Онлайн чтение книги Давным-давно
6. Все, что ни делается в этом мире, делается к чему-то… или кем-то

Сквозь закрытые веки пробивался дневной свет. В воздухе витали пряные ароматы лечебных трав. Вдалеке звучали приглушенные голоса, а рядом кто-то мерно дышал и, судя по характерному монотонному звуку, что-то упорно толок. Веки вздрогнули и с неохотой приоткрылись. Воцарилась тишина. Девочка первым делом перевела взгляд туда, откуда шел звук, зная уже по опыту: опасность там, где особенно шумно. Рядом находилась женщина, о чем свидетельствовали тонкие, узкие кисти рук, украшения на пальцах и шелковый наряд. Женщина замерла и повернулась в ее сторону, отставляя на соседний столик специальное приспособление для измельчения трав и специй – каменную ступу. Робея, девочка осторожно подняла глаза. Встретилась взглядом с незнакомкой. Вздрогнула. Испугалась своей бестактности и почувствовала, что невольно краснеет. Она успела рассмотреть женщину. Незамысловатая прическа, тонкие красивые черты лица и невидящие глаза, затянутые белой пеленой, где полностью отсутствовал зрачок, но при этом не казалось, что женщина не видит. Она грустно улыбнулась и тихо проговорила:

– Не надо смущаться. За долгие годы жизни я уже успела привыкнуть к такой реакции, – подалась вперед, пощупала лоб, удовлетворенно кивнула. – Ну? Как мы сегодня себя чувствуем? – тепло улыбнулась, заметив приоткрытый рот и удивленно распахнутые глаза ребенка. – Меня зовут Шельга Араи, я здесь что-то вроде целителя, – совершенно не по-взрослому поджала губы и сморщила нос, усмехнулась каким-то своим мыслям и уже более серьезно посмотрела на ребенка. – Все хорошо, здесь ты в безопасности, – подошла к двери, приоткрыла дверь. – Геля, пошли кого-нибудь сообщить, что наш найденыш очнулся.

– Вдалеке прозвучал многоголосный изумленный возглас. Звук множества торопливых шагов приближался к палате.

Здесь – это где? Девочка непроизвольно вся сжалась и попыталась спрятаться с головой под одеяло. Женщина, заметив движение, тут же перевела взгляд на нее.

– Я ведь сказала, беспокоиться не о чем. – Она принялась заботливо расправлять складки на одеяле, вытаскивая поочередно из сведенных судорогой пальцев края материи, между делом поправила подушки и ласково пригладила растрепанные волосы. – Вот так уже гораздо лучше выглядит.

И в противовес ее словам вихор непослушных волнистых волос тут же вернулся в прежнее положение, топорщась пружинистыми кудряшками во все стороны, заставляя нахмуриться красивое лицо незнакомки. «Однако я точно перестаралась с подравниванием волос».

– Да уж… Надо будет потом подумать над этим, – произнесла она вслух и погрозила непонятно кому пальцем.

В палату заходили незнакомые люди, кто-то, считая своим долгом засвидетельствовать почтение выздоравливающей больной, а кто-то лишь затем, чтобы удовлетворить нездоровое любопытство. В итоге в тесном помещении народа набилось столько, что уже не было возможности свободно вздохнуть. Дети, подростки, юноши и девушки с неприкрытым любопытством разглядывали ее, как какую-то неведомую зверюшку.

«Что происходит? Где я?»

Она перевела взгляд на дверной проем: там толпилось не меньше народа, жаждущего зрелища и для себя. «Это всего лишь плохой сон». Она в ужасе оглядывалась, перебегая с одного незнакомого лица на другое. Задержалась на белых глазах незнакомки и на мгновение крепко зажмурилась. «Надо просто попытаться проснуться». С силой ущипнула себя. Тихо застонала. Удивленно распахнула глаза и от увиденной реальности снова попыталась залезть с головой под одеяло. «Я больше не могу! Если сейчас это все не прекратится – я закричу!» Положение спас величественный голос, прозвучавший откуда-то из коридора, но при этом услышанный всеми.

– Что здесь происходит? – Тишина. – Я так посмотрю, все разом вдруг забыли о своих обязанностях?!

Народ послушно двинулся к выходу, тихо переговариваясь между собой, толкаясь и мешая друг другу в узком дверном проеме, тем самым еще больше замедляя продвижение остальных. Ребенок от страха едва дышал в преддверии встречи с новой опасностью в лице страшного голоса, сумевшего с такой легкостью разогнать в считаные секунды толпу любопытствующих. Наконец в помещении осталась только она и целительница.

