Онлайн чтение книги Каталина Catalina
31

Они появились из леса, когда солнце начало клониться к западу.

— Два раза надежнее одного, — сказал Диего.

— Три, — с улыбкой поправила его Каталина.

— Это пустяки, — ответил Диего, довольный собой, — Ты еще не знаешь, на что я способен.

— Ты бесстыдник.

— Я такой, каким создал меня бог, — скромно ответил он.

Они ехали не спеша, поднимаясь на холмы и опускаясь в низины, почти не разговаривая, наслаждаясь своим счастьем. Через шесть или семь миль вдали показалось приземистое здание корчмы, о которой говорил священник.

— Мы скоро приедем. Ты устала, любимая?

— Устала? — удивилась Каталина. — С чего мне уставать? Я свежа, как утренняя заря.

Они проехали добрых сорок миль, и она спала не больше часа. Но ей было лишь шестнадцать.

Они уже ехали по равнине, и с обеих сторон дороги простирались широкие поля. Тут и там виднелись одинокие кряжистые дубы, попадались и оливковые рощи. До корчмы оставалось не больше мили, когда они увидели приближающегося к ним в облаке пыли странного всадника в боевых рыцарских доспехах. В нескольких метрах незнакомец резко остановил лошадь, наставил на них копье и вызывающе взглянул на Диего.

— Стой и, кто бы ты ни был, скажи мне, кто ты такой, откуда пришел, куда идешь и кто эта прекрасная принцесса, что сидит за твоей спиной? Ибо у меня есть все основания подозревать, что ты везешь ее в свой замок против ее воли, и мне необходимо знать, так ли это, чтобы наказать тебя за причиненное ей зло и вернуть ее встревоженным родителям.

Эта тирада так поразила Диего, что сначала он даже не нашелся, что ответить. Длинное лицо всадника украшала короткая борода и огромные усы, на броне проступали пятна ржавчины, шлем скорее напоминал таз цирюльника, а по его тощей лошади давно плакала живодерня, и Диего мог пересчитать все ее ребра.

— Сеньор, — ответил, наконец, юноша, решив показать перед Каталиной свою доблесть, — мы едем в корчму, что виднеется впереди, и я не собираюсь отвечать на ваши неуместные вопросы.

Он шевельнул поводьями, и лошадь двинулась дальше, но всадник схватился за узду и остановил ее.

— Веди себя как полагается, гордый, неучтивый рыцарь, и немедленно отвечай, а не то я вызову тебя на смертный бой.

Тут к ним подъехал низенький толстячок с большущим животом, сидящий на пятнистом осле. Поймав взгляд Диего, он постучал себя по лбу, показывая, что этот странный всадник не в своем уме. Но Диего уже вытащил меч и приготовился к защите. Толстяк на осле едва успел втиснуться между ними.

— Сдержите свой гнев, сеньор, — сказал он рыцарю. — Это мирные путешественники, но юноша, по всей видимости, может постоять за себя, когда дело дойдет до драки.

— Молчи, слуга, — воскликнул всадник. — Чем опасней схватка, тем легче доказать свою доблесть.

Каталина соскользнула с лошади и подошла к незнакомцу.

— Сеньор, я отвечу на ваши вопросы. Этот юноша — не рыцарь, но честный гражданин Кастель Родригеса и портной по профессии. Он не везет меня в замок, которого у него нет. И по своей воле я еду с ним в Севилью, где мы надеемся найти достойное приложение нашим способностям. Мы убежали из родного города, так как враги хотели помешать нашему счастью, и сегодня утром обвенчались в церкви маленькой деревушки неподалеку отсюда. И мы торопимся уехать как можно дальше от Кастель Родригеса, опасаясь погони.

Рыцарь перевел взгляд с Каталины на Диего, а затем отдал копье толстяку на осле. Тот что-то проворчал, но копье взял.

— Убери свой меч, юноша. Тебе нечего бояться, хотя я вижу, что это чувство незнакомо твоему благородному сердцу. Если угодно, скрывайся под скромной личиной портного, но поведение и манера держаться выдает твое славное происхождение. Тебе повезло, что наши пути пересеклись. Я — странствующий рыцарь, и мой долг — ездить по свету и восстанавливать справедливость, освобождая угнетенных и наказывая поработителей. Я беру вас, мои юные друзья, под свое покровительство, и будь армия ваших врагов в десять тысяч раз сильнее, я один обращу их в бегство, попытайся они захватить вас. Я сам провожу вас к корчме, где, кстати, сейчас и живу. Мой слуга поедет с вами. Он невежествен и сварлив, но у него доброе сердце, и он будет слушаться вас, как меня. Я поеду сзади и, заметив погоню, задержу их, чтобы ты, рыцарь, мог увезти эту красавицу в безопасное место.

