Онлайн чтение книги Целитель Healer
1 - 31

– Как насчёт глушителя электромагнитных волн? Мне сказали, кактусы тоже их блокируют! Ещё предлагают купить уголь! – воскликнул Морфин, заходя в дом.

– Не смеши, тебе хотят сбагрить залежалый товар, – ответил Яба.

– Мало того, что я сбежать не могу, так ещё и фена должен бояться! Ги Ха, сукин сын! Когда-нибудь я его прикончу.

– Не смей, он мой.

– Хорошо, что другие не слышат, а то неправильно поймут.

Морфин надулся. Мет не мог сдержать натиск идейных соседей, и ему оставалось только присоединиться к борьбе против бытовых приборов.

– Ребята, может повременить? Остальные разозлятся. Только-только обустроили жильё, а вы выбрасываете всё, что они купили.

Сначала евнухов сбило с толку нападение на «Парадисо», но потом они увлечённо занялись переездом и совсем забыли о микрочипах. Но теперь пора вернуть бдительность. После того, как Яба увидел снимок своей головы, он старался не приближаться к электрическим устройствам и выходил из дома только для того, чтобы съездить к Ча Мён Хвану. Юноша даже не включал флуоресцентный свет в ванной и, когда принимал душ по ночам, зажигал свечи. Он узнал, что вода проводит электричество.

«Интересно, а что насчёт струи из душевой лейки? Она пропустит ток? А автомобиль?»

Яба составил список опасных бытовых вещей и решил никуда не выходить без необходимости. Он не мог успокоится пока поблизости находились аудиоколонка, торшер или увлажнитель воздуха. Морфин рвал и метал, узнав, что эти вещи вынесли на свалку.

Ябе пришлось рассказать о том, какую опасность для них несут все электрические приборы. Убрать микрочип не получится, так как есть риск повредить мозг, а если на него будут действовать электромагнитные волны, может появиться опухоль. Яба не стал упоминать о рентгене.

К концу десятиминутного объяснения лицо Морфина вытянулось. Убеждать его не пришлось — он охотно присоединился к проекту по очистке дома от электроприборов.

Яба собрал все опасные предметы, чтобы позже вынести, и занялся гостиной. Следовало поторопиться, пока остальные не вернулись от клиента. Яба потащил компьютер к чёрному выходу, пока Мет и Морфин вдвоём несли телевизор. Выходя на улицу, евнухи каждый раз испытывали судьбу, поэтому накрыли головы белыми полотенцами.

– Эй, псих. Давай сразу договоримся: мы тут ни при чём. Ты нас заставил, лады?

В его просьбе не было ни капли наглости. Яба понимал, каким законам выживания следовал Морфин.

– Катись! И не подходи ближе, чем на метр.

Известно, что тело человека вырабатывает электрические импульсы. Значит, соседей тоже следует занести в список опасностей.

После вечеринки на яхте Ча И Сок не выходил на связь. Он не отвечал на звонки и не показывался в доме Мён Хвана. По этой причине Яба не избавился от мобильного, который мог ему навредить.

Директор Ча заказал медицинскую аппаратуру, оборудовал яхту и даже привлёк друзей-наркоманов. Возможно, он разозлился, что Яба отказался от операции, а его усилия не оправдались? Или до сих пор в шоке от записей на дисках? Он их уничтожил? А что, если Кокаин рассказал ему про яд? Но тогда директор Ча хоть как-то отреагировал бы, не стал бы молчать… Если только не заболел…

В голове теснились разные мысли. И каждая из них толкала Ябу в неопределённом направлении. В конце концов размышления напомнили ему о недавнем разговоре с Ги Ха.

– Ча И Сок передал обещанную часть акций. А значит, он зачистит связи с «Парадисо». И я буду этому рад.

– Мне он такого не говорил.

– Очнись! Ты ждал от него прощального визита? Пока ты в эмпиреях, он сходит с ума по новой дырке. Вот, что значит передача акций!

Яба не хотел в это верить. Потому что Ги Ха – паразит, который лишает человека сил и зачатков здравого смысла. Но юноша всё равно часто вспоминал его слова. Он просыпался по ночам с болью в груди и подолгу не мог заснуть от стука сердца. Запас антидепрессантов был на исходе, поэтому придётся выяснить, где их продают.

