должен был быть флаг города, а на корме обычно был флаг владельца судна. На военных кораблях были боевые флаги нации, которой они принадлежали. Когда корабль подошел ко мне ближе, я увидел неприятную картину: корабль без флага страны или города — фалтар, пиратский корабль. Флаг на корме был, вероятно, личным флагом капитана.

Из всех неприятностей, которые могли меня постигнуть, пожалуй, самым худшим было наткнуться на пиратский корабль. Но я уже ничего не мог поделать. Я не мог бежать. Поскольку я почел за лучшее ехать по улицам Санары в черном парике, когда отбывал, он все еще был при мне. Мои светлые волосы отросли только частично, а со лба до затылка у меня шла покрашенная черным полоса. Поэтому я решил надеть парик, чтобы не рисковать, что моя дикая прическа возбудит подозрения команды пиратского судна.

Корабль приблизился и лег в дрейф. Я увидел его название, написанное на носу странными амторианскими символами — «Ноджо Ганья». Целая сотня человек выстроилась вдоль перил борта, наблюдая за мной. Еще за мной наблюдали несколько офицеров с верхних палуб надстроек. Один из них окликнул меня.

— Подойди, — крикнул он. — и поднимись на борт.

Это было не приглашение, это был приказ. Мне ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться. Я поднял один парус и подошел под бок пирата. Они сбросили мне канат, который я привязал к носу суденышка, и еще один с узлами на нем, по которому я взобрался вверх на палубу большого судна. Затем несколько из них спустились на мое суденышко и передали все вещи с него своим товарищам наверху. После этого они отвязали канат и отпустили мою лодку. Все это я видел с верхней палубы, куда меня отвели, чтобы меня допросил капитан.

— Кто ты такой? — спросил он.

— Меня зовут Софал, — сказал я.

Это было названием моего первого пиратского корабля. Это означает «убийца».

— Софал! — повторил он с иронией в голосе. — Из какой ты страны? И что ты делаешь здесь, посредине океана, в такой маленькой лодочке?

— У меня нет страны, — ответил я. — Мой отец был фалтарган, и я родился на фалтаре.

Я быстро становился умелым лжецом, я, который всегда гордился своей правдивостью. Но я думаю, что иногда ложь можно простить, особенно, когда человек лжет ради спасения собственной жизни. Слово «фалтарган», которое я использовал, имеет сложное происхождение. Слово «фалтар», «пиратский корабль», происходит от слов «ганфал», «преступник» (в свою очереди происходящего от слов «ган», «человек», и «фал», «убивать») и «нотар», «корабль» — грубо говоря, корабль преступников. Добавьте слово «ган», «человек», к слову «фалтар», «пиратский корабль», и у вас получится «пиратского корабля человек», то есть пират.

— Стало быть, ты пират, — сказал он. — а эта штука внизу — твой фалтар.

— Нет, — сказал я. — И да. То есть и да, и нет.

— К чему ты клонишь? — спросил он.

— Да, я пират. И нет, это не фалтар. Это всего лишь рыбачья лодка. Я удивлен, что старый моряк может принять ее за пиратский корабль.

— У тебя длинный язык, приятель, — сердито бросил он.

— А у тебя пустая голова, — вернул я. — Поэтому тебе нужен такой человек, как я, в качестве одного из офицеров. Я был капитаном моего собственного фалтара, и я знаю дело. Судя по тому, что я видел, у тебя не хватает головорезов, чтобы управляться с такой бандой, как вон те на палубе. Что скажешь?

— Скажу, что тебя нужно сбросить за борт, — прорычал он. — Отправляйся на палубу и доложись Фолару. Скажи ему, что я велел найти тебе работу. Офицер! Чтоб мне вырвали печень! Однако ты храбрый малый. Если покажешь себя хорошим матросом, я оставлю тебе жизнь. Это лучшее, на что можешь рассчитывать. Пустая голова!

Когда я спускался вниз, он все еще продолжал ворчать.

Не знаю, почему я намеренно старался вступить с ним в конфликт. разве что потому, что я чувствовал — если я буду пресмыкаться перед ним, он скорее всего почувствует ко мне презрение и убьет меня. Я встречал людей такого типа. Если ты им противостоишь, они уважают и, быть может, даже боятся тебя, потому что большинство тиранов — трусы в душе.

