Онлайн чтение книги Пожар Сиболы Cibola Burn
Глава 5. Бася

– Слезы Христовы, Бася! – воскликнул Куп. – Это ведь мы побеждаем. А что с тобой будет, когда земля под ногами закачается?

Остальные смотрели на него и ждали. Скотти с Питом. И еще Лорис и Катерина, Ибрагим и Зади. Бася скрестил руки на груди.

– Они узнают, кто убил губернатора… – начал он, но Куп отмахнулся от него, как от мухи:

– Не узнают. Если до сих пор не разобрались, понемногу забудется. Было и прошло. Черт, я и сам не помню, кто это сделал. А ты, Зади?

Зади покачала головой.

– Нэ савви, – отозвалась она на жаргоне астеров – своем родном языке. Куп указал на нее, словно произнесенные слова решили дело.

– Мне тоже не нравится, как все обернулось, – вставил Пит, – но, не сделай мы этого, они бы уже все были здесь, а так только по капле просачиваются. Холден застал бы уже готовый купол, и что тогда?

– Именно! – подхватил Куп. – Мы хотели их притормозить – и притормозили. Теперь вопрос, как использовать выигранное время.

– Перебить всех и скинуть тела в шахту, – предложила Лорис, улыбкой показывая, что это в основном шутка.

– Я думал, нельзя ли подпортить им передатчик, – сказал Ибрагим. – Все сигналы идут через один транслятор в техническом бараке. Если с ним что-то случится, им, как и нам, будет не хватать частот.

– И к ручным терминалам это тоже относится? – спросил Куп.

– Возможно, – сказал Ибрагим. – Наверняка поломка ограничит дальность связи и поле зрения.

– Стоит поразмыслить, – согласился Куп.

До развалин, где они собрались, от поселка было полчаса быстрым шагом. Огромные башни из незнакомого, похожего на кость материала вырастали из земли, клонились друг к другу в кажущемся беспорядке, но стоило взглянуть на них в нужном ракурсе, как открывалась сложная симметрия. Углы строений под башнями были скруглены, изгибались пластинками жабр или лапами невообразимо сложной машины.

Мягкий ветерок пронизывал руины, посвистывая, как далекая тростниковая флейта. Когда-то здесь была жизнь, но давно пропала, а оставленные ею кости стали тайным укрытием заговорщиков. Басе вдруг вспомнился видеофильм о морских рачках, заселивших костяк мертвого кита.

– У меня вопрос, – заговорил Бася. – Чего мы добиваемся? Предположим, обрежем их диапазон частот. Что нам это даст?

– Им станет труднее доказывать свою ценность, – ответила Лорис. – Я, как и все мы, читала текст контракта. Да, там много о сохранении среды, о научной базе и об ограничениях, но хватит темнить: РЧЭ явилась за прибылью. Если мы ясно покажем, что прибыли не будет…

– Не о том речь, – возразил Ибрагим. – Что нам необходимо, так это утвердить свои права на планету. Прибыль и расходы потом.

– Я с тобой не согласна, Брам, – возразила Лорис. – Вспомни историю колониализма: законность, права – все это подводилось постфактум. Ты же видишь…

– Я, – вклинился Куп, – вижу, что до прилета наблюдателя от ООН и АВП остается все меньше времени. Бася, ты хочешь что-то добавить?

Бася хрустнул пальцами.

– Он должен увидеть, что в РЧЭ беспорядок, а у нас корабль набит готовым к продаже литием.

– Вот так и сделаем, – недобро улыбнулся Куп.

Расходились по одному или парами, чтобы не привлекать внимания. Первыми ушли Пит с Ибрагимом – вместе, как положено любовникам. За ними, попыхивая трубкой, – Скотти. Лорис и Катерина. Следом обычно уходили Зади с Купом, но не сегодня. Сегодня Куп кивком отпустил Зади. Та шевельнула ладонью – это был жест астеров, привычных к общению в вакуумных скафандрах, – и зашагала прочь на длинных ногах, переставляя их с неуклюжим изяществом. Как жираф.

– Трудно тебе пришлось, – заговорил Куп.

Бася пожал плечами.

– Начало не из лучших, только и всего.

– Ты и раньше был таким же. Ты не боец, – сказал Куп.