– Что такое груминг? – внезапно спросил Яба.

– Это кошачья гигиена, – ответил Морфин. – Когда кошка умывается, лижет себе и своим котятам лапы, а потом задницу. А что? Надеюсь, ты не планируешь убивать за это бездомных кошек?

Яба опустил голову и прикусил нижнюю губу.

– Точно! – раздался голос Морфина. – Отнесём это брату Се Джуну, у него дома совсем не весело.

– Уж лучше выбросить на помойку.

– Какой же ты токсик! Се Джун добр не только к Кокаину, но и к тебе. А ты шарахаешься. Что он тебе сделал? Вечно бред несёшь. Все за мной!

Морфин перелез через низкую стену и открыл калитку изнутри. В доме стояла тишина, так что хозяин, скорее всего, на работе. Дверь, которую разворотил Ча И Сок, скрепили жёлтым скотчем. Се Джун приходил в общежитие раз в два дня и всегда приносил молоко и хлеб. Он занимался уборкой и другими домашними делами. Певцам было неловко, но отказать они не могли. Даже бандиты считали Се Джуна местным дурачком.

Иногда он смотрел на Ябу со слезами в глазах. Се Джун походил на собаку, преданную злому хозяину. Его настойчивость вызывала жалость. Если бы в то Рождество Чжан Се Джун дослушал песню до конца и, стоя в толпе верующих, помолился бы за упокой их с Ябой матери… Но, придя в сознание, он обнаружил себя в другом месте.

Морфин и Мет поставили телевизор.

– Брат Се Джун обрадуется, когда увидит. Кстати, он говорил, что работает в богатом доме. Но почему у него самого здесь всё такое жуткое.

Расставленные по двору горшки с бонсаями создавали гнетущую атмосферу. Морфин запер дверь и перелез на улицу. Мет последовал за ним, но, перевалившись через стену, с шумом рухнул на землю. 

– Ты такой ловкач! Настоящий зверь. Ой, у тебя из носа кровь. Эй, псих! У Мета кровь. Мы пойдём, а ты догоняй.

Торопливые шаги стихли. Яба, не способный взобраться на стену из-за веса, попробовал снова открыть калитку. Порыв ветра сорвал с его головы полотенце и бросил его на углу дома. Яба раздражённо цыкнул, но пошёл за ним. И вдруг увидел торчащий из-под платформы веранды кусок газеты. В неё была завёрнута бейсбольная бита. Наверное, она долго лежала под дождём и ветром, поэтому покрылась черными трещинами. Утолщённый конец покрывали пятна крови с прилипшими к ним волосами.

Вероятно, именно этот предмет Се Джун взял с собой, когда на общежитие напали. Им он защищал Кокаина. На бите виднелись необычные узоры, и она так или иначе будет ярким напоминанием о том дне. Образ идиота с бейсбольной битой невозможно забыть.

Но то, что Яба принял за узор, оказалось тёмным старым пятном неправильной формы. Оно охватывало расширенную часть до рукояти.

В груди странно заныло. Яба заглянул в тайник и в глубине увидел завёрнутый в ткань большой предмет. То, что Чжан Се Джун тщательно оберегал. Сердце Ябы заколотилось.

Жизнь Се Джуна не интересовала его, однако… Что же заставляет Се Джуна так сильно меняться, стоит кому-нибудь кинуть на этот предмет неосторожный взгляд.

Осмотрев предмет со всех сторон, он развязал узел. Ткань упала, и Яба застыл, глядя на… Человеческий торс, сделанный из смолы или полимерного мягкого материала, гладкого на ощупь.

Мастер искусно создал все детали: волосы, изгиб шеи, ключицы. А лицу уделил особенное внимание. Разглядев его, Яба упал от удивления: бесцветные глаза, смотрящие в пустоту, чётко выступающие нос и подбородок невозможно было не узнать. Но откуда Се Джун знал бледного человека? Почему он его слепил? Для чего? Может, Яба вплотную приблизился к разгадке роковой тайны? Ему хотелось сломать скульптуру, но сейчас даже дыхание давалось ему с трудом.

Раздался скрежет ржавой калитки. Стоя за домом, Яба услышал шаги. Он снова закутал зловещий торс и спрятался за углом. На противоположную стену легла тень Се Джуна. Он поставил к стене инструменты и присел перед завёрнутой скульптурой. Сначала он просто держал её в руках, но потом вздрогнул и уставился на узел. Слёзы потекли по его лицу.