Добравшись до палубы, я получил возможность ближе присмотреться к своим товарищам-матросам. Несомненно, они были выдающимся собранием негодяев гнусного вида. Они рассматривали меня с подозрением, неприязнью и презрением, поскольку обратили внимание на мою богатую одежду и красивое оружие, которые для них говорили, что я скорее денди, чем боец.

— Где Фолар? — спросил я у первой группы, к которой подошел.

— Вот он, ортий улья, — ответил мне один из пиратов деланным фальцетом, показывая на огромного медведеподобного типа, который сердито пялился на меня с расстояния в несколько ярдов.

Те, кто слышал его слова, заржали над издевательской шуткой — «ортий улья» означает «моя любовь». Очевидно было, что они сочли мою одежду женственной. И я сам невольно усмехнулся, направляясь к Фолару.

— Капитан велел мне доложиться тебе, а ты должен определить мне работу, — сказал я.

— Как тебя зовут? — потребовал ответа он. — И что, по-твоему, ты можешь делать на борту такого корабля, как «Ноджо Ганья»?

— Меня зовут Софал, — ответил я. — И я могу делать на борту корабля или на берегу все, что можешь делать ты, и могу делать это лучше тебя.

— Ха! Ха! — нарочито засмеялся он. — Его зовут Убийца! Послушайте, приятели, перед нами Убийца, и он может делать что угодно лучше, чем я!

— Давайте тогда посмотрим, как у него получится убить тебя! — воскликнул кто-то у него за спиной.

Фолар обернулся.

— Кто это сказал? — прорычал он, но никто не ответил.

Снова из-за спины у него раздался голос:

— Ты боишься его, ты, пустослов.

Мне показалось, что Фолар не слишком популярен. После этих слов он окончательно потерял контроль над собой (которого у него и так практически не было) и выхватил меч. Не дав мне возможности обнажить оружие, он нанес злобный удар, который снес бы мне голову, если бы достиг цели. Я уклонился как раз вовремя, чтобы избежать этого. Прежде чем Фолар вернул себе равновесие, я выхватил свой меч и мы принялись за дело. Команда окружила нас стеной. Первые несколько минут стычки мы выясняли силу и искусность друг друга, и я слышал такие замечания: «Фолар разрубит этого идиота на куски», «У него нет шансов против Фолара — хотел бы я, чтобы они были» и «Прикончи мистала, парень, мы на твоей стороне».

Фолар не был искусным бойцом на мечах. Ему следовало быть мясником. Он наносил ужасные удары, которые убили бы гантора, если бы они достигли цели. Но он не мог попасть, куда целился, и каждое последующее его движение было совершенно явным. Я знал, что он будет делать, еще до того, как он начинал действие. Каждый раз, нанося удар, он полностью открывался. Я мог его убить полдюжины раз за первые три минуты нашей дуэли, но я не хотел убивать его. Судя по тому, что я знал, он мог быть любимцем капитана, а я уже и так сделал достаточно, чтобы войти в конфликт с этим достойным господином.

Чтобы дождаться подходящего момента и сделать то, что я намеревался сделать, мне нужно было протянуть время. Мой противник бросался на меня то оттуда, то отсюда, замахиваясь от плеча и нанося страшные удары, пока, наконец, мне это не надоело и я не кольнул его в плечо. Он взревел, как бык, схватил меч двумя руками и бросился на меня, как разъяренный гантор. Тогда я кольнул его еще раз, и он стал вести себя осторожнее, потому что стал понимать, что я могу его убить, если захочу. Теперь он дал мне возможность, которой я ждал, и в мгновение ока я обезоружил его. Когда его меч со звоном упал на палубу, я шагнул вперед, приставив острие меча к сердцу противника.

— Убить его? — спросил я.

— Да! — раздался громовой хор возбужденных матросов.

Я опустил меч.

— Нет. На этот раз я его не убью, — сказал я. — Подними свой меч, Фолар, и назовем это все недоразумением. Что скажешь?

Он что-то пробормотал, наклоняясь, чтобы поднять оружие, затем заговорил с одноглазым великаном в переднем ряду зрителей.

— Ты будешь присматривать за этим парнем, Нурн, — сказал он. — Следи, чтобы он работал.

После этих слов он покинул палубу.

Люди собрались вокруг меня.

— Почему ты не убил его? — спросил один.

— Чтобы капитан приказал вышвырнуть меня за борт? — спросил я. — Нет. Я работаю мозгами не хуже, чем мечом.