– Верно, – с горечью признал Бася.

Они, как и остальные, после Ганимеда год прожили на корабле. Оба отстаивали исход на новые планеты, когда открылись врата. Бася знал Купа как бойца той ветви АВП, которая не признавала никаких компромиссов с внутренними планетами. Рассеченный круг Альянса Внешних Планет был наколот у него над левой лопаткой. Басе не в первый раз подумалось, что название «внешние планеты» за последние пару лет приобрело совсем новый смысл.

– Бывает тяжело, – продолжал Куп, – особенно на больших станциях. На Церере, а прежде – на Эросе. На Ганимеде. Там много внутряков. Живешь с ними, работаешь, случается, кое с кем и сдружишься. А потом приказ, и ты должен запечатать скафандр и оставить кого-то на смерть. Иначе нельзя, иначе станут выискивать закономерность. Кто выжил, когда должен был умереть. Это может выдать ячейку.

Бася покивал, но во рту у него стало кисло.

– Вот что мы такое? Ячейка АВП?

– Против захватчиков с Земли, нэ? Те еще хуже.

– Да, – сказал Бася, – я тебя понимаю.

– Понимаешь ли? На мой взгляд, с твоей подачи люди задают слишком много вопросов. Задумываются, верный ли путь они выбрали.

– А тебе это мешает? – ощетинился Бася.

– Тебе мешает, друг. Чем больше сомневаешься ты, тем больше сомневаются они. И не думай, будто я и вправду забыл. Все мы помним, кто нажал ту кнопку.

* * *

Обратный путь всегда выводил Басю из равновесия. Возвращаясь, он видел слишком много напоминаний о том, что сделала и чего не сделала их группа… ячейка. Маленькая гидрологическая лаборатория над промывкой – геодезический купол и буры. Как на миниатюрной шахте. Одинокий домик экзобиологов на окраине поселка. Незнакомые люди на площади, бейджики РЧЭ на их одежде.

На пустыре к северу от поселка пылили ногами футболисты: местные, в команде которых был его сын Яцек, играли с командой корпорации. Ну, пока они хотя бы в разных командах. Бася обогнул их и вошел в поселок по обычной дорожке, тянущейся от рудника. Бриз превратился в ветер, гоняющий пыльные смерчики. По высокому своду неба тянулся клин крупных тварей, похожих на белых медуз с золотистыми щупальцами. По словам Люсии, каждая из них была размером с корабль, но Басе не верилось. Он задумался, дал ли уже кто-нибудь название этим медузам.

– Бася!

– Кэрол, – кивнул он крупной женщине, пристроившейся к нему на ходу. Кэрол Чививе после приземления единодушно была выбрана координатором. Умная, целеустремленная, волевая, но не задиристая. Кэрол почти наверняка догадывалась, что он участвовал в происшествии на посадочной площадке, но это не имело значения. Одни секреты остаются секретами, потому что о них не знают. Другие – потому что о них не говорят.

– Я собираю бригаду для профилактики шахты. Она выходит завтра. Дней на пять, на шесть. Тебя записывать?

– Там что-то случилось?

– Нет, и я хочу, чтобы и впредь не случалось. Осталось поднять наверх всего несколько загрузок, и можно отправлять корабль.

– Хорошо бы набить полный трюм до появления наблюдателя, – заметил Бася.

– Совершенно справедливо, – улыбнулась Кэрол. – Рада, что ты согласен. Сбор на площади в девять.

– Хорошо, – сказал Бася, и Кэрол, хлопнув его по плечу, отправилась по своим делам. А он только минут через двадцать сообразил, что, собственно, не давал согласия. «Вот потому она всем и заправляет», – подумал он.

Дом, где жила его семья, стоял ближе к окраине. Кирпичи лепили из местной глины, прессовали на рудничном оборудовании и обжигали в печи с поддувом. Примитив. Следующим шагом было бы вырыть себе пещеру и нарисовать на ее стенах бизонов. Люсия стояла на крыльце, обмахивая кирпичи веничком из местной травы – или ее аналога. Растение пахло навозом и мятой, а будучи срезанным, меняло цвет с черного на золотистый.