– Я его так не завязываю…

В чёрных глазах вспыхнула тревога. Он взял большие садовые ножницы и огляделся. Яба прикрыл рот руками и отодвинулся подальше в тень. По спине стекал пот. Тяжёлые шаги приблизились. Яба отступил ещё на шаг. Его мозг будто парализовало, и Яба ничего больше не помнил: ни как выбрался, ни то, нашёл его Се Джун или нет. В голове звучали лишь слова: «Забудь, забудь всё, что видел!»

* * *

Ги Ха работал во временном офисе-контейнере. Он взял с дивана документы. Вошёл Им Су, и, не успев сесть, упёрся глазами в доску на стене.

– Что это?

На доске Ги Ха выписал имена тех, кто присутствовал на складе в Рождество десять лет назад: Яба, Молодой медик Х, Старый медик Х, Кокаин, я, управляющий Им Су. Надписи по неведомому принципу соединяли извивающиеся линии.

– Я пытался всё упорядочить. В тот день Кокаин закричал, но с Ябой ничего не случилось, хотя его уши были открыты. И на него не действует исцеление.

Им Су разглядывал доску.

– Я думал об этом. Возможно, причина в анестетике. Все чувства притупляются, и восприятие тоже.

– Но ведь во время анестезии исцеление работает. Во всяком случае, пока ты не труп. Яба сказал, что в тот день он уже был мёртв. Значит, в нём не было желания выжить. Но это абсурд: сила действует независимо от желания жить или противостоять целителю.

– Один раз отец проводил эксперимент, – продолжил Ги Ха, оперевшись на спинку дивана. – У него было два целителя, которым сделали надрезы на ладонях. Он поставил их друг перед другом и заставил петь. Когда песня закончилась, раны обоих полностью зажили. Целители способны лечить даже друг друга, но насколько велика вероятность, что обычный человек может отторгать эту силу?

– Может, в нём столько желчи, что даже Кокаин не в силах к нему пробиться? Мы же говорим о Ябе.

Даже шутя, Им Су сохранял серьёзный вид. Кан Ги Ха засмеялся. Сегодня они не продвинулись дальше основ. Большая часть изученных записей состояла из технических терминов, понять которые мог только специалист. Им Су протянул папку.

– Кстати, я достал из сейфа документы, которые вы просили. Зачем они вам?

– Планирую подать налоговую декларацию сегодня.

– Сегодня? Но ведь у нас есть три месяца, чтобы её подать. В медиа муссируют новости о выздоровлении Ча Мён Хвана, и акции выросли в цене. Соответственно, сумма налога тоже велика. Эксперты говорят, это временное явление, и компании придётся быстро назначить нового президента. Сомневаюсь, что Ча Мён Хван протянет эти три месяца. Почему бы не подождать немного, пока стоимость не снизится?

Неопределённость не давала боссу покоя, хотя документы были оформлены безупречно.

– Нет, – покачал головой Ги Ха. – Хочу сделать всё сейчас и спать спокойно.

– Понял.

Сообразительный Им Су уловил тревогу босса и догадался, что тот намерен делать. Пальцы Ги Ха непрестанно прокручивали кольцо с синим камнем. Если Кокаин – абсолютный целитель… Нет, если существование разных типов не только гипотеза, сначала надо в этом убедиться.

Если Кокаин поставит Ча Мён Хвана на ноги, это разрушит планы исполнительного директора Ча. Но председатель Ча будет благодарен тому, кто причастен к спасению любимого сына. Вероятно, примкнуть к председателю – более надёжное решение. Но как узнать наверняка, сможет ли Кокаин вылечить Мён Хвана, если всерьёз возьмётся за дело…

В контейнер вошёл Кокаин. Вокруг стало уютнее из-за его светлого свитера. Ему никто не рассказывал об абсолютном целителе. Ги Ха скрестил ноги, откинувшись на спинку дивана.

– Ты изучил документы, которые я передал?

– Там не так много данных. Босс, вы намеренно показали мне не все материалы?

Лицо Ги Ха просияло.

– Ты ведь уже знал про разные типы целителей. Интересно, откуда?