— Ладно, — сказал Нурн. — У тебя по крайней мере был шанс, что капитан этого не сделает. Но теперь у тебя нет ни малейшего шанса, что Фолар не ударит тебя в спину при первой же возможности.

Моя дуэль с Фоларом завоевала мне уважение команды, а когда они обнаружили, что я умею говорить на языке моря и пиратского корабля, они приняли меня как своего. Нурн возымел ко мне особенную симпатию. Я думаю, это потому, что он надеялся занять место Фолара, если тот будет убит. Он несколько раз пытался меня подбить на новую ссору с Фоларом, чтобы я убил его. Разговаривая с Нурном, я спросил его, куда направляется «Ноджо Ганья».

— Мы хотим найти Вепайю, — сказал он. — Мы уже год ищем ее.

— Зачем вы хотите ее найти? — спросил я.

— Мы ищем человека, который нужен тористам, — сказал он. — Они пообещали миллион пандаров любому, кто доставит его в Капдор живым.

— Вы тористы, что ли? — спросил я.

Тористы — это члены революционной политической партии, которая свергла предыдущее правительство империи Вепайя. Прежде империя занимала значительную часть южной умеренной зоны Амтор. Тористы — заклятые враги Минтепа и всех стран, которые не попали под их власть.

— Нет, — ответил Нурн. — Мы не тористы. Но нам пригодится миллион пандаров, от кого бы мы его ни получили.

— Кто этот вепайянин, который им так сильно нужен? — спросил я. Я полагал, что это Минтеп.

— Парень, который убил одного из их онгйанов в Капдоре. Его зовут Карсон.

Вот как! Длинная рука Торы протянулась за мной. Я уже был в пределах достижимости ее жаждущих пальцев, но, к счастью для меня, я был единственным, кто знал это. Все же я понял, что мне необходимо бежать с «Ноджо Ганья», прежде чем корабль окажется в каком-либо тористском порту.

— Почем вы знаете, что этот Карсон в Вепайе? — спросил я.

— Мы не знаем, — ответил Нурн. — Он бежал из Капдора с джанджонг Вепайи. Если они живы, разумно предположить, что они в Вепайе. Наверняка он бы постарался доставить джанджонг именно туда. Мы собираемся для начала попробовать найти его в Вепайе. Если там его нет, мы вернемся в Нубол и будем искать его в глубине материка.

— Ничего себе работенка, — заметил я.

— Да, — признал он. — Но этого человека как раз несложно будет найти. Кто-то должен был его видеть тут и там, а если кто-нибудь видел этого Карсона, он его не забудет. У него светлые волосы, а никто не слышал, чтобы еще у кого-то в мире были светлые волосы.

Я был благодарен моему черному парику и надеялся, что он держится прочно.

— Как вы собираетесь проникнуть в древесные города Вепайи? — спросил я. — Они там не очень-то любят чужеземцев.

— Что ты об этом знаешь? — потребовал ответа он.

— Я там был. Я жил в Куааде.

— Правда? Это там мы надеемся найти Карсона.

— Тогда, быть может, я могу помочь, — предложил я.

— Я скажу капитану. Никто из нас никогда не был в Куааде.

— Но как вы собираетесь попасть в город? Ты мне не сказал. Это будет очень трудно сделать.

— Они, скорее всего, дозволят войти в город одному человеку в торговых целях, — сказал он. — Видишь ли, мы заполучили много драгоценных камней и украшений с кораблей, на которые нападали. С некоторыми из них может пойти один человек и, если он будет держать глаза и уши открытыми, он скоро узнает, там ли Карсон. Если да, то он должен будет измыслить способ доставить его на борт «Ноджо Ганья».

— Это будет несложно, — сказал я.

Нурн покачал головой.

— Об этом я ничего не знаю, — сказал он.

— Это будет несложно для меня, поскольку я знаю Куаад, — сказал я. — У меня есть друзья в городе.

— Что ж, для начала нам надо найти Вепайю, — заметил он вполне уместно.

— Это еще легче, — сказал я.

— Как это?

— Пойди и скажи капитану, что я могу направить судно к Вепайе, — сказал я.

— Ты действительно можешь это сделать?

— Думаю, что да. С этими нашими отвратительными картами никогда нельзя знать наверняка.

— Сейчас же пойду и поговорю с капитаном, — сказал он. — Жди здесь и будь осторожен, парень, берегись Фолара — он самый вонючий мистал из всех вонючих мисталов Амтор. Убедись, что у тебя за спиной что-нибудь прочное и держи глаза открытыми.