Диего помог Каталине взобраться на лошадь, и в сопровождении толстяка они поехали к корчме. Он рассказал молодоженам, что его хозяин совсем спятил, о чем, впрочем, они подумали и сами, но добавил, что тот очень искренний и хороший человек.

— А когда к нему возвращается разум, он за час может высказать столько умных мыслей, сколько другому не придет в голову и за целый год.

Они подъехали к корчме. Сидящие на скамейках люди, мельком взглянув на двух путешественников, вернулись к своим, по всей видимости, невеселым думам. Толстяк слез с осла и позвал хозяина. Тот вышел из дверей и на просьбу Диего отвести им комнату не слишком вежливо ответил, что у него нет ни одной свободной кровати. Бродячие актеры приехали днем раньше, чтобы показать спектакль в близлежащем замке, принадлежащем испанскому гранду, праздновавшему бракосочетание своего сына и наследника. Сидящие на скамейках, скорее всего актеры, смотрели на молодую пару с враждебным безразличием.

— Но вы должны нам что-нибудь найти, — настаивал Диего. — Мы едем издалека и не в силах ехать дальше.

— Говорю вам, сеньор, все занято. Актеры спят и на кухне, и даже в конюшне.

— Что я слышу? — воскликнул подъехавший рыцарь. — Ты отказываешься принять этих господ? Невежа. Под страхом вызвать мое неудовольствие я приказываю тебе найти им приличную комнату.

— Корчма набита битком, — возразил хозяин.

— Дай им мою комнату.

— Они могут занять ее, сеньор рыцарь, будь на то ваша воля, но где тогда будете спать вы?

— Я не собираюсь спать, — важно ответил рыцарь. — Я буду стоять на страже. Сегодня они обвенчались, и это самый торжественный день в жизни девушки. Апостол учит нас, что лучше жениться, чем сгореть на костре. Цель супружества — не удовлетворение плотского сладострастия, но продолжение рода человеческого, и поэтому нашей покрасневшей от смущения невесте придется отбросить присущую ей скромность и в объятиях законного мужа расстаться с бесценной жемчужиной девственности. И я должен не только охранять свадебное ложе этих юных существ от вторжения преследующих их врагов, но и пресекать грубые шутки, которые в таких случаях позволяют себе невежды.

Каталина действительно покраснела, то ли от стыда, то ли от скромности. В те времена путешественникам в Испании предоставляли только ночлег, а о еде им следовало заботиться самим. Но в тот день владелец замка прислал артистам козленка и большой кусок свинины. Слуга рыцаря где-то раздобыл пару куропаток, и все глотали слюнки в ожидании ужина, так как обычно их вечерняя трапеза состояла из хлеба с горчицей и, при удаче, куска сыра. Хозяин объявил, что еда будет готова через полчаса, и рыцарь вежливо попросил молодоженов оказать ему честь и отужинать в его компании. И велел слуге проводить их в комнату и забрать оттуда его вещи. Комнаты располагались на втором этаже, и двери выходили на галерею вокруг внутреннего дворика. Приведя себя в порядок, Диего и Каталина вновь сошли вниз подышать вечерней прохладой. Артисты по-прежнему сидели на скамейках, изредка переговариваясь друг с другом. Скоро к ним присоединился рыцарь. Он снял боевые доспехи и остался в замшевых штанах и камзоле, с ржавыми пятнами от панциря и наколенников. Его верный меч висел на поясе из волчьей шкуры. Хозяин позвал всех ужинать. Рыцарь сел во главе стола, посадив Каталину слева, а Диего справа от себя.

— А где мастер Алонсо? — спросил он, оглядев присутствующих. — Разве ему не сказали, что ужин готов?

— Он не придет, — ответила женщина средних лет, игравшая дуэний, злых мачех и вдовствующих королев и ведавшая гардеробом артистов. — Он говорит, что потерял аппетит.

— На пустой желудок переносить неудачу вдвое труднее. Пойдите и приведите его. Скажите ему, что я сочту его отсутствие как оскорбление моих благородных гостей. Мы не будем есть, пока он не придет.