– Я всего лишь предполагал. То, что я оказался прав – чистая случайность.

– Эта случайность подозрительна. Ты что, украл документы из моего дома? Или навестил старика в аду?

– Возможно, я просто понимаю целителей лучше остальных, потому что сам – один из них. Тело ведь и есть источник генетической памяти. Как ещё это объяснить? Вам тоже интересно, каковы пределы моей силы и ограничена ли она сроком?

Раньше умеренная проницательность Кокаина не беспокоила Га Ха. Однако теперь стало очевидным, что Кокаин не так прост, каким хочет казаться. Босс схватил его за шею и прижал к стене. По контейнеру прокатился грохот.

– Так что за внезапный интерес к материалам о целителях? И не морочь мне голову отговорками про странные ощущения.

– Пока вы не расскажете, что скрываете, я тоже буду молчать.

Кан Ги Ха замахнулся. Юноша вызывающе прожигал взглядом его лицо. Он задержал дыхание. Последовал удар. Костяшки пальцев босса оставили следы на щеке Кокаина.

– Давай так. Или ты расскажешь, что у тебя на уме, или я взорву твою голову и сам посмотрю, что там!

– Тогда всё, что внутри, тоже взорвётся. Вам придётся согласиться с моими условиями. Вам же нужен помощник в поиске истины? Что для вас важнее? – повысил голос Кокаин.

От этого звука зазвенело в ушах. Стальные стены контейнера задрожали. Им Су напряг плечи. Белки глаз Кокаина порозовели, он даже забыл, что на сжимающей его горло руке – кольцо с кнопкой. Когда вибрации в теле стихли, Кокаин перевёл дух.

– Не так давно господин Ча И Сок попросил… Заказал для Ча Мён Хвана пение с «принятием». В течение двух недель я официально посещаю президента Ча. Не исцеляю его, а просто терплю бесконечные оскорбления.

На Ги Ха уставились злобные глаза.

– И возникает интересный вопрос. Он был в таком тяжёлом состоянии, что ему отказали в химиотерапии, а теперь свободно гуляет на своих двоих.

– Твой голос творит чудеса, – с сарказмом ответил Ги Ха.

– Босс привык много думать, и порой самый простой вывод становится сложным.

Кокаин лукаво усмехнулся, дразня Ги Ха. Таким его видели впервые. Эти смех и взгляд никогда не принадлежали прежнему Кокаину. Ядовитый цветок наконец распустился. Юноша медленно моргнул и опустил глаза на руку, державшую его за горло.

– Не могли бы вы отпустить? Если перестараетесь, то повредите мне связки.

Кан Ги Ха вскинул брови. У него закралось ощущение, что теперь он не сможет запугивать Кокаина даже микрочипом. Если давить на него дальше, неизвестно, чем всё обернётся. В тактических целях Ги Ха решил отступить и убрал руку.

Кокаин обхватил ладонями горло, которое покрылось красными пятнами от пальцев Ги Ха. Юноша прокашлялся и поднял глаза на белую доску с хронологией событий десятилетней давности. Кокаин довольно долго разглядывал записи, затем уголок его губ пополз вверх.

– Людская память так ненадёжна, – сказал он, вежливо поклонился и вышел на улицу, оставив Ги Ха смотреть ему вслед. 

Внезапно в помещение ворвался один из подчинённых.

– Босс… я… Сегодня вернулся, чтобы закончить с DVD, – затараторил он. – И у некоторых только пустые упаковки.

Яростное лицо босса заставило подчинённого содрогнуться.

– Прос-простите! Я присматривал за складом с того дня, как мы всё туда перенесли. Я не знаю, как так случилось… Хорошо, что исчезли не все, а только записи некрофилов.

Несмотря на то, что ранее создали резервные копии, пропажа важных данных встревожила Ги Ха. Тем более те, что касались исполнительного директора Ча. После непрерывной работы за компьютером глаза подчинённого слезились. Вместо того, чтобы взмахнуть кулаком, Ги Ха достал сигарету.

– Кто переносил записи?

– Я… ещё Рубака и Медведь. Нужны были люди, и Морфин с Метом нам помогали. Ах да, и псих тоже.

– Значит, пропали только некро-видео?

– Да.

«Неужели». Ги Ха сощурил глаза.