В палату вошел высокий худой человек. Встретившись с испуганным взглядом ребенка, запнулся и нахмурился, останавливаясь и о чем-то про себя раздумывая. Мгновение он изучающе рассматривал ее, затем подошел к кровати, оглянулся и встретился взглядом с целительницей, подтянул ближайший стул и грузно опустился на него.

– Как тебя зовут? – был первый его вопрос.

– Джим Ветерн, – шумно сглотнув, не раздумывая ответил ребенок.

– Сколько тебе лет? – Он сканировал ауру ребенка. Когда прозвучал ответ, брови его невольно сошлись на переносице, взгляд удивленно скользнул по ее лицу. Ребенок говорил правду. По крайней мере, верил в это.

– Не знаю, – честно призналась Джим, – может, четырнадцать? – проговорила шепотом и юркнула под одеяло.

– Не надо меня бояться! – Его лоб прорезали глубокие морщины. Он наклонил голову и как бы прислушивался к чему-то. – И вообще не надо больше бояться…никого и ничего! – очень аккуратно потянул из ее рук одеяло, которое она незаметно подтягивала все выше и выше. – У меня столько вопросов, что я даже не знаю, с чего начать! – наклонил голову, грустно улыбнулся. – Что же случилось с тобой, Джим Ветерн? Откуда ты? Что делал ребенок четырнадцати лет в брошенном районе, в сумеречном подземелье, в закрытых катакомбах, о которых нормальный человек побоится даже думать, не говоря уже о том, чтобы рискнуть туда пойти? Как ты сумела выжить там? – перевел дыхание, тепло улыбнулся и ласково пригладил волосы на голове ребенка. – А самое главное, почему у такой симпатичной девочки имя мальчика?

Целительница скептически изогнула бровь и попыталась скрыть усмешку, когда непослушный вихор солнечных кудряшек встал на свое привычное место, а глава Академии удивленно округлил глаза.

– Джим Ветерн. Меня так зовут, – утвердительно произнесла девочка, почему-то страшно при этом разволновавшись. Снова потянула одеяло на себя. Увидев, как переглянулись между собой взрослые, быстро добавила: – Это мое имя. – Потом она наморщила лоб и долго молчала, а когда подняла глаза, они были полны слез. – И я не могу ничего больше вспомнить.

– Ничего страшного, Джим, – женщина запнулась, произнося странное имя, – Джими. Ты ведь позволишь, чтобы я так тебя называла? – Целительница успокаивающе погладила ее по плечу. – Так иногда бывает. Шок от случившегося. Со временем память восстановится, и ты непременно все вспомнишь.

Девочка долго молчала, о чем-то раздумывая, потом подняла взгляд на присутствующих и твердо проговорила:

– Нет, я – Джим Ветерн, – растерянный взгляд побежал по стенам палаты, – и другого имени я не знаю.

– Хорошо, – согласился высокий мужчина, строгим взглядом посмотрел на целительницу, – пусть будет Джим Ветерн. – Помолчал, задумчиво разглядывая ребенка. – Тогда поступим так: я расскажу тебе, Джим Ветерн, что это за место такое и как ты сюда попала. А еще я расскажу, как мы поступим с тобой.

Девочка замерла и даже перестала терзать одеяло, подняла глаза и в ужасе воззрилась на него: «Наверное, выгонят?»

Цитариус Инарион удовлетворенно кивнул, затем откинулся на спинку стула и начал свой неспешный рассказ.

Она узнала, что находится в престижной Рутонской Академии величественного города Рутона, что нашел ее ночной патруль в нежилом заброшенном районе сумеречного подземелья, в закрытых и магически запечатанных катакомбах. Сам факт ее пребывания там вызвал недоумение и бурные споры среди высшего руководства магического круга, непосредственно занимающегося вопросом безопасности и охраны периметра жилого города, и если бы не свидетели, словам которых просто невозможно не доверять, они ни за что не поверили бы в реальность произошедшего.