– Еще неизвестно, чем газует эта штука, – сказал Бася. Семейная шуточка. Ответ жены зависел от ее настроения и служил лакмусовой бумажкой, выявляющей кислотность семейных отношений.

– Там на треть канцерогенов, на треть мутагенов и еще треть невесть чего, – с улыбкой отозвалась Люсия. Значит, все хорошо. Бася вздохнул свободнее, поцеловал жену в щеку и нырнул в домашнюю прохладу.

– Брось ты это дело, – крикнул он, – все равно ветром нанесет.

Люси еще немного пошуршала метелкой по кирпичу и вошла в дом. По меркам Ганимеда или корабля, дом у них был громадный. У каждого из детей имелась своя спальня, и еще одна – у родителей. Отдельное помещение для кухни. На «Барбапикколе» даже капитанская каюта на несколько метров уступала дому Баси. Вся эта варварская роскошь принадлежала ему. Он сел на стул перед окном и оглядел равнину.

– А где Фелисия?

– Пошла гулять, – ответила Люсия.

– Ты говоришь совсем как она.

– Все, что я знаю о Фелисии, я знаю от Фелисии, – объяснила Люсия. Она улыбалась. Даже посмеивалась. Бася несколько недель не видел жену такой веселой. И знал, что это неспроста. Ей зачем-то понадобилось привести его в хорошее настроение, но, если не терять голову, ему, может, и удастся устоять против манипуляции. Впрочем, бороться не хотелось. Хотелось немножко пожить так, будто все хорошо. Потому Бася подыграл.

– Это она в тебя пошла. Я всегда был послушным мальчиком. У нас что-нибудь съедобное есть?

– Еще один корабельный паек.

– Без салата? – вздохнул Бася.

– Скоро будут и салаты, – посулила жена. – Новый урожай хорошо растет. Если не обнаружится никаких странностей, через неделю соберем много морковки.

– Когда-нибудь мы станем растить зелень на здешней почве.

– Может быть, севернее, – кивнула Люсия и, опершись на его плечо, тоже выглянула в окно. – Здесь даже местной фауне несладко приходится.

– Южнее, севернее… По мне, так «здесь» – это весь Илос.

Жена вышла на кухню. Басю вдруг потянуло к ней: проснулась ностальгия по тем временам, когда они были молоды, бездетны и всегда готовы. Он услышал, как щелкнул и зашипел пищевой контейнер, в воздухе поплыл запах саг алу[6] Саг алу – восточное блюдо, картофель под пряным соусом.. Люси вернулась и поставила для каждого мисочку шириной с ладонь. – Спасибо, – сказал Бася.

Люсия кивнула и села, убрав ноги под стул. Высокая гравитация изменила ее. Мышцы рук и ног стали выпуклыми, спина, когда Люсия садилась, изгибалась под другим углом.

Илос изменял людей неожиданным образом – хотя, вероятно, этого следовало ожидать. Бася подцепил алу вилкой.

– Завтра ухожу на рудник, – сказал он.

Люсия чуть подняла бровь.

– Зачем?

– Профилактические работы, – ответил он и добавил, поняв, о чем она думает: – Меня Кэрол попросила.

– Тогда хорошо.

Она имела в виду: хорошо, что Кэрол, а не Куп. Бася почувствовал укол стыда и тут же рассердился, что ему стыдно.

Он плотнее сжал губы.

– Прилетает наблюдатель, – словно невзначай сказала Люсия. – Джеймс Холден.

– Слышал. Это хорошо. Будет у нас рычаг против РЧЭ.

– Пожалуй.

Бася помнил времена, когда они смеялись вместе. Когда Люсия приносила из ганимедской больницы забавные истории о врачах и пациентах. Они ели искусственный бифштекс, нежный, как настоящая телятина, и пили сваренное на маленьком спутнике пиво. И разговаривали часами, пока не приходило время спать. Теперь все их разговоры стали осторожными, будто у слов были стеклянные кости. Поэтому Бася сменил тему.

– Так странно, – сказал он. – Мне, наверное, никогда больше не придется варить в вакууме. Столько лет обучения и работы, а теперь опять кругом атмосфера.

– Ты это мне говоришь? Знала бы я, как все обернется, согласилась бы, когда предлагали перевод на общую терапию. – Ты была лучшим хирургом на планете!