– Где сейчас Яба?

Им Су кому-то позвонил. 

– Его только что доставили к Ча Мён Хвану, – сообщил он, завершив вызов. – Он уже внутри. Какие будут указания?

«Сука!» 

Ги Ха закусил сигарету и поднялся. 

– Приведите его сюда, когда закончит. И не подавайте вида, он очень мнительный.

* * *

Яба ещё с порога принялся изучать содержимое комнаты. Он заранее сообщил Ча Мён Хвану, чтобы убрали все медицинские аппараты и любые электрические приборы. Также предупредил, что, если этого не сделать, он не приедет. Ступив внутрь опустевшей комнаты, он вздрогнул: Мён Хван прижимал к лицу кислородный респиратор.

– Избавься от него.

– Без него мне ещё трудно дышать.

– Не умрёшь, – отрезал Яба. – Твоя кровать автоматическая? В ней есть электроника?

– В ней чего только нет. Что за новые причуды?

– Не спрашивай. Побереги психику.

Недоумевая, Ча Мён Хван всё же отложил респиратор. Яба сделал несколько шагов и остановился на расстоянии.

– Тебе не кажется, что я поправился? – неожиданно спросил Мён Хван. – У меня улучшился цвет лица? 

– Можно и лучше, но уже некуда. Наверное, на ночь трескаешь рамён.

– Я давно набираю вес, а ты даже не заметил.

– Какое мне дело до твоего веса? Я со своим-то справиться не могу.

– Ладно, не важно, – буркнул Ча Мён Хван, ни к кому обращаясь.

Он привык контролировать себя, разговаривая со строптивым певцом, который уже не раздражал своей грубостью. Его характер понемногу смягчался, и Мён Хван становился всё более сдержанным. Душевное здоровье крепло наряду с физическим, и с каждым днём президент Ча менялся. Жизнь наполняла его, как сосуд.

Яба осмотрелся. По всей видимости, Ча И Сок не приедет. Он действительно заболел?

– Можешь не ждать. Директор Ча несколько дней не появляется.

Яба обернулся, услышав холодный голос. Его лицо было бесстрастно.

– Почему?

– Что почему? Пропал. Ни его мать, ни друзья не могут с ним связаться. На работу тоже не приходит. Всем кажется, что я иду на поправку, и общественное мнение улучшается. Даже если бы я выздоровел, ускорил ритм жизни и носился бы до мозолей на пятках, мне бы не удалось за ним угнаться… Он сейчас где-то кутит до беспамятства с очередной игрушкой, которую выбросит, как только очнётся.

Ябе казалось, будто под ногти вонзаются иглы. Уж лучше Ча И Сок лежал бы где-нибудь с лихорадкой.

– Как бы ни развлекался исполнительный директор Ча, его всегда можно было найти в офисе. Не знаю, кем он увлёкся на этот раз. Даже отец расстроился. Наверное, пора организовать совместный ужин с Хэ Мин, чтобы привести его в чувства.

Услышав знакомое имя, Яба поднял глаза. Мён Хван словно ждал этого.

– Ну, Хэ Мин. Отец мечтает получить её в невестки, – пояснил он. – Брат познакомился с ней во время учёбы за границей. Исполнительному директору Ча пора остепениться и создать семью, так ведь?

Ча Мён Хван откинулся на изголовье кровати, наблюдая за реакцией Ябы.

Его голову будто окунули в холодную воду. Он даже забыл, какую песню припрятал в мешочке, и исполнил её, превозмогая себя. Пел небрежно, выплёвывая слова в пол, как пережёванную пищу. Не покидало ощущение, что вот-вот откроется дверь, он войдёт и сядет на диван, чтобы послушать Ябу.

Как всегда. Этот мужчина даже на расстоянии подчинял себе его мысли. С таким же успехом Ча И Сок вполне мог привести в действие бомбу в голове Ябы.

Промычав до конца безрадостную песню из кельтского фольклора, Яба направился к выходу. За его спиной раздался звук колёс передвижной капельницы. Ябу крепко схватили за руку.

– Не уйдёшь, пока не споёшь ещё одну, – произнёс Ча Мён Хван.

– Нет.

Мужчина сдвинул брови.