— Сходи за ним, Матео, — сказала дуэнья.

Худой, как палка, невысокий мужчина с длинным острым носом и большим ртом встал и вышел из столовой. Дуэнья вздохнула.

— Все это очень печально, но, как вы мудро заметили, сэр рыцарь, он ничего не изменит, отказавшись от ужина.

— Простите меня за излишнее любопытство, но я хотела бы знать, что случилось? — спросила Каталина.

Актеры заговорили все разом. Труппой руководил Алонсо Фуэнтес, постановщик и автор большинства пьес их репертуара, а его жена Луиза играла ведущие женские роли. И вот сегодня, рано утром, она убежала с героем-любовником и захватила с собой все деньги. Это была катастрофа. Артисты прекрасно понимали, что зрители шли смотреть не на них, а на красавицу Луизу. Алонсо был в отчаянии. Он потерял не только жену, но ведущую актрису и источник доходов. Такое могло огорчить любого. Мужчины удивлялись, что она убежала с таким ничтожеством, как их герой-любовник. Женщины, с другой стороны, находили естественным, что Луиза предпочла молодого, симпатичного Хуанито Азуриа толстому, лысому Алонсо. Оживленную дискуссию прервало появление покинутого мужа, толстяка лет пятидесяти, с помятым лицом бывалого актера. Он угрюмо сел, и тут же на столе появилось большое блюдо мяса, тушеного с овощами.

— Я пришел только из уважения к вам, сеньор рыцарь, — сказал Алонсо. — Это мой последний ужин на земле, ибо сегодня вечером я твердо решил покончить с собой.

— Я настаиваю на том, чтобы вы подождали до завтра, — ответил рыцарь. — Этот дворянин и эта благородная дама, что сидят рядом со мной, поженились сегодня утром, и я не хочу, чтобы их первая ночь омрачилась столь прискорбным событием.

— Плевать я хотел на этого дворянина и на его даму. Вечером я повешусь.

Рыцарь вскочил на ноги и обнажил меч.

— Если вы не поклянетесь всеми святыми, что не станете вешаться сегодня вечером, вот этим мечом я разрублю вас на тысячу кусков.

— Не волнуйтесь, сеньор, — вмешался его слуга, стоящий сзади — Алонсо не повесится сегодня, потому что завтра у него спектакль. Актер всегда остается актером, и он не сможет разочаровать своих зрителей. После ужина он со вздохом признает, что, взявшись за гуж, не скажешь, что не дюж, слезами горю не поможешь, а все, что ни делается, то к лучшему.

— Надоели мне твои бестолковые поговорки, — сердито проворчал рыцарь, но меч убрал. — Такое случалось и с более достойными людьми, чем Алонсо. Подумав, я мог бы привести дюжину примеров как из Евангелия, так и из языческих книг, но сейчас мне вспоминаются лишь король Артур, чья жена Гиневра изменила ему с сэром Ланселотом, и король Марк, жена которого, Изольда, убежала с сэром Тристаном.

— Меня привела в отчаяние не поруганная честь, сеньор рыцарь, — ответил Алонсо, — но потеря денег и двух ведущих актеров. Завтра у нас спектакль, и обещанное вознаграждение в некоторой степени поправит наше финансовое положение, но как можно сыграть пьесу без актеров.

— Я мог бы сыграть дона Фердинанда, — заметил тощий актер, ходивший за Алонсо.

— Ты? — с изумлением воскликнул тот. — Да разве можно с такой лошадиной физиономией и писклявым голосом играть галантного и мужественного принца? Нет, эту роль я мог бы взять на себя, но где нам найти очаровательную Доротею?

— Я знаю эту роль, — сказала дуэнья. — Правда, я не так молода, как когда-то…

— Совершенно верно, — прервал ее Алонсо, — и хочу напомнить, что Доротея — невинная девушка несравненной красоты, а взглянув на твою фигуру, можно подумать, что ты вот-вот разродишься выводком поросят.

— Если я правильно поняла, вы говорите о пьесе «Слово правды может сдвинуть и гору»? — неожиданно спросила Каталина, внимательно слушавшая этот разговор.

— Да, — удивленно ответил Алонсо. — А как вы узнали об этом?