Она с удивлением узнала, что дважды пересекала тонкую грань, опасно балансируя между жизнью и смертью. Множественные переломы, внутренние повреждения не оставляли никаких шансов на выздоровление. Трое суток не отходя от кровати больной и не оставляя ее одну даже на минуту, за ее жизнь боролись четверо достойных магов, поочередно подменяя друг друга, щедро делились своими жизненными силами и подпитывали энергией искалеченное тело. Да, конечно, у нее еще будет возможность познакомиться с этими людьми (точнее – с нелюдьми), которые спасли ей жизнь, а также с теми, кто нашел ее, вынес из подземелья и принес сюда. Самое главное: отныне она находилась под защитой магического договора, а значит, была неприкосновенна. Какого договора? Стандартного договора, заключающегося с каждым учеником Академии. Да, она является теперь младшей адепткой Рутонской Академии. Оплата обучения производится в счет будущих услуг самой Академии и высшего магического сообщества. И нет никому никакого дела до того, кем она раньше была и как жила. Ее жизнь началась в стенах этого древнего замка с того момента, как маленькая капля ее крови коснулась зачарованного пергамента, и до определенного времени всецело принадлежит теперь только Академии. А так как Академия находилась под многослойной магической защитой, то, находясь в ее стенах, ты еще становился и недосягаем для внешнего мира.

Удивленно хлопая золотистыми ресницами, девочка переводила взгляд с худого человека на изящную целительницу и не могла поверить в то, что только что услышала. Переспрашивать почему-то было стыдно. Колебалась лишь мгновение и вдруг твердо проговорила:

– Но у меня же нет никаких магических способностей, как же я буду здесь учиться?

Цитариус Инарион удивленно изогнул бровь, долго вглядывался в лицо ребенка, затем посмотрел на озабоченное лицо Шельги и твердо проговорил:

– Да, мы знаем, поэтому тебе придется особенно постараться, чтобы достойно носить на своих плечах цвета Академии, – улыбнулся он, и вокруг глаз разбежались морщинки, – неужели ты думаешь, что из этих стен выходят только одни маги?

Девочка кивнула.

– Ты заблуждаешься.

Во взгляде ребенка появилась твердость, и она уверенно ответила:

– Тогда я буду стараться.

– Тогда на сегодня все. Отдыхай, набирайся сил. Как только уважаемая наша целительница посчитает, что состояние твоего здоровья вполне удовлетворительно, приступишь к обучению. – Он поднялся и вышел из комнаты, жестом приглашая целительницу последовать за собой. Они скрылись с глаз.

Джим съехала на подушках и блаженно улыбнулась. Подняла руки и попробовала навести порядок на голове. На лицо набежала тень.

Из-за дверей доносились приглушенные голоса. Она прислушалась. Не смогла разобрать ни слова. Выкинула из головы и улыбнулась.

– Почему ты ей не сказал? – прозвучал вполне ожидаемый вопрос от целительницы, как только они вышли и оказались на приличном расстоянии от палаты.

– Так будет лучше для нее, – не оборачиваясь ответил Цитариус, увеличивая шаг. – Пусть она сама придет к этому, и желательно постепенно, а не сразу. – Остановился. – Тем более еще неизвестно, проявятся ли вообще какие-нибудь способности, – подошел к ней и взял за руки, тяжело вздохнул. – Ты сама все видела: ее тело истязали, волосы обрезали. Ее за что-то наказывали. Но наказывали столь бесчеловечным образом, что мне даже страшно помыслить, как она вообще смогла через все это пройти и после всего еще и выжить. Кто это сделал и за что? Возможно, мы об этом никогда и не узнаем. Зато нам представляется уникальная возможность – исцелить душу, заживить раны, излечить тело. Научить эту девочку снова радоваться, доверять людям, да и просто быть ребенком. Ну а если вдруг все же наступит такой момент, когда ей придется выбирать…что ж, тогда будем надеяться, что она сделает правильный выбор, – наклонил голову и грустно улыбнулся. – Тьма или Свет – это ведь необязательно всегда то, чем изначально мы привыкли их считать. – Он заметил, как дернулась Шельга при этих словах, сочувственно похлопал ее по плечу. – Сколько таких случаев история хранит в своей памяти? Главное правило жизни: все, что ни делается в этом мире, делается к чему-то, и нужно всего лишь время, чтобы это понять. – Он отпустил ее, отвернулся и вышел за дверь.

Шельга Араи, целительница, маг, дочь могущественного друида Алакора не просто знала такую историю, а была одной их тех, кто отчаянно и безнадежно любил одного из таких представителей Тьмы, являясь ярким представителем другой стороны – Света.

Джим Ветерн беспокойно теребила край одеяла и посматривала на входную дверь. На мгновение накатило необъяснимое чувство тревоги.

«Нет никакого повода для беспокойства. Такие добрые люди просто не могут быть плохими! А значит, определенно есть чему порадоваться!»