– Хватит. Делай, что тебе говорят. Испытываешь меня? Зачем убрал одну песню? Из-за тебя у меня голова болит! И проходит, когда ты поёшь. Я буду слушать любую песню, какая только придёт тебе в голову.

– Тебя можно лечить как человека, только когда ты им станешь. Не трать время, помедитируй.

– Забыл, кем работаешь? Клиент заказывает! Ты не образован, поэтому с тебя взятки гладки, но хоть какой-то уровень ты должен держать!

Лицо Ябы вспыхнуло. Он отбросил руку Мён Хвана.

– Тогда лучше иметь дело с профессионалом. Звони Кокаину.

Ча Мён Хван схватил его за волосы. От головной боли мужчина не мог открыть один глаз.

– С чего бы это? Ты первым о нём заговорил.

– Ты мне о нём напомнил.

– У меня болит голова, просто спой! Постоянно набиваешь себе цену.

Яба не обладал ни чудесными способностями, ни сознательностью, в отличие от других певцов. Ему просто повезло встретить безнадёжного больного, который наслаждался его голосом. И Яба пользовался возможностью купаться в этом чувстве. Был бы Ча И Сок на месте старшего брата… Ужасные мысли приходили в голову.

Жизнь Ябы подчинил себе тот, кто вот-вот вступит в союз мертвецов, кто сам ищет с ними встреч.

– Как же мне влом это всё выносить!

– Почему же? В отсутствие директора Ча твой голос слабеет?

От внезапного выпада Яба покраснел и едва не подавился воздухом. Таращась на него и шевеля губами, Мён Хван напоминал Ябе его самого перед Кокаином.

– Что за взгляд? Неужели я угадал? – выплёвывая каждое слово, произнёс мужчина.

«Хлоп!»

Получив в ответ хлёсткую пощёчину, Мён Хван зажмурил один глаз и рассмеялся, как умалишённый. 

– Отстань! Скотина!

– Вот чёрт! Как же ты меня заводишь, когда выпендриваешься в своей маске! Зачем так делать?

Ча Мён Хван прижал Ябу бедром, пресекая его попытки сопротивляться. Он уткнулся носом в шею юноши и с силой втянул воздух. Перед Ябой возникло раскрасневшееся лицо с горящими глазами. Мужчина поймал губы Ябы своими. Язык с привкусом лекарства принялся жадно вылизывать слизистую, словно влажная жаба копошилась во рту.

Он продолжал постанывать, даже когда Яба дёрнул его за волосы и укусил. Пальцы чесались от желания вырвать иглу от капельницы и исколоть Мён Хвану глаза и горло. Вот только если он умрёт, то не станет единственного человека, который так отчаянно полюбил голос Ябы. Юноша зажмурился, и на богатого выродка обрушился таран головой *.

*П.п.: профессиональное движение головой в спорте (например, в футболе).

– А-акх!

Мерзкое лицо отпрянуло. Вытерев рот рукавом, Яба пнул Мён Хвана. Тот поморщил нос, с которого капала кровь.

– Эй, я ведь пациент.

– Сделай так ещё раз, и умрёшь не от рака.

Разозлённого Ябу было уже непросто успокоить. Вокруг потрескивал воздух, будто наэлектризованный гневом. Не дав штативу капельницы далеко отъехать, Яба вооружился им и напал на президента Ча.

– С таким-то потасканным видом ты дорого обходишься, – простонал Мён Хван, прикрываясь от ударов. – Всё бы ничего, но характер вздорный. Радует, что хорошо поёшь, и у тебя есть принципы, в отличие от сверстников.

Ча Мён Хвану удалось заглянуть в лицо Ябы, с которого слетела маска. 

– Но если лицо… А-апх!.. Эй!.. Полегче! Успокойся…

Яба продолжал молотить мужчину ногами, даже когда тот упал. Хотелось выбить из него все внутренности. Пнув его напоследок, Яба открыл дверь.

– Эй, жулик! – прохрипел ему в спину Ча Мён Хван, растирая ушибленное бедро. – Завтра у меня пресс-конференция. Первая за шесть месяцев, – воодушевлённо продолжил он. – Ты хорошо потрудился и, если приедешь завтра, получишь бонус.

* * *

Яба, фыркая, прошёл через сад. В дрожащей руке он держал маску, за которой по земле тянулась лента. Он остервенело тёр губы. Хотелось оторвать их вместе с языком. Накатывала тошнота.