— Это одна из любимых пьес моего дяди. Мы не раз читали ее. Он часто говорил, что монолог Доротеи, в котором она негодующе отвергает недостойные ухаживания дона Фердинанда, написан в лучших традициях великого Лопе де Вега.

— Вы его знаете?

— Наизусть.

Каталина начала читать монолог, но, заметив, что все смотрят на нее, смутилась и замолчала на полуслове.

— Продолжайте, продолжайте, — закричал Алонсо. Каталина покраснела, улыбнулась и, переборов смущение, прочла монолог до конца так трогательно и искренне, что у некоторых артистов на глазах навернулись слезы.

— Мы спасены, — взревел Алонсо — Завтра вы будете играть Доротею, а я — дона Фердинанда.

— Но я не сумею, — в ужасе воскликнула Каталина. — Я умру от страха. Я же не актриса.

— Ваша юность и красота скроют любые огрехи. Я помогу вам. Послушайте, только вы можете нас спасти. Если вы откажетесь, мы не сможем дать спектакль и у нас не будет денег, чтобы заплатить за еду и жилье. Как нищим, нам придется просить подаяние на улицах.

Тут рыцарь сказал свое слово:

— Я могу понять, что ваша скромность не велит вам появляться на сцене в обществе незнакомцев, и тем более вы не можете этого сделать без дозволения вашего мужа, но помните, что благородной натуре свойственно приходить на помощь попавшим в беду. — Высокое происхождение молодоженов не вызывало у рыцаря никаких сомнений, и никакие доводы не могли убедить его в обратном.

Актеры дружно принялись уговаривать Каталину, и в конце концов она, испросив разрешения Диего, согласилась принять участие в репетиции. И, если она пройдет удачно, выступит на сцене. Сразу после ужина стол отодвинули в сторону, и репетиция началась. Каталина обладала хорошей памятью, и так часто читала пьесу с Доминго, что теперь ей почти не требовалась подсказка. Поначалу она нервничала, но поддержка партнеров помогла ей, и вскоре она забыла обо всем, превратившись в Доротею. Уроки, полученные у дяди, пошли ей впрок, и через час-полтора Алонсо облегченно вздохнул, уверенный в том, что после еще одной, утренней репетиции она сможет появиться перед зрителями. Очарование юности Каталины с лихвой компенсировало недостаток опыта.

— Расходитесь, дети мои, — сказал он актерам, — и спите спокойно. Наши беды остались позади.

Но, возбужденные открывающимися перспективами, они не хотели спать и послали за вином, чтобы отметить это радостное событие. Рыцарь, удобно устроившись в кресле, снисходительно наблюдал за актерами. Наконец, он поднялся на ноги и отозвал дуэнью в сторону.

— Отведи прекрасную Каталину в брачную опочивальню, — сказал он, понизив голос. — Тут нет ее матери, которая могла бы рассказать девушке, что ей надлежит знать об этом важном деле. И тебе придется объяснить, разумеется, используя понятия, не оскорбляющие ее скромности, какое тяжелое испытание ждет нашу красавицу, и упомянуть о том, что ей необходимо покорно выполнить долг верной жены. Короче, приготовь ее к таинствам любви, о которых, по своей невинности, она не имеет ни малейшего представления.

Дуэнья пообещала, что выполнит все в лучшем виде.

— А пока, — продолжал рыцарь, — я объясню благородному юноше, ее господину, что ему следует сдерживать естественное нетерпение, так как отвращение, испытываемое добродетельной девушкой к половой близости, можно преодолеть лишь неспешной лаской. Развращенность нашего века не позволяет нам надеяться на то, что и он сохранил невинность до этого торжественного дня.

— Не тратьте зря времени, сэр рыцарь, — усмехнулась дуэнья. — Надо радоваться, что мужчина не новичок в любви, ибо и здесь, как в любом искусстве, совершенство достигается лишь практикой.

— У меня нет достаточного опыта, чтобы высказаться по этому поводу, мадам, — ответил рыцарь, — В общем, когда невеста ляжет на брачное ложе, я приведу жениха к опочивальне, а затем буду охранять их покой. Рыцарь отпустил дуэнью и позвал Диего. Юноша вежливо, но не слишком внимательно выслушал наставления, так как мыслями уже был с Каталиной. Наконец, рыцарь взял его за руку и отвел в опочивальню, а сам, облачившись в боевые доспехи, провел ночь, меряя галерею шагами, поглощенный думами о недостижимой властительнице его благородного сердца.