– Лучший хирург на планете чаще всего занимается кишечной непроходимостью и гинекологическими обследованиями, – сухо заметила Люсия. Взгляд ее стал далеким и жестким. – Надо поговорить о Фелисии.

Вот оно что! Нежность, покой, добрые воспоминания. Вот к чему все вело. Он сел прямо, уперся взглядом в пол.

– О чем?

– Она заговаривает о будущем. Для нее.

– Оно такое же, как для всех, – сказал Бася.

Люсия сунула в рот еще кусок картошки, медленно прожевала и без того мягкий алу. Порыв ветра ударил в окно, застучал песчинками по стеклу. Голос Люсии, когда она заговорила, был мягок, но неумолим.

– Она мечтает об университете, – сказал Люсия. – Сдала все работы и экзамены через Сеть. Для поступления ей понадобится наше согласие.

– Она слишком молода, – проговорил Бася, уже понимая, что зашел не с той стороны. Досада стиснула ему горло, и он отставил недоеденный ужин.

– К тому времени, как доберется, будет в самый раз, – ответила Люсия. – Если полетит с первым транспортом и сделает пересадку на «Медине», то попадет на Ганимед или Цереру через девятнадцать месяцев. Да пусть даже и через двадцать.

– Она нужна нам здесь, – твердо и решительно заявил Бася. Разговор был окончен. Впрочем, нет.

– Я не жалею, что оказалась здесь, – заявила жена. – И ты меня силой не тянул. После Ганимеда мы жили как крысы в тесной норе, верно? Я же помню, как порт за портом отказывались нас принимать. И когда распалась «Мао-Квиковски», я помогала капитану Андраде оформить бумаги на спасенное имущество. «Барбапиккола» стала нашим кораблем благодаря мне.

– Знаю.

– И когда голосовали, я тебя поддержала. Может быть, долгая жизнь беженцев придала нам отваги, не знаю… на то, чтобы сюда отправиться. Начать все заново под небом. Под новыми звездами. Для меня это было так же естественно, как для тебя, и я не жалею, что решилась.

Теперь в ее голосе звучала ярость. Темные глаза сверкали, бросали вызов. Бася его не принял.

– Я в восторге от мысли о том, что мы остаток жизни станем добывать литий и растить морковку, – продолжала Люсия. – Пусть мне никогда не придется сшивать связки и наращивать ампутированные пальцы – я не против. Потому что я сама сделала выбор. Но Яцек и Фелисия этого не выбирали.

– Я не отошлю детей обратно, – сказал Бася. – Что их там ждет? Здесь столько работы, такое поле для исследований и открытий, а там? – Он говорил громче, чем хотел, но не кричал. Почти не кричал.

– Мы решили отправиться сюда, – сказала Люсия. – А Фелисия выберет свою судьбу сама. Мы можем либо встать у нее на пути, либо помочь.

– Помочь ей вернуться – это не помощь, – сказал Бася. – Ее место здесь. Нам всем место здесь.

– А те места, откуда мы…

– Мы отсюда! Все, что было прежде, не в счет. Теперь мы здешние. С Илоса. Я скорей умру, чем позволю им притащить сюда свои войны, оружие, корпорации и научные проекты.

И черт меня возьми, если отдам им еще одного ребенка.

– Пап?

В дверях стоял Яцек. Под мышкой он держал футбольный мяч, взгляд был озабоченный.

– Сын, – кивнул ему Бася.

Кроме стонов ветра не доносилось ни звука. Бася встал, взял контейнеры – свой и Люсии. Отнести посуду в утилизатор – очень маленькая оливковая веточка, но другой у него не было. В горле горячо кипел бессильный гнев и стыд. Катоа, посадочная площадка, тревога в глазах Яцека. Годы полета – и только для того, чтобы приземлиться в кирпичном дворце, из которого их дочь рвется сбежать. Все это смешалось в удушающем гневе, горячем, как припой.

– Все в порядке? – спросил Яцек.

– Мы с мамой просто разговаривали.

– Мы – не здешние, – сказала Люсия так, словно Яцека здесь не было. – Мы притворяемся здешними, но пока это не правда.

– Будет правдой, – сказал Бася.