Входная дверь открылась. Прямо перед собой он увидел чёрные туфли и брюки. Юноша поднял голову, и его сердце подпрыгнуло: напротив стоял председатель Ча.

Яба до последнего надеялся увидеть Ча И Сока. Видимо, директор Ча всецело подчинил себе его мозг. Яба упал духом и пытался успокоить дыхание. Тяжело ступая, он прошёл мимо председателя.

– Я позволил тебе войти в этот дом только ради Мён Хвана, – сказал он.

Яба обернулся и посмотрел ему в спину.

– Сейчас ему лучше, но неизвестно, надолго ли. Его надежды разбивались столько раз. Поэтому делай свою работу усердно до его последнего дня. Это приказ.

– Не для меня.

Председатель Ча повернул голову. Мён Хван унаследовал его черты лица, но безжалостный звериный взгляд достался Ча И Соку. Ябе казалось, что ребра сдавили его сердце.

– Я здесь не потому, что ты или он меня вызвал, а потому, что сам так хочу. Когда надоест, я брошу это дело. И, кстати, он ещё живой, а ты уже считаешь его мертвецом.

– Всё дерзишь. Жизнь не учит тебя осторожности. Низкое происхождение делает людей сообразительными, заставляя подстраиваться, чтобы угодить. Но, глядя на тебя, я понимаю, что это не всегда так.

– И не поспоришь: люди низкого происхождения не всегда сообразительны. Убеждаюсь, глядя на Мён Хвана.

Председатель Ча задрожал, сдерживая в себе вулкан ярости. Он был настоящим отцом только для Ча Мён Хвана. А если бы относился так же к Ча И Соку? Как бы он отреагировал сейчас? Его младший сын не притронулся бы к наркотикам и не пустился бы в разгульную жизнь. Его не прельстил бы аромат смерти, и он не появился бы в «Парадисо». Не встретил бы Ябу и не узнал бы, какое зло существует в мире…

– В том, что твои дети такие, какие есть, виноват только ты. Носитель голубых кровей сделал из одного сына монстра, а из другого – жалкого слабака. Если бы не я, ты до самой смерти пребывал бы в неведении.

Яба повернулся к председателю спиной и направился к воротам.

* * *

Когда Яба вышел из дома Мён Хвана, солнце уже садилось. Он забрался на заднее сиденье машины. Охранники на передних местах оглянулись. Мрачные лица, сдвинутые брови, взгляды, которые будто говорят: «Не делай глупостей»… От этой бандитской харизмы уже тошнило.

Автомобиль тронулся и вскоре повернул на пустую проезжую часть.

Накануне ливень оставил повсюду большие лужи. Со стороны гор наступал и расползался по дороге туман. Тёмные тучи странно сочетались с еле различимым пятном на горизонте. Обычно безмолвные охранники этим вечером нервничали. Туман и влажность затрудняли видимость. Бандит на переднем пассажирском месте протёр лобовое стекло и приоткрыл окно. Когда мимо промелькнул знак опасного поворота налево, водитель взглянул в зеркало заднего вида.

– Какого хрена! Он бухой что ли?

Яба посмотрел назад. За ними следовал грузовой трак, который пытался обогнать их, но в последний момент сбавлял скорость. Колёса пробуксовывали в гравии, будто в грязи. Казалось, он не мог их обогнать потому, что на узкой однополосной дороге не хватало места.

– Поднажми, – сказал один из бандитов.

– Да.

Скорость увеличилась, но грузовик не отставал и подъехал настолько близко, что можно было разглядеть номерной знак.

– Ах ты сука!

Бандит за рулём просигналил, машина прижалась к обочине, чтобы дать лихачу проехать. Тот подпирал легковой автомобиль сбоку. За тонированным стеклом на мгновение обозначился профиль водителя трака. Для двух машин эта предгорная дорога была слишком узкой. Не сбавляя скорости, грузовик снёс дорожный отбойник и прижался почти вплотную. Водитель резко выкрутил руль и избежал столкновения.

От испуга по спине Ябы пробежал холод: на задних пассажирских местах нет подушки безопасности. Он проверил, надёжно ли пристегнут ремень, и вцепился в сиденье. Он снова кусал губы, чтобы справиться с тревогой.

«Только бы выехать на шоссе, а там будет много машин…»

«Бам!»

Трак по касательной задел боковую дверь, словно хотел столкнуть с дороги.

– Что за ушлёпок! Акх-х! – бандит ударил по тормозам и вывернул руль.

«Бам!»

Преследователь снова врезался в левый бок и, не останавливаясь, поехал дальше. Уступавший его мощи автомобиль пробил ограждение и слетел с проезжей части. Даже под алкоголем никто не станет так вести машину. Человек за рулём грузовика явно был не в себе.

«Скри-ип!»

Казалось, вибрация тормозных колодок передалась даже костям Ябы. Запах горелой резины обжёг ноздри. Против гигантского грузовика у легкового автомобиля не было и шанса. От удара он сорвался со склона и, переворачиваясь, покатился вниз. Яба прижал голову к коленям и напрягся всем телом. От машины отскакивали запчасти, а в разбитые окна залетали камни и ветки.

Ябу подбрасывало из стороны в сторону, но ремень возвращал его обратно, врезаясь в живот и сдавливая внутренние органы. После каждого толчка он ощущал, как смещаются суставы. Страх не давал физической боли набрать силу, но Яба несколько раз лишался сознания.

 Потеряв скорость, автомобиль опрокинулся последний раз и остановился.

Яба не понимал, как долго слышит чей-то болезненный стон. Машина лежала кверху дном, и было трудно дышать. Двигать он мог только глазами. Первое, что он увидел, – помятый бампер. Ветровое стекло отсутствовало. На пассажирском месте впереди стонал охранник, чья голова свисала из окна. Водителя зажало подушкой безопасности, и он кряхтел, пытаясь освободиться. Когда из-под бампера вырвалось чёрное облако, он засуетился ещё сильнее.

Дым, пепел, едкая гарь – знаки, предвещающие смерть.

Яба понимал, что ему тоже нужно выбираться, но не мог пошевелиться. Закричал, но из его горла не вышло ни звука.

Кровь прилила к голове, и всё вокруг стало мутным. Юноша трепыхался, словно ещё живая бабочка, наколотая булавкой. Это было бесполезно.

Знал бы он заранее, что последний день так скоро наступит, согласился бы на операцию, а ещё отрезал бы хвост Смертоносцу на шее Ги Ха…

Двигатель загорелся, и умирающий автомобиль выпустил огненный столб, который, будто джинн, устремился в небо, взмахнув крыльями. Всё вокруг заглушил мощный взрыв.

Перед тем, как сознание покинуло его, Яба подумал о директоре Ча и был рад, что именно он стал его последней мыслью.

* * *

«Ш-ш-ш!»

Небо разразилось ливнем, который в очередной раз очистил лицо земли от грязи. В домах запахло влажной свежестью. Вода скрывала изъяны внешнего мира сетью дождя, как рифлёным стеклом, и струилась по окнам, размывая невидимую до этого пыль.

После душа Ча И Сок остался в банном халате. Он сжимал зубами давно размокший фильтр сигареты, которую так и не зажёг. Посмотрел на часы. Парадоксально, но секундная стрелка в самом деле двигалась слишком размеренно. Назначенное время приближалось. Он нервно закусил губу, а в солнечном сплетении от беспокойства собрался жар.

Раздался звонок. Мужчина тут же широкими шагами направился к двери. Когда она открылась, перед ним оказались двое мужчин в чёрных куртках и бейсболках. Из-за масок видны были только глаза. С двух сторон они держали огромную сумку.

– Ваш заказ. Пришлось повозиться, чтобы всё соответствовало техническому заданию.

Ча И Сок бережно взял на руки сумку. Внутри неё лежало хрупкое бледное тело.

– Все условия выполнены? – низко спросил Ча И Сок.

– Да. Рост подходящий, тестикулы удалили, порез на запястье нанесён качественно. В точности идентичного микрочипа найти не удалось, но вставили самую похожую модель.

Это вполне удовлетворило директора Ча. Он изобразил механическую улыбку и открыл сумку. Маленькая голова дикой кошки упала ему на грудь. Щёки и лоб перепачканы сажей, а глаза закрыты. Но, наклонившись ближе, можно было услышать слабое дыхание. В довольных глазах, словно серебристая чешуя, заиграли блики.